— В общем, так, Апостол. Я знаком с Кержнером уже лет десять. Он всегда был нормальным пацаном. Пару раз он здорово меня выручал. Если бы не он, я бы давно уже сидел на нарах. Но это еще не все, — добавил Боровой, заметив, что Апостол хочет что-то возразить. — Три года назад мы оба кадрили одну девчонку. Серега парень красивый, а я, сам видишь, не Ален Делон. Короче, мне ни хрена не светило. А я сильно запал на эту кралю. Ночей не спал, все о ней думал. И тогда я решил поговорить с Серым. И поговорил. Я попросил его отступиться от нее. И знаешь, что он сделал?
— Ответь сам, — с улыбкой сказал Апостол.
— Он отступился. Бросил ее ради меня. Хотя сам эту сучку любил. Он мне как брат, понимаешь? — Боровой прищурил недобрые глаза. — Вот ты бы, например, как на его месте поступил? Отступился бы, чтобы дать дорогу мне?
— Боюсь, что нет, — ответил Апостол.
— То-то и оно.
Боровой замолчал. Апостол тоже не спешил говорить. Молчание длилось почти минуту. Снова начал накрапывать дождь, намочив сигарету Борового. Наконец Апостол решил прервать молчание и спросил прямо:
— Что ты решил, Боров?
Боровой отшвырнул сигарету, поднял на Апостола мрачный взгляд и резко спросил:
— Ты уверен, что Кержнер предаст?
— Уверен, — спокойно ответил Апостол. — Не сегодня, так завтра. Он захочет уйти, но отпускать его нельзя. Так что ты решил?
— Если Кержнер мешает нашей борьбе, Кержнера не станет, — сухо и спокойно ответил Боровой.

5

— Нет, — сказал Кержнер. — Давайте без меня. Меня что-то ломает.
Боровой усмехнулся. В его темных, глубоко посаженных глазах полыхнул холодный огонек.
— В каком смысле? — спросил он.
— В прямом, — ответил Кержнер. — Заболел, наверное.
— Чем?
— Не знаю. Простыл.
Кержнер встал со стула и подошел к плите. Пока он ставил чайник на плиту, Боровой пристально смотрел на его кучерявый затылок. «Неужели правда? — думал он. — Да нет, не может быть. Лажа какая-то. Серега правильный пацан. Он не может быть предателем».
— Слушай, Серый, — медленно начал Боровой, — че за фигня с тобой происходит? Я тебя не узнаю. Не по-пацански себя ведешь.
— Со мной все в порядке, — огрызнулся Кержнер. Глянул на друга через плечо и мрачно добавил: — А вот с тобой? Что происходит с тобой?
— Ты это о чем? — поднял брови Боровой.
— Да так, — сказал Кержнер небрежно, — ни о чем.
— Нет, братан, ты уж договаривай, раз начал. Тебе что-то не нравится?
— Да. Я… — Кержнер мучительно наморщил лоб, затем махнул рукой: — А, ладно, забудь. Заболел я, понял?
Он затушил спичку и подошел к столу. Сел на табуретку, протянул руку за сигаретами. Боровой быстрым движением перехватил его руку. Потом сгреб в пригоршню ворот рубашки Кержнера и притянул его к себе.
— Что случилось, братела? — процедил он сквозь зубы. — Ты мне скажешь?
Друзья пристально смотрели друг другу в глаза. На этот раз Кержнер не отвел взгляд.
— Не хочу убивать, — тихо сказал он.
— Убивать? — не поверил своим ушам Боровой. — Ты кого имеешь в виду? Того черномазого?
Кержнер усмехнулся.
— А ты еще кого-то убил? — с мрачной иронией поинтересовался он у Борового. Затем покосился на судорожно сжатые пальцы Борового, неприязненно дернул уголком губ и холодно добавил: — Убери руку, Боров. Рубашку помнешь.
Боровой убрал. Усмехнулся и пригладил ладонью его примятый воротник.
— Зря паришься, Серый. Убийств больше не будет.
Кержнер недоверчиво прищурился.
— Не будет? Ты… ты правду говоришь? Боровой небрежно дернул плечом и сказал:
— Я тебе когда-нибудь врал?
— Вообще-то нет, — ответил Кержнер.
— Тогда зачем спрашиваешь? — Боровой улыбнулся и обнял друга за плечи. — Эх, братела, нам ли быть в печали. А ну, взбодрись! — Он слегка встряхнул Кержнера. — Сколько лет мы друг друга знаем, а? И ты до сих пор мне не доверяешь?
— Да, извини. Просто я… Когда я его ножом… Мне не понравилось… Меня даже стошнило.
— Я понимаю, — кивнул Боровой. — Мне и самому эта бодяга не по душе. Я ж не зверь.
— И ты на меня не обижаешься?
— Я что, похож на обидчивую целку? Все в порядке, братела. Больше никаких ножей. Зуб даю! У тебя чайник кипит. Сообразишь мне кофейку?
— Да. Конечно. Только у меня растворимый.
— Да мне все равно.
Через пару минут Кержнер поставил перед Боровым чашку с кофе. Кержнер, откинувшись на спинку стула, наблюдал за ним в насмешливый прищур.
Когда оба уселись за стол и принялись за кофе, Кержнер поинтересовался:
— Слышь, Боров… Я чего-то не понял — так куда вы едете?
— Да за город, в Луговое.
— Погоди… Это цыганский поселок, что ли?
— Ну.
— Вот ни хрена себе. Мы же там были в прошлом году! Помнишь, как стекла у чурок били? Вот умора была, да?
— А то, — усмехнулся Боровой. — Повеселились нормально. И сейчас повеселимся.
— Опять стекла? Боровой покачал головой:
— Не. Решили устроить небольшой фейерверк цыганчарам.
— Хотите запалить пару цыганских хибар?
— Угу. Думаю, это будет весело.
— Это другое дело, — с облегчением сказал Кержнер. — На это я готов.
Боровой насмешливо дернул щекой:
— Забудь, братела. Ты слишком впечатлительный. Не хочу, чтобы ты стал психом. А то еще будешь просыпаться по ночам и орать, как будто тебя режут.
Кержнер нахмурился.
— Кончай прикалываться, Боров, — обиженно сказал он. — Я еду с вами.
— А как же твоя работа? Кстати, ты все еще там же? Охранником в магазине?
— Угу. Но насчет этого не парься. Я поменяюсь со сменщиком, чувак мне должен. Так во сколько мы выезжаем?
Боровой посмотрел на часы.
— Через полтора часа. Так ты точно едешь?
— Точно, — кивнул Кержнер. Боровой обнял его за плечи и встряхнул.
— Молодца, братела, — тихо сказал он. — Я знал, что ты с нами.

