Сто двадцать две пушки! И надстройка на корме, от которой может закружиться голова! Смотрите, вон где король Англии…– Где это? Где он? Я не вижу королевского корабля!Девица Плюш косилась на серые воды Северного моря.– Да нет же, мадемуазель Плюш, – терпеливо сказал Ла Дусер. – Посмотрите-ка туда, в сторону города Гин, это там толстяк Генрих проведет сегодня ночь.Ла Дусер указывал на расположенный в четверти лье, позади ристалищ, возведенных для состязаний и турниров, второй лагерь с золотыми крышами, который ускользнул от внимания Зефирины.– Ах! Я чувствую руку Господа! – восторгалась пришедшая в лирическое настроение Артемиза Плюш.Со своей стороны, Зефирина чувствовала, что по ногам у нее бегут мурашки от нетерпения. Она была сейчас всего лишь в пятистах шагах от лагеря, и ей приходилось сдерживать желание пуститься бегом. Через несколько минут она встретится с отцом, с мачехой. Как поведет себя «эта Сан-Сальвадор»?Размышляя обо всем этом, Зефирина рассеянно слушала, как Ла Дусер продолжал разглагольствовать перед самой восхитительной слушательницей, какой была ее дуэнья.– Вы чертовски правы, мадемуазель Плюш. Клянусь рогатой овцой, когда король Франции и толстяк Генрих подпишут свой договор о согласии, Карл V, простите великодушно, получит хорошую пулю в задницу!Зефирина дала знак Ла Дусеру говорить потише и выбирать выражения. Они приближались к ограде, охраняемой солдатами с алебардами.– Остановитесь здесь… Прохода нет!Стоя перед настоящей театральной декорацией, толстый сержант преграждал путь в золоченый деревянный портик, опиравшийся на колонны в виде фигур Вакха и Купидона.– Этот приказ меня не касается! – надменно возразила Зефирина. – Ну-ка, прикажите своим людям отойти прочь с дороги, нас ждут при дворе. Я Зефирина де Багатель!Она возгласила свое имя тем же тоном, каким заявила бы, что она – сама королева.– Возможно… но без пропуска прохода нет! – стоял на своем упрямый сержант.В то время как Зефирина и сержант спорили, какой-то всадник с оруженосцем приблизился к золоченой ограде. Не упуская ни одного слова из беседы, они тоже явно ждали своей очереди для того, чтобы попасть в «Золотой лагерь». Погруженная в свои думы, Зефирина не заметила их присутствия. Она размышляла, какого поведения ей следует придерживаться, чтобы заставить сержанта дрогнуть: то ли впасть в явный гнев, то ли прибегнуть к слащавому очарованию, когда писк, изданный ее дуэньей, прояснил положение вещей:– Где была моя голова, мадемуазель Зефирина! Держите, стражник, вот ключи от рая!И девица Плюш с победоносным видом вытащила из своей черной муфты бланк с подписью и королевской печатью, который ей передал маркиз де Багатель, нанимая ее на службу к своей дочери. С коротким присвистом, который привел в отчаяние Зефирину, сержант ознакомился с документом. Он вертел его и так и сяк, потом вернул его Зефирине, ворча:– Вы можете идти туда, но, скажите на милость, ведь вы издалека, и долгую же дорогу вы проделали пешком от Луары!При этой нескрываемой насмешке зеленые глаза Зефирины стали метать опасные молнии.– Наша упряжка осталась зажатой на дороге, запруженной из-за вашей неспособности навести порядок! Впрочем, я пожалуюсь его величеству! Ну же, дайте нам одного из ваших людей, чтобы он шел впереди нас!На этот раз властный тон Зефирины совершил чудо. Укрощенный сержант согнулся пополам в поклоне. Он лихорадочно просматривал длинный список:– Ну, разумеется… подряд… Ну-ка! Один паж для эскорта мадемуазель де Багатель… «квартал благородных девиц», палатка номер 553, аллея Валуа, на Ангулемском перекрестке!..В сопровождении Ла Дусера и девицы Плюш Зефирина с высоко поднятой головой проникла в святая святых.– Идемте прежде всего к королю! – приказала Зефирина.Мальчуган в костюмчике из синего и золотого бархата увлек ее тотчас же по направлению к аллее, обсаженной искусственными кустами и деревьями.Если бы Зефирина в этот момент обернулась, то она увидела бы, как всадник смотрит ей вслед чуть насмешливым взглядом. Этот человек, если судить по богатству его разноцветного камзола, был, несомненно, знатным вельможей. Его властные черные глаза озаряли матовое, чисто выбритое лицо, правильные черты которого, отличавшиеся мужественной и гордой красотой, говорили о том, что ему еще нет и тридцати. Несмотря на присущее ему несомненное очарование и исходившую от него высокомерную обольстительность, этот человек явно не привык ни ждать, ни слушать, как оспаривают его приказы.