Не стала ли она вдруг жертвой безумной страсти? Почему ее терзали сейчас откровенно чувственные желания, тогда как раньше подобные мысли даже не приходили в голову? По жилам у нее словно текла раскаленная лава. Ей казалось: еще мгновение – и она окончательно утратит контроль над собой. Эта мысль испугала ее.
Опустив подзорную трубу, Пруденс тут же принялась обмахиваться веером в попытке хоть немного остудить пылавшие жаром шею и лицо. Ее стесняла одежда, которая была на ней, как и ситуация, в которой она оказалась.
Рэмси вместе с опиравшимся на его руку братом направился к берегу. Они явно намеревались присоединиться к ним с Грейс. На мгновение у Пру возникло искушение сунуть подзорную трубу в руки Грейс и сбежать. Если его вид потряс ее до глубины души, когда она смотрела на него в подзорную трубу, не в силах оторвать глаз, то что с ней будет, когда он окажется рядом, мокрый и практически голый? Куда ей смотреть тогда?
Пруденс совершенно не желала этого выяснять. Она должна была Легкомысленному Рэмси двадцать четыре часа своего времени, и ей никак нельзя было терять сейчас голову. Она обязана была справиться со своей безумной страстью.
– Красавец, не правда ли? – заметила с озорной улыбкой Грейс.
– Руперт? – Пруденс сделала вид, что не поняла ее. Ей хотелось закончить разговор с Грейс как можно скорее и уйти до того, как к ним присоединятся братья Рэмси. Грейс рассмеялась.
– Разумеется, я считаю, что Руперт великолепен, но вы же не собираетесь отвоевывать у меня моего мужа, не так ли? Нет, я имела в виду Чарльза.
– О, я…
Грейс снова рассмеялась и махнула в сторону Пруденс рукой с зажатой в ней кистью, так что краска брызнула на камни у нее под ногами.
– Должна признаться, вы ему нравитесь.
Пруденс покраснела, не совсем поняв, кого имела в виду Грейс. Веер так и заходил у нее в руке.
– Моего мужа мало кто привлекает…
А… выходит, она нравится Руперту. Грейс продолжала:
– Но Чарльз… Чарльз обладает совершенно удивительной способностью завязывать дружеские отношения с любым человеком, даже когда ни о какой дружбе, казалось бы, не может идти и речи. Вы знаете, я ужасно боялась, что мы с ним никогда не подружимся, настолько неприятной была ситуация, когда мы с ним впервые встретились.
– Под неприятной ситуацией вы имеете в виду то, что наследство Рэмси досталось вашему брату?
Грейс закашлялась, явно почувствовав неловкость.
– Да. Я была уверена, что от меня отвернутся все братья Рэмси, и в первую очередь Чарльз. Но он оказался самым снисходительным из них всех. Как-то я спросила его об этом и услышала в ответ нечто весьма странное.
– Что же он сказал? – спросила Пруденс, не в силах сдержать любопытство.
– Он сказал: «Все, с чем мы сталкиваемся в жизни, помогает нам лучше узнать самих себя. Флетчеры многому меня научили». И добавил, увидев, что я его не понимаю: «Все, что ни делается, делается к лучшему. Я не раздумывая с радостью отдал бы снова свое состояние, если бы мог, ради счастья Руперта, на долю которого выпало так много страданий ».
Расчувствовавшись, Грейс поднесла к глазам носовой платок.
– Мне так хочется, чтобы и Чарльз обрел такое же счастье с той, которую любит.
– Он кого-то любит? – Пруденс вдруг почувствовала, что ей стало холодно.
– Скорее всего, – ответила Грейс уже более спокойным тоном и убрала платок. – Все признаки этого налицо.
– А-а… – протянула Пруденс, с удивлением вдруг осознав, что от слов Грейс в душе ее образовалась какая-то странная пустота. Пытаясь скрыть от Грейс охватившее ее чувство глубокого разочарования, она повернула голову и устремила взгляд на братьев, которые медленно, но неуклонно приближались. Как же в сущности относился к ней Легкомысленный Рэмси? Ему, несомненно, доставляло удовольствие блеснуть перед ней своим умом в беседе или мастерством в игре в триктрак. Но нравилась ли ему она сама? Интересовала ли его? Кого же любил в действительности этот мужчина, который прикасался к ее телу так, как никто до него, который говорил ей о садах и покое? Чувствовал ли он к кому-нибудь такое же сильное влечение, какое испытывала к нему она?
