- Реваз, ты, пожалуйста, не обижайся...
- Значит, опять вы сами? - В голосе пилота проснулись первые шорохи
надвигающегося горного обвала.
- Но, Реваз...
- А Ревазу Рондели, как маленькому мальчику, вы разрешили только
нажать кнопку автоматического выхода из "трубы Кларка", да?!
С грохотом посыпались камни. Начался обвал.
- Реваз недостоин, да? Реваз неспособен, да? Реваз не сумеет, да?!
Бремзис протестующе поднял руку.
- Реваз, дорогой, ты отличный пилот, но пойми, я сын рыбака, и внук
рыбака, и правнук рыбака... У нас такой обычай - судно в обратный рейс
обязательно выводит сам капитан. Иначе не будет удачи...
- Позор! - взревел Реваз, чуть не плача от ярости. - Сто раз позор!
Капитан звездолета, который верит в бабушкины сказки! Предрассудки!
Мистика!
- Но, Реваз, выход из "трубы Кларка" гораздо ответственнее, чем вход!
- Ответственнее! От-вет... - пилот даже задохнулся. - Это... это сто
лет назад было ответственнее, а теперь... Вот!
Длинный палец Реваза болидом просвистел над головой капитана и уперся
в небольшую панель с овальной полосатой кнопкой в центре.
- Теперь Реваз нажимает эту кнопку и может идти пить "Саперави"!
Автоматы сами выводят корабль подальше от всяких опасных мест! Ты хитрый
человек, капитан!
Артур покраснел, но разозлиться не успел - вошел Медведев. Реваз
смолк и, ворча что-то по-грузински, пошел укладывать свое тело в пилотское
кресло.
Медведев даже не взглянул на него.
- Артур Арвидович, "Хронос" заряжен всей информацией, которую мы
собрали за время экспедиции. Катапульта включена. Так что, если с "Альфой"
что-нибудь случится...
- Петр Егорович, плюньте через левое плечо. Такие вещи перед отлетом
нельзя говорить... Как "Прима"?
- "Прима" уже в ангаре. Кривцов и Свирин помогают Савину.
- На последнем витаскопе результаты прежние?
- Разумеется...
Медведев направился было к выходу и неожиданно остановился.
- Послушайте, Артур Арвидович, вы хорошо знаете САЖО-5?
- Гм... Я, между прочим, испытывал еще пробную серию САЖО-1. Сначала
в барокамере, потом в космосе... А САЖО-5 появились как раз после этих
испытаний. Так сказать, окончательный вариант.
- Скажите, можно ли случайно задеть аварийный предохранитель?
Артур задумался.
- Вообще... Вообще, конечно, можно... Но для этого надо, чтобы сама
собой открылась панель. Это уже совсем невероятно.
- Но все-таки возможно?
- Да, пожалуй... А в чем дело?
- Нет, ничего. Я просто так. Из любопытства.
Медведев выдвинул из стены откидное кресло и сел, вытянув ноги,
закрыл глаза и, казалось, задремал. Лишь иногда сплетенные длинные пальцы
вздрагивали и цепко перехватывали друг друга.
Андрей вошел минут через десять - ссутулившись, тяжелыми неуверенными
шагами, словно пол под ним слегка качало. Он был бледен и угрюм.
- Товарищ капитан, космонавт Савин из полета в квадрат 288-Б прибыл.
Витаскоп доставлен. Происшествий нет.
- Хорошо. Идите, Савин.
Андрей повернулся, чтобы уйти.
- Вы плохо себя чувствуете, Савин?
Было в голосе Медведева что-то такое, что заставило Андрея внутренне
сжаться.
- Нет, я чувствую себя отлично. Просто немного устал.
Во взгляде Медведева не было обычной насмешливости. Глаза смотрели
строго и грустно.
- В таком случае я хотел бы попросить вас немного помочь мне.
Чувствуя между лопатками струйки холодного пота, Андрей шел за
Медведевым по ярко освещенному коридору.
Шеф что-то подозревает. Если он догадается... Андрей уже видел такое
однажды: восемь дископланов, повисших над почвой, скрещенные струи
холодной плазмы, убивающей все живое... По-уставному это называется
"немедленная полная стерилизация зараженной местности".
