Вряд ли там есть что-то новое, чего ты не знала.
Лаура открыла глаза и пояснила:
– Когда я была беременна Паоло, а потом Виолеттой, меня просто выворачивало от запаха кофе. Прямо с первых дней. Еще до посещения врача и до того, как проявились очевидные физиологические признаки.
– А что сейчас? – с замирающим сердцем спросил Вернон. Он от души надеялся, что не услышит того, чего так боялся услышать. Но предисловие про кофе прозвучало чертовски зловеще.
– Вчера на ужине я пригубила кофе… и мне стало дурно.
– Черт подери!
– Пожалуйста, не при детях.
– Извини. – Вернон мысленно взял на заметку поучиться хорошим манерам. В обществе женщин и детишек от крепких выражений принято воздерживаться, это же азбучная истина! – А если твоя кофейная теория сработает, значит ли это, что отец – я, или есть другие варианты?
– Боюсь, что ты – единственный кандидат, – помолчав, призналась Лаура.
Вернон глубоко, прерывисто вздохнул. Стало быть, дед не ошибся, и новое поколение Паркинсонов уже на подходе… пусть даже будущего скотовладельца пока еще только в микроскоп разглядеть можно!
– А когда ты узнаешь точно?
– Дней через десять, – нехотя сообщила Лаура, поворачиваясь лицом к собеседнику. – И скорее всего результат окажется положительным. Но тебе тревожиться не о чем.
– Не о чем?
– Абсолютно.
– Ты ведь не собираешься сделать аборт? – Эту возможность Вернон рассмотрел со всех сторон и решил, что от своего ребенка – своей плоти и крови – избавляться не станет.
– Нет.
– Вот и славно. Вместе мы наверняка что-нибудь придумаем, – проговорил он и с ужасом понял, что Лаура вот-вот расплачется. А что ему тогда делать? Он порылся в кармане в поисках носового платка, но ничего похожего не обнаружил.
– Ну, ты меня утешил, – не то фыркнула, не то всхлипнула Лаура.
– А издеваться-то зачем? – пробормотал он себе под нос.
Какие у нее красивые губы… Интересно, что будет, если взять да и поцеловать ее прямо здесь, не сходя с места? Тем более что сидят они совсем рядышком на замечательном, мягком диване…
– И не думай даже, – мрачно предостерегла молодая женщина, явно прочитав мысли собеседника. – В пятницу вот так все и началось…
– А что прикажете делать, если я неотразим? – усмехнулся Вернон, давая понять, что просто-напросто шутит.
– В данный момент для меня ты неотразим примерно так же, как банка «Мокконы».
Но ему не очень-то верилось, особенно после того, что случилось в кухне его дома, что красавица итальянка и впрямь к нему равнодушна. Уж кто-кто, а Вернон Паркинсон хорошо знал женщин. А эту женщину вознамерился узнать еще ближе.
– Мы поженимся, – словно со стороны услышал он собственный голос и ушам своим не поверил.
По дороге от фермы до города он рассмотрел проблему со всех сторон. И придумал с полдюжины вариантов ее решения. Но сейчас все они свелись к одному: если Лаура носит его ребенка, он на ней женится. Его ребенок будет носить фамилию Паркинсон, и точка!
– Мама, – в гостиную заглянула Виолетта, – я голодная.
– Сейчас, родная, сейчас. – Лауре спустила ноги на пол и собиралась встать, но Вернон удержал ее за плечо.
– Радость моя, я серьезно.
– Я замуж не собираюсь, – отрезала Лаура. – Неважно, подтвердится беременность или нет. И вообще, рано еще об этом говорить. Так что отправляйся-ка домой и займись… чем уж ты там привык заниматься по воскресеньям.
– По воскресеньям я обычно отсыпаюсь.
– Вот и отлично, – сказала молодая женщина, вставая. – Поезжай на ферму – и на боковую.
– А как же ты?
– Что «как же я», Вернон? – вздохнула она, отбрасывая волосы со лба.
– Судя по твоему виду, это тебе полагается отсыпаться, а не мне.
– Накормлю детей, приберусь в кухне, сдам белье в прачечную, закуплю продуктов на неделю, вымою пол в зале – и прилягу, – пообещала она, уже по пути в кухню. – Пока-пока. Спасибо, что зашел.
– Я серьезно, – настаивал Вернон, следуя за ней по пятам и поневоле любуясь тем, как эффектно обтягивают джинсы ее округлые бедра. – А что, если дела подождут?
Лаура указала на детей. С трудом дотягиваясь до стола, Виолетта и Паоло пытались намазать апельсиновый джем на толстые ломти хлеба. Судя по крошкам на скатерти и потекам джема на полу, получалось у них неважно.
