А вот виды животных, подчас представляющие опасность для человека, исчисляются сотнями. - Храня в душе надежду, что престарелого Хай*Сина утянет в сон, я стремилась к тому, чтобы голос звучал как можно более монотонно. - С Эдониией соседствует Фиар. Правительственная верхушка Фиара принадлежит к Черной Гильдии, поклоняющейся Тьме так же, как в других странах поклоняются Свету. За Фиаром раскинулся Антрэкон, суровый край, среди простого народа больше известный, как Черные земли. Антрэкон простирается до крайнего севера. Часть его территорий пролегает по горам, среди льдин. Антрэкон населяют проклятые народы, поклоняющиеся Злым Богам. Есть предположение, что именно в Антрэконе находится пресловутый портал «Семи Врат», открывающий путь в Междумирье, через него - в любую точку Вселенной, в любой Временной поток. По другим источникам, это вовсе не портал, а Врата Инферно, уводящие в Бездну.
- Портал «Семи Врат»? – Хай*Син спустил очки на нос и бросил на меня высокомерный взгляд поверх выпуклых линз. – Врата Инферно? – Всплеснул старик руками. - Откуда вы только взяли подобную антинаучную ересь? Кто забивает вашу голову невозможной чепухой?
- Миа*рон Монт*рэй, маэстро, - улыбнулась я.
Недовольно кашлянув, Хай*Син сделал знак продолжать. Оспаривать слова оборотня достопочтенный не решился.
- Это портал, достоверных сведений о котором не имеется, - четко, без заминки, оттарабарила я. - Согласно древним манускриптом, он является мощным артефактом, оставшимся на Мирь*тэн-Лэо со времен Смещения Времен и Великих Войн, когда в мир впервые проникли те, кто называл себя Фейри.
- Ещё и Фейри? – Учитель укоризненно покачал головой. – Причем здесь они, девица? Скажите, пожалуйста, маэра, что именно вы должны были приготовить к сегодняшнему уроку?
- Общие географические сведения о Мирь*тэн-Лэо, - тяжело вздохнула я, нервно теребя прядь волос.
- Поправьте меня, если я ошибаюсь, но, на мой взгляд, в географии и речи не ведётся о старинных артефактах?
- Верно, - пришлось согласиться с очевидным. - Я заговорила о портале «Семи Врат» потому, что никаких сведений, кроме мифических, о Черных Землях в официальных источниках нет.
- Тогда рассказывайте о других материках, юная маэра. И сделайте милость, пусть они, во имя Двуликих, будут официальными!
- Мэрикон населяют расы людей, анатолитов, дроу и, как я уже сказала, оборотней. А так же, естественно, полукровки…
- Полукровки, да будет вам известно, юная маэра, это вовсе не естественно! – Возмутился педантичный ученый.
- Но они все равно существуют, - возразила я. - Продолжу, с вашего позволения. С севера и востока материк омывается двумя океанами: Лирией и Син*тэ.
Я сделала паузу, созерцая голографическое трехмерное изображение планеты, с её четырьмя материками и пятью океанами.
- Добрых восходов и закатов тебе, Хай*Син, - приветствовал Миа*рон, появляясь на пороге, прерывая своим появлением весьма скучную, хоть и полезную во всех отношениях, беседу. – Как успехи у нашей ученицы?
- Она усваивает науки, - учитель развел руки в стороны. Балахон, щедро расцвеченный крупными золотистыми звездами, разошелся, выставляя любопытному взору застиранную нижнюю рубаху с опавшими старомодными кружевами. - Но в этом, с сожалением должен признать, нет её заслуги. Девушка умна от природы. У юной маэры цепкая память. Но вот прилежание, - указующий костлявый перст устремился в куполообразный потолок, где некогда неизвестный художник безуспешно попытался изобразить ночное небо, - повторяю, прилежание, оставляет желать много лучшего.
- Вижу, вы изучаете географию? - Правильно определил Миа*рон назначение голограммы, вращающейся в воздухе.
- Девица довольно сносно рассказывала о местоположении материков на планете.
- Хорошо. Ответь мне, Красный цветок, что такое Стихии?
- Источники Силы, задающие направление магии.
- Сколько их?
- Четыре.
- Перечисли.
- Огонь, вода, земля и воздух, - отчеканила я.
- Сколько существует направлений в классической магии?
- Как и стихий, - четыре: ментальность, природа, жизнь, смерть.