Чарльз Рэмси, Господь свидетель, был прекрасен. И прекрасен не как ангел, подобно Тимоти. Нет, красота Чарльза была более земной, более чувственной. Засмеявшись в ответ на что-то сказанное ему Рупертом, он откинул голову, и на его загорелом до черноты лице блеснула ярко-белая полоска зубов. Солнце зажгло огонь в его медных волосах, и капли воды, скатывающиеся с них на стройную шею и мускулистую, как у моряка, грудь, сверкали, словно бриллианты.
Грейс, склонив голову набок, быстро клала на холст мазок за мазком.
– Чарльз говорит, вы собираетесь пойти с нами завтра на экскурсию к лагунам.
– Боюсь, погода нарушит наши планы. – Пруденс посмотрела вверх на затянутое облаками небо, затем перевела взгляд на море, дабы удостовериться, что братья еще далеко. Судя по скорости их продвижения, сюда они должны были добраться еще не скоро.
Замечание Пруденс ничуть не расстроило Грейс.
– Ну, если погода испортится, мы просто отложим нашу экскурсию до первого же ясного дня. Согласны?
– Конечно.
– Чарльз также говорит, к вам приехали родственники. Кузены, кажется?
– Кузен… муж кузины. Тимоти Маргрейв, мой благодетель. Я учу его детей.
– С его стороны весьма любезно навестить вас здесь. Ему ведь пришлось проделать немалый путь, я права?
Грейс не сводила с нее глаз, и говорить о Тимоти, да еще когда на тебя так пристально смотрят, было весьма нелегко. Пруденс смутилась.
Грейс моментально почувствовала ее неловкость.
– Постарайтесь постоять несколько минут спокойно. И, ради Бога, простите, что я на вас так уставилась. Мне хочется вас нарисовать.
Слова Грейс застигли Пруденс врасплох, и она совсем растерялась. Машинально она подняла руку, чтобы убрать с щеки выбившийся из прически локон.
– Не трогайте! – резко бросила Грейс. – Забудьте про свою внешность. Вы хороши, как есть. Просто расслабьтесь и расскажите мне что-нибудь еще о своем кузене. Его дом далеко?
Пруденс застыла, и мысли ее тут же невольно обратились к тому дню в банях Махомеда, когда она вот так же старалась сидеть неподвижно в ожидании массажиста. Она посмотрела в сторону Рэмси.
– Тимоти живет в Джиллингеме. В Дорсете.
– Да ваш кузен, похоже, вас просто обожает, если решил совершить такое дальнее путешествие.
– У Тима были дела в Лондоне. Я лишь небольшое отклонение в его деловой поездке.
– Не более того? А ваша кузина… Как между прочим, ее зовут?
– Эдит.
– Она ведь, кажется, перенесла недавно какую-то тяжелую болезнь?
– У нее случился выкидыш.
Грейс сочувственно поцокала языком и нахмурилась.
– Какая жалость!
– Да. Бедняжка Эдит до сих пор не может утешиться.
– Ее мужу, должно быть, не терпится возвратиться к ней как можно скорее?
Пруденс неловко переступила с ноги на ногу. День определенно был слишком жарким для подобных вопросов.
– Они оба ужасно страдают. Это был их первый мальчик.
– Гм. Вот уж действительно горе. Нам с вами, как женщинам, слишком хорошо известно, какое значение придается в семье тому, чтобы по крайней мере у одного ребенка был пенис.
– Грейс! – воскликнула шокированная Пруденс.
Грейс пожала плечами.
– Очередность наследования рассчитана на приумножение фамильных драгоценностей. Вам, как и мне, это хорошо известно.
Пруденс рассмеялась.
– Да, вы правы. – Она надеялась, что Грейс не заметит прозвучавшей в ее словах горечи. – Состояние моих собственных родителей перешло, ввиду отсутствия сыновей, к моему дяде, трое отпрысков которого, несомненно, обеспечат продолжение рода Стэнхоупов.
– Ваш дядя не взял вас к себе?! – Теперь была шокирована Грейс.
– Да. – Пруденс прикусила губу. – После похорон я еще с неделю жила в доме, который уже не могла называть своим. Но мое присутствие причиняло боль дяде Теодору. Он не мог взглянуть на меня без того, чтобы тут же не вспомнить, что состояние, благодаря которому для всех его сыновей открывались теперь новые перспективы, досталось ему в результате смерти горячо любимого брата.
– Понятно.
Пруденс почувствовала, что слишком разоткровенничалась. Она не привыкла делиться с кем-либо своими бедами и сейчас испытывала некоторую неловкость. Украдкой она бросила взгляд в сторону Легкомысленного Рэмси. Похоже, ей пора было уходить.
– Будьте добры, передайте лорду Рэмси, что ему может нанести визит миссис Роза Торгуд, весьма милая и почтенная леди. Она собирается отделать свой новый дом в восточном стиле.