– Подождут? – скептически сощурилась молодая женщина. – Сомневаюсь.
– Вид у тебя и впрямь больной, – заметил Вернон. – А ты уверена, что не простудилась? Или, может, вирус какой-нибудь подцепила?
– Грипп – это то, что нужно! – усмехнулась Лаура. – Славненький крохотный вирус избавит меня от девятнадцати лет родительской ответственности… так что подержи за меня скрещенные пальцы, идет?
– Ступай приляг, – настаивал Вернон, отбирая у Виолетты хлебный нож. – Я накормлю их ланчем, молока налью и все такое. А потом мы в кино сходим.
– Кино? – просияла Виолетта. – А какое кино?
– Вот именно, – уточнила молодая женщина, убирая хлеб в пакет. – Какое такое кино?
– Раньше утренние сеансы были специально для детей, – задумался Вернон, с запозданием осознав, что о репертуаре понятия не имеет. – Мы прогуляемся к кассам и посмотрим, не идут ли какие-нибудь мультики.
– Но почему? Зачем? – Лаура воинственно подбоченилась.
– Должен же кто-нибудь о тебе позаботиться! – воскликнул Вернон.
Спустя несколько секунд, уже стоя на лестничной площадке и удрученно глядя на захлопнувшуюся дверь, он догадался, что-то не то сказал.
Не в привычках Лауры было грубо обходиться с людьми. Но что ей оставалось делать? Либо выставить Вернона Паркинсона за порог, либо разрыдаться в голос – выбор невелик. А ей так хотелось сохранить хотя бы остатки чувства собственного достоинства!
Но тут она вспомнила, как выпрыгнула из Большого Лося на глазах у молодых холостяков города, а потом занималась любовью с красавцем конезаводчиком под кухонным столом… и приуныла.
Но слезами горю не поможешь, и работу за нее никто не переделает, и дети счастливее не станут. Так что Лаура решила заварить себе крепкого чая и заняться счетами за последнюю неделю. Я не беременна, твердо сказала себе она. А если даже и беременна, но отлично справится с проблемой».
Без слез. Без сожалений. И без помощи неотразимого фермера.
Вернон вернулся на ферму и позвонил Фергусу узнать, не известно ли тому чего-нибудь насчет беременности. Но приятель расхохотался в трубку и сообщил, что такому неисправимому ловеласу, как Вернон, давно пора было заработать неприятности на свою голову.
– А почему я не в курсе? – осведомился подлый предатель, отсмеявшись. – Кто эта счастливица?
– Не твое собачье дело! – рявкнул Вернон. А Фергус – лучший друг называется! – пообещал научить его менять подгузники и греть молоко в бутылочке.
В сердцах шмякнув трубку на рычаг, Вернон тут же набрал номер Джейми. В конце концов, разве не Джейми растил осиротевшую малютку племянницу? Но трубку взяла его жена Мэгги и сообщила, что муж на конюшне. Вернон вовремя вспомнил, что миссис Скотт по профессии журналистка, а не медсестра, и воздержался от расспросов насчет подробностей зачатия. А то, чего доброго, прознает Джейми и шкуру с него живьем спустит. Друг Джейми – он такой, с ним шутки плохи!
Отчаявшись встретить поддержку у друзей, Вернон позвонил семейному доктору, Стивену Крансту. Но тот сказал, что говорить не может, поскольку по телевизору транслируют «Риголетто», а весь город знает, что он, Стивен, без ума от Верди.
Вернон попытался объяснить, как было дело, но Кранст пробормотал что-то насчет закончившейся рекламы и повесил трубку. Так что несчастный молодой Паркинсон, несмотря на все свои усилия, ни на йоту не приблизился к разгадке сокровенных тайн отцовства.
– Где она? – В дверях рабочего кабинета Вернона возник старик Джозеф; гневно насупленные брови не сулили внуку ничего доброго. – Я думал, ты поехал в город, чтобы все уладить.
– Я пытался. – Еще не хватало, чтобы дед принял происходящее близко к сердцу. Мало того что он разбудил Вернона известием о том, что через девять месяцев тот станет папочкой, так ведь теперь старый зануда ни за что не отстанет, пока не добьется своего!
– И что? – Джозеф решительно переступил порог и, осторожно пробираясь между завалами журналов, газет, бухгалтерских книг и фотоальбомов, добрался до свободного стула. – Надо попросить Франсуазу здесь прибраться.
– Через мой труп. – Вернон снял ноги со стола и искусно перевел разговор в иное русло. – Лауре ничего еще не известно. Придется подождать дней десять или около того. Я позвонил доктору Крансту, спросил, нет ли способа все выяснить раньше, но он намертво «приклеился» к телику.