Радиорубка сияла полированным металлом и стеклом под темным куполом
объемной вариакарты. Странный звездный купол с повисшими в пространстве
названиями, вдоль и поперек перечеркнутый трассирующими строчками линий
менгосвязи, придавал рубке сходство с планетарием. Пол слабо тлел,
подсвечивая снизу переговорные пульты. Над одним из них опалово
поблескивал экран прямой телесвязи с Землей. Этому экрану суждено скоро
ожить после полугодового перерыва. Там, у границ Солнечной системы...
Андрей поискал глазами бронированную торпеду "Хроноса". Капсулы не
было. Значит, "Хронос" уже в аварийной катапульте. Какой же помощи хочет
от него шеф?
- Придется проверить всю схему радиоконтроля САЖО-5 и "Примы", -
неторопливо и бесцветно заговорил Медведев, не глядя на Андрея. - Когда
пропал контрольный сигнал со скафандра...
- Я случайно задел аварийный предохранитель.
- Да, да, вы сразу сказали мне об этом. Вы ведь были тогда уже в
кабине. - Вот видите! Когда пропал сигнал со скафандра, я взял на контроль
"Приму", но и там не было сигнала... Ведь вы сразу взлетели, судя по
радиограмме?
- Сразу...
- Да... Значит, в системе радиоконтроля что-то барахлит, иной причины
быть не может. Если только...
Медведев рассеянно двигал взад-вперед миксер мощности следящего
агрегата, и длинная стрелка главного амперметра покорно качалась от нуля
до крайней черты. Мерные качания гипнотизировали.
- Если только вы не снимали скафандр, чтобы подышать свежим воздухом
этой гостеприимной планеты.
Последняя фраза прозвучала громко и резко. Андрей оторвал наконец
глаза от гипнотической стрелки и попробовал улыбнуться.
- Да, я... с-собирался погулять, как вы помните... Но как-то не
получилось. В другой раз...
Медведев не поднимал головы, поглощенный игрой с миксером, и Андрей
начал тихо злиться.
- В конце концов, я не знаю, в чем дело. Может быть, схема виновата.
Зеленое солнце было в зените, а в это время, как вы знаете, ионизированная
за черный день углекислота разряжается в пространство. Возникают всякие
магнитные и электрические облака. Может быть, такое облако на время
экранировало контрольный сигнал "Примы". Откуда я знаю? А схема... Схему
можно проверить, если хотите...
Медведев поднял голову и потер лоб, искоса поглядывая на Андрея,
точно увидел его впервые. Андрей выдержал взгляд, только побледнел еще
больше.
- Да.. Я этого не учел. Вы правы. Схема, вероятно, в порядке. Просто
какие-то помехи прервали сигнал. Извините, что побеспокоил.
Он говорил негромко и устало, словно перенес огромное душевное и
физическое напряжение, словно это он, а не Андрей, был в квадрате 288-Б.
Злость прошла, и Андрей почувствовал вдруг прилив доверчивой ребячьей
нежности к этому рано поседевшему, замкнутому человеку. Ему захотелось
взять его за руку, крепко сжать и рассказать все. Все - от начала до
конца. Он должен понять.
Они стояли друг против друга и молчали. И оба вздрогнули, услышав в
динамике резкий голос капитана:
- Всем в кают-компанию! Всем в кают-компанию!
Капитан встретил их торжественный, затянутый в парадный китель,
выбритый и благоухающий какими-то духами.
- Прошу садиться.
Садиться никому не хотелось. Все столпились у стола, перешептывались,
оправляя свитера и куртки, наскоро причесываясь, словно готовились к
групповой фотографии. Андрей, невольно смущаясь, встал за спины товарищей
- он так и не успел снять комбинезон.
Артур поднял руку.
- Товарищи космонавты! Наша работа окончена. Мы выполнили задание
Земли, проведя глубокую разведку самых таинственных образований Галактики
- кристаллических планет. Мы собрали богатый материал. Особо хочу
подчеркнуть, что наша экспедиция обошлась без аварий, без ЧП и крупных
дисциплинарных нарушений...
- Господи, спаси моряка, - прошептал рядом Кривцов, закатывая глаза.
- И здесь без устава не обошлось..
Андрей почувствовал на себе чей-то взгляд, поднял глаза. Медведев
отвернулся.
- Короче говоря, звездолет-разведчик "Альфа" полностью готов к
старту. Старт назначаю на двадцать четыре ноль-ноль бортового времени.
