Но слишком сильна была обида, память о долгих одиноких годах без любви, чтобы она так легко, в первый же день после разлуки, согласилась на эту связь. Рано или поздно перед ними все равно бы встала проблема – жениться или нет, а исход ее был ясен для Тины. Хотя Дьюк и намекнул, что она была не просто одной из многих женщин в его жизни. Те были для него «пустым местом» – так, кажется, он сказал? Но, может, это всего лишь утешительная ложь, ложь с целью заслужить ее прощение?
Уже смеркалось, когда резкий телефонный звонок оторвал Тину от ее мучительных размышлений. Вздрогнув, она уставилась на аппарат, словно на опасное животное, готовое в любой момент броситься на нее. Усилием воли Тина заставила себя подняться и взять трубку. Хватит! – в ярости приказала она самой себе. Что бы ни произошло, жизнь не кончена с уходом Дьюка Торпа. Надо жить дальше, думать о близких, о повседневных делах.
– Тина, это Дженни. Как прошла встреча с Торпом?
Точно острый нож вонзился в сердце Тины при звуках этого имени, но она сдержалась и ответила равнодушным тоном:
– Мы встретились, поговорили. Весьма небесполезный для меня разговор. Вот и все. – Откровенная ирония этой фразы совершенно не дошла до младшей сестры.
– О! – Дженни была явно разочарована. – Так из этого ничего не вышло? Даже для твоей работы?
– Думаю, что вряд ли выйдет что-нибудь стоящее.
На том конце провода послышался глубокий вздох.
– Да, жалко! А я-то надеялась услышать хорошие новости.
– Извини, что разочаровала тебя. Но ты же знаешь: не так живи, как хочется…
– Может быть, тебе и не хочется… – пробурчала Дженни себе под нос. – Как бы то ни было, я звоню, чтобы предупредить. Брайан завезет меня завтра к тебе по дороге на футбол, сразу после ланча. Идет?
– Идет. До завтра.
Сон не принес Тине облегчения – томительные, смутные видения, пугающие и волнующие сны, перемежаясь с краткими пробуждениями, мучили ее до утра. И в каждом сне ее преследовали глаза Дьюка…
Наутро Тина чувствовала себя так, точно ее всю ночь били палками. Голова гудела, руки и ноги были точно ватные. Ее немного утешало только то, что сегодня она сможет отвлечься, занимаясь подготовкой к свадьбе Дженни. Ее веселая, беспечная болтовня поможет старшей сестре хотя бы на некоторое время забыть о душевной боли.
Ровно в час дня приехали Дженни и ее жених Брайан Линн. Брайан, приятный, хотя и довольно заурядный молодой человек, был мастером-каменщиком на стройке. Крепкий, загорелый, с подстриженными ежиком светлыми волосами и доброжелательными голубыми глазами, он просто смотрел на вещи и знал, чего хотел. Недавно ему исполнилось двадцать четыре.
Он немного поболтал с Тиной о всяких пустяках и, обменявшись с невестой прощальным поцелуем, отправился на футбол. Наблюдая за их воркованием, Тина скептически улыбалась. Ей невольно пришло в голову: а стоит ли в таком юном возрасте строить столь грандиозные планы на будущее? Возможно, она немного завидовала им. Рядом с Дженни и Брайаном она ощущала себя старухой – и это в двадцать восемь лет!
Как ни стыдно было признаться в этом, ее мучила зависть. Дженни была так лучезарно счастлива, так страстно влюблена в своего избранника, так уверена в его ответном чувстве… Ее хорошенькое личико сияло от восторга, золотисто-карие глаза светились, щеки пылали юным, горячим румянцем, а пухлые, еще совсем детские губы улыбались. Только одно огорчало девушку: ее пышные белокурые волосы были слишком коротки для свадебной прически и упорно не желали расти быстрее, чтобы достичь нужной длины к моменту торжественной церемонии.
К середине дня они успели обсудить все и даже прикинуть затраты. Тина как раз подсчитывала стоимость свадебного платья, когда тишину полуподвальной мастерской внезапно прорезал громкий, настойчивый звонок в дверь.
– Может, ты откроешь, Дженни? – с отсутствующим видом попросила она.
Дженни вскочила и пулей взлетела по лестнице. Тина вернулась к своим подсчетам. Она только подумала, что, должно быть, это Брайан возвратился с футбола. Поглощенная вычислениями, она ни на что не обращала внимания, пока ее не отвлек голос младшей сестры.
– Проходите сюда, пожалуйста.
Она подняла голову от расчетов.