– Что еще за способы?
– Почем я знаю? – пожал плечами Вернон. – Анализ крови там или мочи… Должно же быть хоть что-нибудь! Кажется, все на свете отдал бы, дабы убедиться, что все обошлось.
– Будешь знать, как не предохраняться! Не я ли тебя учил пользоваться презервативами? – усмехнулся Джозеф. – Ничего-ничего, славно будет опять услышать топоток маленьких ножек… Детишки на ферме – это ж радость! Хоть убей, не могу я на тебя разозлиться толком…
– Презерватив порвался. – Молодой человек откинулся в кресле, заложив руки за голову. – А мой ангел-хранитель, видать, отлучился куда-то. Я на той неделе тетушек навещал… вот меня и сглазили.
– А я скажу, что это был твой счастливый день. Видать, ангел-хранитель замолвил за тебя словечко, где надо, – лукаво подмигнул дед. – Кстати, тетушки тебе только добра желают. Гермиона Ньюсом, между прочим, очень даже достойная женщина… хотя на нервы порой действует. Этого у нее не отнимешь.
– А я-то полагал, что понимаю женщин, – задумчиво посетовал Вернон. – И вот вам, пожалуйста: Лаура Фортман шлет меня куда подальше.
– А ты не сдавайся. – Джозеф заговорщицки указал на телефон. – Позвони ей и пригласи к нам поужинать. Вместе с детишками.
– И чем же мы будет их угощать? Может, яичницей твоего приготовления?
– Я поговорю с Франсуазой. Она неплохо готовит мясную запеканку с овощами. Ну а ты в магазин заглянешь, пиццу там купишь и творожный пирог, скажем.
– Она откажется… Нет, не Франсуаза. Лаура.
– И где же Вернон Паркинсон подрастерял все свое обаяние?
– У этой женщины стойкий иммунитет. Никакого дела иметь со мной она не желает; неважно, беременна она или нет.
– Так заставь ее передумать. И знай: мой правнук появится на свет под фамилией Паркинсон, и не иначе!
– Я именно так ей и сказал.
– Совсем необязательно начинать с этого, – усмехнулся старик. – Прежде надо было сказать, что она красивее всех на свете и что ты жить без нее не можешь.
– Лаура – умница, каких мало. Ей мозги не запудришь.
– Видать, не такая уж и умница. Иначе не оказалась бы с тобой под кухонным столом, – философски заметил Джозеф. – Давай звони.
8
Приглашение на ужин Лаура, как и следовало ожидать, отклонила. Сказала, что у нее полным-полно работы и, кстати, ни словом не солгала. Когда зазвонил телефон, молодая женщина как раз сидела в кухне, просматривая бухгалтерские книги и прикидывая, может ли себе позволить нанять еще одну помощницу. Она наконец перестала каждую минуту сверяться с календарем и прокручивать в уме возможные сценарии развития событий. Вскоре и так все станет ясно. Лауре всегда хотелось иметь ораву детишек, но стряпать и печь, когда у тебя на руках, новорожденный младенец – эта задача ей вряд ли по силам.
– Мы и Паоло с Виолеттой приглашаем, – сообщил Вернон в телефонную трубку. – Джозеф тебе говорил, что собирается поучить их верховой езде?
– Да, но…
– А заодно можешь воспользоваться нашей стиральной машиной… Тогда и в прачечную идти не придется.
– Спасибо. Но, на мой взгляд, в такой холод ездить на лошадях вряд ли стоит. Уже и снег выпал. Виолетта непременно простудится, она и так уже носом шмыгает.
– У нас крытый паддок, и там довольно тепло. Но я думаю, что на первый раз Джозеф просто покажет им лошадок и даст посидеть минутку верхом.
– Лошадки? – В дверях появилась Виолетта с плюшевым мишкой в руках. – Мы поедем кататься на лошадках?
Лаура покачала головой и снова заговорила в трубку:
– Передай твоему дедушке, что я от души благодарна ему за приглашение, но… как-нибудь в другой раз.
– Мы поедем к лошадкам? Мамочка, скажи «да»! Ну пожалуйста! – Виолетта подбежала к матери и обняла ее за колени, жадно поглядывая на телефонную трубку.
– Как насчет завтра? – не сдавался Вернон.
– Перестань! – Это относилось к дочери, но Лаура втайне надеялась, что приказ подействует и на собеседника тоже. Но нет, напрасные мечты!
– «Гондола» же по понедельникам закрыта, насколько мне известно. Я сам видел табличку.