6

Вечер выдался теплым. В небе светила полная луна. Мельник шел впереди и освещал фонариком широкую лесную тропу. От машины отошли уже метров на четыреста. С каждым шагом темнота вокруг сгущалась.
— А страшно, блин, — сказал Мельник, поглядывая вокруг, и передернул плечами. — Хорошо еще, что дождя нет. Иначе вааще жопа была бы.
— У-у! — крикнул за его спиной Штырь.
Луч фонарика пугливо метнулся по черным деревьям, окружающим тропу. Штырь загоготал. Мельник направил луч на Штыря.
— Ну, ты и сучара, Штырь, — досадливо сказал он. — Я чуть не обосрался от страха.
— Штаны проверь.
— Еще раз так сделаешь — хлебало начищу, — пообещал Мельник.
— А чистилки не обломаются?
— Нарываешься?
— Эй, вы там! Кончай базар! — прикрикнул на парней Боровой. — Как дети, в натуре. — Боровой повернулся к Кержнеру. — Видал, Серый? Шуты гороховые. Вот так и ходи с ними на серьезное дело.
— Пускай резвятся, — весело сказал Кержнер. — Главное, чтобы штаны не обгадили. Нам с ними еще обратно в машине ехать.
— Да, Боров, пусть повеселятся, — прозвучал из темноты голос Апостола, который шел последним и замыкал шеренгу. — Затем и приехали.
— Ты сам-то как? — окликнул его Боровой. — Копыта не отваливаются?
— Были бы — отвалились бы, — посмеиваясь, ответил Апостол.
— Главное, протезы не поцарапай, — посоветовал Кержнер. — Больших денег, поди, стоят.
— Да уж немалых.
Пройдя еще метров сто, Мельник вдруг остановился. А за ним и вся цепочка.
— Слышь, Боров, — обернулся Мельник, — давай бутылки с коктейлем Молотова проверим. А то чего-то бензинчиком потянуло. По-моему, Серый их грохнул об пень.
— Сам ты пень, — огрызнулся Кержнер. Боровой положил ему руку на плечо.
— А ты проверь, Серый. Там уже некогда будет.
— Да все в порядке с бутылками. Чего ты паришься?
— Проверь, сказал. В натуре, чего тебе, сложно, что ли?
Кержнер фыркнул.
— Вот пристал, а! Ладно, если тебя это успокоит… Он поставил сумку с бутылками на землю и нагнулся над ней.
Пока Кержнер звенел бутылками, проверяя содержимое сумки, Апостол подошел к нему сзади. Холодный ствол карабина ткнулся Кержнеру в затылок.
— Обернись! — громко приказал Апостол. Кержнер медленно обернулся.
— Ты это чего? — удивленно спросил он. — Ты это…
Огненный всполох озарил лица парней. Грохот выстрела заставил их отшатнуться. Кержнер упал на траву. На месте его лица темнело что-то страшное и мокрое.
Апостол поднял взгляд на парней.
— Теперь остальные, — коротко сказал он. Парни беспомощно посмотрели на Борового.
Никто из них не сдвинулся с места.
— Делайте как договаривались, — сухо сказал тот. Штырь, Мельник и еще трое парней подошли к распростертому на траве Кержнеру, достали из карманов ножи, но вновь остановились.
— Бейте! — приказал Боровой. — Давайте, слабаки!
— А, сука пархатая, получи! — крикнул Мельник и ударил лежащего Кержнера ножом. Хотел ударить еще раз, но Боровой схватил его за руку.
— Ну, хватит. Теперь остальные.
Парни по очереди ткнули ножами в бездыханное тело Кержнера. Все были бледны и молчаливы. Только Штырь тихо прошептал:
— Не надо было в лицо… Когда дело было закончено, Боровой приказал:
— А теперь к машине. Живо!
— Валим отсюда! — крикнул Мельник и первым побежал по тропе обратно. Сноп света метался из стороны в сторону. Парни, ни слова ни говоря, устремились за Мельником. Возле трупа остались только Боров и Апостол.
Апостол медленно повернулся и хотел уже идти, но Боровой удержал его за рукав.
— Постой!
— Что еще? — глухо и неприязненно спросил Апостол.
— Зачем ты сказал ему обернуться?
Апостол криво ухмыльнулся.
— Хотел, чтобы он понял, что ему конец.
— Зачем? — повторил вопрос Боровой. Апостол пожал пухлыми плечами:
— Просто проявил к нему уважение. Человек должен осознать свой последний миг на земле. Он ведь не корова, которую привели на убой. Если ты когда-нибудь решишь меня завалить, сделай так же, хорошо?
— Можешь быть уверен, — с ледяной усмешкой проговорил Боровой.