Грейс оторвалась от мольберта.
– Почему бы вам самой не сказать ему об этом? Они с Ру уже почти добрались до нас.
У Пруденс не было никакого желания признаваться в том, что ей совсем не хочется встречаться с Легкомысленным Рэмси сейчас, когда он был почти что голым.
– Меня ждет мой кузен, – ответила она, беспокойно оглядываясь по сторонам.
Грейс взяла ее за руку.
– Я передам ему ваши слова. Могу я также сказать ему, что сегодня вечером мы увидим вас на Стайне?
Пруденс было приятно предложение Грейс, свидетельствовавшее о ее симпатии к ней, однако она решила не давать никаких обещаний. Прежде нужно было выяснить, как отнесется к этому Тимоти.
– Я надеюсь.
– Пруденс!
Кричал мужчина, и она рывком обернулась и посмотрела в сторону Рэмси, решив, что кричал он. Однако его взгляд был устремлен куда-то позади нее. Повернувшись, она увидела Тимоти, который стоял на верху лестницы, ведущей к пляжу, и смотрел на нее.
Она помахала ему. Лицо его все сморщилось, но от гнева ли на нее или от слепящих лучей солнца, она сказать не могла. Он помахал ей в ответ, и, попрощавшись с Грейс, она направилась в его сторону.
– Это и есть кузен мисс Стэнхоуп? – спросила Грейс Чарльза, когда они с Ру, запыхавшись, подошли наконец к тому месту, где она стояла перед своим мольбертом.
Чарльз нахмурился, провожая взглядом две удалявшиеся фигуры.
– Да. Думаю, из-за него она и убежала, даже не поздоровавшись с нами.
– Ее последние слова, Чарльз, были обращены к тебе. – Грейс выглядела что-то уж слишком довольной.
– Неужели? – спросил Ру с ухмылкой.
Чарльз помог брату усесться в кресло и бросил ему полотенце.
– Сотри-ка ухмылку с лица, братишка.
Не торопясь Чарльз надел рубашку, застегнул манжеты и только после этого лениво протянул, повернувшись к Грейс:
– Ну и что же это были за слова?
– Она сказала, чтобы ты ждал Розу.
– Ждал розу? – Мысли Рэмси мгновенно обратились к воображаемому саду мисс Стэнхоуп, в котором, насколько ему было известно, не росли розы. – Это что, какая-то шарада?
– Господи, как же ее фамилия? – Кисть застыла в руке Грейс, и она наморщила лоб в усилии вспомнить.
Сбросив мокрые шаровары, Чарльз быстро натянул брюки.
– Фамилия?
– Ну да. Роза – это имя.
– Роза – имя? – Застегивая брюки. Чарльз бросил взгляд через плечо Грейс на мольберт.
На холсте на фоне океана и неба была изображена в профиль прекрасная мисс Стэнхоуп. Повернув голову, она смотрела на двух мужчин, бредущих в обнимку по воде к берегу. На ее щеке соблазнительно кудрявилась выбившаяся из прически прядь волос. Мужчины на картине были слишком далеко, чтобы можно было разглядеть их лица, ио у них обоих были рыжие волосы.
– Это мы с Рупертом?
– Да. Тебе нравится?
– Очень. Я вижу, ты дала Ру вторую ногу?
– Она всегда рисует меня с обеими ногами, – весело заметил Руперт.
– Конечно, – сказала Грейс таким тоном, словно это было само собой разумеющимся. – Я могу, если хочу, изменить историю на своих картинах, и обычно так и делаю.
Чарльз не мог оторвать глаз от профиля мисс Стэнхоуп. Во взгляде ее, обращенном на море, чувствовалась тоска. Неужели она именно так смотрела на них с Рупертом, стоя здесь перед Грейс, или это был просто еще один образчик изменений истории?
– Мисс Стэнхоуп вышла у тебя очень похоже, – заметил он.
– Господи! – внезапно воскликнула Грейс. – Фамилия женщины… – она взмахнула рукой с зажатой в ней кистью, – оканчивается на «гуд».
– Гуд? – Чарльз посмотрел на брата. Руперт пожал плечами.
И тут Грейс широко улыбнулась.
– Торгуд! Я вспомнила! Ее зовут Роза Торгуд!