Зефирина исчезла среди придворных в лабиринте зелени.По знаку всадника его оруженосец извлек из своей утыканной шипами ратной рукавицы пропуск. После того, как сержант ознакомился с пергаментом, он посторонился и встал у одного из золоченых столбов.– Входите, монсеньор… Но для того, чтобы попасть к королю Англии, надо повернуть налево по большой аллее и проехать весь лагерь… На другом конце вы найдете сады Виндзора. Но если вашей милости нужен паж, чтобы указал вам дорогу, я сейчас…– Нет… У нас есть глаза, чтобы видеть, и язык, чтобы спросить! – сказал всадник сухо.Не дожидаясь ответа, он уже въезжал в сопровождении своего оруженосца за ограду «Золотого лагеря».– Черт возьми… У этого посланца Карла V не слишком-то любезный вид! – сказал толстый сержант, почесывая свою бороду. ГЛАВА XVIIЧЕРНЫЙ РЫЦАРЬ – Иоланда де Флоранж!– Маргарита де Монморанси!– Гилэн де Монпеза!– Лора де Бонниве!– А я – Зефирина де Багатель!После обычных представлений Зефирина весело вступила во владение просторной и удобной палаткой из красивой ткани, которую ей предстояло делить в течение многих недель с четырьмя другими девушками и их камеристками. На всех там было двенадцать походных кроватей, стоявших рядом друг с другом в один ряд на настоящем деревянном полу.С помощью девицы Плюш Зефирина, напевая, открывала свои сундуки, только что доставленные Бастьеном. Зефирина понимала, что он был в плохом расположении духа. Во время путешествия она резко его одергивала и называла «кучером». С некоторой жестокостью девушка пожала плечами: «Если ему угодно беситься, тем хуже для него!»Новые подруги Зефирины, все дочери из очень благородных семей, таких же спутников короля, как и Роже де Багатель, любезно подвинулись, чтобы дать ей место.Посреди царившего беспорядка и хаоса из шелков и кружев Зефирина как могла расправляла свои платья и пышные фижмы.– Мы вас покинем, чтобы присутствовать на первых состязаниях братьев нашего короля! – весело предупредила ее Иоланда де Флоранж. – Присоединяйтесь к нам, когда будете готовы!Похожие на птичек в пестром оперении, девушки весело направились в лагерь.Зефирина устроилась перед венецианским зеркалом. В то время как девица Плюш свивала в жгуты ее тяжелые рыжие волосы, Зефирина кусала себе губы и пощипывала щеки; она видела, как это делали взрослые дамы, чтобы придать большую живость лицу.– Вы были прекрасны, когда предстали перед его величеством, мадемуазель Зефи, но тотчас же я ощутила острое стеснение в груди, от волнения мои глаза закрылись против моей воли, а когда я их открыла, слово чести, король уже прошел мимо!Выслушав это жалобное признание, Зефирина расхохоталась.– Не плачьте, мадемуазель Плюш, мы же только что приехали! Вы еще увидите короля… королей… Тра-ля-ля! Спасибо, это прекрасно!Действительно, с того момента, как Зефирина ступила в лагерь, все шло прекрасно. Несмотря на свои многочисленные заботы, король, завидев ее, вскричал, стоя среди своих советников:– Добро пожаловать, моя прекрасная Саламандра!Чтобы показать свое расположение, Франциск I поднял опустившуюся в глубоком реверансе Зефирину и поцеловал ее в щеку. Роже де Багатель, польщенный тем, что его дочь так хорошо принята при дворе, увлек ее за сине-золотую часовню, примыкавшую к жилищу короля, и прошептал:– Я очень доволен вами, Зефи! Ваше путешествие прошло хорошо? Вы ладите с этой Плюш?Когда маркиз задал этот вопрос, вид у него был обеспокоенный.«Бедный отец, он чистосердечно считает, что я – фурия», – подумала Зефирина.– Я предпочел, чтобы вы ехали отдельно потому…Роже де Багатель запутался в своих объяснениях.– Чтобы избежать в дороге затруднений с доньей Герминой! – напрямик съязвила Зефирина.– Вы ошибаетесь, Зефирина, ошибаетесь… Маркиза была великолепна…«Как всегда!»– Моя дорогая Гермина даже заявила, что, не желая вызвать неудовольствие ваше или короля…«В особенности, короля!»