Ровного сияния ее было много, неохватно много, но глаза меня отчего-то подводили, казалось – зрение меркнет, хотя все вокруг было видно с ошеломляющей четкостью. Сумеречное бесплотное золото – лишь малая толика немыслимого света, что оказалась доступна моему человечьему зрению; остальное пронизывало тело тоской и радостью, неощутимым ветром проникало и уносилось прочь, даром расходуя на меня свое волшебство.
Стеклянный Остров тонко вибрировал под ногами, сообщая всему телу едва переносимое напряжение, и мне мерещилось – сейчас меня просто разорвет на кусочки или же схлопнет, как мошку меж ладонями земли и неба.
Ирис держал меня за руку, но я еле ощущала его прохладные пальцы: он, Ирис, находился сейчас по большей части там же, где весь этот остров, и весь этот воздух и лунный свет, а здесь, со мной – была лишь тень его, почти бестелесная, почти прозрачная, постоянно ускользающая тень. Эхо, отзвук, небыль, игра воображения…
Каменные ступени в лунном свете прорастали странным собственным свечением. Стопы не ощущали тверди, лестница текла под ногами, вознося нас выше и выше, к лиловым громадам сосен. Кроны грозовым облаком затмили луну – и тень, как вздох, опустилась на нас.
В тени пел соловей, четко выговаривая колдовское заклинание, перемежаемое то воркующими, то искристыми трелями смеха. Куда уж больше – у меня и так голова кругом от всего этого колдовства.
Лес распахнулся будто занавес, открывая сплошь заросшую папоротником дорогу.
– Ирис… погоди. Мне надо отдышаться, или я упаду.
Услышала собственный голос как со стороны. Вообще-то я только подумала, что грохнусь, если мы не остановимся, а сказать об этом пока как-то еще не решилась…
Оказывается, нет – говорю.
– Лесс?
Он смотрел мне в лицо, чуть хмурясь. Глаза его плыли где-то над моей головой, далеко, и чуть сбоку – совсем не там, где я.
– Постоим. Пожалуйста.
Крепко зажмурилась. Да что ж это такое? Я конечна, как замкнутый круг, мир безграничен, неохватен, он вблизи, рядом, в стороне, он проходит мимо, мимо, мимо, задевая меня лишь дыханием своим, кончиком крыла, пальцами по щеке…
Пальцами по щеке. Ладонями по плечам. Крепко охватывает локти, прижимая их к бокам.
– Лесс. Так лучше?
Держит меня. Перевела дыхание. Разлепила веки.
Ирис приблизился, вернулся из своего далекого далека, куда мне путь заказан. Почти целиком вернулся. Стал почти осязаем. Светлые серо-сиреневые глаза заглядывали в душу, в них качались камыши, порхали ночные мотыльки, всплескивала легкой волной река Ольшана.
– Стеклянный Остров, – тихонько проговорил Ирис, – Такое место. Ты привыкнешь.
– Вряд ли.
– Ты сопротивляешься.
– Разве?
– Конечно. Тебе кажется что ты – запертый дом. Открой двери. Выйди наружу.
Легко сказать! Я не знаю, где запоры. Где двери я тоже не знаю. Я бы взломала их, честно, но где они?
– Я хочу к тебе, Ирис!
– Ну иди. Иди за мной.
И он удаляется, словно падает в пропасть.
Я перестала ощущать его ладони, между нами возникла стеклянная стена. Это было тем страшнее, что он стоял вплотную и руки его сжимали мои локти. Вцепилась в одежду у него на груди, пальцы смяли несуществующую ткань, плоть его – лишь порыв ветра, если я сделаю шаг – я пройду насквозь…
Лбом, грудью, ладонями – в стеклянную стену, с размаху! И еще раз! И еще!
– Неееет… Не могуууу…
Со дна пропасти, из полной тени бездны звали его глаза:
– Ну иди же ко мне. Иди!
– Не могу…
– Иди, Лесс.
– Не получается! Вернись! Побудь со мной, мне страшно.
– Хорошо. Хорошо. Как ты хочешь.
Закапываюсь лицом в складки одежды, в расшнурованный ворот, в шелк рубахи. Легкое тепло, горьковатый пресный запах воды, тины, ивового листа. Виском упираюсь в порожек ключицы, под щекой – твердый покатый свод его груди, сердце стучит… Зараза! Сердце стучит, как у нормального человека, часто стучит, громко, зараза…
Пауза.
– Пойдем, – сказала я.
А то у меня опять ум за разум заходит, только уже в другую сторону…
Отодвинулся. Улыбнулся:
– Не бойся ничего.
