на нижней ступени тропизм, на верхней ощущение. Наши души мечтают, выдумывают, творят. Помнят и боятся. Изначально они пассивны и лишены морали. Но если душа как следует настроена, она способна изменять и развивать материю. Порой душа человека расширяется и включает в себя ясновидение, принудительную волю, умственный контроль за материей и энергией как вне, так и внутри нашего ума или тела.
— Я не совсем понял, как в вашей теории соотносятся ум и душа, — спросил Юрий.
— Лишь в мыслящих существах душа, сопряженная с духом, образует ум.
— А что такое дух? — задала вопрос Тамара.
— Дух не входит в царство материи, это явление иного порядка. Он, словно возгорающееся пламя, наполняет интеллект, руководит нашим умом и возвышает нас, дух мужского рода. Он оплодотворяет и устанавливает порядок, истину, мудрость, закон. Он подталкивает мыслящих существ к иной реальности, которую я назвал бы обращением к Богу. Дух разграничивает добро и зло и стремится к объединению с другими умами, дабы под эгидой любви образовать Мировой Разум. Но это стремление к более разумной организации может быть заторможено или вовсе остановлено.
Нам непонятно, единой мыслью откликнулись Юрий и Тамара, отчего вы считаете, что МЫ угрожаем Мировому Разуму.
— Оглянитесь вокруг. Видите, как горы поднимаются ввысь уступами. Они возникли много веков назад и медленно разрушаются. Таким же образом деревья и другая растительная жизнь происходят из семян и тянутся вверх — а когда рост прекращается, они умирают. Город Алма-Ата лишь последнее из множества человеческих поселений в Долине Семи Рек. Другие расцвели на время, а перестав расти, прекратили свое существование. Вот в чем суть. В росте или, если хотите, в эволюции жизни и ума. Если Разум не будет постепенно повышать свой уровень, он также погибнет. Дорогие мои, вы и вам подобные — авангард планетарного Разума, значит, должны стать лучше тех, что жили до вас. Ваш дух должен расти так же, как и душа, по мере продвижения к Мировому Разуму. Без роста ничего не может быть, кроме смерти. Если вы, наставники растущего поколения, привыкнете преступать закон, то мало-помалу развратите весь Разум.
— Значит, мы должны склонять головы перед врагами?! Лучше умереть, чем убить из самозащиты?
Да.
— Как Махатма Ганди, — понимающе кивнула Тамара. — Однако наша система ценностей дает нам право убивать смертельных врагов.
Верно… и все же ваш Аватар позволил своим врагам убить его.
— Повторяю: мы не святые и не мученики! — отмахнулся Юрий. — У нас великие задачи, — для их выполнения нужны живые вожаки. Вы ведь сами сказали, что мы авангард и можем привести планету к миру!
Никогда — если станете убивать, чтобы утвердить свое превосходство. Никогда — если будете злоупотреблять своими умственными силами. Думайте, друзья мои! То, что вначале трудно, со временем кажется все легче и легче. Думайте! Однажды попранные душа и совесть черствеют. Думайте! Кого вы поведете? Себе равных? А как же низшие умы? Что, если они испугаются и не захотят следовать за вами? Вы будете принуждать и убивать их?.. Думайте о ваших детях, которые смотрят на вас и учатся. Думайте!
— Ваши наставления, Ургиен, очень нелегко понять и еще труднее принять, — заключила Тамара. — Но я вам верю…
Муж круто повернулся к ней.
— Как ты можешь? После всего, что мы выстрадали, как ты можешь?
Она положила руку на раздутый живот, и младенец внутри отозвался на ее прикосновение — бешено подпрыгнул.
— Наверно, это приходит с материнством.
Ургиен улыбнулся и кивнул ей.
— И с отцовством тоже.
Юрий растерянно уставился на них. Оба ума были полностью открыты ему. И все-таки он не понимал.
3
Контрольное судно Нумеон (Лил 1-0000)
10 июля 1979 года
— Бывший лама показал достойную всяческих похвал степень сопричастности Единству, — заметило Душевное Равновесие. — Это приятно!
— Отказ от насилия встречается главным образом в буддистских верованиях, — добавила Родственная Тенденция. — А еще у англичан. Но это явление крайне редкое среди людей.
— В таком случае их приобщение к Единству Мирового Разума более чем проблематично, — заявило Бесконечное Приближение.
