За столом для семи игроков освободились два места. Миссис Мур быстро заняла одно. Второй стул Тим выдвинул для Пруденс.
Миссис Мур выжидательно смотрела на них. Пруденс знала, что пожилая дама любит играть в карты не меньше, чем наблюдать со стороны за игрой других. Пру покачала головой и вручила Тимоти фишки, что он купил для нее при входе.
– Играйте вы с миссис Мур. У меня голова болит. Я лучше спокойно почитаю газету. Может, присоединюсь к вам позже, когда пройдет головная боль.
Их руки на мгновение встретились, когда она передавала ему фишки. Ангельские голубые глаза посмотрели на нее с нежностью, хотя губы, открывшие ей ее собственную страстную натуру, тронула гримаса разочарования.
– Ладно, – проговорил он. – Надеюсь, головная боль пройдет скоро.
Вообще-то никакой головной боли у Пруденс не было. У нее болело сердце.
Она чувствовала, что не выдержит, если ей придется еще час просидеть за столом напротив мужчины, виновника этой боли, как она уже сидела за завтраком, когда солнце падало из-за спины Тима ему на волосы, отчего голова казалась окруженной золотистым нимбом, а его глаза – два озера голубой лазури – обещали выполнить каждое ее желание. Она бы не вынесла еще одного его нежного взгляда или слова. Тимоти достаточно было посмотреть на нее, и она тут же утрачивала способность рассуждать здраво. Она забывала обо всем, глядя в его глаза. Она забыла бы, что хорошо и что плохо, что порядочно, а что нет, если бы он одарил ее еще одной ослепительной улыбкой. Она не могла отвести взгляд от его губ, когда он улыбался. Ей слишком хорошо были известны их сладкие обещания, их жаркий соблазн.
Любовь к Тимоти Маргрейву лежала у нее на сердце тяжким грузом, причиняя боль. У Пруденс было впечатление, что влечение к ней Тимоти проникает в нее, сжимает в объятиях ее душу, душит ее, выдавливая из легких весь воздух. То, чего она желала, к чему стремилась, когда Тимоти был рядом, противоречило всем ее жизненным установкам.
Ей нравился Тим. Пруденс знала, что и она ему правится, но его намерения пугали ее. Но еще больше ее пугало собственное желание. Она не могла избавиться от этих чувств, но она могла по крайней мере дистанцироваться от них и от Тима. Взяв одну из газет, предназначенных для постоянных посетителей читальни Доналдсона, она погрузилась в чтение, поклявшись себе, что не оторвется от страниц «Сассекс эдвертайзер», пока не найдет в разделе «Требуются» какое-нибудь подходящее предложение. Пора было начинать новую жизнь.
Спустя четверть часа Пруденс просмотрела все газеты, кроме одной, так и не приблизившись к поставленной цели. Последняя газета, «Лондон Таймс», находилась прямо у нее перед глазами, зажатая в руках одного из постоянных посетителей читальни. Пруденс успела уже просмотреть раздел международных новостей во всех остальных газетах, а он все изучал «Таймс».
Пруденс, прищурившись, вглядывалась в страницу, находившуюся у нее перед глазами. Она отчетливо видела слово «требуются» и могла прочитать его со своего места. Длинный ряд заглавных «Т» шел через всю страницу. Пруденс наклонилась вперед, потом еще немного. На первой строчке в каждом объявлении жирным шрифтом было напечатано слово «требуется», а за ним следовал текст, набранный буквами помельче. Она бросила нервный взгляд на руки, державшие газету, а затем, наклонившись еще ближе, принялась просматривать обведенный черной рамочкой текст. Требовались привратники, грумы, конюхи, повара, горничные, учителя, сапожники, мясники, пекари. Продавались лошади, сбруя, кареты, сдавались комнаты, сообщалось о пропавших и найденных собаках, наличии мест на судах, отправлявшихся в плавание, покупке и продаже недвижимости, предлагались денежные ссуды. Целая страница, заполненная мелкими буквами, рассказывала о надеждах, обещаниях, возможностях. Наверняка среди тех, кто поместил эти объявления, был хоть один, кому требовалась гувернантка.
Как мучимый жаждой человек не может оторваться от родника, так Пруденс не могла оторваться от висевшей перед ее глазами страницы. Она не думала о том, что ведет себя неприлично, пока газета не опустилась перед самым ее носом и она не оказалась лицом к лицу с человеком, читавшим ее с обратной стороны.
– Вы что-то хотели? – спросил он.