ГЛАВА 13
В самом центре Брайтона раскинулся Стайн – ровный травяной треугольник, двумя гранями которого были Гранд и Марин-Парад. Когда-то рыбаки сушили здесь свои сети и держали лодки в плохую погоду, но все изменилось, как только принц и герцог Мальборо выстроили себе особняки почти вплотную к этому месту. Участок осушили и окружили невысокой деревянной изгородью, дабы заставить рыбаков с их сетями держаться отсюда подальше. По периметру участка расположились модные лавки, и теперь, если погода, как сегодня, была хорошей, большинство жителей Брайтона собирались здесь на променад. Каждый, кто тешил себя мыслью, что он что-то представляет собою, считал своим долгом прийти сюда вечером подышать воздухом и обменяться любезностями и последними сплетнями. Именно Стайн, в первую очередь, и объединял жителей Брайтона в некое подобие общества, несмотря на постоянно накатывающие волны обремененных болезнями чужаков.
Когда удлинились тени и свет закатного солнца приобрел оттенок золота, Пруденс, Тимоти и миссис Мур направились к Стайну. Чарльз, Грейс и Руперт вышли к Стайну с другой стороны. Обе группы мгновенно увидели друг друга. Капоры тут же кивнули, руки прикоснулись к шляпам, веера раскрылись.
– Я предпочел бы не разговаривать с Рэмси, – сказал Тимоти сухо. – В такую жару не хочется притворяться любезным.
Не менее сухо Пруденс ответила:
– Я не собираюсь подчеркнуто их избегать.
На противоположной стороне Стайна Руперт шепнул на ухо брату:
– Боюсь, сегодня вечером ты вряд ли добьешься от мисс Стэнхоуп чего-то большего, чем кивок, если только кисмет не распорядится иначе. Кузен буквально прилип к ее руке.
– Как плющ, – согласился с братом Чарльз.
– Этот плющ держит себя с нашей Пруденс так, будто она ему принадлежит, – заметила Грейс.
Чарльз кивнул.
– Похоже, именно это и побуждает мисс Стэнхоуп искать себе новое место.
Грейс усмехнулась.
– Ты необычайно наблюдателен, Чарльз. Мне это нравится в мужчинах. Вы прекрасно бы поладили с моим братом Майлзом.
– Ты в этом уверена? – Чарльз весь напрягся. – Если в мире и найдется человек, с которым мне скорее всего не удастся поладить, так это Майлз.
Грейс стиснула его руку.
– Я понимаю, что обстоятельства против вашей дружбы, но я сведу вас вместе. Остальное будет зависеть от тебя. Но мне кажется, вы понравитесь друг другу.
Чарльз скептически приподнял бровь.
– Да-да, – продолжала настаивать Грейс. – Вы должны с ним установить хоть какие-то отношения, хотя бы только для того, чтобы осчастливить ваших сестер.
– Именно по этой причине, Грейс, я и постараюсь быть вежливым, если когда-нибудь мне все же доведется встретиться с твоим братом.
– Я ожидаю от вас, милорд, большего, чем обычная вежливость, а что до вашей с ним возможной встречи, то я уже ее устроила. Разве Аврора не написала тебе о предстоящих скачках?
– Следует ли мне заключить из твоих слов, что ты пригласила мою сестру с мужем к нам в гости, и теперь я волей-неволей буду вынужден встретиться с твоим братом?
Грейс рассмеялась.
– Конечно!
Чарльз, приподняв брови, пристально посмотрел на Руперта. Руперт расхохотался.
– Перестань сверлить меня глазами. Я тут ни при чем. Все придумала Грейс. Однако мне интересно, можно ли рассматривать этот столь тщательно разработанный план как кисмет.
– С большой натяжкой, – признал Чарльз.
– Кисмет? Что такое кисмет? – удивленно спросила Грейс.
И в эту минуту кисмет, в виде экипажа Розы Торгуд, появился на сцене. Выехав на Гранд-Парад, кучер остановил лошадей, и из окошка высунулась и помахала пухлая рука.
Пруденс мгновенно узнала карету Розы Торгуд.
– Идем, – потянула ока Тимоти за рукав. – Я хочу познакомить тебя кое с кем.
В окошке кареты показался черный капор Розы, закрыв собой все отверстие. Слабая улыбка на лице почтенной дамы говорила, что ей весьма приятно, что они решили подойти.
– Я не стану выходить, Пруденс, – сказала она, энергично обмахиваясь веером. – Об этом даже страшно помыслить в такую жару. Она причиняет мне больше страданий, чем всем остальным, поскольку глубокий траур не позволяет мне одеться по погоде. Я подумала, что вы прогуливаетесь в обществе лорда Рэмси, а так как мне не терпится встретиться с ним, я решила остановиться.
Услышав имя Рэмси, Тим нахмурился. Пруденс поспешила представить Розу и Тимоти друг другу.
– Как я понимаю, вы и есть тот добрый кузен, который приютил мисс Стэнхоуп в самый горький час ее жизни? – Роза протянула в окошко обтянутую черной перчаткой руку.