– Вернон, я серьезно. Я хочу положить конец этой дурацкой истории раз и навсегда. А еще я хочу, чтобы ты убрался восвояси.
– Я уже убрался восвояси, – фыркнул он, явно забавляясь ситуацией. – Я в сорока милях от города. Ты – там, а я – здесь.
– Вот и оставайся в сорока милях от города и не приставай ко мне больше!
– А как долго мне там оставаться, мэм? Отличный вопрос. До конца жизни? До того, как дети уедут в колледж?
– Я перезвоню тебе через пару недель.
– А раньше никак нельзя?
– Тебе так не терпится узнать правду?
– Конечно! А тебе разве нет?
Лаура уже знала правду, хотя, вопреки очевидному, надеялась на ошибку. Но если беременность все-таки не подтвердится, красавец конезаводчик наконец оставит ее в покое, соблазнит кого-нибудь еще и займется своими делами… чем уж там фермеры занимаются зимой и осенью. Этот человек ей не нужен… ей вообще не нужен мужчина.
– Чем раньше, тем лучше, – согласилась Лаура. – Хотя все равно не понимаю, с чего тебе-то нервничать?
– Терпеть не могу нерешенных проблем.
– Это не твоя проблема.
– Радость моя, если ты и впрямь в это веришь, тебя ждет большой сюрприз.
Вернон выждал еще три дня. Каждое утро за завтраком дед так и фонтанировал новыми идеями. То предлагал пригласить Лауру на обед, то, стукнув кулаком по столу, приказывал похитить ее вместе с детьми. Внук так и не признался Джозефу, что каждый день заглядывает в «Венецианскую гондолу». Паоло бывал в детском садике, но Виолетта, которая и впрямь простудилась, сидела дома. Точнее, в общем зале за маленьким столиком.
Девочка встречала гостя с распростертыми объятиями. Вернон подсаживался к Виолетте, ее мать приносила из кухни поднос с какой-нибудь потрясающей вкуснятиной, укоризненно смотрела на него, вздыхала и вновь исчезала за дверью.
– Еще кофе? – По крайней мере, Линн не шарахалась от него, точно от прокаженного. Девушка наконец преодолела застенчивость, сделалась милой и услужливой.
– С удовольствием. И покрепче, если не трудно.
– О'кей. – Линн сбегала в кухню и тут же возвратилась. – Миссис Эф скоро появится. А у меня в десять перерыв, – заговорщицки шепнула она, ставя чашку на стол.
Разумеется, Вернон об этом знал. Именно поэтому и сидел в общем зале как приклеенный. Кроме того, ему нравилось общаться с Виолеттой. За три дня они перешли от корабликов к лошадям. Сегодня Вернон принес девочке новую раскраску под названием «Кто живет на ферме» и коробку карандашей – самую большую, какая только нашлась в магазине.
Краем глаза он заметил, как дверь кухни распахнулась и за стойкой возникла Лаура. Но не задержалась там, а вышла из-за стойки и решительно направилась в их сторону. В воздухе разливался аромат яблочного пирога.
– Что ты затеял?
– И тебе доброе утро. – Вернон подмигнул Виолетте и вручил ей оранжевый карандаш. – Это для уздечки.
– Что такое уздечка? – сосредоточенно нахмурилась девочка, становясь похожей на мать.
– Вот эта штука, – указал Вернон на кожаные ремешки, обхватывающие голову лошади. – Присоединяйся. – Он отставил чашку на дальний край стола и выдвинул для молодой женщины стул. – Тебя по-прежнему тошнит?
– Только от кофе, – вздохнула Лаура, с отвращением глядя чашку.
– И как же тебе удается обслуживать посетителей?
– Дышу ртом.
Вернон извлек из кармана листочек с печатью и датой и положил на стол перед собеседницей.
– Это направление от доктора Кранста. Ты можешь зайти в поликлинику хоть завтра, и тебе сделают все анализы.
– Спасибо. – Лаура взяла листочек, долго изучала его и наконец со вздохом обронила: – Ну и кашу же мы заварили.
– Это все я виноват, – ответил Вернон, не испытывая при этом ни тени раскаяния. Чем больше он думал о перспективе обзавестись ребенком, тем больше радовался этой мысли.
Виолетта оторвалась от раскраски и укоризненно посмотрела на него.
– Тогда надо сказать «прости меня, пожалуйста».
– Прости меня, пожалуйста, – улыбнулся Вернон. – Мне ужасно жаль, что так вышло, – не моргнув глазом солгал он.
– Прошу тебя, хватит об этом. – Колокольчик входной двери мелодично звякнул, и в зал вошли две почтенные престарелые дамы.