За Дженни спускался кто-то незнакомый. Тина заметила мужские ботинки, серые брюки. Да, без сомнения, это был не Брайан. Темно-серый костюм, на согнутой правой руке – огромный букет весенних цветов, пышная, кудрявая шевелюра. Волосы черные, спадают на воротник, знакомое лицо…
У Тины екнуло сердце. Вот уж его она точно не ожидала и не желала сегодня видеть. Их глаза встретились. В его взгляде были тоска ожидания, безумная надежда на невозможное, страстная мольба о пощаде, о прощении…
Оцепенев, Тина уставилась в одну точку, не в состоянии пошевелиться.
Дьюк Торп снова вошел в ее жизнь.
6
– Это мистер Торп, Тина. Дьюк Торп, – объявила Дженни.
Ее голос прерывался от восхищения. Она явно наслаждалась ошеломленностью Тины, полагая, что вся причина в неожиданности этого визита знаменитости. Она ожидала взрыва восторга у старшей сестры. Но напрасно.
Тина сухо произнесла:
– Благодарю тебя, Дженни.
Боже мой, какой дорогой ценой далось ей это равнодушие! Равнодушие, когда все внутри нее сжималось от боли и отчаяния, от нелепой надежды и дикого страха.
Ей больше нельзя обманываться: надеяться не на что. Дьюк Торп вчера сам все разрушил. Зачем он пришел? На что надеется? Чего хочет от нее?
Глазами Тина поискала Дженни, но сестра незаметно для нее ускользнула из мастерской, видимо, чувствуя, что она здесь лишняя. Дьюк шагнул к ней, не улыбаясь, не отрывая взгляда от ее лица. Он молчал. Да и что он мог сейчас сказать? Все слова прозвучали бы одинаково фальшиво и неискренне. В его глазах была лишь сумасшедшая решимость добиться своего – добиться во что бы то ни стало, любой ценой. Перед Тиной стоял человек, захваченный одной-единственной страстью, подчиненный одной цели. И этой целью была она, Кристина Форрест.
Тина сидела не шевелясь, молча, по-прежнему не отрывая от него взгляда. Где-то в подсознании билась дурацкая, смешная надежда – а вдруг это еще один шанс, одна возможность начать все сначала…
– Надеюсь, мой приход не расстроил тебя, Тина, – мягким голосом сказал Дьюк. – Я хотел попрощаться с тобой. Завтра утром у меня самолет в Англию.
Наивная последняя надежда умерла. Впрочем, этого и следовало ожидать…
– Неужели, Дьюк, между нами еще не все сказано?
– Нет. – Он покачал головой и встал у рабочего стола, прямо напротив Тины. – Я не могу просто так уехать. Я жестоко обидел тебя и хочу просить извинения. Не желаю расставаться с тобой вот так. Ты простишь меня?
– Тебе не за что просить у меня прощения. Да тебе оно и не нужно. – Голос Тины дрожал от обиды и ненависти. К чему все эти жалкие слова о прощении? Между ними все кончено после вчерашнего дня.
Он почтительно, словно верующий, возлагающий на алтарь приношение, положил перед нею на стол букет. Его пальцы нежно поглаживали бледно-желтые венчики нарциссов, яркие, мясистые лепестки тюльпанов, бархатистые головки маков. Наконец Дьюк поднял глаза и посмотрел на нее с тоской.
– Тина, я принес тебе эти цветы не просто так. Я хочу, чтобы ты поняла, почувствовала, что после зимы всегда приходит весна… Я не хотел тогда обидеть тебя. Да, я думал только о себе, о своих делах и желаниях, но я совсем не стремился тебя оскорбить. Я не знал, что это будет так больно для тебя. Поверь мне, Тина…
Он замолчал на несколько минут. Было видно, как он смущен и взволнован. Его губы скривились от неутихающей внутренней боли. Он пытался собраться, справиться с собой.
– Тина, я все эти годы не переставал думать о тебе, о том месяце, что мы провели вместе. Это было весной, помнишь? И я верил, что для нас снова обязательно наступит весна, новая и прекрасная весна.
Обида, смущение от его неожиданной трогательной кротости, отчаяние переполняли душу Тины. Но обида пересилила, и женщина ответила жестко и безжалостно:
– Прекрасные слова, Дьюк, но только слова! – Ее голос звучал вызывающе. Он, видно, надеется, что она раскиснет, сжалится над ним! Но он не на ту напал! – Почему я должна тебе верить?
На лице Дьюка отразилось глубокое разочарование; огонек, вспыхнувший было в глазах, угас.