Черты лица Тимоти мгновенно разгладились, и он склонился над протянутыми ему пальцами.
– Поверьте, сэр, для меня большое удовольствие встретить человека, относящегося с пониманием к горю другого.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26
Опустив подзорную трубу, Пруденс тут же принялась обмахиваться веером в попытке хоть немного остудить пылавшие жаром шею и лицо. Ее стесняла одежда, которая была на ней, как и ситуация, в которой она оказалась.
Рэмси вместе с опиравшимся на его руку братом направился к берегу. Они явно намеревались присоединиться к ним с Грейс. На мгновение у Пру возникло искушение сунуть подзорную трубу в руки Грейс и сбежать. Если его вид потряс ее до глубины души, когда она смотрела на него в подзорную трубу, не в силах оторвать глаз, то что с ней будет, когда он окажется рядом, мокрый и практически голый? Куда ей смотреть тогда?
Пруденс совершенно не желала этого выяснять. Она должна была Легкомысленному Рэмси двадцать четыре часа своего времени, и ей никак нельзя было терять сейчас голову. Она обязана была справиться со своей безумной страстью.
– Красавец, не правда ли? – заметила с озорной улыбкой Грейс.
– Руперт? – Пруденс сделала вид, что не поняла ее. Ей хотелось закончить разговор с Грейс как можно скорее и уйти до того, как к ним присоединятся братья Рэмси. Грейс рассмеялась.
– Разумеется, я считаю, что Руперт великолепен, но вы же не собираетесь отвоевывать у меня моего мужа, не так ли? Нет, я имела в виду Чарльза.
– О, я…
Грейс снова рассмеялась и махнула в сторону Пруденс рукой с зажатой в ней кистью, так что краска брызнула на камни у нее под ногами.
– Должна признаться, вы ему нравитесь.
Пруденс покраснела, не совсем поняв, кого имела в виду Грейс. Веер так и заходил у нее в руке.
– Моего мужа мало кто привлекает…
А… выходит, она нравится Руперту. Грейс продолжала:
– Но Чарльз… Чарльз обладает совершенно удивительной способностью завязывать дружеские отношения с любым человеком, даже когда ни о какой дружбе, казалось бы, не может идти и речи. Вы знаете, я ужасно боялась, что мы с ним никогда не подружимся, настолько неприятной была ситуация, когда мы с ним впервые встретились.
– Под неприятной ситуацией вы имеете в виду то, что наследство Рэмси досталось вашему брату?
Грейс закашлялась, явно почувствовав неловкость.
– Да. Я была уверена, что от меня отвернутся все братья Рэмси, и в первую очередь Чарльз. Но он оказался самым снисходительным из них всех. Как-то я спросила его об этом и услышала в ответ нечто весьма странное.
– Что же он сказал? – спросила Пруденс, не в силах сдержать любопытство.
– Он сказал: «Все, с чем мы сталкиваемся в жизни, помогает нам лучше узнать самих себя. Флетчеры многому меня научили». И добавил, увидев, что я его не понимаю: «Все, что ни делается, делается к лучшему. Я не раздумывая с радостью отдал бы снова свое состояние, если бы мог, ради счастья Руперта, на долю которого выпало так много страданий ».
Расчувствовавшись, Грейс поднесла к глазам носовой платок.
– Мне так хочется, чтобы и Чарльз обрел такое же счастье с той, которую любит.
– Он кого-то любит? – Пруденс вдруг почувствовала, что ей стало холодно.
– Скорее всего, – ответила Грейс уже более спокойным тоном и убрала платок. – Все признаки этого налицо.
– А-а… – протянула Пруденс, с удивлением вдруг осознав, что от слов Грейс в душе ее образовалась какая-то странная пустота. Пытаясь скрыть от Грейс охватившее ее чувство глубокого разочарования, она повернула голову и устремила взгляд на братьев, которые медленно, но неуклонно приближались. Как же в сущности относился к ней Легкомысленный Рэмси? Ему, несомненно, доставляло удовольствие блеснуть перед ней своим умом в беседе или мастерством в игре в триктрак. Но нравилась ли ему она сама? Интересовала ли его? Кого же любил в действительности этот мужчина, который прикасался к ее телу так, как никто до него, который говорил ей о садах и покое? Чувствовал ли он к кому-нибудь такое же сильное влечение, какое испытывала к нему она?
Чарльз Рэмси, Господь свидетель, был прекрасен. И прекрасен не как ангел, подобно Тимоти. Нет, красота Чарльза была более земной, более чувственной. Засмеявшись в ответ на что-то сказанное ему Рупертом, он откинул голову, и на его загорелом до черноты лице блеснула ярко-белая полоска зубов. Солнце зажгло огонь в его медных волосах, и капли воды, скатывающиеся с них на стройную шею и мускулистую, как у моряка, грудь, сверкали, словно бриллианты.