— Трудности и проблемы лишь подчеркивают величие задачи, — сказала поэтически настроенная Умственная Гармония.
— Блаженны те, кто в самых безнадежных ситуациях видят светлую сторону, — усмехнулось Равновесие.
— Можно было сразу предположить, что извращенный оперант О'Коннор неизбежно найдет своим умственным силам агрессивное применение, — продолжала Тенденция. — Но, по большому счету, такие ущербные личности находятся вне основного потока умственной эволюции. Но очень жаль, что такой достойный всяческих похвал и крайне важный для нас оперант, как Юрий Гаврыс, употребил свои метафункции в качестве орудия убийства.
— При его складе ума трудно удержаться от соблазна, — заявило Приближение.
— Боюсь, это не единичный случай, — добавило Равновесие. — Напротив, он может оказаться весьма типичен, учитывая, что самые мобильные из нарождающихся оперантов разделяют умонастроения Запада, а не Востока. Даже подруга Юрия Тамара, воспитанная на принципах духовности, близких Единству, и умом принявшая истину тибетца, без сомнения, вновь пойдет на крайность, если ее вынудят. Женщины Земли хотя и проповедуют своим детям мир, но не задумываясь убьют ради них.
Ум Гармонии излучал волны искренней скорби.
— Неужели предупреждение тибетца пропало втуне?
— Будем надеяться, что нет, — вздохнула Тенденция, — что на более продвинутой стадии умственной эволюции его идеи окажут свое благотворное воздействие.
— Любопытно, — заметило Бесконечное Приближение, — любопытно, что лама постиг эти передовые идеи совершенно стихийно и даже нарушил свое всегдашнее уединение, чтобы донести их до Юрия и Тамары. Если б не подлинный ментальный почерк тибетца, можно было бы подумать, что он — не кто иной, как Координатор, маскирующийся под человечьей личиной.
— И верно, — согласилась Гармония.
— Чудит наш Координатор, — откликнулось Душевное Равновесие. — Ему словно бы доставляет удовольствие обретаться среди низших форм жизни.
— Ничего удивительного, — возразила Гармония. — Он так глубоко сопереживает людям, что это невольно проявляется и в физическом плане.
— Ну, извините! — бросило Равновесие. — Одно дело, когда крондаки по привычке перевоплощаются в людей, но лилмику непростительно такое забвение традиций и своего достоинства!
— Не будь ханжой! — воскликнула Тенденция.
— И не забывай, он влюблен, — добавила Гармония.
— Координатор опять в Нью-Гемпшире, — сообщило Приближение. — Понаблюдал за сверхновой звездой Соулпто, спас от ее гибельного излучения планету Шоридай, выпустив облако газа, — и обратно на Землю. Там спешно потребовалось его ненавязчивое вмешательство.
— Ах, этот! — проронило Равновесие. — Каков негодяй! Сам посланец Координатора, но если б тот вовремя не схватил его за руку, тоже до убийства дошло бы.
— Ох, не знаю, не знаю! — покрутила головой Умственная Гармония. Слишком уж пристрастился Координатор к земным делам!
4
ИЗ МЕМУАРОВ РОГАТЬЕНА РЕМИЛАРДА
В написанных авторами Содружества биографиях моего племянника Дени довольно подробно отражены годы его отрочества; биографы основывались не только на его дневниках, но и на воспоминаниях учителей и соучеников. Потому я намерен осветить лишь отдельные эпизоды того периода.
Прежде всего позвольте исправить неточность: ни Пентагон, ни ЦРУ никогда всерьез не посягали на независимость Дени, не стремились использовать его способности для сбора разведывательных данных или для создания «психотронного» оружия. Других молодых оперантов упомянутые учреждения пытались завербовать как штатных (или негласных) агентов, а Дени оставили в покое вначале стараниями иезуитов Бребефа, а позднее — Дартмутской Группы, как именовался кружок близких друзей и единомышленников из колледжа, ставший при Дени чем-то вроде преторианской гвардии.
Прежде всего хочу рассказать о том, как Дени сколотил эту Группу стихийных оперантов; когда он стал профессором и академиком, ему даже бывало неловко упоминать о донельзя примитивном способе, позволившем выйти на контакт с другими себе подобными. Его уклончивость привела к ошибочной гипотезе биографов, будто Дени инстинктивно воспользовался декларативным модулем телепатической речи и ему мгновенно откликнулся целый рой отдельных оперантов.