– Давай поужинаем вместе, – не сдавался Вернон. – Все вчетвером:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16
Лаура открыла глаза и пояснила:
– Когда я была беременна Паоло, а потом Виолеттой, меня просто выворачивало от запаха кофе. Прямо с первых дней. Еще до посещения врача и до того, как проявились очевидные физиологические признаки.
– А что сейчас? – с замирающим сердцем спросил Вернон. Он от души надеялся, что не услышит того, чего так боялся услышать. Но предисловие про кофе прозвучало чертовски зловеще.
– Вчера на ужине я пригубила кофе… и мне стало дурно.
– Черт подери!
– Пожалуйста, не при детях.
– Извини. – Вернон мысленно взял на заметку поучиться хорошим манерам. В обществе женщин и детишек от крепких выражений принято воздерживаться, это же азбучная истина! – А если твоя кофейная теория сработает, значит ли это, что отец – я, или есть другие варианты?
– Боюсь, что ты – единственный кандидат, – помолчав, призналась Лаура.
Вернон глубоко, прерывисто вздохнул. Стало быть, дед не ошибся, и новое поколение Паркинсонов уже на подходе… пусть даже будущего скотовладельца пока еще только в микроскоп разглядеть можно!
– А когда ты узнаешь точно?
– Дней через десять, – нехотя сообщила Лаура, поворачиваясь лицом к собеседнику. – И скорее всего результат окажется положительным. Но тебе тревожиться не о чем.
– Не о чем?
– Абсолютно.
– Ты ведь не собираешься сделать аборт? – Эту возможность Вернон рассмотрел со всех сторон и решил, что от своего ребенка – своей плоти и крови – избавляться не станет.
– Нет.
– Вот и славно. Вместе мы наверняка что-нибудь придумаем, – проговорил он и с ужасом понял, что Лаура вот-вот расплачется. А что ему тогда делать? Он порылся в кармане в поисках носового платка, но ничего похожего не обнаружил.
– Ну, ты меня утешил, – не то фыркнула, не то всхлипнула Лаура.
– А издеваться-то зачем? – пробормотал он себе под нос.
Какие у нее красивые губы… Интересно, что будет, если взять да и поцеловать ее прямо здесь, не сходя с места? Тем более что сидят они совсем рядышком на замечательном, мягком диване…
– И не думай даже, – мрачно предостерегла молодая женщина, явно прочитав мысли собеседника. – В пятницу вот так все и началось…
– А что прикажете делать, если я неотразим? – усмехнулся Вернон, давая понять, что просто-напросто шутит.
– В данный момент для меня ты неотразим примерно так же, как банка «Мокконы».
Но ему не очень-то верилось, особенно после того, что случилось в кухне его дома, что красавица итальянка и впрямь к нему равнодушна. Уж кто-кто, а Вернон Паркинсон хорошо знал женщин. А эту женщину вознамерился узнать еще ближе.
– Мы поженимся, – словно со стороны услышал он собственный голос и ушам своим не поверил.
По дороге от фермы до города он рассмотрел проблему со всех сторон. И придумал с полдюжины вариантов ее решения. Но сейчас все они свелись к одному: если Лаура носит его ребенка, он на ней женится. Его ребенок будет носить фамилию Паркинсон, и точка!
– Мама, – в гостиную заглянула Виолетта, – я голодная.
– Сейчас, родная, сейчас. – Лауре спустила ноги на пол и собиралась встать, но Вернон удержал ее за плечо.
– Радость моя, я серьезно.
– Я замуж не собираюсь, – отрезала Лаура. – Неважно, подтвердится беременность или нет. И вообще, рано еще об этом говорить. Так что отправляйся-ка домой и займись… чем уж ты там привык заниматься по воскресеньям.
– По воскресеньям я обычно отсыпаюсь.
– Вот и отлично, – сказала молодая женщина, вставая. – Поезжай на ферму – и на боковую.
– А как же ты?
– Что «как же я», Вернон? – вздохнула она, отбрасывая волосы со лба.
– Судя по твоему виду, это тебе полагается отсыпаться, а не мне.
– Накормлю детей, приберусь в кухне, сдам белье в прачечную, закуплю продуктов на неделю, вымою пол в зале – и прилягу, – пообещала она, уже по пути в кухню. – Пока-пока. Спасибо, что зашел.
– Я серьезно, – настаивал Вернон, следуя за ней по пятам и поневоле любуясь тем, как эффектно обтягивают джинсы ее округлые бедра. – А что, если дела подождут?
Лаура указала на детей. С трудом дотягиваясь до стола, Виолетта и Паоло пытались намазать апельсиновый джем на толстые ломти хлеба. Судя по крошкам на скатерти и потекам джема на полу, получалось у них неважно.