– …Надо забыть эту мысль о браке с Рикардо. Впрочем, вы очень скоро увидите вашу мачеху. И она вам это повторит сама!«Если папаша Коке был прав, то это я – чудовище по отношению к донье Гермине!» – подумала смущенная Зефирина.Когда ее прическа, представлявшая собой поднятые вверх толстые косы, уложенные на макушке, была закончена, Зефирина встала, надела платье из синего бархата, затканного серебряной нитью, и, по-прежнему сопровождаемая восторженной девицей Плюш, черной, как ворон, покинула палатку, чтобы отправиться на место проведения турниров.Горячее майское солнце делало это послеобеденное время прекрасным. Чайки, принесенные дующим с моря легким бризом, как бы привлеченные сказочным зрелищем, кружились в небе.Зефирина не слишком хорошо отдавала себе отчет в том, насколько огромен был лагерь: 5172 человека – принцы, принцессы и привилегированные дворяне, занесенные в списки, которые видел Ла Дусер, станут жить здесь вместе в течение многих недель. В этом лабиринте из зеленых аллей, перелесков и грабовых насаждений, насаженных королевскими садовниками, среди драпировок из шелка и шерсти, затканных золотом, среди источников, из которых обильно текла мальвазия, среди всеобщего волнения, толкотни и восклицаний придворных Зефирина, слегка оглушенная, размышляла, в каком направлении следует идти. Плюш не могла оказать ей никакой помощи. Она была на седьмом небе, как говорится, считала ворон, и только и делала, что восхищалась: «Мы находимся в земном раю!»– Простите, господин де Женуйяк! – сказала Зефирина, узнав главного специалиста в области артиллерии, который, она знала, лично руководил работами в лагере. – Можете ли вы мне указать, где находятся ристалища?– Клянусь порохом моих бомбард, вот ангел, который столь сильно смутил разум этого старого сумасшедшего Ла Палиса! – воскликнул Гальо де Женуйяк, смеясь. – Знаете ли вы, благородная барышня, что маршал кричит направо и налево, что нашел самую умную девушку в Западном мире?Не зная, смеется ли над ней Гальо де Женуйяк, Зефирина слегка покраснела, в то время как великий артиллерист решил, наконец, показать ей дорогу.– Пойдите направо, по Савойской аллее, мадемуазель де Багатель, до конца, затем налево и прямо по аллее Блуа. И вы упадете, если я могу так выразиться, прямо на турнир. Ваш покорный слуга, мадемуазель!Зефирина поблагодарила его, сделав реверанс, и, провожаемая своей дуэньей, направилась в указанном направлении. Приближаясь к ристалищу, девушка услышала восторженные восклицания, которые сопровождали бег лошадей и бряцание копий. Она ускорила шаг, но почти тотчас остановилась. Донья Гермина спускалась с одной из трибун.– Здравствуйте, моя дорогая. Как вы красивы и как хорошо выглядите в ваших новых фижмах! – тотчас же воскликнула маркиза.Испытывая легкую ревность, Зефирина не могла не восхищаться странной красотой своей мачехи, чьи черные волосы были подняты вверх и на кудри была накинута зеленая вуаль.Маркиза де Багатель очень нежно взяла за руку свою падчерицу.– Дорогая Зефирина, какая радость увидеть вас вновь. Вы видели вашего отца? Сказал ли он вам, о чем я думаю? Я не хочу, чтобы…В течение нескольких минут обе дамы из семейства Багатель, сопровождаемые Каролюсом и девицей Плюш, злобно поглядывавшими друг на друга, прогуливались вокруг огороженного участка, где происходили состязания. Зефирина, заняв выжидательную позицию, не произносила ни слова. Говорила одна донья Гермина:– Счастлива видеть, моя дорогая, что мы снова друзья. Идите развлекайтесь. Воспользуйтесь удовольствиями, свойственными вашему возрасту… и в особенности помните, что я только и желаю вам счастья!..Донья Гермина подчеркнула эти слова, поцеловав Зефирину в лоб.Как всегда, при этом ледяном прикосновении, девушка напряглась, однако ей удалось это скрыть, тем более что король, делая последний смотр своему лагерю, только что наблюдал эту сцену:– Прекрасно, милые дамы, я люблю, когда люди любят друг друга! – одобрил Франциск I, прежде чем продолжить свой путь во главе примерно пятидесяти придворных, среди которых находился и Роже де Багатель.В то время как донья Гермина, шелестя шелками, присоединилась к королевской свите, Каролюс воспользовался этим, чтобы прошептать:– Ты не представишь мне свою цаплю, Рыжуха?