- Что можно использовать для боя?
- Все, - уверенно заявила я. - Основой боевого искусства может стать любая из стихий, как и любое направление. В основе ментальной магии лежит воздействие на мозг, способность накладывать чары и мороки, подавлять волю. Направление «природа», учит договариваться или управлять природными духами - элементалями. Направление «Жизнь» включает в себя как ментальные, так и природные способности. При нападении данное направление можно использовать таким образом, чтобы заставить ток крови остановиться; точно так же, как при исцелении его ускоряют, насыщая гормонами, тучными тельцами и гемоглобином. О представителях направления «Смерть» долго говорить не приходится. Оно в основе своей направлено на уничтожение живого. Его адепты могут воскрешать мертвых, общаться с духами усопших, а также умерщвлять нежить практически любого уровня.
Миа*рон ухмыльнулся:
- Хай*Син! Вы недаром едите хлеб. За пару месяцев вам многому удалось обучить девочку. Я весьма доволен вами обоими.
- Если бы юная маэра обладала должным прилежанием…
- В Бездну прилежание! – Рявкнул оборотень. – И тебя тоже! Убирайся!
Хай*Син поспешно исчез - как ветром сдуло.
- Ты его напугал, - промолвила я, с удовольствием понаблюдав, как затворилась дверь за старым высокопарным козлом.
- Довольно о нем! Мне припало желание выйти в свет, куколка. А для тебя есть работа, - промурлыкал Миа*рон, приподняв пальцами мой подбородок, чтобы заглянуть в глаза. - Посмотрим, так ли хороша ты окажешься на практике, как сильна в теории.
Не прошло и двух часов после разговора, как мы отправились в путь. Миа*рон выглядел весьма импозантно в белом костюме, расшитым серебряными витыми нитями. Широкополая шляпа с пышным пером почти полностью скрывала его лицо в густой тени.
Бело-голубой свет первой из лун обратил город в чудесную сказку. Проезжали мы вовсе не по кварталам бедноты, и даже не по районам мещан. Вокруг кружились особняки, жилища потомственных аристократов, отражающие их суть: сдержанное высокомерие, веками копившуюся спесь. Дома, походили на ожившие видения, на грезы, на причудливые фантазии, на спустившиеся с небес облака, сумевшие с легкой руки волшебника принять каменную форму. Особняки сторожили сады, где, несмотря на ранние морозы, продолжали цвести экзотические невиданные цветы. Праздничная иллюминация освещала, а местами подсвечивала чудеса человеческой архитектуры, труды магов, стоившие баснословные суммы, с получением которых, - увы! - у богачей проблем не возникало.
Мы направлялись в «Опера Феери», туда, где собиралось изысканное элитарное Высшее Общество Эдонии, его сливки: маги, аристократы, представители правящей верхушки, их строгие элегантные жены и яркие, как тропические птицы, блестящие любовницы.
– Ты должна вести себя так, чтобы сойти здесь за свою, - в последний раз проинструктировал меня хозяин. - Надень маску.
Площадь перед зданием заполнилась людьми, прогуливающимися в ожидании начала представления. Сияя искусственным светом волшебных фонарей, огнями канделябров, подъездная площадка напоминала расцвеченную игрушку. Свет преломлялся в многочисленных драгоценностях на лебяжьих женских шеях, в бокалах с алым вином или шампанским; сиял и дробился в фонтанных струях.
Такого количества нарядных женщин и красивых мужчин я не видела никогда в жизни.
- Старайся не выделяться из толпы, - зашипел на ухо мучитель.
- Да, конечно, - отмахнулась я.
Чинно расположившись в креслах одной из лож, обитых дорогим гасуэльским бархатом, я жадно впитывала в себя атмосферу роскоши, думая о том, что хотела бы остаться тут навсегда, иметь законное право наслаждаться преимуществами и удовольствиями, доступ к которым открывали высокое рождение или материальное благосостояние.
Но память, в редкие моменты, когда давала о себе знать, порождала совершенно иные образы: мусорные кучи, облезлую кошку, с которой я делилась жалкими останками скудного ужина, некрасивые лица детей, швыряющих в меня камнями, мужские фигуры, от которых отвратительно несло перегаром.