– Подождут? – скептически сощурилась молодая женщина. – Сомневаюсь.
– Вид у тебя и впрямь больной, – заметил Вернон. – А ты уверена, что не простудилась? Или, может, вирус какой-нибудь подцепила?
– Грипп – это то, что нужно! – усмехнулась Лаура. – Славненький крохотный вирус избавит меня от девятнадцати лет родительской ответственности… так что подержи за меня скрещенные пальцы, идет?
– Ступай приляг, – настаивал Вернон, отбирая у Виолетты хлебный нож. – Я накормлю их ланчем, молока налью и все такое. А потом мы в кино сходим.
– Кино? – просияла Виолетта. – А какое кино?
– Вот именно, – уточнила молодая женщина, убирая хлеб в пакет. – Какое такое кино?
– Раньше утренние сеансы были специально для детей, – задумался Вернон, с запозданием осознав, что о репертуаре понятия не имеет. – Мы прогуляемся к кассам и посмотрим, не идут ли какие-нибудь мультики.
– Но почему? Зачем? – Лаура воинственно подбоченилась.
– Должен же кто-нибудь о тебе позаботиться! – воскликнул Вернон.
Спустя несколько секунд, уже стоя на лестничной площадке и удрученно глядя на захлопнувшуюся дверь, он догадался, что-то не то сказал.
Не в привычках Лауры было грубо обходиться с людьми. Но что ей оставалось делать? Либо выставить Вернона Паркинсона за порог, либо разрыдаться в голос – выбор невелик. А ей так хотелось сохранить хотя бы остатки чувства собственного достоинства!
Но тут она вспомнила, как выпрыгнула из Большого Лося на глазах у молодых холостяков города, а потом занималась любовью с красавцем конезаводчиком под кухонным столом… и приуныла.
Но слезами горю не поможешь, и работу за нее никто не переделает, и дети счастливее не станут. Так что Лаура решила заварить себе крепкого чая и заняться счетами за последнюю неделю. Я не беременна, твердо сказала себе она. А если даже и беременна, но отлично справится с проблемой».
Без слез. Без сожалений. И без помощи неотразимого фермера.
Вернон вернулся на ферму и позвонил Фергусу узнать, не известно ли тому чего-нибудь насчет беременности. Но приятель расхохотался в трубку и сообщил, что такому неисправимому ловеласу, как Вернон, давно пора было заработать неприятности на свою голову.
– А почему я не в курсе? – осведомился подлый предатель, отсмеявшись. – Кто эта счастливица?
– Не твое собачье дело! – рявкнул Вернон. А Фергус – лучший друг называется! – пообещал научить его менять подгузники и греть молоко в бутылочке.
В сердцах шмякнув трубку на рычаг, Вернон тут же набрал номер Джейми. В конце концов, разве не Джейми растил осиротевшую малютку племянницу? Но трубку взяла его жена Мэгги и сообщила, что муж на конюшне. Вернон вовремя вспомнил, что миссис Скотт по профессии журналистка, а не медсестра, и воздержался от расспросов насчет подробностей зачатия. А то, чего доброго, прознает Джейми и шкуру с него живьем спустит. Друг Джейми – он такой, с ним шутки плохи!
Отчаявшись встретить поддержку у друзей, Вернон позвонил семейному доктору, Стивену Крансту. Но тот сказал, что говорить не может, поскольку по телевизору транслируют «Риголетто», а весь город знает, что он, Стивен, без ума от Верди.
Вернон попытался объяснить, как было дело, но Кранст пробормотал что-то насчет закончившейся рекламы и повесил трубку. Так что несчастный молодой Паркинсон, несмотря на все свои усилия, ни на йоту не приблизился к разгадке сокровенных тайн отцовства.
– Где она? – В дверях рабочего кабинета Вернона возник старик Джозеф; гневно насупленные брови не сулили внуку ничего доброго. – Я думал, ты поехал в город, чтобы все уладить.
– Я пытался. – Еще не хватало, чтобы дед принял происходящее близко к сердцу. Мало того что он разбудил Вернона известием о том, что через девять месяцев тот станет папочкой, так ведь теперь старый зануда ни за что не отстанет, пока не добьется своего!
– И что? – Джозеф решительно переступил порог и, осторожно пробираясь между завалами журналов, газет, бухгалтерских книг и фотоальбомов, добрался до свободного стула. – Надо попросить Франсуазу здесь прибраться.
– Через мой труп. – Вернон снял ноги со стола и искусно перевел разговор в иное русло. – Лауре ничего еще не известно. Придется подождать дней десять или около того. Я позвонил доктору Крансту, спросил, нет ли способа все выяснить раньше, но он намертво «приклеился» к телику.