Когда ты рядом, я ничего не боюсь. Потерять тебя боюсь. Собственно, только этого я и боюсь…
Проклятье, зачем я тебе?
Всего лишь – игрушка. Э, пусть игрушка, пусть что угодно, только…
Папоротники – по колено. Перистая сумеречная прогалина вглубь соснового леса, обрамленная искрами светляков. Колоннады стволов перевиты лентами тумана. Меж стволами колыхалась живая прозрачная тьма, полная шелеста и движения. То ли там ходили пугливые звери, касаясь боками шершавой коры, то ли взмахивали крыльями ночные птицы, поглядывая на нас с ветвей. Над головой зеленая проточина неба стремительно теряла золотой оттенок; из-за спины, со стороны материка споро растягивала свой плащ темная звездная синева.
И еще раз раздвинулся занавес – сосны расступились и мы вышли на самую вершину холма, словно снегом заметенную лунным сиянием. Волны высокой травы казались сугробами, черные вертикали стоячих камней полосовали тенями лунный снег, а небо за ними густело ночным кобальтом, наискосок перечеркнутое Млечной Дорогой.
Близость неба была очевидна – луна, огромная как соседний холм, показывала спину из-за края земли. Тело луны изрыто оспинами, складывающимися в улыбку. Оспины ее напоминали отверстия в теле свирели, и неоглядное пространство переполняли переливы неслышных нот, выдыхаемых ночью.
Свет луны легок как разбавленное вино. В воздухе – терпкость и неистовство, и еще пропасть всего того, что я не чуяла, но каким-то шестым чувством знала, что оно есть и оно действует на меня.
На вершине одного из камней сидел филин.
Он повернул кошачью голову, следя за нашим приближением, и я вдруг поняла, что это не филин, и что голова у него в самом деле кошачья. Узкие глаза горели зеленью.
– Кто это, Ирис?
– Это камана.
– Камана? Такая же, как у верховного короля на гербе?
– Наверное. – Ирис пожал плечами.
Камана переступила когтистыми лапами, боком перебираясь на край камня. Распахнула совиные крылья, и ее вдруг бесшумно снесло вниз разлапистым кленовым листом. И повлекло – низко, над самой травой, до темной стены леса, где косматая хвойная тьма проглотила ее. Из мрака донесся печальный кошачий крик.
Ирис потащил меня вперед, но я не могла оторвать глаз от сосен, скрывших чудесную тварь. Лавен Странник некогда начертил на своем гербе птицу с рысьей головой, каману-посланницу. Вот уж не думала никогда, что увижу ее въяве.
– Королева.
Вздрагиваю от рывка – Ирис прибавил шагу.
Между двух камней, перекрытых третьим наподобие ворот, сгустилось снежное сверкание. Высокая статная фигура, прямая, словно луч, в медлительном вихре переливающегося серебра. Едва проступающие очертания змеино-тонкого тела, летящие волны пепельных волос, лицо будто ледяное лезвие, жадная жесткая улыбка, глаза ярче лунного света.
– Моя королева.
Ирис упал на колено. Я опустилась рядом с ним в белую от луны траву; по левую руку угольным провалом протянулась тень гигантского камня.
Королева не отбрасывала тени. Королева сама – источник света, хрустальная ваза, ледяной меч, холодный, свернувшийся жгутом ветер. Плоть ее почти прозрачна. Сила ее пугала даже малой частью своего присутствия.
– Королева. Эта смертная – моя. Я ручаюсь за нее.
– Да, мой милый.
Воздух складывал слова сам из себя. Королева улыбалась отстраненной, нежной, алчной улыбкой. Она глядела на меня, и в то же время мимо. Улыбающиеся губы ее были неподвижны.
– Я приглашаю тебя, Ирис. И тебя, смертная. Будьте моими гостями.
Сияние свилось в изломанную сизую молнию, пляшущую меж камней, будто слетевшую с неба и не желающую войти в землю – и вдруг рассыпалось тончайшей звездной пылью, пеплом оседая на непотревоженной траве.
– Проход открыт, – хрипло сказал Ирис. – Вставай, Лесс.
Из меня сделали парнишку. Правда, для этого мне пришлось пер е бинтовать грудь, платье заправить в широкие холщовые штаны, натянуть поверх совсем уже необъятную р у баху, плечи которой сползали аж до ло к тей, а рукава болтались до колен. Ну, рукава-то я подвернула, а вот ворот, хоть и зашнурованный, сползал то вправо, то влево, открывая белый сверкающий шелк. Поэтому изнутри ворот подкололи двумя драгоценными ф и булами; те, что попроще оказались слишком большими. Кроме того, Пепел выстриг мне челку, пада ю щую на брови, а все оставшиеся волосы подобрал под бесформенную войлочную шляпу с о б висшими полями, которая наоб о рот, оказалась несколько тесновата, ее пришлось подпороть. В довершении всего Пепел велел мне разуться. Осмотрел босые ноги, покачал головой и в е лел пойти в гостиную и залезть в камин, где хорошенько потоптаться на старой золе.