Грейс, склонив голову набок, быстро клала на холст мазок за мазком.
– Чарльз говорит, вы собираетесь пойти с нами завтра на экскурсию к лагунам.
– Боюсь, погода нарушит наши планы. – Пруденс посмотрела вверх на затянутое облаками небо, затем перевела взгляд на море, дабы удостовериться, что братья еще далеко. Судя по скорости их продвижения, сюда они должны были добраться еще не скоро.
Замечание Пруденс ничуть не расстроило Грейс.
– Ну, если погода испортится, мы просто отложим нашу экскурсию до первого же ясного дня. Согласны?
– Конечно.
– Чарльз также говорит, к вам приехали родственники. Кузены, кажется?
– Кузен… муж кузины. Тимоти Маргрейв, мой благодетель. Я учу его детей.
– С его стороны весьма любезно навестить вас здесь. Ему ведь пришлось проделать немалый путь, я права?
Грейс не сводила с нее глаз, и говорить о Тимоти, да еще когда на тебя так пристально смотрят, было весьма нелегко. Пруденс смутилась.
Грейс моментально почувствовала ее неловкость.
– Постарайтесь постоять несколько минут спокойно. И, ради Бога, простите, что я на вас так уставилась. Мне хочется вас нарисовать.
Слова Грейс застигли Пруденс врасплох, и она совсем растерялась. Машинально она подняла руку, чтобы убрать с щеки выбившийся из прически локон.
– Не трогайте! – резко бросила Грейс. – Забудьте про свою внешность. Вы хороши, как есть. Просто расслабьтесь и расскажите мне что-нибудь еще о своем кузене. Его дом далеко?
Пруденс застыла, и мысли ее тут же невольно обратились к тому дню в банях Махомеда, когда она вот так же старалась сидеть неподвижно в ожидании массажиста. Она посмотрела в сторону Рэмси.
– Тимоти живет в Джиллингеме. В Дорсете.
– Да ваш кузен, похоже, вас просто обожает, если решил совершить такое дальнее путешествие.
– У Тима были дела в Лондоне. Я лишь небольшое отклонение в его деловой поездке.
– Не более того? А ваша кузина… Как между прочим, ее зовут?
– Эдит.
– Она ведь, кажется, перенесла недавно какую-то тяжелую болезнь?
– У нее случился выкидыш.
Грейс сочувственно поцокала языком и нахмурилась.
– Какая жалость!
– Да. Бедняжка Эдит до сих пор не может утешиться.
– Ее мужу, должно быть, не терпится возвратиться к ней как можно скорее?
Пруденс неловко переступила с ноги на ногу. День определенно был слишком жарким для подобных вопросов.
– Они оба ужасно страдают. Это был их первый мальчик.
– Гм. Вот уж действительно горе. Нам с вами, как женщинам, слишком хорошо известно, какое значение придается в семье тому, чтобы по крайней мере у одного ребенка был пенис.
– Грейс! – воскликнула шокированная Пруденс.
Грейс пожала плечами.
– Очередность наследования рассчитана на приумножение фамильных драгоценностей. Вам, как и мне, это хорошо известно.
Пруденс рассмеялась.
– Да, вы правы. – Она надеялась, что Грейс не заметит прозвучавшей в ее словах горечи. – Состояние моих собственных родителей перешло, ввиду отсутствия сыновей, к моему дяде, трое отпрысков которого, несомненно, обеспечат продолжение рода Стэнхоупов.
– Ваш дядя не взял вас к себе?! – Теперь была шокирована Грейс.
– Да. – Пруденс прикусила губу. – После похорон я еще с неделю жила в доме, который уже не могла называть своим. Но мое присутствие причиняло боль дяде Теодору. Он не мог взглянуть на меня без того, чтобы тут же не вспомнить, что состояние, благодаря которому для всех его сыновей открывались теперь новые перспективы, досталось ему в результате смерти горячо любимого брата.
– Понятно.
Пруденс почувствовала, что слишком разоткровенничалась. Она не привыкла делиться с кем-либо своими бедами и сейчас испытывала некоторую неловкость. Украдкой она бросила взгляд в сторону Легкомысленного Рэмси. Похоже, ей пора было уходить.
– Будьте добры, передайте лорду Рэмси, что ему может нанести визит миссис Роза Торгуд, весьма милая и почтенная леди. Она собирается отделать свой новый дом в восточном стиле.
Грейс оторвалась от мольберта.
– Почему бы вам самой не сказать ему об этом? Они с Ру уже почти добрались до нас.