– Как видно, Тина, нам с тобой никогда не понять друг друга. – Он горько улыбнулся – одними губами. – Я не чародей и не могу сделать больше, чем мне дано. Не все в мире зависит от наших желаний.
– Ну да, именно поэтому восемь лет назад ты сбежал от меня! – съязвила Тина. Кто дал ему право читать ей мораль? – Перестань лгать и притворяться, Дьюк! Зачем эти лицемерные фразы? Зачем ты вернулся сюда? Что тебе от меня нужно в конце концов? Какого черта ты сюда приперся?!
Распалясь гневом, она вскочила и смахнула со стола цветы, а заодно с ними и выкройки.
– Я тебе не жилетка, куда можно всласть поплакаться! Я больше не желаю ничего слушать! – продолжала Тина. Яростно размахивая руками, она наступала на Дьюка, ее глаза сверкали. – Вчера мне удалось тебя больно задеть, тебе это пришлось не по душе. И ты решил поквитаться со мной, не так ли? Ты решил перед тем, как навсегда убраться к себе в Лондон, еще немного попортить мне кровь!
Он инстинктивно дернул головой, точно в знак отрицания, и неподвижно замер. Его лицо побелело, губы плотно сжались. Но было видно, что он не собирается отступать.
– Нет, – почти неслышно произнес он. – То, что я почувствовал вчера, не имеет совершенно никакого значения.
Его глаза смотрели на нее с печальным укором, словно на жестокого, бесчувственного ребенка. Но Тина была слишком измучена, чтобы жалеть его. Она хотела одного – узнать наконец всю правду.
– Тебе всегда было наплевать на меня!
– Нет.
– Тогда скажи, что ты для меня сделал за все это время? Ты хоть пальцем о палец ударил ради меня?
– Тина… – Его лицо исказилось гримасой боли. Он дернулся, будто желая убежать от нее, но тут же остановился, бессильно уронив руки.
– Что молчишь? Тебе нечем крыть, вот так-то, милый мой! Все твои разговоры о любви, заботе и всем прочем – только слова, сладенькие, лживые слова! Я всегда была чужой для тебя и теперь хочу забыть о тебе, забыть, что ты есть на свете! – Она усмехнулась, в упор глядя на Дьюка. – Должно быть, ты действительно купаешься в деньгах, раз мог позволить себе отправиться за океан – и только ради одной-единственной ночи!
Он по-прежнему глядел на нее умоляющими глазами.
– Я хотел быть с тобой, хотел, чтобы ты находилась рядом. – Голос Дьюка дрожал, выдавая его волнение. – Да, я вел себя неправильно, сознаюсь. Я обидел тебя, тяжело обидел. Но ты никогда не была безразлична мне. Все восемь лет я помнил и любил тебя.
Тина недоверчиво покачала головой. Тогда он продолжил свое признание:
– А твоя карьера… Я помогал тебе, хотя ты и не знала об этом.
Тина яростно затрясла головой, она отказывалась ему верить.
– Я сама всего добилась, Дьюк, своими собственными силами, и не примазывайся к моему успеху, ты тут ни при чем!
– В нашем деле, Тина, связи решают все. И ты это прекрасно знаешь сама.
– Дерк Роуан видел, на что я способна, в постановке «Творений Господних». Он предложил мне работу, потому что я оказалась тем человеком, который был ему нужен. Это он вывел меня на дорогу к успеху. И ты здесь совершенно ни при чем!
– А как мог очутиться Дерк Роуан на шоу, поставленном труппой любительского музыкального театра, Тина? Как ты думаешь, почему он там оказался, почему пришел именно на то представление, где были твои костюмы и декорации?
Тина похолодела. Тогда ей показалось, что это была счастливая случайность, игра судьбы, поднявшая ее от сцены маленького любительского театрика, где она подвизалась еще со школьных лет, к работе в крупных столичных театрах. Тогда она так гордилась этой работой – своей первой самостоятельной работой. Дьюк тоже был на премьере «Творений Господних» в тот вечер. В прекрасный вечер ее первого успеха… В их последний вечер…
– Ты говорил с Дерком Роуаном обо мне? – пролепетала она.
– Я умолил его взять тебя ассистентом. Мне пришлось изрядно потрудиться для этого. Но сначала я поставил ящик шампанского, чтобы он соизволил отправиться на этот спектакль. Я уговорил его, пообещав взять на себя все расходы по твоей зарплате за целый год.
– Ты платил ему? – ахнула пораженная до глубины души Тина.
– Да, платил. Дерку тогда не был нужен ассистент. Он так мне и заявил об этом.