В итоге из меня получилось изрядное пугало.
Над Хелдом особых расправ учинять не стали, только заставили влезть в одежду н а столько грязную и рваную, что он сейчас же превратился в нищего. Его тоже разули, одежду и сапоги завязали в драный узел. Пепел соскреб со светильника немного жирной гари и м и зинцем прорисовал на паромщиковом лице морщины, складки у губ, затенил глазницы, доб а вил под глазами мешки, мазнул по вискам – вместо паромщика на нас глянул древний, хотя еще крепкий старик. В довершении всего художник вернулся ко мне, запачкал щеки и возле рта, растер все это рукавом и остался очень доволен.
Пепел погонял меня немножко по комнате – приподними плечи, ссутулься, шагай ш и роко, в развалочку, руками размахивай – и компания нищих (для пущего колорита наш хра б рый лицедей вручил паромщику свою палку) без препятствий пересекла город.
Но только когда ворота и порт остались позади, я вздохнула свобо д нее.
Ратера на месте не оказалось. Лодки тоже. Мы нашли маленькое костровище на песч а ном бережке и примятую охапку тростника, на которой Кукушонок, видимо, провел ночь. Хелд заявил что лодка, скорее всего, спрятана в камышах, и вызвался ее отыскать. И довол ь но быстро отыскал. Но Ратер как сквозь землю провалился.
Этого я в общем-то и ожидала. Мы вышли из Амалеры где-то шестую четверти спустя после открытия ворот, когда людей на улицах становится больше. Кукушонок, вероятно, у с пел пройти в город до нас, и сейчас шлялся по площадям и весям, рискуя быть схваченным.
– Вам придется вернуться и найти его, – сказала я.
Хелд оперся на палку и нахмурился.
– Тогда ты сиди здесь и жди нас, барышня.
– Мне необходимо отлучится. Но я вернусь на это место. В город не пойду. Мне нужно в Соленый Лес.
– Что ты там потеряла?
– Одного моего друга. Он сейчас в лесу, совсем один. Ратер его знает.
Хелд начал было спорить, но Пепел неожиданно пришел мне на п о мощь:
– Пусть госпожа делает, что сочтет нужным. Пойдем, Хелд, нам надо успеть отыскать парня. Он сейчас в большей опасности чем Леста.
– Удачи, – сказала я.
– Удачи, – ответили мне.
* * *
Некоторое время я шла по дороге, навстречу телегам, всадникам и пешим, потом све р нула и углубилась в холмы.
День был так себе – тучи, не то чтобы обещающие дождь, но плотные и низкие. Ветер с моря, с севера, опять же – не слишком холодный, но уже никак не летний.
А лето, похоже, кончилось. Насовсем. Даже не верилось, что еще несколько дней н а зад жителей Амалеры мучила жара. Остывшая земля холодила пятки, вызывая печальную уверенность в том, что теперь уже все, тепло ушло, ушло надолго, и до следующего мая не ве р нется, и ближайшие месяцев восемь, а то и девять, нам придется как-то сосуществовать бок о бок с утомительным холодом, дождями, снегами и морозами.
Но прежде чем листья облетят, пройдет сентябрь, и половина октября, а за это время надо постараться привыкнуть и смириться… Ну подумаешь – зима. В первый раз, что ли?.. Переживем. Мы все переживем. Мы такие…
Ладно, давай думать, что у нас есть, и что с этим делать.
У нас есть две версии покушений. Первая – кто-то не хочет, чтобы Мораг прошла о б ряд и сделалась настоящей эхисерой. Кого-то это пугает настолько, что выход он видит в смерти принцессы.
Вторая версия – этот «кто-то» не кто-нибудь, а Вран, и покушения не являются пок у шениями, а… черт его знает, чем они являются. Райнара, к о нечно, впала в маразм и ослабела, но все равно осталась чародейкой. И в ее бредовых словах вполне может таиться истина. Или доля истины. Нет, Ра й нару скидывать со счетов рано, но доказать ее версию невозможно… разве только поговорить с Амаргином, но еще не факт, что он захочет отвечать или вообще что-то знает об этом.