Верхний свет погасили. Световой круг выплыл на середину сцены, и туда же потащился сладкоголосый тенор, исполняющий партию главного героя. Артист изображал мага-страдальца, одержимого злым духом. Что-то невразумительно гундел о вечной любви, преданной им за минутную слабость, скулил снова и снова, переходя из одной сцены в другую. Действие ещё не успело дойти до середины, а я уже изнывала от скуки. Моя прямая, незатейливая натура не способна воспринимать изысканно-витиеватую аристократическую мораль, приторную эстетику, воплощенную в мелодичную сетку. Пусть гремят барабаны, звенят дикие бубны, задавая динамичный жесткий ритм. Пусть аккомпанемент ревет, неистово, вызывающе, дико, захлебываясь во все убыстряющемся темпе! Я буду счастлива. Но сложные восходящие и нисходящие рулады, замысловато построенные музыкальные фразы, переплетенные главные с побочными, партии, все время заходящие на «коду» - будь они вовеки неладны! Они усыпляют, уничтожают, заставляют голову болеть во всех местах сразу, предавая душу глубокому унынию.
Потирая ноющий висок, я процедила сквозь зубы:
- Двуликие! Долго ещё он собирается выть?
- Ты просто деревенщина, - с возмущением фыркнул оборотень. – Как можно так отзываться об одном из лучших теноров Эдонии? О мужчине, от которого даже опытные женщины готовы млеть днями и ночами?
- Такую выдержку им, видимо, опыт-то и дает, - буркнула я в сторону.
Пытка длилась. По ходу пьесы герой пьянствовал, совращал женщин и мужчин, дрался с друзьями, убил отца, подставил брата, в кульминационной сцене отравил любимую невесту, в финале зарезал нелюбимую любовницу.
Зал внимал, не шелохнувшись.
Меня отчаянно тянуло в сон. Наконец мучения подошли к концу: герой скончался, под неистовый взрыв оваций в зале. Перед смертью, в бесконечной арии, длившейся ни как не меньше четверти часа, утверждалась мысль о том, что себя нужно принимать со всеми, пусть даже темными сторонами души.
«Браво!», - неслось со всех сторон.
- Он неподражаем, - экзальтированно заявил Миа*рон. – После такого представления в него влюбится весь зал, без исключения: и мужчины, и женщины. Перед ним совершенно невозможно устоять.
Миа*рон аплодировал стоя. Казалось, он вообще забыл, для чего мы сюда явились.
Надо же? Садист, торгаш, эстет – всё в одном лице? Какие ещё сюрпризы таятся в этом существе?
***
Дети стояли перед полотном, густо измазанным яркими красками. Женщина в черно-белом одеянии, служительница ордена Круга Вечной Жизни объясняла нам, что на полотне изображена Светлая Богиня, подательница благодати.
Один за другим дети становились на указанное Сестрой место и восхищенные возгласы свидетельствовали о том, что из хаотичных красочных пятен им удавалось вычленить божественный силуэт.
Богиню увидели все. Кроме меня. Сколько я не смотрела, до рези в глазах, до головной боли, до дурноты - яркие мазки оставались беспорядочными ляпами. И только.
- Смотри внимательнее, Одиф*фэ. Разве ты не видишь? Вот же она? Как ты можешь не видеть?
- Она ничего не видит, потому что она грязное отродье Слепого Ткача, - выкрикнул кто-то из мальчишек.
***
Ненавижу чувствовать себя исключенной. Ненавижу!
Стоя среди рукоплещущей толпы, накрытой бешеным восторгом; среди горящих глаз, разгоряченных тел, я чувствовала себя одинокой. Как в далеком детстве, когда все, кроме меня, узрели Богиню, подающую благодать, а я тупо уперлась носом в глухую стену. И ни как мне не понять, в чем секрет.
Не дожидаясь, пока смолкнут овации, накинув плащ, я покинула ложу в состоянии крайнего раздражения.
«Смотри внимательнее, Одиф*фэ… вот же она?»
Одиф*фэ…
Голова закружилась. Я остановилась, придерживаясь за перила.
Одиф*фэ!
Меня звали Одиф*фэ Сирэн*но. И что из этого? Выходило, что ничего. Больше ничего, кроме имени, как не старалась, я вспомнить не могла.
***
Двери распахнулись. Толпа хлынула, стекая по лестнице. Гомон голосов, сухой звук стучащих каблуков заполнили пространство. Стало совершенно неважным, кем я была или не смогла стать в прошлом. Нужно выполнить то, зачем пришли.