У Пруденс не было никакого желания признаваться в том, что ей совсем не хочется встречаться с Легкомысленным Рэмси сейчас, когда он был почти что голым.
– Меня ждет мой кузен, – ответила она, беспокойно оглядываясь по сторонам.
Грейс взяла ее за руку.
– Я передам ему ваши слова. Могу я также сказать ему, что сегодня вечером мы увидим вас на Стайне?
Пруденс было приятно предложение Грейс, свидетельствовавшее о ее симпатии к ней, однако она решила не давать никаких обещаний. Прежде нужно было выяснить, как отнесется к этому Тимоти.
– Я надеюсь.
– Пруденс!
Кричал мужчина, и она рывком обернулась и посмотрела в сторону Рэмси, решив, что кричал он. Однако его взгляд был устремлен куда-то позади нее. Повернувшись, она увидела Тимоти, который стоял на верху лестницы, ведущей к пляжу, и смотрел на нее.
Она помахала ему. Лицо его все сморщилось, но от гнева ли на нее или от слепящих лучей солнца, она сказать не могла. Он помахал ей в ответ, и, попрощавшись с Грейс, она направилась в его сторону.
– Это и есть кузен мисс Стэнхоуп? – спросила Грейс Чарльза, когда они с Ру, запыхавшись, подошли наконец к тому месту, где она стояла перед своим мольбертом.
Чарльз нахмурился, провожая взглядом две удалявшиеся фигуры.
– Да. Думаю, из-за него она и убежала, даже не поздоровавшись с нами.
– Ее последние слова, Чарльз, были обращены к тебе. – Грейс выглядела что-то уж слишком довольной.
– Неужели? – спросил Ру с ухмылкой.
Чарльз помог брату усесться в кресло и бросил ему полотенце.
– Сотри-ка ухмылку с лица, братишка.
Не торопясь Чарльз надел рубашку, застегнул манжеты и только после этого лениво протянул, повернувшись к Грейс:
– Ну и что же это были за слова?
– Она сказала, чтобы ты ждал Розу.
– Ждал розу? – Мысли Рэмси мгновенно обратились к воображаемому саду мисс Стэнхоуп, в котором, насколько ему было известно, не росли розы. – Это что, какая-то шарада?
– Господи, как же ее фамилия? – Кисть застыла в руке Грейс, и она наморщила лоб в усилии вспомнить.
Сбросив мокрые шаровары, Чарльз быстро натянул брюки.
– Фамилия?
– Ну да. Роза – это имя.
– Роза – имя? – Застегивая брюки. Чарльз бросил взгляд через плечо Грейс на мольберт.
На холсте на фоне океана и неба была изображена в профиль прекрасная мисс Стэнхоуп. Повернув голову, она смотрела на двух мужчин, бредущих в обнимку по воде к берегу. На ее щеке соблазнительно кудрявилась выбившаяся из прически прядь волос. Мужчины на картине были слишком далеко, чтобы можно было разглядеть их лица, ио у них обоих были рыжие волосы.
– Это мы с Рупертом?
– Да. Тебе нравится?
– Очень. Я вижу, ты дала Ру вторую ногу?
– Она всегда рисует меня с обеими ногами, – весело заметил Руперт.
– Конечно, – сказала Грейс таким тоном, словно это было само собой разумеющимся. – Я могу, если хочу, изменить историю на своих картинах, и обычно так и делаю.
Чарльз не мог оторвать глаз от профиля мисс Стэнхоуп. Во взгляде ее, обращенном на море, чувствовалась тоска. Неужели она именно так смотрела на них с Рупертом, стоя здесь перед Грейс, или это был просто еще один образчик изменений истории?
– Мисс Стэнхоуп вышла у тебя очень похоже, – заметил он.
– Господи! – внезапно воскликнула Грейс. – Фамилия женщины… – она взмахнула рукой с зажатой в ней кистью, – оканчивается на «гуд».
– Гуд? – Чарльз посмотрел на брата. Руперт пожал плечами.
И тут Грейс широко улыбнулась.
– Торгуд! Я вспомнила! Ее зовут Роза Торгуд!
ГЛАВА 13
В самом центре Брайтона раскинулся Стайн – ровный травяной треугольник, двумя гранями которого были Гранд и Марин-Парад. Когда-то рыбаки сушили здесь свои сети и держали лодки в плохую погоду, но все изменилось, как только принц и герцог Мальборо выстроили себе особняки почти вплотную к этому месту. Участок осушили и окружили невысокой деревянной изгородью, дабы заставить рыбаков с их сетями держаться отсюда подальше. По периметру участка расположились модные лавки, и теперь, если погода, как сегодня, была хорошей, большинство жителей Брайтона собирались здесь на променад. Каждый, кто тешил себя мыслью, что он что-то представляет собою, считал своим долгом прийти сюда вечером подышать воздухом и обменяться любезностями и последними сплетнями. Именно Стайн, в первую очередь, и объединял жителей Брайтона в некое подобие общества, несмотря на постоянно накатывающие волны обремененных болезнями чужаков.