– Ты хочешь сказать… Значит, я всем – успехом, карьерой – обязана только тебе, и без тебя… – Тина сбивчиво произносила слова, униженная, ошеломленная. Она чувствовала себя так, будто ее с силой ударили по затылку, – язык дрожал и заплетался, ноги подгибались.
– Нет. Ты все это заслужила сама, Тина. Я только помог тебе.
– Почему я это заслужила? Ведь весь мой успех – ноль!
– Потому что ты действительно талантлива и доказала это. Ты превзошла все мои ожидания. Вот почему Дерк решил встретиться со мной, когда приезжал в Лондон. Он восхищается тобой, Тина, верь мне. Он тогда вернул мне все деньги, что я ему дал для тебя, и даже два ящика шампанского.
Тина слушала его слова, не веря своим ушам. Что же подвигло Дьюка на такой бескорыстный поступок?
– Но тогда… я по гроб жизни тебе обязана…
– Я просто сделал все, что должен был сделать для тебя при наших отношениях.
Он сверлил ее взглядом. Но она решила не сдаваться.
– Решил меня утешить, подарив все это взамен самого себя?
– Тина… – Он болезненно поморщился. – Пойми, у нас тогда все равно ничего бы не получилось. – Он опустил голову. – Ни тогда, ни сейчас… никогда.
– Тогда зачем ты разыграл вчерашнюю комедию, Дьюк? Или решил наконец получить плату за свои старания?
Он снова посмотрел на нее, как на упрямого, неразумного ребенка.
– Тина, я не могу переубедить тебя. Думай, что все было так, если хочешь. Но не бойся, больше никто и никогда не потребует от тебя подобного.
– Вот так прощание, – пробормотала она себе под нос.
– Да, – подтвердил он низким, странно дребезжащим голосом. – Я писатель и должен писать. – Он шумно вздохнул, некоторое время помолчал и вновь продолжил: – Ты хочешь знать, зачем я приехал в Австралию. Так вот, только для того, чтобы посмотреть свою пьесу в твоем оформлении.
Он вытащил из внутреннего нагрудного кармана пиджака конверт и положил его на стол перед Тиной.
– Это контракт, составленный моими юристами в Лондоне. Если ты подпишешь его, это даст тебе право на осуществление сценического дизайна всех будущих постановок моих пьес во всем мире, независимо от того, где они будут ставиться.
Глядя на конверт, обещавший включить ее имя в элиту художников-постановщиков всего мира, Тина почувствовала, как у нее кружится голова: Дьюк не просто помог ей в начале пути, он с помощью этого контракта поднял ее на такую высоту, о какой она даже и мечтать не смела!
В душе женщины шла тяжкая борьба с самой собой. Если она согласится, то будет навеки связана с Дьюком Торпом. Даже если сегодня их последняя в жизни встреча, ей все равно никогда не удастся избавиться от него. Он станет ее вечным невидимым спутником.
– Я не смогу принять…
– Тина, я делаю это не ради благотворительности, а заботясь о собственной выгоде, – спокойно заявил он. – Твоя работа над постановкой моих пьес будет способствовать их успеху.
– Я не могу принять такой дорогой подарок…
– Это не подарок и вовсе не дорогой. Я потратил бы куда больше на других художников-постановщиков. Мое отношение к тебе ни при чем. Я брал в расчет только твои профессиональные качества. Я просто выбрал лучший вариант из возможных.
Она с вызовом глянула ему прямо в глаза, но он не отвел взгляда.
– Это вовсе не значит, что ты будешь обязана встречаться со мной. – Дьюк был спокоен, только побелевшие пальцы рук выдавали его душевную смуту. – Ты будешь общаться с моим агентом. Моя следующая пьеса уже готова, и тебе нужно быть в Лондоне уже через неделю.
– Дьюк, ты не можешь…
– Нет, могу. Все решено, Тина. В конверте билет на самолет и ключи от квартиры в Найтсбридже. Она арендована на два года, так что можешь ни о чем не беспокоиться.
– Это уже лишнее! – Тина была глубоко смущена и уязвлена его холодным тоном.
– Но ты же сама призналась мне, что в твоей жизни главное – это карьера, – жестко напомнил он. – То, что я предлагаю тебе, никак не связано со всем, произошедшим вчера. Не вспоминай об этом, Тина. Я предлагаю тебе сделку без всяких подвохов. В контракте все написано четко и ясно. Соглашайся и докажи всему миру, что ты способна на многое.