Стоп. Есть еще одна версия. Совмещающая первую и вторую. Я предполагала сперва, что кто-то в свое время убил Райнару и Каланду, а т е перь охотится на Мораг. Почему бы этому «кому-то» не свести Райнару с ума, таким образом обезвредив. И, кстати говоря, это ответ на вопрос – почему за Мораг началась охота именно сейчас, а не раньше, ведь она в любой момент могла пройти обряд и превратиться в могущественную волшебницу. Дело в том, что раньше ее тоже пытались свести с ума! Ибо что такое эти ее бесчинства, это «выв о рачивание наизнанку», как не временное помешательство? Но у Мораг крепкая голова и о т личные мозги – у этого «кого-то» просто не вышло сделать ее окончательно безумной. Не вышло! Поэтому он пустился во все тяжкие и затеял уби й ство.
Ага! Это уже похоже на правду!
Но. Повторяю вопрос – почему «кто-то» решился на убийство сейчас, а не раньше? Почему он, два десятка лет (или больше, или меньше, не важно) планомерно сводил принце с су с ума, а на убийство пошел только сейчас, причем в спешном порядке?
Как говорит Хелд – что из энтого следовает? А из энтого следовает, что сейчас у принцессы появился дополнительный шанс пройти обряд. Н а столько явный, что…
Ищем шанс. Что может быть этим шансом? Где-то всплыла книга? Не та, что у безу м ной Райнары под подушкой, а настоящая? Или появился чел о век, способный провести обряд? Неужели это…
Я?
Неужели – я?
Так. Когда было первое покушение? Я уже вернулась из Сумерек или нет?
Когда? Холера черная, почему я не додумалась спросить, когда была во з можность?
Погоди, погоди… Ютер об этом говорил. Он говорил – неделю назад. Он говорил "н е делю назад" в ночь Святой Невены.
Да. Сходится. Где-то именно в это время я и вернулась.
Ничего себе! Вот это скорость, вот это действенность! Хотя, если это Вран… Значит так: если это Вран, то все складывается. Если это не Вран, то чародей, который пытается в ы вести Мораг из игры, обладает способностью просто насквозь видеть. Он узнает обо всем мгновенно, как только происх о дит какое-то событие. Я знаю только одного такого чародея-человека.
Амаргина.
Я остановилась на неудобном скользком склоне. Ноги сейчас же п о ехали вниз.
Ну вот, додумалась! Ну, спасибо, дорогая голова, мне от этих мыслей сразу все стало ясно и понятно, и, главное, легче на сердце.
Амаргин, это опять твои заморочки? Опять опыты над несчастной ученицей или кем там я являюсь… Э-э, стой. Ты хочешь сказать, что Ама р гин двадцать лет издевался над принцессой, а до того убил Каланду и лишил разума Аму Райну? Никогда не поверю. Сли ш ком это для него… злобно, что ли? Бесчеловечно? Он – не Вран, который бесчеловечен по природе. Он, конечно, издеватель и насмешник, но он не убийца. Да и зачем ему бояться к а кой-то новой молодой волшебницы? Как бы она не оказалась могуществе н на – Амаргина ей не переплюнуть. Ближайшие триста лет – не переплюнуть. Как, собственно, и мне…
Тогда это и не Вран. По той же причине. Слишком долговременный это процесс – К а ланда, Райнара, Мораг… возиться, колупаться… Хотя, что для Врана время? Может, он ото всех них что-то брал, как взял от принце с сы, и в итоге – смерть, безумие, и еще раз безумие… почти…
Нет, про Врана думать – голову сломаешь. Не понимаю я его логики. Нет у него лог и ки – человеческой. Да и вообще я как-то не заметила, чтобы его интересовали люди.
Ладно, возвращаемся к тому, в чем хоть как-то возможно разобраться. К версии о шансе. Если я – шанс Мораг, то мне следует поспешить. И опер е дить охотника. Опередить!
Как?
Оказалось, что я стою на бережку какого-то ручья. Огляделась. Ложбина между хо л мами, болотистый ручей, заваленный деревьями, крапива, ежевика… Здрасте, забралась! Как вылезать-то отсюда намерена? И где я в о обще нахожусь?
Ладно, посижу вот тут, на коряге, отдохну маленько, потом обратно полезу.
Опередить охотника. Найти описание обряда и провести его. Какая-то жертва для эт о го нужна. Не кровавая, слава Небу, какая-то другая. Что за жертва? Где ее искать?
Вспомнить. Вытрясти, черт побери, обряд из Райнары. Сымитировать свадьбу… чего она вообще привязалась к этой свадьбе? Объявить Мораг мертвой? Ждать «вороненка»?
Бред несет Райнара. «Кто-то» узнает все сразу, как только оно случается. Вряд ли его удастся обмануть.