Побудка - за час до старта. Вопросы есть?
- Нет! - перекатилось по каюте.
- Тогда - отбой!
Первым вышел Медведев, за ним Кривцов, Апенченко и Свирин. Пропустив
капитана, исчез в овале двери Реваз Рондели.
Андрей остался один.
Он подошел к портьере, которая так и осталась незадернутой.
Снова была ночь, вернее, не ночь, а черный день, невидимое солнце
стояло в зените, и только у самого горизонта роились крупные сердитые
звезды, а снизу неподвижными языками золотого, розового и оранжевого огня
били в черный зенит кристаллы лабира.
Но что-то изменилось в этом странном блистающем мире. Он перестал
быть чужим.
И Андрей вдруг понял, что отныне его будет тянуть сюда, к этой
планете, как сейчас тянет к Земле. И что вечно ему метаться между двух
огней, не находя покоя...
- До свидания, - шепнул он черному солнцу и лабировому сиянию. - До
встречи. Я вернусь.
У себя в каюте Андрей, не раздеваясь, упал на постель. Мучительно
ломило виски. Он нащупал на столике снотворное и проглотил не запивая.
- Дело сделано, Петр Егорыч, - прошептал он с закрытыми глазами. -
Теперь уже ничего не изменишь. Колесо закрутилось.
Под прикрытыми веками прыгали зеленые, синие, красные пятна.
Постепенно их движение становилось все более плавным, пока не перешло в
медленное вращение. Крутилась, крутилась трубочка калейдоскопа, цветные
стеклышки складывались в неповторимые узоры, эти узоры наматывались один
на другой, как тонкие кружева, узорчатый клубок распухал, пока не
превратился в планету - и тогда треснули синие скалы, брызнув во все
стороны дрожащими нитями побегов.
Вся планета заросла неистовой, бешеной сиренью, огромные тяжелые
соцветья свисали до самой земли, а сирень все росла и росла, и это был уже
непроходимый лес, и Андрей продирался сквозь него, по колено утопая в
опавших лепестках, задыхаясь от душного запаха сирени, пока впереди не
мелькнула матовая белизна.. Вот он уже стоит на нижней террасе возле
озера, а над ним - сирень, и навстречу вприпрыжку бежит светловолосый
мальчуган, похожий на Нину:
- Папа! Папа прилетел!

* * *
Международный Совет Космонавтики заседал вторую неделю, и вторую
неделю с Землей творилось что-то неладное. Внешне ничего не изменилось:
днем и ночью бесчисленные подземные заводы выгружали на поверхность свою
продукцию, межконтинентальные реалеты стартовали точно по расписанию,
вычислительные центры решали головоломные задачи - словом, ни один винтик
сложного хозяйства планеты не сломался, ни одно колесико не остановилось.
Но спортивные состязания отменялись одно за другим - исчезли
болельщики. Напуганные необычной тишиной, лесничие заповедников слали
тревожные радиограммы - исчезли туристы. Библиотекари в пустых залах
читален перешептывались - исчезли читатели.
Дремали в хранилищах ролики приключенческих фильмов, но зато в
планетарий невозможно было попасть. Пылились на полках томики
писателей-фантастов, но зато черными пробоинами в стенах зияли полки
специальной литературы по астрономии и космогонии.
Перед тем, что привезла экспедиция звездолета "Альфа", меркла самая
изощренная фантастика.
И только находчивая Селена Суока имела в те дни успех. Она возникала
на сцене, словно материализуясь из пустоты под тоскующие всплески
электрооргана, с ног до головы закутанная в переливчатую синюю вуаль.
Медленно, очень медленно из всплесков рождалась мелодия старой песни
"Вечные паруса", и так же медленно падала вуаль, открывая безжизненное
белое лицо с огромными остановившимися глазами. Стонали, метались
испуганными чайками высокие скрипки, медленно падала вуаль, медленно
обнажались плечи и грудь, на которой сверкало ожерелье из настоящего
лабира. Серебряные трубы взмывали ввысь, и вслед за ними взлетала бледная
рука, и низкое контральто леденило зал глубоким длинным вздохом:
Там, в неизмеренной дали,
за солнцем солнце открывая,
увидят люди край земли
и остановятся у края...