Насмешливым жестом карлик указывал на стоявшую рядом с Зефириной дуэнью.– Пойдите-ка вы, изжарьте вашу умную башку, малыш! – воскликнула возмущенная девица Плюш.– Эй! Ты слышал? – насмешливо спросила Зефирина. – Плюш, я вас обожаю! – добавила она.Покинув своего заклятого врага, которого она не видела с тех самых пор, как ударила его хлыстом, Зефирина поднялась на трибуну и села на свободное место между Иоландой де Флоранж и Лорой де Бонниве.Это был конец поединка. Рыцарь в белых доспехах только что «поцеловал пыль», в то время как победитель, в черных с золотом доспехах, с лицом, скрытым его опущенным забралом, объезжал по кругу ристалище на своем жеребце, чтобы получить поздравления от присутствующих.– Бедный господин де Ла Жоншер! – усмехнулась Иоланда де Флоранж, как разбирающаяся в поединках дама.Побежденному никак не удавалось подняться, так как ему мешали наколенники и поножи.– А кто победитель? – спросила Зефирина, машинально следя взглядом за черным пером, укрепленным на шлеме одержавшего победу рыцаря.– Мы не знаем его имени. Кажется, он принадлежит к числу людей, сопровождающих короля Англии, но Маргарита слышала, что он отдавал приказания своему оруженосцу по-итальянски, – ответила Лора де Бонниве.Рыцарь в черных доспехах вернулся в центр ристалища. Движением, которое могло бы быть любезным, но которое Зефирина сочла исполненным высокомерия, победитель протянул свое длинное копье побежденному, чтобы тот поднялся. Когда несчастный господин де Ла Жоншер поднялся на ноги и его, шатающегося, увели его оруженосцы, победитель заставил своего жеребца, покрытого такими же, как он, черно-золотыми доспехами, проделать сложный поворот, и затем он проехал перед трибуной, где сидели юные девушки.Вдруг Иоланда де Флоранж, восторженная и непосредственная, бросила свой кружевной шарф. Черный рыцарь ловко его поймал концом своего копья. Склонив голову в шлеме, на котором сверкала тонкая золотая кайма, он поблагодарил с какой-то высокомерной учтивостью. Остановившись перед трибуной, он теперь держал тонкие кружева в своих железных рукавицах. Сквозь прорезь в шлеме Зефирина увидела, как его черные глаза остановились на ней. Ее раздражала настойчивость этого взгляда, она догадывалась, что участник, поединка старался угадать, кто из присутствующих девушек осмелился бросить ему свой шарф, и для того, чтобы показать, что не она была этой глупой взбалмошной девчонкой, Зефирина отвернулась с уязвленным видом. Она пришла в изумление, когда ей показалось, что из-за железного шлема раздался какой-то металлический смех.– Какая наглость, что он даже не поднял свое забрало, чтобы приветствовать нас! – прошептала Лора де Бонниве.– И я того же мнения, моя дорогая! – уронила Зефирина.Однако любопытство было сильнее обиды. Этот мужской взгляд почти обжег ее, настолько он был силен.Вновь посмотрев в сторону ристалища, девушка с некоторым разочарованием увидела, как черный рыцарь выезжал за ограду под аплодисменты зрителей.– Что вы думаете об этом таинственном рыцаре, Зефирина? – спросила Иоланда де Флоранж.– Мне не нравятся его доспехи! – презрительно ответила Зефирина. ГЛАВА XVIIIОПАСНОСТИ, ПОДСТЕРЕГАЮЩИЕ НА ПУСТЫННОМ БЕРЕГУ Все последующие дни пролетели для Зефирины в вихре ежеминутных дел.Во французском лагере нарастало напряжение.Зефирина лишь мельком видела отца и мачеху. Правда, на это-то она не жаловалась. Она была занята всякую секунду, у нее почти не было времени на то, чтобы поддержать свои силы, то есть поесть, ибо она все время проводила со своими подругами, чтобы увеличить численность рядов дома королевы Клод, или регентши Луизы Савойской, или принцессы Маргариты.Не зная отдыха, благородные девицы повторяли под высоким руководством графа де Сен-Поля, бывшего беспощадным в вопросах этикета, тройные реверансы, песнопения, способы изъявления благодарности, учились учтивому поведению при встречах, двенадцати способам ходить и отступать назад таким образом, чтобы не запутаться в шлейфах и накидках из горностая, которые подобало изящно приподнимать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36