Рассказать Амаргину, может, посоветует?.. Пригрозить Райнаре н о жом? Разыграть сцену, что мол убью Мораг, то есть Каланду, если не ск а жешь в чем обряд состоит?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80
Стеклянный Остров тонко вибрировал под ногами, сообщая всему телу едва переносимое напряжение, и мне мерещилось – сейчас меня просто разорвет на кусочки или же схлопнет, как мошку меж ладонями земли и неба.
Ирис держал меня за руку, но я еле ощущала его прохладные пальцы: он, Ирис, находился сейчас по большей части там же, где весь этот остров, и весь этот воздух и лунный свет, а здесь, со мной – была лишь тень его, почти бестелесная, почти прозрачная, постоянно ускользающая тень. Эхо, отзвук, небыль, игра воображения…
Каменные ступени в лунном свете прорастали странным собственным свечением. Стопы не ощущали тверди, лестница текла под ногами, вознося нас выше и выше, к лиловым громадам сосен. Кроны грозовым облаком затмили луну – и тень, как вздох, опустилась на нас.
В тени пел соловей, четко выговаривая колдовское заклинание, перемежаемое то воркующими, то искристыми трелями смеха. Куда уж больше – у меня и так голова кругом от всего этого колдовства.
Лес распахнулся будто занавес, открывая сплошь заросшую папоротником дорогу.
– Ирис… погоди. Мне надо отдышаться, или я упаду.
Услышала собственный голос как со стороны. Вообще-то я только подумала, что грохнусь, если мы не остановимся, а сказать об этом пока как-то еще не решилась…
Оказывается, нет – говорю.
– Лесс?
Он смотрел мне в лицо, чуть хмурясь. Глаза его плыли где-то над моей головой, далеко, и чуть сбоку – совсем не там, где я.
– Постоим. Пожалуйста.
Крепко зажмурилась. Да что ж это такое? Я конечна, как замкнутый круг, мир безграничен, неохватен, он вблизи, рядом, в стороне, он проходит мимо, мимо, мимо, задевая меня лишь дыханием своим, кончиком крыла, пальцами по щеке…
Пальцами по щеке. Ладонями по плечам. Крепко охватывает локти, прижимая их к бокам.
– Лесс. Так лучше?
Держит меня. Перевела дыхание. Разлепила веки.
Ирис приблизился, вернулся из своего далекого далека, куда мне путь заказан. Почти целиком вернулся. Стал почти осязаем. Светлые серо-сиреневые глаза заглядывали в душу, в них качались камыши, порхали ночные мотыльки, всплескивала легкой волной река Ольшана.
– Стеклянный Остров, – тихонько проговорил Ирис, – Такое место. Ты привыкнешь.
– Вряд ли.
– Ты сопротивляешься.
– Разве?
– Конечно. Тебе кажется что ты – запертый дом. Открой двери. Выйди наружу.
Легко сказать! Я не знаю, где запоры. Где двери я тоже не знаю. Я бы взломала их, честно, но где они?
– Я хочу к тебе, Ирис!
– Ну иди. Иди за мной.
И он удаляется, словно падает в пропасть.
Я перестала ощущать его ладони, между нами возникла стеклянная стена. Это было тем страшнее, что он стоял вплотную и руки его сжимали мои локти. Вцепилась в одежду у него на груди, пальцы смяли несуществующую ткань, плоть его – лишь порыв ветра, если я сделаю шаг – я пройду насквозь…
Лбом, грудью, ладонями – в стеклянную стену, с размаху! И еще раз! И еще!
– Неееет… Не могуууу…
Со дна пропасти, из полной тени бездны звали его глаза:
– Ну иди же ко мне. Иди!
– Не могу…
– Иди, Лесс.
– Не получается! Вернись! Побудь со мной, мне страшно.
– Хорошо. Хорошо. Как ты хочешь.
Закапываюсь лицом в складки одежды, в расшнурованный ворот, в шелк рубахи. Легкое тепло, горьковатый пресный запах воды, тины, ивового листа. Виском упираюсь в порожек ключицы, под щекой – твердый покатый свод его груди, сердце стучит… Зараза! Сердце стучит, как у нормального человека, часто стучит, громко, зараза…
Пауза.
– Пойдем, – сказала я.
А то у меня опять ум за разум заходит, только уже в другую сторону…
Отодвинулся. Улыбнулся:
– Не бойся ничего.
Когда ты рядом, я ничего не боюсь. Потерять тебя боюсь. Собственно, только этого я и боюсь…
Проклятье, зачем я тебе?