Лицо мужчины средних лет из толпы удалось выхватить сразу. Рядом с ним вышагивала привлекательная брюнетка в лиловом платье, одной рукой опираясь на спутника, а второй придерживаясь за витые, кованые перила.
Толпа была настолько плотной, что люди, как солдаты в строю, спускались вниз плечом к плечу. Сердце застучало в ускоренном ритме. Рука крепче сжала кинжал, запрятанный в длинном рукаве. Расправив складки пышного капюшона из легкой газовой материи, покрывающей голову наподобие шлема, я нырнула в людскую гущу. Оказаться рядом с намеченной жертвой, направить в сердце сталь и Силу казалось не сложным. Острый клинок нашел сердце. Быстро свернувшаяся в сгустки под действием исходящего от руки жара, кровь закрыла рану, как тампоном. Через мгновение людской поток увлек меня в сторону. Спутница убитого не сразу поняла, отчего он остановился, охнув. Раздались крики, послышался пронзительный визг.
- Что происходит? – Продребезжал чей-то голос.
- Да кому-то стало плохо. Немудрено. Здесь так душно, - прозвучало в ответ.
Миа*рона я дожидалась в карете. Оборотень не заставил себя долго ждать.
- Трогай, - велел он вознице.- Сработанно чисто. – Это прозвучало уже для меня. - Потребовалось время, чтобы дурачье сумело понять: с Даринь*оном приключился отнюдь не сердечный приступ. – Посмеиваясь в пышные фестоны кружевного шейного платка, произнес недюдь. - А ты, как всегда умница, Красный Цветок.
- Меня зовут Одиф*фэ, - прошептала я.
- Что ты сказала?
- Я вспомнила мое имя. Мое настоящее имя.
- Двуликие! Да какая разница, как там тебя зовут? Кому это надо?
***
На следующий день Миа*рон предупредил:
- Готовься. Вечером предстоит сдать небольшой экзамен.
Ближе к десяти часам принесли черную одежду, «обливающую» тело с ног до головы, как вторая кожа. Фигуры, одетые в точно такие же наряды, жестом приказали следовать за собой, как только я успела облачиться в мрачное и вызывающее одеяние.
Меня привели в зал. Внизу лежала уже знакомая арена с изображением звероподобного Пожирателя Плоти. По обе стороны статуи молчаливо застыло с полсотни черных фигур.
Зверь возлежал на подушках, обтянутых черным атласом, в беспорядке разбросанных по полу. Жестом он приказал мне сесть рядом. Я повиновалась.
Низкий грудной голос Миа*рона легко заполнял гулкое пространство:
«Ну, Тени, сегодня я представляю вам шанс немного развлечь меня. У меня этакий душевный зуд, можете назвать его капризом: хочу видеть хорошую драку, в которой противник зубами отрывает противнику уши. В вашей партии шестьдесят человек. В то время как мне нужно не больше пяти боеспособных новобранцев. С самого начала я предупреждал: в «Дом Теней» ведет много дорог, но выйти можно только одним путем. Тогда не хотелось уточнять, каким именно. Но думаю, не стоит скрывать от вас правды теперь: выходят отсюда только вперед ногами. Что-то подсказывает мне, что желающих пойти добровольно на тот берег Вечной Реки, нет? Что ж, тогда деритесь. Деритесь, как демоны или боги. Деритесь, как умеете. Деритесь за свою жизнь. Используйте приемы, которым обучали вас здесь или где-то ещё. Мне, если честно плевать, что вы станете делать. И безразлично, кто из вас выживет. Да, скажу напоследок ещё. Настоящий воин всегда помнит, что бой это не танец, рассчитанный на зрителя или аплодисменты. Бой это проще, азартнее и страшнее. Суть боя проста. Нужно выжить и для этого - уничтожить противника. Обнажить сталь! Вы больше не товарищи и не братья. Вы – враги. Врага нужно уничтожить! Убить! Да придет Светлая Ярость!
Судя по тому, как яростно схлестнулись между собой мальчишки, Светлая ярость не пришла, а прилетела. Это был ужасно. Молчаливая и беспощадная борьба. Клинки, кинжалы, стилеты, голые окровавленные руки, смертоносные выпады, отходы и новые выпады. Сталь свистела и - нет, - не визжала – пела, входя в плоть.
Кто-то падал. Кто-то продолжал драться.