Это был лорд Рэмси, на сей раз без чалмы и халата, а в обычном костюме, таком, в какие одеваются тысячи англичан, за исключением разве что яркого пояса на талии. Пруденс нашла Чарльза по-новому привлекательным.
Он смотрел на нее так же, как смотрел утром, как смотрел на улице перед банями, одним словом, так же, как смотрел при каждой их встрече – одна бровь слегка приподнята, будто что-то его забавляло, рот сжат в узкую полоску. В его взгляде, лишавшем Пруденс самообладания, не было никаких вопросов, лишь ответы на вопросы, которые Пруденс еще только предстояло задать.
– Мисс Стэнхоуп, мне бы очень хотелось думать, что это моя персона вызвала такой интерес с вашей стороны, что вы пришли сюда с одной лишь целью – сказать, что начинаете выплату двадцати четырех проигранных вами часов. Но поскольку я уверен, что вы жаждете провести время вот с этим, то прошу вас. – Он аккуратно сложил газету и протянул ее Пруденс.
Она так смутилась, что даже не взяла газету.
– Прошу прощения. – Она, покраснев, опустила голову.
– Кажется, у нас уже вошло в привычку постоянно извиняться друг перед другом, – тихо сказал он, кладя газету на колени. Газета закрыла небольшое пространство, отделявшее их друг от друга, и коснулась коленей Пруденс.
Пруденс подпрыгнула и тут же быстро взглянула на Рэмси, осознав, насколько неестественной была ее реакция на простое прикосновение. Действительно ли она увидела искорку, промелькнувшую в странных серо-зеленых глазах?
Постучав по газете пальцем, он наклонился ближе.
– Чего вы хотите, мисс Стэнхоуп?
Пруденс была озадачена. Она спрашивала себя, чего может потребовать от нее Рэмси в течение этих проигранных ему двадцати четырех часов. Своим простым вопросом он перенес акцент со своих желаний на ее. Чего она хотела?
Она бросила взгляд в сторону кузена. Проблема двадцати четырех часов казалась ей незначительной по сравнению с проблемой, возникшей в связи с приездом Тимоти Маргрейва. Она уехала из Джиллингема в уверенности, что должна оказаться подальше от Тима и всего, что с ним связано. Она знала, что, желая его, желает невозможного.
Она не должна и не сможет найти в объятиях Тимоти того, что искала в доме кузины.
Легкомысленный Рэмси ждал ответа, пристально, как вошло у него в привычку, разглядывая Пруденс. Она не могла сказать ему ничего из того, что занимало ее мысли. Она подумала о саде, созданном ее воображением под воздействием слов этого мужчины. Ей хотелось освободить свой сад от плюща, грозившего задушить все, что в нем росло. Хотелось, чтобы ее сад цвел и плодоносил так же обильно, как тропические деревья в теплице.
Чего она хотела? Ей вдруг стало ясно, что тропические деревья отражали ту часть ее «я», которая мечтала о путешествиях в дальние страны, исследовании неизведанного.
– Я хочу, – начала она, но замолчала, когда взгляд ее упал на газету у него на коленях. Слово «Требуются» прыгнуло ей в глаза со страницы с длинным рядом заглавных «Т». Возможно, его вопрос относился лишь к тому, что она ищет в газете.
– Мне нужно новое место, – просто сказала она. Возможно, вы помните, я уже говорила, что ищу место компаньонки или гувернантки в каком-нибудь другом доме.
– И это все, чего вы хотите? – вопрос повис между ними. – Неужели ваше теперешнее положение настолько для вас невыносимо? – продолжал он, всматриваясь в ее лицо. – Если так, не буду мешать вашим поискам. – Он подтолкнул к ней газету. – Читайте себе на здоровье. Желаю вам найти именно то, что вы ищите.
Тон, каким были сказаны последние слова, давал основания предположить, что Рэмси имел в виду нечто большее, чем новое место. Пруденс взяла газету, не слишком довольная тем, что теперь ей придется сосредоточиться на объявлениях вместо того, чтобы смотреть в глаза Рэмси. Тот же не преминул воспользоваться предоставившейся возможностью и продолжал внимательно изучать ее. Подняв глаза, Пруденс увидела, что не он один на нее смотрит. Она встретилась взглядом с кузеном, утратившим интерес к каргам.
– Вы слишком пристально на меня смотрите, – упрекнула она Рэмси, надеясь, что он перестанет на нее глазеть и уйдет, прежде чем Тим сочтет необходимым подойти к ним.