На самом деле все было иначе, гораздо забавнее.
После нашей встречи с Элен Хэррингтон Дени твердо уверовал в существование других оперантов и предпринял множество попыток связаться с ними. Совместными усилиями мы выверили радиус распространения его «посланий». Это было просто: я передвигался в заранее намеченные уголки Новой Англии, а он вызывал меня из Бребефа. С учетом всех преград и помех, создаваемых горами, солнцем и грозами, мы установили, что умственный голос Дени с легкостью перекрывает расстояние в сто километров, то есть из Конкорда в центре Нью-Гемпшира он мог свободно достичь Вермонта, Массачусетса, Род-Айленда, Мэна и тех областей Нью-Йорка, что не были заслонены горами Адирондак. Наш рекорд телепатического общения в те годы составил сто шестьдесят километров, отделяющих Бребеф от Истгемптона на острове Лонг-Айленд, где в 1977 году я гостил у его друзей.
Одним словом, наши телепатические контакты развивались более чем успешно, тогда как с другими ему не везло. Все декларативные призывы Дени оставались без ответа, как вой в эфирную водосточную трубу, пока в один прекрасный день 1978 года он впервые не испробовал тактику, шутливо прозванную нами «Операцией Гамамелис».
Дело было в ноябре. Дени исполнилось одиннадцать, и он уже заканчивал иезуитскую академию. Я приехал туда с очень деликатной миссией: объявить отцам Элсворту и Дюбуа, что их гениальное детище не пойдет в Джорджтаунский университет, в чем у них до сих пор не было ни малейших сомнений.
Сам Дени отнюдь не возражал против того, чтобы продолжить образование под эгидой иезуитов. Джорджтаун славился своим медицинским факультетом, а его руководство, тайно извещенное духовными наставниками моего племянника, несказанно обрадовалось возможности принять в свое лоно двенадцатилетнего гения.
Но у Призрака были иные планы.
Беседа с иезуитами оказалась нелегкой. Следуя полученным от Призрака инструкциям, я сообщил Элсворту и Дюбуа, что Джорджтаунский университет не подходит Дени ввиду своего местоположения (Вашингтон, округ Колумбия) в непосредственной близости от правительственных и разведывательных кругов, которые питают нездоровый интерес к подобного рода талантам. (Мой обходной маневр, несомненно, и послужил основанием для распространившихся позднее слухов о том, что Дени подвергался навязчивым преследованиям сторонников психологической войны.) Священники искренне огорчились, когда я сообщил им, что Дени будет поступать в Дартмутский колледж — одно из старейших учебных заведений Нью-Гемпшира. Мои аргументы в пользу Дартмута и против Джорджтауна были полнейшей нелепицей, более того — черной неблагодарностью по отношению к людям, окружавшим Дени отеческой заботой и вниманием все пять лет учебы в Бребефе. Элсворт и Дюбуа изо всех сил старались меня переубедить, но я стоял на своем. Поскольку Дон снял с себя ответственность за сына, последнее слово оставалось за мной, фактическим опекуном. И я сказал его. Дартмут — совсем маленький колледж, но в нем тоже имеется медицинский факультет, сочувствующий идее парапсихологических исследований. Привлекает и его близость — живописный город Хановер, на берегу реки Коннектикут. Колледж основан в 1769 году, среди его выпускников числится много мировых светил науки. Кроме того, благодаря его свободным и немного донкихотским порядкам, туда едва ли могут просочиться агенты ЦРУ, военно-промышленного комплекса… или КГБ. Одним словом, дело решенное.
Закончив мучительный разговор со святыми отцами, я облегченно вздохнул и повел Дени на прогулку в унылый осенний лес, примыкающий к Бребефскому кампусу. Под низкими, набухшими снегом облаками съежились от ранних заморозков низкорослые деревца. Лужицы на тропинках затянулись хрупкой ледяной коркой. Около часа бродили мы с племянником по голой роще, строили планы относительно Дартмута и близящегося Дня Благодарения. Затем переключились на больную для Дени тему: упорные и бесплодные попытки связаться с другими телепатами.