Часть вторая Схватка

1

Август, 2006 г.
Антон Плетнев сладко зевнул и огляделся.
— А неплохое кафе, — сказал он. — Люблю, когда народу немного.
— Немного? — Турецкий усмехнулся. — Если ты не заметил, кроме нас здесь вообще никого нет.
— Вот я и говорю, — ничуть не смутился Плетнев. — Этим и приятны ночные часы в кофейнях. Никого нет. Тишь да гладь.
— Угу, — Турецкий кивнул. — Сонный официант, которому так тяжело подниматься со стула, что он готов убить тебя за каждую чашку кофе. Не знаю, как ты, а я предпочитаю проводить ночи дома, в постели, с женой под боком. — Александр Борисович стряхнул с сигареты пепел и насмешливо посмотрел на Плетнева. — Слушай, Антоша, сколько в тебе уже кофе?
— Не знаю. Чашки четыре.
— Руки еще не трясутся? Плетнев покачал коротко стриженной головой:
— Да нет.
— Силен. Что, и бессонница мучить не будет?
— До сих пор не мучила, — в тон Турецкому ответил Плетнев. — Вы будете смеяться, но раньше я вообще без чашки кофе уснуть не мог. Такой вот странный организм.
— Везет тебе. А я на ночь полчашки выпью — до утра ворочаюсь. — Турецкий поднял руку и посмотрел на часы. — Е-мое, уже пять минут третьего. Где этого Щеткина черти носят?
— Не знаю, но он просил дождаться.
— И мобильник вне зоны, — недовольно проговорил Турецкий. — Ты сам-то никуда не торопишься?
Бывший спецназовец покачал головой:
— Не-а. Мне и здесь хорошо. — Плетнев повернулся к официантке. — Девушка, будьте добры, еще один капучино!
— Сейчас она бросит в тебя чашкой, — предупредил Турецкий.
Плетнев улыбнулся:
— Пускай бросает. Будет повод поближе познакомиться.
Через минуту официантка, невысокая блондинка аппетитной полноты, поставила перед Плетневым чашку кофе. Она уже повернулась уходить, когда Плетнев ее окликнул:
— Девушка, простите мне мое любопытство… Никак не могу понять: что такая красавица, как вы, делает в ночном кафе?
— А где я, по-вашему, должна быть? — бросила она через плечо.
— На подиуме. Или на обложке модного журнала. У вас внешность фотомодели.
— Хороший комплимент, — сказала официантка и устало улыбнулась. — И главное, оригинальный. За сегодняшний вечер мне его говорили всего пять раз. Еще что-нибудь будете заказывать?
— Пожалуй, нет.
Официантка отвернулась и удалилась к стойке, величественно виляя бедрами.
— Ну что? — усмехнулся Александр Борисович. — Крепкий орешек?
— Вы сами сказали — она просто сонная. Обычно это срабатывает безотказно. Послушайте, Александр Борисович…
Турецкий дернул уголком губ:
— Слушай, завязывай с этой официальщиной. Зови меня просто Саня. Ну, или Саша. И на «ты».
— Хорошо, Александр Бо… То есть… Саша.
— Вот так-то лучше. — Турецкий потер кончиками пальцев глаза. — Фу, черт. Как же я сегодня не выспался. Так что ты хотел сказать?
— Ирина Генриховна просила вас позвонить, если задержитесь, — помните?
— Она уже спит. Плетнев покачал головой:
— Вряд ли. Думаю, она дожидается вашего звонка.
— Много ты понимаешь, — сухо бросил Турецкий, который терпеть не мог, когда кто-то вмешивался в его отношения с женой. А тем более — Плетнев.