Всего лишь – игрушка. Э, пусть игрушка, пусть что угодно, только…
Папоротники – по колено. Перистая сумеречная прогалина вглубь соснового леса, обрамленная искрами светляков. Колоннады стволов перевиты лентами тумана. Меж стволами колыхалась живая прозрачная тьма, полная шелеста и движения. То ли там ходили пугливые звери, касаясь боками шершавой коры, то ли взмахивали крыльями ночные птицы, поглядывая на нас с ветвей. Над головой зеленая проточина неба стремительно теряла золотой оттенок; из-за спины, со стороны материка споро растягивала свой плащ темная звездная синева.
И еще раз раздвинулся занавес – сосны расступились и мы вышли на самую вершину холма, словно снегом заметенную лунным сиянием. Волны высокой травы казались сугробами, черные вертикали стоячих камней полосовали тенями лунный снег, а небо за ними густело ночным кобальтом, наискосок перечеркнутое Млечной Дорогой.
Близость неба была очевидна – луна, огромная как соседний холм, показывала спину из-за края земли. Тело луны изрыто оспинами, складывающимися в улыбку. Оспины ее напоминали отверстия в теле свирели, и неоглядное пространство переполняли переливы неслышных нот, выдыхаемых ночью.
Свет луны легок как разбавленное вино. В воздухе – терпкость и неистовство, и еще пропасть всего того, что я не чуяла, но каким-то шестым чувством знала, что оно есть и оно действует на меня.
На вершине одного из камней сидел филин.
Он повернул кошачью голову, следя за нашим приближением, и я вдруг поняла, что это не филин, и что голова у него в самом деле кошачья. Узкие глаза горели зеленью.
– Кто это, Ирис?
– Это камана.
– Камана? Такая же, как у верховного короля на гербе?
– Наверное. – Ирис пожал плечами.
Камана переступила когтистыми лапами, боком перебираясь на край камня. Распахнула совиные крылья, и ее вдруг бесшумно снесло вниз разлапистым кленовым листом. И повлекло – низко, над самой травой, до темной стены леса, где косматая хвойная тьма проглотила ее. Из мрака донесся печальный кошачий крик.
Ирис потащил меня вперед, но я не могла оторвать глаз от сосен, скрывших чудесную тварь. Лавен Странник некогда начертил на своем гербе птицу с рысьей головой, каману-посланницу. Вот уж не думала никогда, что увижу ее въяве.
– Королева.
Вздрагиваю от рывка – Ирис прибавил шагу.
Между двух камней, перекрытых третьим наподобие ворот, сгустилось снежное сверкание. Высокая статная фигура, прямая, словно луч, в медлительном вихре переливающегося серебра. Едва проступающие очертания змеино-тонкого тела, летящие волны пепельных волос, лицо будто ледяное лезвие, жадная жесткая улыбка, глаза ярче лунного света.
– Моя королева.
Ирис упал на колено. Я опустилась рядом с ним в белую от луны траву; по левую руку угольным провалом протянулась тень гигантского камня.
Королева не отбрасывала тени. Королева сама – источник света, хрустальная ваза, ледяной меч, холодный, свернувшийся жгутом ветер. Плоть ее почти прозрачна. Сила ее пугала даже малой частью своего присутствия.
– Королева. Эта смертная – моя. Я ручаюсь за нее.
– Да, мой милый.
Воздух складывал слова сам из себя. Королева улыбалась отстраненной, нежной, алчной улыбкой. Она глядела на меня, и в то же время мимо. Улыбающиеся губы ее были неподвижны.
– Я приглашаю тебя, Ирис. И тебя, смертная. Будьте моими гостями.
Сияние свилось в изломанную сизую молнию, пляшущую меж камней, будто слетевшую с неба и не желающую войти в землю – и вдруг рассыпалось тончайшей звездной пылью, пеплом оседая на непотревоженной траве.
– Проход открыт, – хрипло сказал Ирис. – Вставай, Лесс.
Из меня сделали парнишку. Правда, для этого мне пришлось пер е бинтовать грудь, платье заправить в широкие холщовые штаны, натянуть поверх совсем уже необъятную р у баху, плечи которой сползали аж до ло к тей, а рукава болтались до колен. Ну, рукава-то я подвернула, а вот ворот, хоть и зашнурованный, сползал то вправо, то влево, открывая белый сверкающий шелк. Поэтому изнутри ворот подкололи двумя драгоценными ф и булами; те, что попроще оказались слишком большими. Кроме того, Пепел выстриг мне челку, пада ю щую на брови, а все оставшиеся волосы подобрал под бесформенную войлочную шляпу с о б висшими полями, которая наоб о рот, оказалась несколько тесновата, ее пришлось подпороть. В довершении всего Пепел велел мне разуться. Осмотрел босые ноги, покачал головой и в е лел пойти в гостиную и залезть в камин, где хорошенько потоптаться на старой золе.