Поначалу кровь вызывала во мне вполне понятное отвращение. Дурнота накатывала тяжелыми волнами, тяжело ухало сердце. Но потом стало происходить что-то совершенно невероятное, непонятное, неожиданное и неприемлемое. Чужая боль пьянила как вино, поднимала, словно крылья. Чужая ярость, чужая смерть дарили непередаваемую остроту ощущений. Никогда в своей жизни я не принимала дурманящих средств, но думаю, что те, кто грешил этим, испытывали нечто подобное:
1 2 3 4 5 6
- Портал «Семи Врат»? – Хай*Син спустил очки на нос и бросил на меня высокомерный взгляд поверх выпуклых линз. – Врата Инферно? – Всплеснул старик руками. - Откуда вы только взяли подобную антинаучную ересь? Кто забивает вашу голову невозможной чепухой?
- Миа*рон Монт*рэй, маэстро, - улыбнулась я.
Недовольно кашлянув, Хай*Син сделал знак продолжать. Оспаривать слова оборотня достопочтенный не решился.
- Это портал, достоверных сведений о котором не имеется, - четко, без заминки, оттарабарила я. - Согласно древним манускриптом, он является мощным артефактом, оставшимся на Мирь*тэн-Лэо со времен Смещения Времен и Великих Войн, когда в мир впервые проникли те, кто называл себя Фейри.
- Ещё и Фейри? – Учитель укоризненно покачал головой. – Причем здесь они, девица? Скажите, пожалуйста, маэра, что именно вы должны были приготовить к сегодняшнему уроку?
- Общие географические сведения о Мирь*тэн-Лэо, - тяжело вздохнула я, нервно теребя прядь волос.
- Поправьте меня, если я ошибаюсь, но, на мой взгляд, в географии и речи не ведётся о старинных артефактах?
- Верно, - пришлось согласиться с очевидным. - Я заговорила о портале «Семи Врат» потому, что никаких сведений, кроме мифических, о Черных Землях в официальных источниках нет.
- Тогда рассказывайте о других материках, юная маэра. И сделайте милость, пусть они, во имя Двуликих, будут официальными!
- Мэрикон населяют расы людей, анатолитов, дроу и, как я уже сказала, оборотней. А так же, естественно, полукровки…
- Полукровки, да будет вам известно, юная маэра, это вовсе не естественно! – Возмутился педантичный ученый.
- Но они все равно существуют, - возразила я. - Продолжу, с вашего позволения. С севера и востока материк омывается двумя океанами: Лирией и Син*тэ.
Я сделала паузу, созерцая голографическое трехмерное изображение планеты, с её четырьмя материками и пятью океанами.
- Добрых восходов и закатов тебе, Хай*Син, - приветствовал Миа*рон, появляясь на пороге, прерывая своим появлением весьма скучную, хоть и полезную во всех отношениях, беседу. – Как успехи у нашей ученицы?
- Она усваивает науки, - учитель развел руки в стороны. Балахон, щедро расцвеченный крупными золотистыми звездами, разошелся, выставляя любопытному взору застиранную нижнюю рубаху с опавшими старомодными кружевами. - Но в этом, с сожалением должен признать, нет её заслуги. Девушка умна от природы. У юной маэры цепкая память. Но вот прилежание, - указующий костлявый перст устремился в куполообразный потолок, где некогда неизвестный художник безуспешно попытался изобразить ночное небо, - повторяю, прилежание, оставляет желать много лучшего.
- Вижу, вы изучаете географию? - Правильно определил Миа*рон назначение голограммы, вращающейся в воздухе.
- Девица довольно сносно рассказывала о местоположении материков на планете.
- Хорошо. Ответь мне, Красный цветок, что такое Стихии?
- Источники Силы, задающие направление магии.
- Сколько их?
- Четыре.
- Перечисли.
- Огонь, вода, земля и воздух, - отчеканила я.
- Сколько существует направлений в классической магии?
- Как и стихий, - четыре: ментальность, природа, жизнь, смерть.
- Что можно использовать для боя?
- Все, - уверенно заявила я. - Основой боевого искусства может стать любая из стихий, как и любое направление. В основе ментальной магии лежит воздействие на мозг, способность накладывать чары и мороки, подавлять волю. Направление «природа», учит договариваться или управлять природными духами - элементалями. Направление «Жизнь» включает в себя как ментальные, так и природные способности. При нападении данное направление можно использовать таким образом, чтобы заставить ток крови остановиться; точно так же, как при исцелении его ускоряют, насыщая гормонами, тучными тельцами и гемоглобином. О представителях направления «Смерть» долго говорить не приходится. Оно в основе своей направлено на уничтожение живого. Его адепты могут воскрешать мертвых, общаться с духами усопших, а также умерщвлять нежить практически любого уровня.