– Что еще за способы?
– Почем я знаю? – пожал плечами Вернон. – Анализ крови там или мочи… Должно же быть хоть что-нибудь! Кажется, все на свете отдал бы, дабы убедиться, что все обошлось.
– Будешь знать, как не предохраняться! Не я ли тебя учил пользоваться презервативами? – усмехнулся Джозеф. – Ничего-ничего, славно будет опять услышать топоток маленьких ножек… Детишки на ферме – это ж радость! Хоть убей, не могу я на тебя разозлиться толком…
– Презерватив порвался. – Молодой человек откинулся в кресле, заложив руки за голову. – А мой ангел-хранитель, видать, отлучился куда-то. Я на той неделе тетушек навещал… вот меня и сглазили.
– А я скажу, что это был твой счастливый день. Видать, ангел-хранитель замолвил за тебя словечко, где надо, – лукаво подмигнул дед. – Кстати, тетушки тебе только добра желают. Гермиона Ньюсом, между прочим, очень даже достойная женщина… хотя на нервы порой действует. Этого у нее не отнимешь.
– А я-то полагал, что понимаю женщин, – задумчиво посетовал Вернон. – И вот вам, пожалуйста: Лаура Фортман шлет меня куда подальше.
– А ты не сдавайся. – Джозеф заговорщицки указал на телефон. – Позвони ей и пригласи к нам поужинать. Вместе с детишками.
– И чем же мы будет их угощать? Может, яичницей твоего приготовления?
– Я поговорю с Франсуазой. Она неплохо готовит мясную запеканку с овощами. Ну а ты в магазин заглянешь, пиццу там купишь и творожный пирог, скажем.
– Она откажется… Нет, не Франсуаза. Лаура.
– И где же Вернон Паркинсон подрастерял все свое обаяние?
– У этой женщины стойкий иммунитет. Никакого дела иметь со мной она не желает; неважно, беременна она или нет.
– Так заставь ее передумать. И знай: мой правнук появится на свет под фамилией Паркинсон, и не иначе!
– Я именно так ей и сказал.
– Совсем необязательно начинать с этого, – усмехнулся старик. – Прежде надо было сказать, что она красивее всех на свете и что ты жить без нее не можешь.
– Лаура – умница, каких мало. Ей мозги не запудришь.
– Видать, не такая уж и умница. Иначе не оказалась бы с тобой под кухонным столом, – философски заметил Джозеф. – Давай звони.
8
Приглашение на ужин Лаура, как и следовало ожидать, отклонила. Сказала, что у нее полным-полно работы и, кстати, ни словом не солгала. Когда зазвонил телефон, молодая женщина как раз сидела в кухне, просматривая бухгалтерские книги и прикидывая, может ли себе позволить нанять еще одну помощницу. Она наконец перестала каждую минуту сверяться с календарем и прокручивать в уме возможные сценарии развития событий. Вскоре и так все станет ясно. Лауре всегда хотелось иметь ораву детишек, но стряпать и печь, когда у тебя на руках, новорожденный младенец – эта задача ей вряд ли по силам.
– Мы и Паоло с Виолеттой приглашаем, – сообщил Вернон в телефонную трубку. – Джозеф тебе говорил, что собирается поучить их верховой езде?
– Да, но…
– А заодно можешь воспользоваться нашей стиральной машиной… Тогда и в прачечную идти не придется.
– Спасибо. Но, на мой взгляд, в такой холод ездить на лошадях вряд ли стоит. Уже и снег выпал. Виолетта непременно простудится, она и так уже носом шмыгает.
– У нас крытый паддок, и там довольно тепло. Но я думаю, что на первый раз Джозеф просто покажет им лошадок и даст посидеть минутку верхом.
– Лошадки? – В дверях появилась Виолетта с плюшевым мишкой в руках. – Мы поедем кататься на лошадках?
Лаура покачала головой и снова заговорила в трубку:
– Передай твоему дедушке, что я от души благодарна ему за приглашение, но… как-нибудь в другой раз.
– Мы поедем к лошадкам? Мамочка, скажи «да»! Ну пожалуйста! – Виолетта подбежала к матери и обняла ее за колени, жадно поглядывая на телефонную трубку.
– Как насчет завтра? – не сдавался Вернон.
– Перестань! – Это относилось к дочери, но Лаура втайне надеялась, что приказ подействует и на собеседника тоже. Но нет, напрасные мечты!
– «Гондола» же по понедельникам закрыта, насколько мне известно. Я сам видел табличку.
– Вернон, я серьезно. Я хочу положить конец этой дурацкой истории раз и навсегда. А еще я хочу, чтобы ты убрался восвояси.