— И все-таки вам лучше ей позвонить. Турецкий прищурился и сухо произнес:
— Еще раз.
— Что — еще раз? — не понял Плетнев.
— То же самое, только на «ты».
— А, вы об этом. Хорошо. Позвони ей, Саша, она волнуется. Так годится?
— Вполне.
Турецкий достал из кармана телефон, но в этот момент дверь кофейни открылась, и на пороге возник Щеткин. На плече у майора была сумка. Щеткин направился к столику, за которым сидели коллеги, по пути доставая из кармана сигареты.
— Явился, не запылился, — язвительно воскликнул Александр Борисович. — Чего так рано? Мы могли бы еще часок-другой подождать.
Щеткин уселся на стул, сунул в рот сигарету и прикурил от зажигалки. Турецкий и Плетнев выжидательно на него смотрели.
— И долго еще ты нас будешь томить? — поинтересовался Александр Борисович.
Щеткин помахал рукой, отгоняя от лица дым, затем снял с плеча сумку, расстегнул ее и положил на стол бумажный пакет с пончиками. Посмотрел на коллег и сказал: — Пончики. Еще горячие. Угощайтесь.
— Если ты не заметил, мы в кофейне, — напомнил ему Турецкий.
— И что?
— А то, что за те полтора часа, что мы тебя ждали, мы съели все пирожные, которые были в меню.
— А, ну дело ваше, — пожал плечами майор и достал из сумки еще один пакет, на этот раз пластиковый и черный.
Турецкий и Плетнев удивленно воззрились на пакет.
— Это мусор, — объяснил им Щеткин. Александр Борисович поднял глаза на майора:
— Забыл выбросить, когда уходил из дома?
— Это не мой. На губах Турецкого зазмеилась усмешка.
— Ты таскаешь с собой чужой мусор? — поинтересовался он.
Щеткин качнул головой и нетерпеливо произнес:
— Это не просто мусор, это мусор из помойного ведра прапорщика Вертайло.
Турецкий и Плетнев снова уставились на черный пакет.
— Дерьмо какое, — проговорил Александр Борисович.
— Не совсем, — возразил Щеткин. — Колбасную кожуру, картофельные очистки и бычки от «Примы» я сразу отмел… А вот это может быть интересно… Антон, ты точно пончиков не хочешь?.. Ну, как хочешь. Итак, вот что мы тут имеем.
Щеткин вынул из пакета какие-то пластиковые обрывки и положил на стол.
— Ну и что это?
— Это порезанные карты оплаты мобильного телефона. — Тут майор соединил два фрагмента и пододвинул получившуюся карточку к Турецкому.
— И что это значит? — продолжал недоумевать тот.
Щепкин постучал по карточке пальцем:
— Карточка, между прочим, стобаксовая. Вы часто такие покупаете?
— Каждый день, — усмехнулся Турецкий. Он склонился над карточкой и внимательно ее разглядел. — Да, в самом деле. Однако ничего странного тут нет. Так ведь экономичней. Платишь оптом. К тому же обычных телефонов в деревне нет.
— Вообще-то есть один, — сказал Щеткин.
— Правда?
— Угу. Как вы думаете, у кого?
— Ты меня заинтриговал. Неужто у Вертайло?
Щеткин кивнул:
— В точку. Я видел телефонный провод.
Александр Борисович задумчиво побарабанил пальцами по столу.
— Так-так… А не ты ли говорил, что бывший прапор спивается?

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":
Полная версия книги 'Возвращение Турецкого -. Черные волки, или Важняк под прицелом'


1 2 3 4