Она смотрела на него полными слез глазами. Куда девались ее больная гордость, уязвленное самолюбие? Теперь уж точно все кончено. Эта встреча больше никогда не повторится. Сегодня она в последний раз видит перед собой эти изменчивые зеленые глаза, твердые черты лица, черные спутанные кудри.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15
Уже смеркалось, когда резкий телефонный звонок оторвал Тину от ее мучительных размышлений. Вздрогнув, она уставилась на аппарат, словно на опасное животное, готовое в любой момент броситься на нее. Усилием воли Тина заставила себя подняться и взять трубку. Хватит! – в ярости приказала она самой себе. Что бы ни произошло, жизнь не кончена с уходом Дьюка Торпа. Надо жить дальше, думать о близких, о повседневных делах.
– Тина, это Дженни. Как прошла встреча с Торпом?
Точно острый нож вонзился в сердце Тины при звуках этого имени, но она сдержалась и ответила равнодушным тоном:
– Мы встретились, поговорили. Весьма небесполезный для меня разговор. Вот и все. – Откровенная ирония этой фразы совершенно не дошла до младшей сестры.
– О! – Дженни была явно разочарована. – Так из этого ничего не вышло? Даже для твоей работы?
– Думаю, что вряд ли выйдет что-нибудь стоящее.
На том конце провода послышался глубокий вздох.
– Да, жалко! А я-то надеялась услышать хорошие новости.
– Извини, что разочаровала тебя. Но ты же знаешь: не так живи, как хочется…
– Может быть, тебе и не хочется… – пробурчала Дженни себе под нос. – Как бы то ни было, я звоню, чтобы предупредить. Брайан завезет меня завтра к тебе по дороге на футбол, сразу после ланча. Идет?
– Идет. До завтра.
Сон не принес Тине облегчения – томительные, смутные видения, пугающие и волнующие сны, перемежаясь с краткими пробуждениями, мучили ее до утра. И в каждом сне ее преследовали глаза Дьюка…
Наутро Тина чувствовала себя так, точно ее всю ночь били палками. Голова гудела, руки и ноги были точно ватные. Ее немного утешало только то, что сегодня она сможет отвлечься, занимаясь подготовкой к свадьбе Дженни. Ее веселая, беспечная болтовня поможет старшей сестре хотя бы на некоторое время забыть о душевной боли.
Ровно в час дня приехали Дженни и ее жених Брайан Линн. Брайан, приятный, хотя и довольно заурядный молодой человек, был мастером-каменщиком на стройке. Крепкий, загорелый, с подстриженными ежиком светлыми волосами и доброжелательными голубыми глазами, он просто смотрел на вещи и знал, чего хотел. Недавно ему исполнилось двадцать четыре.
Он немного поболтал с Тиной о всяких пустяках и, обменявшись с невестой прощальным поцелуем, отправился на футбол. Наблюдая за их воркованием, Тина скептически улыбалась. Ей невольно пришло в голову: а стоит ли в таком юном возрасте строить столь грандиозные планы на будущее? Возможно, она немного завидовала им. Рядом с Дженни и Брайаном она ощущала себя старухой – и это в двадцать восемь лет!
Как ни стыдно было признаться в этом, ее мучила зависть. Дженни была так лучезарно счастлива, так страстно влюблена в своего избранника, так уверена в его ответном чувстве… Ее хорошенькое личико сияло от восторга, золотисто-карие глаза светились, щеки пылали юным, горячим румянцем, а пухлые, еще совсем детские губы улыбались. Только одно огорчало девушку: ее пышные белокурые волосы были слишком коротки для свадебной прически и упорно не желали расти быстрее, чтобы достичь нужной длины к моменту торжественной церемонии.
К середине дня они успели обсудить все и даже прикинуть затраты. Тина как раз подсчитывала стоимость свадебного платья, когда тишину полуподвальной мастерской внезапно прорезал громкий, настойчивый звонок в дверь.
– Может, ты откроешь, Дженни? – с отсутствующим видом попросила она.
Дженни вскочила и пулей взлетела по лестнице. Тина вернулась к своим подсчетам. Она только подумала, что, должно быть, это Брайан возвратился с футбола. Поглощенная вычислениями, она ни на что не обращала внимания, пока ее не отвлек голос младшей сестры.
– Проходите сюда, пожалуйста.
Она подняла голову от расчетов.