– Я уже убрался восвояси, – фыркнул он, явно забавляясь ситуацией. – Я в сорока милях от города. Ты – там, а я – здесь.
– Вот и оставайся в сорока милях от города и не приставай ко мне больше!
– А как долго мне там оставаться, мэм? Отличный вопрос. До конца жизни? До того, как дети уедут в колледж?
– Я перезвоню тебе через пару недель.
– А раньше никак нельзя?
– Тебе так не терпится узнать правду?
– Конечно! А тебе разве нет?
Лаура уже знала правду, хотя, вопреки очевидному, надеялась на ошибку. Но если беременность все-таки не подтвердится, красавец конезаводчик наконец оставит ее в покое, соблазнит кого-нибудь еще и займется своими делами… чем уж там фермеры занимаются зимой и осенью. Этот человек ей не нужен… ей вообще не нужен мужчина.
– Чем раньше, тем лучше, – согласилась Лаура. – Хотя все равно не понимаю, с чего тебе-то нервничать?
– Терпеть не могу нерешенных проблем.
– Это не твоя проблема.
– Радость моя, если ты и впрямь в это веришь, тебя ждет большой сюрприз.
Вернон выждал еще три дня. Каждое утро за завтраком дед так и фонтанировал новыми идеями. То предлагал пригласить Лауру на обед, то, стукнув кулаком по столу, приказывал похитить ее вместе с детьми. Внук так и не признался Джозефу, что каждый день заглядывает в «Венецианскую гондолу». Паоло бывал в детском садике, но Виолетта, которая и впрямь простудилась, сидела дома. Точнее, в общем зале за маленьким столиком.
Девочка встречала гостя с распростертыми объятиями. Вернон подсаживался к Виолетте, ее мать приносила из кухни поднос с какой-нибудь потрясающей вкуснятиной, укоризненно смотрела на него, вздыхала и вновь исчезала за дверью.
– Еще кофе? – По крайней мере, Линн не шарахалась от него, точно от прокаженного. Девушка наконец преодолела застенчивость, сделалась милой и услужливой.
– С удовольствием. И покрепче, если не трудно.
– О'кей. – Линн сбегала в кухню и тут же возвратилась. – Миссис Эф скоро появится. А у меня в десять перерыв, – заговорщицки шепнула она, ставя чашку на стол.
Разумеется, Вернон об этом знал. Именно поэтому и сидел в общем зале как приклеенный. Кроме того, ему нравилось общаться с Виолеттой. За три дня они перешли от корабликов к лошадям. Сегодня Вернон принес девочке новую раскраску под названием «Кто живет на ферме» и коробку карандашей – самую большую, какая только нашлась в магазине.
Краем глаза он заметил, как дверь кухни распахнулась и за стойкой возникла Лаура. Но не задержалась там, а вышла из-за стойки и решительно направилась в их сторону. В воздухе разливался аромат яблочного пирога.
– Что ты затеял?
– И тебе доброе утро. – Вернон подмигнул Виолетте и вручил ей оранжевый карандаш. – Это для уздечки.
– Что такое уздечка? – сосредоточенно нахмурилась девочка, становясь похожей на мать.
– Вот эта штука, – указал Вернон на кожаные ремешки, обхватывающие голову лошади. – Присоединяйся. – Он отставил чашку на дальний край стола и выдвинул для молодой женщины стул. – Тебя по-прежнему тошнит?
– Только от кофе, – вздохнула Лаура, с отвращением глядя чашку.
– И как же тебе удается обслуживать посетителей?
– Дышу ртом.
Вернон извлек из кармана листочек с печатью и датой и положил на стол перед собеседницей.
– Это направление от доктора Кранста. Ты можешь зайти в поликлинику хоть завтра, и тебе сделают все анализы.
– Спасибо. – Лаура взяла листочек, долго изучала его и наконец со вздохом обронила: – Ну и кашу же мы заварили.
– Это все я виноват, – ответил Вернон, не испытывая при этом ни тени раскаяния. Чем больше он думал о перспективе обзавестись ребенком, тем больше радовался этой мысли.
Виолетта оторвалась от раскраски и укоризненно посмотрела на него.
– Тогда надо сказать «прости меня, пожалуйста».
– Прости меня, пожалуйста, – улыбнулся Вернон. – Мне ужасно жаль, что так вышло, – не моргнув глазом солгал он.
– Прошу тебя, хватит об этом. – Колокольчик входной двери мелодично звякнул, и в зал вошли две почтенные престарелые дамы.
– Давай поужинаем вместе, – не сдавался Вернон. – Все вчетвером:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16