— Я все время пытаюсь понять, почему мы с тобой можем переговариваться на расстоянии, а с другими мне не везет. — Он свернул с тропки, разбрасывая ботинками подгнившую кленовую листву. — Первая, самая неутешительная вероятность: в моем радиусе вообще не существует реципиентов. Но мне в это как-то не верится. Я чувствую: они есть! Может быть, большинство и не ведает о своих способностях, но некоторым, без сомнения, приходило в голову, что они как-то отличаются от рядовых людей… Вторая версия: по той или иной причине они меня не слышат. Давай вместе подумаем — отчего.
Над головой у нас прощально перекликались синицы, перед тем как перебраться на зиму поближе к человеческому жилью.
— А что, если твои потенциальные собеседники просто-напросто тебя не слушают? — предположил я. — Мы же с тобой беседуем и не обращаем внимания на голоса птиц.
— Это мысль. Они ведь не ждут телепатических сигналов, даже не подозревают, что такое возможно. И когда телепатическая речь достигает их слуха, они принимают ее за что-то другое: за галлюцинации, сны наяву, за проделки нечистой силы, в конце концов…
— Хм.
— Если бы они ждали посланий, все было бы иначе. Наше с тобой общение носит запланированный характер. Мы выходим на связь в условленное время, и я знаю, что в нужный момент застану тебя на месте, каким бы несовершенным ни было твое восприятие.
— Ну спасибо, удружил!
Дени самодовольно ухмыльнулся.
— Не в обиду будет сказано, дядя Роги, передатчик у тебя слабоват, да и приемник не так чтоб очень. Зато мой мозг компенсирует твои погрешности. Тебе я передаю мощные сигналы, которые даже неразвитое сознание способно уловить, а принимаю с помощью сверхчувствительной умственной антенны. Значит, теоретически я могу общаться и с другими слабыми, нетренированными телепатами — лишь бы они соблаговолили прислушаться.
Он выплеснул шутливый телепатический призыв:
ТЕЛЕПАТЫ ВСЕГО МИРА,
НАВОСТРИТЕ ВАШИ МЕНТАЛЬНЫЕ УШИ!
В СЛЕДУЮЩИЙ ЧЕТВЕРГ,
РОВНО В 8. 00
БУДЕТ ПЕРЕДАНО
ЧРЕЗВЫЧАЙНОЕ СООБЩЕНИЕ!
Вслух он добавил:
— Конечно, мы никогда не решимся. А если бы и решились, то где гарантия, что нам удастся заинтересовать нужных людей?
— Рано или поздно все твои усилия получат общественное признание, — подбодрил его я. — И ты сможешь открыто обсуждать эти вопросы в научных кругах.
— Ага, когда вырасту, когда в моем распоряжении будут исследовательские мощности, когда я завоюю всемирный авторитет!.. — Ирония в его голосе звучала почти трагически. — Но мне бы хотелось побыстрей.
— Ты рассуждаешь как ребенок.
Он неохотно кивнул. Потом искоса поглядел на меня.
— Знаешь, дядя Роги, ты уберег меня от многих бед. Я только теперь начинаю понимать, как важно было избавить меня от папы, устроить в эту школу, где я мог без помех расти и развиваться… Должно быть, поступление в Дартмут вместо Джорджтауна тоже неспроста. Я доверяю тебе и не пытаюсь докопаться до мотивов. Но надеюсь, когда-нибудь…
— Всему свое время, — коротко отозвался я.
Несколько минут мы шли молча, потом он вернулся к предыдущей теме:
— Есть у меня еще одно соображение, почему моя телепатическая речь работает вхолостую. Не совпадают импульсы передатчика и приемника.
— Вполне возможно. Ведь наши голоса способны не только говорить, но и шептать, вопить, петь. Так же и в телепатических голосах могут быть другие регистры.
— Я знаю по меньшей мере два. Как мы общались с тобой дома, в Берлине, чтобы папа и Виктор не подслушали? На скрытом модуле. А у нас имеется и декларативный модуль, когда слышат все — и я, и ты, и папа, и Виктор. — Он остановился, задумался. И наконец высказал свою мысль: Дядя Роги, что, если скрытый модуль и есть самый эффективный? Допустим, когерентная телепатическая речь сродни лазерному лучу. Декларативный модуль схож с уличным фонарем — распространяет свет во всех направлениях, но освещает относительно небольшое пространство. А чтобы достичь дальней цели, необходим более мощный луч. Должно быть, мысли тоже надо концентрировать.
— Логично.
Он помрачнел.