Ответ Рэмси озадачил ее:
– Да. Я не могу определить, что в вас кажется мне знакомым. Каждый раз, когда я смотрю на вас, и особенно когда наши взгляды встречаются, у меня возникает ощущение, что для людей, которые познакомились всего пару дней назад, мы слишком хорошо знаем друг друга. У вас нет подобного ощущения?
Пруденс отложила газету. Ее поиски оказались безрезультатными, а этот разговор был таким же увлекательным, как и все другие ее разговоры с Рэмси.
– Признаюсь, что-то в вас кажется мне знакомым, но мы ведь не могли встречаться раньше до… – она заставила себя говорить ровным голосом, – нашей встречи в банях Махомеда.
Он озорно улыбнулся.
– Возможно, мы встречались в другой жизни.
Пруденс заморгала, встревоженная тем, что он высказал такое нелепое предположение.
– Вы говорите о реинкарнации?
– О-о! – Его брови поднялись и снова опустились. – Мне следовало помнить, что гувернантку трудно чем-либо удивить. – Он вновь приподнял свою подвижную бровь, стараясь таким образом придать своему замечанию шутливый оттенок.
Однако каждый раз, оказавшись вместе, они с замечательной быстротой переходили к беседе на серьезные темы. Даже с людьми, которых она знала всю жизнь, Пруденс никогда не заводила содержательных, требующих умения мыслить, разговоров. Скорее всего никогда и не заведет. Но их беседы с Чарльзом Рэмси не укладывались в общепринятые рамки. Они давали ей возможность свободно выразить свои мысли, и Пруденс находила это опьяняющим.
– Так вы верите в реинкарнацию? А то, чем вы занимаетесь каждое утро, это медитация?
– Да – на оба вопроса, – Что-то изменилось в его глазах, словно в них приоткрылась дверца, ведущая к самым глубинам его души. – Я взял за практику медитировать каждое утро.
– Вы сидите так неподвижно. Вы пребываете в том самом состоянии расслабленности, покоя, о котором говорили мне?
Прежде чем он смог ответить, прежде чем она смогла задать свой следующий вопрос – что представляет из себя искусство медитации? – их прервали.
Тим бросил играть в карты.
– И какова же тема вашего очаровательного тет-а-тет? Вы двое так уютно склонились друг к другу. – Тим говорил с кажущимся безразличием, однако Пруденс хорошо знала все оттенки его голоса. Задавая свой вопрос, он руководствовался отнюдь не желанием сказать что-нибудь, все равно что. Как же хорошо я его знаю, подумала Пруденс, слишком хорошо!
– Кузен… – Пруденс открыла рот, собираясь объяснить, и снова его закрыла. Она не могла сказать Тиму правду. В его представлениях о мире не было места реинкарнации и медитации. Он был бы шокирован, узнав, какие неортодоксальные темы она обсуждает.
Рэмси пришел ей на помощь. Последнее время он делал это довольно часто.
– Не хотите ли прогуляться к лагунам? Они находятся к западу отсюда между Порт-слейдом и Солтдином. Я составляю группу на завтра, и мисс Стэнхоуп, возможно, захочет присоединиться к нам.
Он говорил в высшей степени любезным тоном, но Пруденс не могла отделаться от ощущения, что он изучает ее кузена с гораздо большим интересом, чем можно было бы предположить, услышав его вопрос.
Тимоти перевел взгляд с Рэмси на Пруденс и обратно. Глаза затуманились смущением.
– Не думаю, что у Пруденс хватит сил для подобной прогулки. Она ужасно страдает от головных болей.
Рэмси кивнул.
– Ваша кузина, – он сделал паузу, словно осмысливая для себя подоплеку их отношений, – говорила мне о том, что они ее периодически беспокоят. Мне подумалось, что день на солнце и свежем воздухе как раз то, что нужно, чтобы ей стало полегче.
Тим нахмурился.
– Мне кажется, вы не подумали как следует, сэр. Убежден, что солнце и ветер, наоборот, вызовут у нее приступ головной боли. – Он повернулся к Пруденс, словно ожидая, что она поддержит его.
Пруденс разозлилась. Эти двое устраивали ее жизнь, даже не советуясь с ней. Злость ее немного утихла, когда Рэмси, повернувшись к ней, спросил:
– Мисс Стэнхоуп, неужели я ошибся? Мне казалось, вы говорили вчера, что хотите пособирать ракушки для своих подопечных.