За Дженни спускался кто-то незнакомый. Тина заметила мужские ботинки, серые брюки. Да, без сомнения, это был не Брайан. Темно-серый костюм, на согнутой правой руке – огромный букет весенних цветов, пышная, кудрявая шевелюра. Волосы черные, спадают на воротник, знакомое лицо…
У Тины екнуло сердце. Вот уж его она точно не ожидала и не желала сегодня видеть. Их глаза встретились. В его взгляде были тоска ожидания, безумная надежда на невозможное, страстная мольба о пощаде, о прощении…
Оцепенев, Тина уставилась в одну точку, не в состоянии пошевелиться.
Дьюк Торп снова вошел в ее жизнь.
6
– Это мистер Торп, Тина. Дьюк Торп, – объявила Дженни.
Ее голос прерывался от восхищения. Она явно наслаждалась ошеломленностью Тины, полагая, что вся причина в неожиданности этого визита знаменитости. Она ожидала взрыва восторга у старшей сестры. Но напрасно.
Тина сухо произнесла:
– Благодарю тебя, Дженни.
Боже мой, какой дорогой ценой далось ей это равнодушие! Равнодушие, когда все внутри нее сжималось от боли и отчаяния, от нелепой надежды и дикого страха.
Ей больше нельзя обманываться: надеяться не на что. Дьюк Торп вчера сам все разрушил. Зачем он пришел? На что надеется? Чего хочет от нее?
Глазами Тина поискала Дженни, но сестра незаметно для нее ускользнула из мастерской, видимо, чувствуя, что она здесь лишняя. Дьюк шагнул к ней, не улыбаясь, не отрывая взгляда от ее лица. Он молчал. Да и что он мог сейчас сказать? Все слова прозвучали бы одинаково фальшиво и неискренне. В его глазах была лишь сумасшедшая решимость добиться своего – добиться во что бы то ни стало, любой ценой. Перед Тиной стоял человек, захваченный одной-единственной страстью, подчиненный одной цели. И этой целью была она, Кристина Форрест.
Тина сидела не шевелясь, молча, по-прежнему не отрывая от него взгляда. Где-то в подсознании билась дурацкая, смешная надежда – а вдруг это еще один шанс, одна возможность начать все сначала…
– Надеюсь, мой приход не расстроил тебя, Тина, – мягким голосом сказал Дьюк. – Я хотел попрощаться с тобой. Завтра утром у меня самолет в Англию.
Наивная последняя надежда умерла. Впрочем, этого и следовало ожидать…
– Неужели, Дьюк, между нами еще не все сказано?
– Нет. – Он покачал головой и встал у рабочего стола, прямо напротив Тины. – Я не могу просто так уехать. Я жестоко обидел тебя и хочу просить извинения. Не желаю расставаться с тобой вот так. Ты простишь меня?
– Тебе не за что просить у меня прощения. Да тебе оно и не нужно. – Голос Тины дрожал от обиды и ненависти. К чему все эти жалкие слова о прощении? Между ними все кончено после вчерашнего дня.
Он почтительно, словно верующий, возлагающий на алтарь приношение, положил перед нею на стол букет. Его пальцы нежно поглаживали бледно-желтые венчики нарциссов, яркие, мясистые лепестки тюльпанов, бархатистые головки маков. Наконец Дьюк поднял глаза и посмотрел на нее с тоской.
– Тина, я принес тебе эти цветы не просто так. Я хочу, чтобы ты поняла, почувствовала, что после зимы всегда приходит весна… Я не хотел тогда обидеть тебя. Да, я думал только о себе, о своих делах и желаниях, но я совсем не стремился тебя оскорбить. Я не знал, что это будет так больно для тебя. Поверь мне, Тина…
Он замолчал на несколько минут. Было видно, как он смущен и взволнован. Его губы скривились от неутихающей внутренней боли. Он пытался собраться, справиться с собой.
– Тина, я все эти годы не переставал думать о тебе, о том месяце, что мы провели вместе. Это было весной, помнишь? И я верил, что для нас снова обязательно наступит весна, новая и прекрасная весна.
Обида, смущение от его неожиданной трогательной кротости, отчаяние переполняли душу Тины. Но обида пересилила, и женщина ответила жестко и безжалостно:
– Прекрасные слова, Дьюк, но только слова! – Ее голос звучал вызывающе. Он, видно, надеется, что она раскиснет, сжалится над ним! Но он не на ту напал! – Почему я должна тебе верить?
На лице Дьюка отразилось глубокое разочарование; огонек, вспыхнувший было в глазах, угас.
– Как видно, Тина, нам с тобой никогда не понять друг друга. – Он горько улыбнулся – одними губами. – Я не чародей и не могу сделать больше, чем мне дано. Не все в мире зависит от наших желаний.