К исходу второй недели страсти стали утихать. Спортивная федерация
объявила, что отмененный ранее чемпионат мира по элегант-хоккею все-таки
состоится - количество заявок подошло к норме. В Беловежской Пуще кто-то
увидел зубра. В читальном зале Ленинской библиотеки заказали пласт-копию
"Слова о полку Игореве". Двадцатипятисерийный приключенческий фильм "На
каждом миллиметре" получил серебряный приз на Софийском кинофестивале.
Мальчишки забросили скафандры и снова играют в строителей.
Последнее заседание Совета, как и все предыдущие, транслировалось по
ста восемнадцати каналам международной телесвязи на Земле, передавалось на
все орбитальные спутники и космические станции, в академгородки Луны,
Марса и Венеры, на постоянные посты за пределами Солнечной системы и
корабли, летящие в световом интервале скоростей.
Но и на этот раз у домашних телестен и каютных экранов собрались в
основном скучающие пенсионеры, свободные от вахты космонавты, переживающие
за коллег, и просто любители научных скандалов.
Предстоял "похоронный день".
"Похоронные дни" давно уже стали традицией. Разведчики Глубокого
космоса привозили с собой не только образцы и факты, но и смутные догадки,
неясные ощущения, неожиданные сопоставления. Это были психологические
"отходы производства", не входящие в отчеты экспедиций, но ведь когда-то в
"отходах производства" урановых фабрик супруги Кюри нашли полоний и
радий...
Поэтому Совет очень внимательно рассматривал любое, даже самое
фантастическое, предположение космонавта, ведь его подсознание могло
зафиксировать то, что не понял и не принял мозг, - в толще песка могла
сверкнуть золотая крупица открытия.
Надо сказать, однако, что такие крупицы сверкали не слишком часто.
Гораздо чаще новоявленной гипотезе совершенно справедливо устраивали
пышные "общественные похороны". Обычно разведчики защищались отчаянно, и
проходило немало времени, прежде чем все становилось на свои места.
Однако сегодня ничего интересного не предвиделось.
Медведев читал докладную космобиолога Савина в полупустом зале.
Операторы телекамер откровенно зевали. Штейнкопф, склонив седую львиную
голову, следил за чтением по немецкому тексту и время от времени
усмехался.
В буфете у стойки бара было шумно и многолюдно.
- А я все-таки понимаю Савина - кристаллопланеты кого хочешь с ума
сведут...
- Но послушай, искусственное происхождение, это же черт знает что
такое!
- Да что ты привязался к искусственному происхождению? Он же сам
пишет: "Допускаю в качестве рабочей гипотезы". Вот смотри здесь: "Моя
задача гораздо уже..." так... так... Вот; "Доказать возможность жизни на
кристаллопланетах... убрать тем самым барьер Штейнкопфа с пути
человечества... остальное сделают другие..."
- Ну и что он доказал? Только то, что Штейнкопф прав!
- У него здесь очень серьезные выкладки...
- Выкладки! Нет жизни на кристаллопланетах? Нет!
- Я полностью согласен с Гориным: верх нелепости. Правой рукой Савин
подтверждает Штейнкопфа, левой пытается отрицать. Я просто не понимаю,
почему Совет принял к обсуждению эту докладную. Ясно ведь, что докладная -
плод фантазии переутомленного человека. Даже неудобно как-то за него...
- Товарищи, а почему сам Савин не был ни на одном заседании? И сейчас
его нет...
- Стыдно, наверное, за свое произведение...
- Брось, Панчук, как не совестно! Савин болен...
- А что с ним?
- Не знаю.
- Говорят, катар верхних дыхательных путей или бронхит... В общем,
что-то в этом роде...
- Никогда не думал, что космонавты боятся простуды...
- Осторожно, "киты" на горизонте!
- Не выдержали...
- Из него никогда не выйдет серьезного ученого, - торопливо, с
одышкой говорил директор Института генетики Столыпин, едва поспевая за
тяжелой, но стремительной фигурой одного из восьми постоянных
председателей МСК, Манука Георгиевича Микаэляна. - Он и раньше метался из
института в институт, от одной темы к другой. И ничего не доводил до
конца. Его стремление к оригинальничанью и рекламе не знает границ.
Планеты-зонды! Планеты-яйца! Бред какой-то...
Микаэлян нетерпеливо раскачивался на носках, ожидая, пока автомат
наполнит стакан. Ободренный его молчанием, Столыпин продолжал:
1 2 3 4 5 6 7