Пруденс в смущении перевела взгляд с кузена на лорда Рэмси. Еще миг – и она уступит мольбе в глазах Тима. Она не должна уступать. У Тимоти не было никакого права определять ее будущее, пусть даже речь шла всего лишь об одном дне. Чего вы хотите? Вопрос, заданный ей чуть раньше лордом Рэмси, зазвучал у нее в ушах. Чего она хотела? Она хотела увидеть лагуны. Хотела отдать долг Чарльзу Рэмси. Хотела освободиться на несколько часов от колдовского очарования Тима.
– Я была бы рада, если бы меня включили в группу, – ответила она.
– А вы, сэр, хотите присоединиться к нам? – Рэмси любезно повторил свое предложение Тиму. Пруденс с удовольствием услышала, что в его голосе не было триумфа победителя.
Тимоти покачал головой, бросив на нее взгляд разочарованного ангела.
– Нет, спасибо. В моем распоряжении слишком мало времени, и я думаю провести его более интересно.
Рэмси закончил разговор:
– Мы заедем за вами на рассвете, мисс Стэнхоуп.
– Хорошо. – Пруденс ожидала, что на прощание он возьмет ее руку и, возможно, поцелует. Пальцы защипало от предвкушения этого прикосновения.
Но он лишь поклонился и необычным жестом, словно благословляя, прикоснулся ко лбу двумя пальцами.
– Значит, до завтра.
ГЛАВА 10
Тимоти дождался, когда они вышли из читальни и направились к пансиону миссис Харрис, и только тогда выложил Пру свои претензии. Он выбрал для этого тот момент, когда миссис Мур попросила разрешения зайти в один из магазинов, мимо которых они проходили, чтобы посмотреть шерсть. Ей не хватило шерсти для ее вязания. Пруденс и Тимоти остались одни на пустынной улице.
Пруденс знала, что сейчас будет. Она даже испытала определенное облегчение, когда Тимоти заговорил о том, что занимало их мысли.
– Я озадачен, Пру, и очень обижен тем, что ты предпочла проводить время с другими, хотя я приехал специально для того, чтобы тебя увидеть. Кто был этот грубиян?
– Извини, Тим. – В одной из витрин она могла видеть его искаженное отражение. Отражение, как она с сожалением заметила, нахмурилось. Жалость, жалость поднималась в ее груди, угрожая затопить ее всю. Она сожалела о многих вещах, когда дело касалось Тима. – Мне следовало сразу же представить вас друг другу. Не знаю, что на меня нашло, я совсем забыла о хороших манерах.
– Ты все еще не сказала мне, кто он такой. – У Тима на челюсти заходили желваки.
Пруденс отвернулась от его отражения и медленно пошла вдоль витрины, делая вид, что ее заинтересовали выставленные там товары.
– Его зовут Рэмси, Чарльз Рэмси. Я познакомилась с ним, его братом Рупертом и женой брата Грейс здесь, в Брайтоне.
– Рэмси? – Тим пошел за ней следом, заложив руки за спину. – Это не один ли из братьев Рэмси, о которых столько говорят, тот, чье наследство досталось Майлзу Флетчеру?
Она дошла до конца витрины. Идти дальше она не могла. Не могла и лгать Тиму.
– Боюсь, это он и есть. Ты не пойдешь с нами к лагунам? Я хотела поискать для Джейн с Джулией какие-нибудь морские сокровища – раковины, губки, морские звезды, что-нибудь в этом роде.
Она взглянула на него. Он откинул волосы со лба, с любимого нахмуренного лба, который Пруденс хотелось ласкать, ни о чем не сожалея и не беспокоясь. Боже Милостивый, полюбит ли она когда-нибудь другого мужчину так, как любила Тимоти? Он улыбнулся ей. Похоже, ее план чем-то его тронул.
– Они будут страшно довольны. – Он помолчал немного, двигая челюстью, потом, к ее удивлению, проговорил: – Ты должна пойти. Но почему бы тебе не найти на роль провожатого не Рэмси, а кого-то другого? Ты же наверняка и сама понимаешь, что рискуешь своей репутацией, водя знакомство с таким человеком, как Рэмси.
Она поджала губы и удержалась от ответа, который так и просился на язык.
– Он погубит тебя, – настаивал Тим.
– А ты нет? – не выдержала Пруденс. Подобное сравнение показалось Тимоти несправедливым.
– Как ты можешь говорить такое? Ты хочешь сделать мне больно, Пру? – В его темных глазах было столько горя, что Пруденс всем сердцем потянулась к нему. Ей захотелось утешить его, но она не могла. Она не будет этого делать.
Ей захотелось взять свои слова обратно.
– Нет, – она пыталась побороть слезы, чувствуя, что вот-вот разрыдается. – Но еще меньше я хочу причинить боль Эдит или детям.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26