– Ну да, именно поэтому восемь лет назад ты сбежал от меня! – съязвила Тина. Кто дал ему право читать ей мораль? – Перестань лгать и притворяться, Дьюк! Зачем эти лицемерные фразы? Зачем ты вернулся сюда? Что тебе от меня нужно в конце концов? Какого черта ты сюда приперся?!
Распалясь гневом, она вскочила и смахнула со стола цветы, а заодно с ними и выкройки.
– Я тебе не жилетка, куда можно всласть поплакаться! Я больше не желаю ничего слушать! – продолжала Тина. Яростно размахивая руками, она наступала на Дьюка, ее глаза сверкали. – Вчера мне удалось тебя больно задеть, тебе это пришлось не по душе. И ты решил поквитаться со мной, не так ли? Ты решил перед тем, как навсегда убраться к себе в Лондон, еще немного попортить мне кровь!
Он инстинктивно дернул головой, точно в знак отрицания, и неподвижно замер. Его лицо побелело, губы плотно сжались. Но было видно, что он не собирается отступать.
– Нет, – почти неслышно произнес он. – То, что я почувствовал вчера, не имеет совершенно никакого значения.
Его глаза смотрели на нее с печальным укором, словно на жестокого, бесчувственного ребенка. Но Тина была слишком измучена, чтобы жалеть его. Она хотела одного – узнать наконец всю правду.
– Тебе всегда было наплевать на меня!
– Нет.
– Тогда скажи, что ты для меня сделал за все это время? Ты хоть пальцем о палец ударил ради меня?
– Тина… – Его лицо исказилось гримасой боли. Он дернулся, будто желая убежать от нее, но тут же остановился, бессильно уронив руки.
– Что молчишь? Тебе нечем крыть, вот так-то, милый мой! Все твои разговоры о любви, заботе и всем прочем – только слова, сладенькие, лживые слова! Я всегда была чужой для тебя и теперь хочу забыть о тебе, забыть, что ты есть на свете! – Она усмехнулась, в упор глядя на Дьюка. – Должно быть, ты действительно купаешься в деньгах, раз мог позволить себе отправиться за океан – и только ради одной-единственной ночи!
Он по-прежнему глядел на нее умоляющими глазами.
– Я хотел быть с тобой, хотел, чтобы ты находилась рядом. – Голос Дьюка дрожал, выдавая его волнение. – Да, я вел себя неправильно, сознаюсь. Я обидел тебя, тяжело обидел. Но ты никогда не была безразлична мне. Все восемь лет я помнил и любил тебя.
Тина недоверчиво покачала головой. Тогда он продолжил свое признание:
– А твоя карьера… Я помогал тебе, хотя ты и не знала об этом.
Тина яростно затрясла головой, она отказывалась ему верить.
– Я сама всего добилась, Дьюк, своими собственными силами, и не примазывайся к моему успеху, ты тут ни при чем!
– В нашем деле, Тина, связи решают все. И ты это прекрасно знаешь сама.
– Дерк Роуан видел, на что я способна, в постановке «Творений Господних». Он предложил мне работу, потому что я оказалась тем человеком, который был ему нужен. Это он вывел меня на дорогу к успеху. И ты здесь совершенно ни при чем!
– А как мог очутиться Дерк Роуан на шоу, поставленном труппой любительского музыкального театра, Тина? Как ты думаешь, почему он там оказался, почему пришел именно на то представление, где были твои костюмы и декорации?
Тина похолодела. Тогда ей показалось, что это была счастливая случайность, игра судьбы, поднявшая ее от сцены маленького любительского театрика, где она подвизалась еще со школьных лет, к работе в крупных столичных театрах. Тогда она так гордилась этой работой – своей первой самостоятельной работой. Дьюк тоже был на премьере «Творений Господних» в тот вечер. В прекрасный вечер ее первого успеха… В их последний вечер…
– Ты говорил с Дерком Роуаном обо мне? – пролепетала она.
– Я умолил его взять тебя ассистентом. Мне пришлось изрядно потрудиться для этого. Но сначала я поставил ящик шампанского, чтобы он соизволил отправиться на этот спектакль. Я уговорил его, пообещав взять на себя все расходы по твоей зарплате за целый год.
– Ты платил ему? – ахнула пораженная до глубины души Тина.
– Да, платил. Дерку тогда не был нужен ассистент. Он так мне и заявил об этом.
– Ты хочешь сказать… Значит, я всем – успехом, карьерой – обязана только тебе, и без тебя… – Тина сбивчиво произносила слова, униженная, ошеломленная. Она чувствовала себя так, будто ее с силой ударили по затылку, – язык дрожал и заплетался, ноги подгибались.