— Но если это так, мои рассылаемые наугад телепатические призывы никогда не достигнут цели. Я ведь не знаю, в какой пучок их собрать, куда направить… Положим, твоя ментальная схема мне знакома, и я интуитивно настраиваюсь на нее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71
— Я не совсем понял, как в вашей теории соотносятся ум и душа, — спросил Юрий.
— Лишь в мыслящих существах душа, сопряженная с духом, образует ум.
— А что такое дух? — задала вопрос Тамара.
— Дух не входит в царство материи, это явление иного порядка. Он, словно возгорающееся пламя, наполняет интеллект, руководит нашим умом и возвышает нас, дух мужского рода. Он оплодотворяет и устанавливает порядок, истину, мудрость, закон. Он подталкивает мыслящих существ к иной реальности, которую я назвал бы обращением к Богу. Дух разграничивает добро и зло и стремится к объединению с другими умами, дабы под эгидой любви образовать Мировой Разум. Но это стремление к более разумной организации может быть заторможено или вовсе остановлено.
Нам непонятно, единой мыслью откликнулись Юрий и Тамара, отчего вы считаете, что МЫ угрожаем Мировому Разуму.
— Оглянитесь вокруг. Видите, как горы поднимаются ввысь уступами. Они возникли много веков назад и медленно разрушаются. Таким же образом деревья и другая растительная жизнь происходят из семян и тянутся вверх — а когда рост прекращается, они умирают. Город Алма-Ата лишь последнее из множества человеческих поселений в Долине Семи Рек. Другие расцвели на время, а перестав расти, прекратили свое существование. Вот в чем суть. В росте или, если хотите, в эволюции жизни и ума. Если Разум не будет постепенно повышать свой уровень, он также погибнет. Дорогие мои, вы и вам подобные — авангард планетарного Разума, значит, должны стать лучше тех, что жили до вас. Ваш дух должен расти так же, как и душа, по мере продвижения к Мировому Разуму. Без роста ничего не может быть, кроме смерти. Если вы, наставники растущего поколения, привыкнете преступать закон, то мало-помалу развратите весь Разум.
— Значит, мы должны склонять головы перед врагами?! Лучше умереть, чем убить из самозащиты?
Да.
— Как Махатма Ганди, — понимающе кивнула Тамара. — Однако наша система ценностей дает нам право убивать смертельных врагов.
Верно… и все же ваш Аватар позволил своим врагам убить его.
— Повторяю: мы не святые и не мученики! — отмахнулся Юрий. — У нас великие задачи, — для их выполнения нужны живые вожаки. Вы ведь сами сказали, что мы авангард и можем привести планету к миру!
Никогда — если станете убивать, чтобы утвердить свое превосходство. Никогда — если будете злоупотреблять своими умственными силами. Думайте, друзья мои! То, что вначале трудно, со временем кажется все легче и легче. Думайте! Однажды попранные душа и совесть черствеют. Думайте! Кого вы поведете? Себе равных? А как же низшие умы? Что, если они испугаются и не захотят следовать за вами? Вы будете принуждать и убивать их?.. Думайте о ваших детях, которые смотрят на вас и учатся. Думайте!
— Ваши наставления, Ургиен, очень нелегко понять и еще труднее принять, — заключила Тамара. — Но я вам верю…
Муж круто повернулся к ней.
— Как ты можешь? После всего, что мы выстрадали, как ты можешь?
Она положила руку на раздутый живот, и младенец внутри отозвался на ее прикосновение — бешено подпрыгнул.
— Наверно, это приходит с материнством.
Ургиен улыбнулся и кивнул ей.
— И с отцовством тоже.
Юрий растерянно уставился на них. Оба ума были полностью открыты ему. И все-таки он не понимал.
3
Контрольное судно Нумеон (Лил 1-0000)
10 июля 1979 года
— Бывший лама показал достойную всяческих похвал степень сопричастности Единству, — заметило Душевное Равновесие. — Это приятно!
— Отказ от насилия встречается главным образом в буддистских верованиях, — добавила Родственная Тенденция. — А еще у англичан. Но это явление крайне редкое среди людей.
— В таком случае их приобщение к Единству Мирового Разума более чем проблематично, — заявило Бесконечное Приближение.
— Трудности и проблемы лишь подчеркивают величие задачи, — сказала поэтически настроенная Умственная Гармония.
— Блаженны те, кто в самых безнадежных ситуациях видят светлую сторону, — усмехнулось Равновесие.