В итоге из меня получилось изрядное пугало.
Над Хелдом особых расправ учинять не стали, только заставили влезть в одежду н а столько грязную и рваную, что он сейчас же превратился в нищего. Его тоже разули, одежду и сапоги завязали в драный узел. Пепел соскреб со светильника немного жирной гари и м и зинцем прорисовал на паромщиковом лице морщины, складки у губ, затенил глазницы, доб а вил под глазами мешки, мазнул по вискам – вместо паромщика на нас глянул древний, хотя еще крепкий старик. В довершении всего художник вернулся ко мне, запачкал щеки и возле рта, растер все это рукавом и остался очень доволен.
Пепел погонял меня немножко по комнате – приподними плечи, ссутулься, шагай ш и роко, в развалочку, руками размахивай – и компания нищих (для пущего колорита наш хра б рый лицедей вручил паромщику свою палку) без препятствий пересекла город.
Но только когда ворота и порт остались позади, я вздохнула свобо д нее.
Ратера на месте не оказалось. Лодки тоже. Мы нашли маленькое костровище на песч а ном бережке и примятую охапку тростника, на которой Кукушонок, видимо, провел ночь. Хелд заявил что лодка, скорее всего, спрятана в камышах, и вызвался ее отыскать. И довол ь но быстро отыскал. Но Ратер как сквозь землю провалился.
Этого я в общем-то и ожидала. Мы вышли из Амалеры где-то шестую четверти спустя после открытия ворот, когда людей на улицах становится больше. Кукушонок, вероятно, у с пел пройти в город до нас, и сейчас шлялся по площадям и весям, рискуя быть схваченным.
– Вам придется вернуться и найти его, – сказала я.
Хелд оперся на палку и нахмурился.
– Тогда ты сиди здесь и жди нас, барышня.
– Мне необходимо отлучится. Но я вернусь на это место. В город не пойду. Мне нужно в Соленый Лес.
– Что ты там потеряла?
– Одного моего друга. Он сейчас в лесу, совсем один. Ратер его знает.
Хелд начал было спорить, но Пепел неожиданно пришел мне на п о мощь:
– Пусть госпожа делает, что сочтет нужным. Пойдем, Хелд, нам надо успеть отыскать парня. Он сейчас в большей опасности чем Леста.
– Удачи, – сказала я.
– Удачи, – ответили мне.
* * *
Некоторое время я шла по дороге, навстречу телегам, всадникам и пешим, потом све р нула и углубилась в холмы.
День был так себе – тучи, не то чтобы обещающие дождь, но плотные и низкие. Ветер с моря, с севера, опять же – не слишком холодный, но уже никак не летний.
А лето, похоже, кончилось. Насовсем. Даже не верилось, что еще несколько дней н а зад жителей Амалеры мучила жара. Остывшая земля холодила пятки, вызывая печальную уверенность в том, что теперь уже все, тепло ушло, ушло надолго, и до следующего мая не ве р нется, и ближайшие месяцев восемь, а то и девять, нам придется как-то сосуществовать бок о бок с утомительным холодом, дождями, снегами и морозами.
Но прежде чем листья облетят, пройдет сентябрь, и половина октября, а за это время надо постараться привыкнуть и смириться… Ну подумаешь – зима. В первый раз, что ли?.. Переживем. Мы все переживем. Мы такие…
Ладно, давай думать, что у нас есть, и что с этим делать.
У нас есть две версии покушений. Первая – кто-то не хочет, чтобы Мораг прошла о б ряд и сделалась настоящей эхисерой. Кого-то это пугает настолько, что выход он видит в смерти принцессы.
Вторая версия – этот «кто-то» не кто-нибудь, а Вран, и покушения не являются пок у шениями, а… черт его знает, чем они являются. Райнара, к о нечно, впала в маразм и ослабела, но все равно осталась чародейкой. И в ее бредовых словах вполне может таиться истина. Или доля истины. Нет, Ра й нару скидывать со счетов рано, но доказать ее версию невозможно… разве только поговорить с Амаргином, но еще не факт, что он захочет отвечать или вообще что-то знает об этом.