– Нет. Ты все это заслужила сама, Тина. Я только помог тебе.
– Почему я это заслужила? Ведь весь мой успех – ноль!
– Потому что ты действительно талантлива и доказала это. Ты превзошла все мои ожидания. Вот почему Дерк решил встретиться со мной, когда приезжал в Лондон. Он восхищается тобой, Тина, верь мне. Он тогда вернул мне все деньги, что я ему дал для тебя, и даже два ящика шампанского.
Тина слушала его слова, не веря своим ушам. Что же подвигло Дьюка на такой бескорыстный поступок?
– Но тогда… я по гроб жизни тебе обязана…
– Я просто сделал все, что должен был сделать для тебя при наших отношениях.
Он сверлил ее взглядом. Но она решила не сдаваться.
– Решил меня утешить, подарив все это взамен самого себя?
– Тина… – Он болезненно поморщился. – Пойми, у нас тогда все равно ничего бы не получилось. – Он опустил голову. – Ни тогда, ни сейчас… никогда.
– Тогда зачем ты разыграл вчерашнюю комедию, Дьюк? Или решил наконец получить плату за свои старания?
Он снова посмотрел на нее, как на упрямого, неразумного ребенка.
– Тина, я не могу переубедить тебя. Думай, что все было так, если хочешь. Но не бойся, больше никто и никогда не потребует от тебя подобного.
– Вот так прощание, – пробормотала она себе под нос.
– Да, – подтвердил он низким, странно дребезжащим голосом. – Я писатель и должен писать. – Он шумно вздохнул, некоторое время помолчал и вновь продолжил: – Ты хочешь знать, зачем я приехал в Австралию. Так вот, только для того, чтобы посмотреть свою пьесу в твоем оформлении.
Он вытащил из внутреннего нагрудного кармана пиджака конверт и положил его на стол перед Тиной.
– Это контракт, составленный моими юристами в Лондоне. Если ты подпишешь его, это даст тебе право на осуществление сценического дизайна всех будущих постановок моих пьес во всем мире, независимо от того, где они будут ставиться.
Глядя на конверт, обещавший включить ее имя в элиту художников-постановщиков всего мира, Тина почувствовала, как у нее кружится голова: Дьюк не просто помог ей в начале пути, он с помощью этого контракта поднял ее на такую высоту, о какой она даже и мечтать не смела!
В душе женщины шла тяжкая борьба с самой собой. Если она согласится, то будет навеки связана с Дьюком Торпом. Даже если сегодня их последняя в жизни встреча, ей все равно никогда не удастся избавиться от него. Он станет ее вечным невидимым спутником.
– Я не смогу принять…
– Тина, я делаю это не ради благотворительности, а заботясь о собственной выгоде, – спокойно заявил он. – Твоя работа над постановкой моих пьес будет способствовать их успеху.
– Я не могу принять такой дорогой подарок…
– Это не подарок и вовсе не дорогой. Я потратил бы куда больше на других художников-постановщиков. Мое отношение к тебе ни при чем. Я брал в расчет только твои профессиональные качества. Я просто выбрал лучший вариант из возможных.
Она с вызовом глянула ему прямо в глаза, но он не отвел взгляда.
– Это вовсе не значит, что ты будешь обязана встречаться со мной. – Дьюк был спокоен, только побелевшие пальцы рук выдавали его душевную смуту. – Ты будешь общаться с моим агентом. Моя следующая пьеса уже готова, и тебе нужно быть в Лондоне уже через неделю.
– Дьюк, ты не можешь…
– Нет, могу. Все решено, Тина. В конверте билет на самолет и ключи от квартиры в Найтсбридже. Она арендована на два года, так что можешь ни о чем не беспокоиться.
– Это уже лишнее! – Тина была глубоко смущена и уязвлена его холодным тоном.
– Но ты же сама призналась мне, что в твоей жизни главное – это карьера, – жестко напомнил он. – То, что я предлагаю тебе, никак не связано со всем, произошедшим вчера. Не вспоминай об этом, Тина. Я предлагаю тебе сделку без всяких подвохов. В контракте все написано четко и ясно. Соглашайся и докажи всему миру, что ты способна на многое.
Она смотрела на него полными слез глазами. Куда девались ее больная гордость, уязвленное самолюбие? Теперь уж точно все кончено. Эта встреча больше никогда не повторится. Сегодня она в последний раз видит перед собой эти изменчивые зеленые глаза, твердые черты лица, черные спутанные кудри.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15