Миа*рон ухмыльнулся:
- Хай*Син! Вы недаром едите хлеб. За пару месяцев вам многому удалось обучить девочку. Я весьма доволен вами обоими.
- Если бы юная маэра обладала должным прилежанием…
- В Бездну прилежание! – Рявкнул оборотень. – И тебя тоже! Убирайся!
Хай*Син поспешно исчез - как ветром сдуло.
- Ты его напугал, - промолвила я, с удовольствием понаблюдав, как затворилась дверь за старым высокопарным козлом.
- Довольно о нем! Мне припало желание выйти в свет, куколка. А для тебя есть работа, - промурлыкал Миа*рон, приподняв пальцами мой подбородок, чтобы заглянуть в глаза. - Посмотрим, так ли хороша ты окажешься на практике, как сильна в теории.
Не прошло и двух часов после разговора, как мы отправились в путь. Миа*рон выглядел весьма импозантно в белом костюме, расшитым серебряными витыми нитями. Широкополая шляпа с пышным пером почти полностью скрывала его лицо в густой тени.
Бело-голубой свет первой из лун обратил город в чудесную сказку. Проезжали мы вовсе не по кварталам бедноты, и даже не по районам мещан. Вокруг кружились особняки, жилища потомственных аристократов, отражающие их суть: сдержанное высокомерие, веками копившуюся спесь. Дома, походили на ожившие видения, на грезы, на причудливые фантазии, на спустившиеся с небес облака, сумевшие с легкой руки волшебника принять каменную форму. Особняки сторожили сады, где, несмотря на ранние морозы, продолжали цвести экзотические невиданные цветы. Праздничная иллюминация освещала, а местами подсвечивала чудеса человеческой архитектуры, труды магов, стоившие баснословные суммы, с получением которых, - увы! - у богачей проблем не возникало.
Мы направлялись в «Опера Феери», туда, где собиралось изысканное элитарное Высшее Общество Эдонии, его сливки: маги, аристократы, представители правящей верхушки, их строгие элегантные жены и яркие, как тропические птицы, блестящие любовницы.
– Ты должна вести себя так, чтобы сойти здесь за свою, - в последний раз проинструктировал меня хозяин. - Надень маску.
Площадь перед зданием заполнилась людьми, прогуливающимися в ожидании начала представления. Сияя искусственным светом волшебных фонарей, огнями канделябров, подъездная площадка напоминала расцвеченную игрушку. Свет преломлялся в многочисленных драгоценностях на лебяжьих женских шеях, в бокалах с алым вином или шампанским; сиял и дробился в фонтанных струях.
Такого количества нарядных женщин и красивых мужчин я не видела никогда в жизни.
- Старайся не выделяться из толпы, - зашипел на ухо мучитель.
- Да, конечно, - отмахнулась я.
Чинно расположившись в креслах одной из лож, обитых дорогим гасуэльским бархатом, я жадно впитывала в себя атмосферу роскоши, думая о том, что хотела бы остаться тут навсегда, иметь законное право наслаждаться преимуществами и удовольствиями, доступ к которым открывали высокое рождение или материальное благосостояние.
Но память, в редкие моменты, когда давала о себе знать, порождала совершенно иные образы: мусорные кучи, облезлую кошку, с которой я делилась жалкими останками скудного ужина, некрасивые лица детей, швыряющих в меня камнями, мужские фигуры, от которых отвратительно несло перегаром.
Верхний свет погасили. Световой круг выплыл на середину сцены, и туда же потащился сладкоголосый тенор, исполняющий партию главного героя. Артист изображал мага-страдальца, одержимого злым духом. Что-то невразумительно гундел о вечной любви, преданной им за минутную слабость, скулил снова и снова, переходя из одной сцены в другую. Действие ещё не успело дойти до середины, а я уже изнывала от скуки. Моя прямая, незатейливая натура не способна воспринимать изысканно-витиеватую аристократическую мораль, приторную эстетику, воплощенную в мелодичную сетку. Пусть гремят барабаны, звенят дикие бубны, задавая динамичный жесткий ритм. Пусть аккомпанемент ревет, неистово, вызывающе, дико, захлебываясь во все убыстряющемся темпе! Я буду счастлива. Но сложные восходящие и нисходящие рулады, замысловато построенные музыкальные фразы, переплетенные главные с побочными, партии, все время заходящие на «коду» - будь они вовеки неладны! Они усыпляют, уничтожают, заставляют голову болеть во всех местах сразу, предавая душу глубокому унынию.