Когда удлинились тени и свет закатного солнца приобрел оттенок золота, Пруденс, Тимоти и миссис Мур направились к Стайну. Чарльз, Грейс и Руперт вышли к Стайну с другой стороны. Обе группы мгновенно увидели друг друга. Капоры тут же кивнули, руки прикоснулись к шляпам, веера раскрылись.
– Я предпочел бы не разговаривать с Рэмси, – сказал Тимоти сухо. – В такую жару не хочется притворяться любезным.
Не менее сухо Пруденс ответила:
– Я не собираюсь подчеркнуто их избегать.
На противоположной стороне Стайна Руперт шепнул на ухо брату:
– Боюсь, сегодня вечером ты вряд ли добьешься от мисс Стэнхоуп чего-то большего, чем кивок, если только кисмет не распорядится иначе. Кузен буквально прилип к ее руке.
– Как плющ, – согласился с братом Чарльз.
– Этот плющ держит себя с нашей Пруденс так, будто она ему принадлежит, – заметила Грейс.
Чарльз кивнул.
– Похоже, именно это и побуждает мисс Стэнхоуп искать себе новое место.
Грейс усмехнулась.
– Ты необычайно наблюдателен, Чарльз. Мне это нравится в мужчинах. Вы прекрасно бы поладили с моим братом Майлзом.
– Ты в этом уверена? – Чарльз весь напрягся. – Если в мире и найдется человек, с которым мне скорее всего не удастся поладить, так это Майлз.
Грейс стиснула его руку.
– Я понимаю, что обстоятельства против вашей дружбы, но я сведу вас вместе. Остальное будет зависеть от тебя. Но мне кажется, вы понравитесь друг другу.
Чарльз скептически приподнял бровь.
– Да-да, – продолжала настаивать Грейс. – Вы должны с ним установить хоть какие-то отношения, хотя бы только для того, чтобы осчастливить ваших сестер.
– Именно по этой причине, Грейс, я и постараюсь быть вежливым, если когда-нибудь мне все же доведется встретиться с твоим братом.
– Я ожидаю от вас, милорд, большего, чем обычная вежливость, а что до вашей с ним возможной встречи, то я уже ее устроила. Разве Аврора не написала тебе о предстоящих скачках?
– Следует ли мне заключить из твоих слов, что ты пригласила мою сестру с мужем к нам в гости, и теперь я волей-неволей буду вынужден встретиться с твоим братом?
Грейс рассмеялась.
– Конечно!
Чарльз, приподняв брови, пристально посмотрел на Руперта. Руперт расхохотался.
– Перестань сверлить меня глазами. Я тут ни при чем. Все придумала Грейс. Однако мне интересно, можно ли рассматривать этот столь тщательно разработанный план как кисмет.
– С большой натяжкой, – признал Чарльз.
– Кисмет? Что такое кисмет? – удивленно спросила Грейс.
И в эту минуту кисмет, в виде экипажа Розы Торгуд, появился на сцене. Выехав на Гранд-Парад, кучер остановил лошадей, и из окошка высунулась и помахала пухлая рука.
Пруденс мгновенно узнала карету Розы Торгуд.
– Идем, – потянула ока Тимоти за рукав. – Я хочу познакомить тебя кое с кем.
В окошке кареты показался черный капор Розы, закрыв собой все отверстие. Слабая улыбка на лице почтенной дамы говорила, что ей весьма приятно, что они решили подойти.
– Я не стану выходить, Пруденс, – сказала она, энергично обмахиваясь веером. – Об этом даже страшно помыслить в такую жару. Она причиняет мне больше страданий, чем всем остальным, поскольку глубокий траур не позволяет мне одеться по погоде. Я подумала, что вы прогуливаетесь в обществе лорда Рэмси, а так как мне не терпится встретиться с ним, я решила остановиться.
Услышав имя Рэмси, Тим нахмурился. Пруденс поспешила представить Розу и Тимоти друг другу.
– Как я понимаю, вы и есть тот добрый кузен, который приютил мисс Стэнхоуп в самый горький час ее жизни? – Роза протянула в окошко обтянутую черной перчаткой руку.
Черты лица Тимоти мгновенно разгладились, и он склонился над протянутыми ему пальцами.
– Поверьте, сэр, для меня большое удовольствие встретить человека, относящегося с пониманием к горю другого.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26