— Можно было сразу предположить, что извращенный оперант О'Коннор неизбежно найдет своим умственным силам агрессивное применение, — продолжала Тенденция. — Но, по большому счету, такие ущербные личности находятся вне основного потока умственной эволюции. Но очень жаль, что такой достойный всяческих похвал и крайне важный для нас оперант, как Юрий Гаврыс, употребил свои метафункции в качестве орудия убийства.
— При его складе ума трудно удержаться от соблазна, — заявило Приближение.
— Боюсь, это не единичный случай, — добавило Равновесие. — Напротив, он может оказаться весьма типичен, учитывая, что самые мобильные из нарождающихся оперантов разделяют умонастроения Запада, а не Востока. Даже подруга Юрия Тамара, воспитанная на принципах духовности, близких Единству, и умом принявшая истину тибетца, без сомнения, вновь пойдет на крайность, если ее вынудят. Женщины Земли хотя и проповедуют своим детям мир, но не задумываясь убьют ради них.
Ум Гармонии излучал волны искренней скорби.
— Неужели предупреждение тибетца пропало втуне?
— Будем надеяться, что нет, — вздохнула Тенденция, — что на более продвинутой стадии умственной эволюции его идеи окажут свое благотворное воздействие.
— Любопытно, — заметило Бесконечное Приближение, — любопытно, что лама постиг эти передовые идеи совершенно стихийно и даже нарушил свое всегдашнее уединение, чтобы донести их до Юрия и Тамары. Если б не подлинный ментальный почерк тибетца, можно было бы подумать, что он — не кто иной, как Координатор, маскирующийся под человечьей личиной.
— И верно, — согласилась Гармония.
— Чудит наш Координатор, — откликнулось Душевное Равновесие. — Ему словно бы доставляет удовольствие обретаться среди низших форм жизни.
— Ничего удивительного, — возразила Гармония. — Он так глубоко сопереживает людям, что это невольно проявляется и в физическом плане.
— Ну, извините! — бросило Равновесие. — Одно дело, когда крондаки по привычке перевоплощаются в людей, но лилмику непростительно такое забвение традиций и своего достоинства!
— Не будь ханжой! — воскликнула Тенденция.
— И не забывай, он влюблен, — добавила Гармония.
— Координатор опять в Нью-Гемпшире, — сообщило Приближение. — Понаблюдал за сверхновой звездой Соулпто, спас от ее гибельного излучения планету Шоридай, выпустив облако газа, — и обратно на Землю. Там спешно потребовалось его ненавязчивое вмешательство.
— Ах, этот! — проронило Равновесие. — Каков негодяй! Сам посланец Координатора, но если б тот вовремя не схватил его за руку, тоже до убийства дошло бы.
— Ох, не знаю, не знаю! — покрутила головой Умственная Гармония. Слишком уж пристрастился Координатор к земным делам!
4
ИЗ МЕМУАРОВ РОГАТЬЕНА РЕМИЛАРДА
В написанных авторами Содружества биографиях моего племянника Дени довольно подробно отражены годы его отрочества; биографы основывались не только на его дневниках, но и на воспоминаниях учителей и соучеников. Потому я намерен осветить лишь отдельные эпизоды того периода.
Прежде всего позвольте исправить неточность: ни Пентагон, ни ЦРУ никогда всерьез не посягали на независимость Дени, не стремились использовать его способности для сбора разведывательных данных или для создания «психотронного» оружия. Других молодых оперантов упомянутые учреждения пытались завербовать как штатных (или негласных) агентов, а Дени оставили в покое вначале стараниями иезуитов Бребефа, а позднее — Дартмутской Группы, как именовался кружок близких друзей и единомышленников из колледжа, ставший при Дени чем-то вроде преторианской гвардии.
Прежде всего хочу рассказать о том, как Дени сколотил эту Группу стихийных оперантов; когда он стал профессором и академиком, ему даже бывало неловко упоминать о донельзя примитивном способе, позволившем выйти на контакт с другими себе подобными. Его уклончивость привела к ошибочной гипотезе биографов, будто Дени инстинктивно воспользовался декларативным модулем телепатической речи и ему мгновенно откликнулся целый рой отдельных оперантов.
На самом деле все было иначе, гораздо забавнее.