Потирая ноющий висок, я процедила сквозь зубы:
- Двуликие! Долго ещё он собирается выть?
- Ты просто деревенщина, - с возмущением фыркнул оборотень. – Как можно так отзываться об одном из лучших теноров Эдонии? О мужчине, от которого даже опытные женщины готовы млеть днями и ночами?
- Такую выдержку им, видимо, опыт-то и дает, - буркнула я в сторону.
Пытка длилась. По ходу пьесы герой пьянствовал, совращал женщин и мужчин, дрался с друзьями, убил отца, подставил брата, в кульминационной сцене отравил любимую невесту, в финале зарезал нелюбимую любовницу.
Зал внимал, не шелохнувшись.
Меня отчаянно тянуло в сон. Наконец мучения подошли к концу: герой скончался, под неистовый взрыв оваций в зале. Перед смертью, в бесконечной арии, длившейся ни как не меньше четверти часа, утверждалась мысль о том, что себя нужно принимать со всеми, пусть даже темными сторонами души.
«Браво!», - неслось со всех сторон.
- Он неподражаем, - экзальтированно заявил Миа*рон. – После такого представления в него влюбится весь зал, без исключения: и мужчины, и женщины. Перед ним совершенно невозможно устоять.
Миа*рон аплодировал стоя. Казалось, он вообще забыл, для чего мы сюда явились.
Надо же? Садист, торгаш, эстет – всё в одном лице? Какие ещё сюрпризы таятся в этом существе?
***
Дети стояли перед полотном, густо измазанным яркими красками. Женщина в черно-белом одеянии, служительница ордена Круга Вечной Жизни объясняла нам, что на полотне изображена Светлая Богиня, подательница благодати.
Один за другим дети становились на указанное Сестрой место и восхищенные возгласы свидетельствовали о том, что из хаотичных красочных пятен им удавалось вычленить божественный силуэт.
Богиню увидели все. Кроме меня. Сколько я не смотрела, до рези в глазах, до головной боли, до дурноты - яркие мазки оставались беспорядочными ляпами. И только.
- Смотри внимательнее, Одиф*фэ. Разве ты не видишь? Вот же она? Как ты можешь не видеть?
- Она ничего не видит, потому что она грязное отродье Слепого Ткача, - выкрикнул кто-то из мальчишек.
***
Ненавижу чувствовать себя исключенной. Ненавижу!
Стоя среди рукоплещущей толпы, накрытой бешеным восторгом; среди горящих глаз, разгоряченных тел, я чувствовала себя одинокой. Как в далеком детстве, когда все, кроме меня, узрели Богиню, подающую благодать, а я тупо уперлась носом в глухую стену. И ни как мне не понять, в чем секрет.
Не дожидаясь, пока смолкнут овации, накинув плащ, я покинула ложу в состоянии крайнего раздражения.
«Смотри внимательнее, Одиф*фэ… вот же она?»
Одиф*фэ…
Голова закружилась. Я остановилась, придерживаясь за перила.
Одиф*фэ!
Меня звали Одиф*фэ Сирэн*но. И что из этого? Выходило, что ничего. Больше ничего, кроме имени, как не старалась, я вспомнить не могла.
***
Двери распахнулись. Толпа хлынула, стекая по лестнице. Гомон голосов, сухой звук стучащих каблуков заполнили пространство. Стало совершенно неважным, кем я была или не смогла стать в прошлом. Нужно выполнить то, зачем пришли.
Лицо мужчины средних лет из толпы удалось выхватить сразу. Рядом с ним вышагивала привлекательная брюнетка в лиловом платье, одной рукой опираясь на спутника, а второй придерживаясь за витые, кованые перила.