Стоп. Есть еще одна версия. Совмещающая первую и вторую. Я предполагала сперва, что кто-то в свое время убил Райнару и Каланду, а т е перь охотится на Мораг. Почему бы этому «кому-то» не свести Райнару с ума, таким образом обезвредив. И, кстати говоря, это ответ на вопрос – почему за Мораг началась охота именно сейчас, а не раньше, ведь она в любой момент могла пройти обряд и превратиться в могущественную волшебницу. Дело в том, что раньше ее тоже пытались свести с ума! Ибо что такое эти ее бесчинства, это «выв о рачивание наизнанку», как не временное помешательство? Но у Мораг крепкая голова и о т личные мозги – у этого «кого-то» просто не вышло сделать ее окончательно безумной. Не вышло! Поэтому он пустился во все тяжкие и затеял уби й ство.
Ага! Это уже похоже на правду!
Но. Повторяю вопрос – почему «кто-то» решился на убийство сейчас, а не раньше? Почему он, два десятка лет (или больше, или меньше, не важно) планомерно сводил принце с су с ума, а на убийство пошел только сейчас, причем в спешном порядке?
Как говорит Хелд – что из энтого следовает? А из энтого следовает, что сейчас у принцессы появился дополнительный шанс пройти обряд. Н а столько явный, что…
Ищем шанс. Что может быть этим шансом? Где-то всплыла книга? Не та, что у безу м ной Райнары под подушкой, а настоящая? Или появился чел о век, способный провести обряд? Неужели это…
Я?
Неужели – я?
Так. Когда было первое покушение? Я уже вернулась из Сумерек или нет?
Когда? Холера черная, почему я не додумалась спросить, когда была во з можность?
Погоди, погоди… Ютер об этом говорил. Он говорил – неделю назад. Он говорил "н е делю назад" в ночь Святой Невены.
Да. Сходится. Где-то именно в это время я и вернулась.
Ничего себе! Вот это скорость, вот это действенность! Хотя, если это Вран… Значит так: если это Вран, то все складывается. Если это не Вран, то чародей, который пытается в ы вести Мораг из игры, обладает способностью просто насквозь видеть. Он узнает обо всем мгновенно, как только происх о дит какое-то событие. Я знаю только одного такого чародея-человека.
Амаргина.
Я остановилась на неудобном скользком склоне. Ноги сейчас же п о ехали вниз.
Ну вот, додумалась! Ну, спасибо, дорогая голова, мне от этих мыслей сразу все стало ясно и понятно, и, главное, легче на сердце.
Амаргин, это опять твои заморочки? Опять опыты над несчастной ученицей или кем там я являюсь… Э-э, стой. Ты хочешь сказать, что Ама р гин двадцать лет издевался над принцессой, а до того убил Каланду и лишил разума Аму Райну? Никогда не поверю. Сли ш ком это для него… злобно, что ли? Бесчеловечно? Он – не Вран, который бесчеловечен по природе. Он, конечно, издеватель и насмешник, но он не убийца. Да и зачем ему бояться к а кой-то новой молодой волшебницы? Как бы она не оказалась могуществе н на – Амаргина ей не переплюнуть. Ближайшие триста лет – не переплюнуть. Как, собственно, и мне…
Тогда это и не Вран. По той же причине. Слишком долговременный это процесс – К а ланда, Райнара, Мораг… возиться, колупаться… Хотя, что для Врана время? Может, он ото всех них что-то брал, как взял от принце с сы, и в итоге – смерть, безумие, и еще раз безумие… почти…
Нет, про Врана думать – голову сломаешь. Не понимаю я его логики. Нет у него лог и ки – человеческой. Да и вообще я как-то не заметила, чтобы его интересовали люди.
Ладно, возвращаемся к тому, в чем хоть как-то возможно разобраться. К версии о шансе. Если я – шанс Мораг, то мне следует поспешить. И опер е дить охотника. Опередить!
Как?
Оказалось, что я стою на бережку какого-то ручья. Огляделась. Ложбина между хо л мами, болотистый ручей, заваленный деревьями, крапива, ежевика… Здрасте, забралась! Как вылезать-то отсюда намерена? И где я в о обще нахожусь?
Ладно, посижу вот тут, на коряге, отдохну маленько, потом обратно полезу.
Опередить охотника. Найти описание обряда и провести его. Какая-то жертва для эт о го нужна. Не кровавая, слава Небу, какая-то другая. Что за жертва? Где ее искать?
Вспомнить. Вытрясти, черт побери, обряд из Райнары. Сымитировать свадьбу… чего она вообще привязалась к этой свадьбе? Объявить Мораг мертвой? Ждать «вороненка»?
Бред несет Райнара. «Кто-то» узнает все сразу, как только оно случается. Вряд ли его удастся обмануть.
Рассказать Амаргину, может, посоветует?.. Пригрозить Райнаре н о жом? Разыграть сцену, что мол убью Мораг, то есть Каланду, если не ск а жешь в чем обряд состоит?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80