После нашей встречи с Элен Хэррингтон Дени твердо уверовал в существование других оперантов и предпринял множество попыток связаться с ними. Совместными усилиями мы выверили радиус распространения его «посланий». Это было просто: я передвигался в заранее намеченные уголки Новой Англии, а он вызывал меня из Бребефа. С учетом всех преград и помех, создаваемых горами, солнцем и грозами, мы установили, что умственный голос Дени с легкостью перекрывает расстояние в сто километров, то есть из Конкорда в центре Нью-Гемпшира он мог свободно достичь Вермонта, Массачусетса, Род-Айленда, Мэна и тех областей Нью-Йорка, что не были заслонены горами Адирондак. Наш рекорд телепатического общения в те годы составил сто шестьдесят километров, отделяющих Бребеф от Истгемптона на острове Лонг-Айленд, где в 1977 году я гостил у его друзей.
Одним словом, наши телепатические контакты развивались более чем успешно, тогда как с другими ему не везло. Все декларативные призывы Дени оставались без ответа, как вой в эфирную водосточную трубу, пока в один прекрасный день 1978 года он впервые не испробовал тактику, шутливо прозванную нами «Операцией Гамамелис».
Дело было в ноябре. Дени исполнилось одиннадцать, и он уже заканчивал иезуитскую академию. Я приехал туда с очень деликатной миссией: объявить отцам Элсворту и Дюбуа, что их гениальное детище не пойдет в Джорджтаунский университет, в чем у них до сих пор не было ни малейших сомнений.
Сам Дени отнюдь не возражал против того, чтобы продолжить образование под эгидой иезуитов. Джорджтаун славился своим медицинским факультетом, а его руководство, тайно извещенное духовными наставниками моего племянника, несказанно обрадовалось возможности принять в свое лоно двенадцатилетнего гения.
Но у Призрака были иные планы.
Беседа с иезуитами оказалась нелегкой. Следуя полученным от Призрака инструкциям, я сообщил Элсворту и Дюбуа, что Джорджтаунский университет не подходит Дени ввиду своего местоположения (Вашингтон, округ Колумбия) в непосредственной близости от правительственных и разведывательных кругов, которые питают нездоровый интерес к подобного рода талантам. (Мой обходной маневр, несомненно, и послужил основанием для распространившихся позднее слухов о том, что Дени подвергался навязчивым преследованиям сторонников психологической войны.) Священники искренне огорчились, когда я сообщил им, что Дени будет поступать в Дартмутский колледж — одно из старейших учебных заведений Нью-Гемпшира. Мои аргументы в пользу Дартмута и против Джорджтауна были полнейшей нелепицей, более того — черной неблагодарностью по отношению к людям, окружавшим Дени отеческой заботой и вниманием все пять лет учебы в Бребефе. Элсворт и Дюбуа изо всех сил старались меня переубедить, но я стоял на своем. Поскольку Дон снял с себя ответственность за сына, последнее слово оставалось за мной, фактическим опекуном. И я сказал его. Дартмут — совсем маленький колледж, но в нем тоже имеется медицинский факультет, сочувствующий идее парапсихологических исследований. Привлекает и его близость — живописный город Хановер, на берегу реки Коннектикут. Колледж основан в 1769 году, среди его выпускников числится много мировых светил науки. Кроме того, благодаря его свободным и немного донкихотским порядкам, туда едва ли могут просочиться агенты ЦРУ, военно-промышленного комплекса… или КГБ. Одним словом, дело решенное.
Закончив мучительный разговор со святыми отцами, я облегченно вздохнул и повел Дени на прогулку в унылый осенний лес, примыкающий к Бребефскому кампусу. Под низкими, набухшими снегом облаками съежились от ранних заморозков низкорослые деревца. Лужицы на тропинках затянулись хрупкой ледяной коркой. Около часа бродили мы с племянником по голой роще, строили планы относительно Дартмута и близящегося Дня Благодарения. Затем переключились на больную для Дени тему: упорные и бесплодные попытки связаться с другими телепатами.
— Я все время пытаюсь понять, почему мы с тобой можем переговариваться на расстоянии, а с другими мне не везет. — Он свернул с тропки, разбрасывая ботинками подгнившую кленовую листву. — Первая, самая неутешительная вероятность: в моем радиусе вообще не существует реципиентов. Но мне в это как-то не верится. Я чувствую: они есть! Может быть, большинство и не ведает о своих способностях, но некоторым, без сомнения, приходило в голову, что они как-то отличаются от рядовых людей… Вторая версия: по той или иной причине они меня не слышат. Давай вместе подумаем — отчего.