Толпа была настолько плотной, что люди, как солдаты в строю, спускались вниз плечом к плечу. Сердце застучало в ускоренном ритме. Рука крепче сжала кинжал, запрятанный в длинном рукаве. Расправив складки пышного капюшона из легкой газовой материи, покрывающей голову наподобие шлема, я нырнула в людскую гущу. Оказаться рядом с намеченной жертвой, направить в сердце сталь и Силу казалось не сложным. Острый клинок нашел сердце. Быстро свернувшаяся в сгустки под действием исходящего от руки жара, кровь закрыла рану, как тампоном. Через мгновение людской поток увлек меня в сторону. Спутница убитого не сразу поняла, отчего он остановился, охнув. Раздались крики, послышался пронзительный визг.
- Что происходит? – Продребезжал чей-то голос.
- Да кому-то стало плохо. Немудрено. Здесь так душно, - прозвучало в ответ.
Миа*рона я дожидалась в карете. Оборотень не заставил себя долго ждать.
- Трогай, - велел он вознице.- Сработанно чисто. – Это прозвучало уже для меня. - Потребовалось время, чтобы дурачье сумело понять: с Даринь*оном приключился отнюдь не сердечный приступ. – Посмеиваясь в пышные фестоны кружевного шейного платка, произнес недюдь. - А ты, как всегда умница, Красный Цветок.
- Меня зовут Одиф*фэ, - прошептала я.
- Что ты сказала?
- Я вспомнила мое имя. Мое настоящее имя.
- Двуликие! Да какая разница, как там тебя зовут? Кому это надо?
***
На следующий день Миа*рон предупредил:
- Готовься. Вечером предстоит сдать небольшой экзамен.
Ближе к десяти часам принесли черную одежду, «обливающую» тело с ног до головы, как вторая кожа. Фигуры, одетые в точно такие же наряды, жестом приказали следовать за собой, как только я успела облачиться в мрачное и вызывающее одеяние.
Меня привели в зал. Внизу лежала уже знакомая арена с изображением звероподобного Пожирателя Плоти. По обе стороны статуи молчаливо застыло с полсотни черных фигур.
Зверь возлежал на подушках, обтянутых черным атласом, в беспорядке разбросанных по полу. Жестом он приказал мне сесть рядом. Я повиновалась.
Низкий грудной голос Миа*рона легко заполнял гулкое пространство:
«Ну, Тени, сегодня я представляю вам шанс немного развлечь меня. У меня этакий душевный зуд, можете назвать его капризом: хочу видеть хорошую драку, в которой противник зубами отрывает противнику уши. В вашей партии шестьдесят человек. В то время как мне нужно не больше пяти боеспособных новобранцев. С самого начала я предупреждал: в «Дом Теней» ведет много дорог, но выйти можно только одним путем. Тогда не хотелось уточнять, каким именно. Но думаю, не стоит скрывать от вас правды теперь: выходят отсюда только вперед ногами. Что-то подсказывает мне, что желающих пойти добровольно на тот берег Вечной Реки, нет? Что ж, тогда деритесь. Деритесь, как демоны или боги. Деритесь, как умеете. Деритесь за свою жизнь. Используйте приемы, которым обучали вас здесь или где-то ещё. Мне, если честно плевать, что вы станете делать. И безразлично, кто из вас выживет. Да, скажу напоследок ещё. Настоящий воин всегда помнит, что бой это не танец, рассчитанный на зрителя или аплодисменты. Бой это проще, азартнее и страшнее. Суть боя проста. Нужно выжить и для этого - уничтожить противника. Обнажить сталь! Вы больше не товарищи и не братья. Вы – враги. Врага нужно уничтожить! Убить! Да придет Светлая Ярость!
Судя по тому, как яростно схлестнулись между собой мальчишки, Светлая ярость не пришла, а прилетела. Это был ужасно. Молчаливая и беспощадная борьба. Клинки, кинжалы, стилеты, голые окровавленные руки, смертоносные выпады, отходы и новые выпады. Сталь свистела и - нет, - не визжала – пела, входя в плоть.
Кто-то падал. Кто-то продолжал драться.
Поначалу кровь вызывала во мне вполне понятное отвращение. Дурнота накатывала тяжелыми волнами, тяжело ухало сердце. Но потом стало происходить что-то совершенно невероятное, непонятное, неожиданное и неприемлемое. Чужая боль пьянила как вино, поднимала, словно крылья. Чужая ярость, чужая смерть дарили непередаваемую остроту ощущений. Никогда в своей жизни я не принимала дурманящих средств, но думаю, что те, кто грешил этим, испытывали нечто подобное:
1 2 3 4 5 6