Над головой у нас прощально перекликались синицы, перед тем как перебраться на зиму поближе к человеческому жилью.
— А что, если твои потенциальные собеседники просто-напросто тебя не слушают? — предположил я. — Мы же с тобой беседуем и не обращаем внимания на голоса птиц.
— Это мысль. Они ведь не ждут телепатических сигналов, даже не подозревают, что такое возможно. И когда телепатическая речь достигает их слуха, они принимают ее за что-то другое: за галлюцинации, сны наяву, за проделки нечистой силы, в конце концов…
— Хм.
— Если бы они ждали посланий, все было бы иначе. Наше с тобой общение носит запланированный характер. Мы выходим на связь в условленное время, и я знаю, что в нужный момент застану тебя на месте, каким бы несовершенным ни было твое восприятие.
— Ну спасибо, удружил!
Дени самодовольно ухмыльнулся.
— Не в обиду будет сказано, дядя Роги, передатчик у тебя слабоват, да и приемник не так чтоб очень. Зато мой мозг компенсирует твои погрешности. Тебе я передаю мощные сигналы, которые даже неразвитое сознание способно уловить, а принимаю с помощью сверхчувствительной умственной антенны. Значит, теоретически я могу общаться и с другими слабыми, нетренированными телепатами — лишь бы они соблаговолили прислушаться.
Он выплеснул шутливый телепатический призыв:
ТЕЛЕПАТЫ ВСЕГО МИРА,
НАВОСТРИТЕ ВАШИ МЕНТАЛЬНЫЕ УШИ!
В СЛЕДУЮЩИЙ ЧЕТВЕРГ,
РОВНО В 8. 00
БУДЕТ ПЕРЕДАНО
ЧРЕЗВЫЧАЙНОЕ СООБЩЕНИЕ!
Вслух он добавил:
— Конечно, мы никогда не решимся. А если бы и решились, то где гарантия, что нам удастся заинтересовать нужных людей?
— Рано или поздно все твои усилия получат общественное признание, — подбодрил его я. — И ты сможешь открыто обсуждать эти вопросы в научных кругах.
— Ага, когда вырасту, когда в моем распоряжении будут исследовательские мощности, когда я завоюю всемирный авторитет!.. — Ирония в его голосе звучала почти трагически. — Но мне бы хотелось побыстрей.
— Ты рассуждаешь как ребенок.
Он неохотно кивнул. Потом искоса поглядел на меня.
— Знаешь, дядя Роги, ты уберег меня от многих бед. Я только теперь начинаю понимать, как важно было избавить меня от папы, устроить в эту школу, где я мог без помех расти и развиваться… Должно быть, поступление в Дартмут вместо Джорджтауна тоже неспроста. Я доверяю тебе и не пытаюсь докопаться до мотивов. Но надеюсь, когда-нибудь…
— Всему свое время, — коротко отозвался я.
Несколько минут мы шли молча, потом он вернулся к предыдущей теме:
— Есть у меня еще одно соображение, почему моя телепатическая речь работает вхолостую. Не совпадают импульсы передатчика и приемника.
— Вполне возможно. Ведь наши голоса способны не только говорить, но и шептать, вопить, петь. Так же и в телепатических голосах могут быть другие регистры.
— Я знаю по меньшей мере два. Как мы общались с тобой дома, в Берлине, чтобы папа и Виктор не подслушали? На скрытом модуле. А у нас имеется и декларативный модуль, когда слышат все — и я, и ты, и папа, и Виктор. — Он остановился, задумался. И наконец высказал свою мысль: Дядя Роги, что, если скрытый модуль и есть самый эффективный? Допустим, когерентная телепатическая речь сродни лазерному лучу. Декларативный модуль схож с уличным фонарем — распространяет свет во всех направлениях, но освещает относительно небольшое пространство. А чтобы достичь дальней цели, необходим более мощный луч. Должно быть, мысли тоже надо концентрировать.
— Логично.
Он помрачнел.
— Но если это так, мои рассылаемые наугад телепатические призывы никогда не достигнут цели. Я ведь не знаю, в какой пучок их собрать, куда направить… Положим, твоя ментальная схема мне знакома, и я интуитивно настраиваюсь на нее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71