– Стой! Предъявите документы!
Он проверил один автомобиль и пропустил его. Затем остановил вторую машину. – Стой! Ваши документы!
– Господин гауптман, у меня уже три раза проверяли! Что происходит сегодня? Почему ревут сирены? Или русские прорвались в город?
– Извините, но сегодня проверки будут на каждом шагу. Мы ищем русских бандитов, одетых в немецкую военную форму.
Приближался третий автомобиль. Это был черный «мерседес», набитый гестаповцами. Шофер «мерседеса» знаком показал Зиберту, чтобы он его не останавливал, но гауптман энергичным подъемом руки приказал водителю затормозить.
– Стой! Ваши документы! – категоричным тоном потребовал Кузнецов.
– Не беспокойтесь, господин гауптман, – произнес лейтенант, показывая гестаповский жетон. – Мы тоже ловим бандитов, одетых в немецкую форму. – И язвительно добавил:
– Пуганая ворона куста боится. Поехали!
В течение двух часов Кузнецов занимался проверкой документов, пока Струтинский не сообщил ему о том, что на других улицах патрули сняты. Однако выезд из города все еще был закрыт.
– Поезжай на конспиративную базу, – сказал Кузнецов Струтинскому. – Мы здесь расходимся. Я иду к Лисовской. На два дня всем замереть, – объявил Кузнецов.
Имперского советника финансов Геля фашисты похоронили с помпой – с венком, с ораторами, с некрологами в газетах. Большой шум был поднят и в связи с покушением на Даргеля. О смерти же Кнута не было написано ни слова. Немцы решили замолчать этот факт, так как, видимо, пришли к выводу, что это будет лучше для их престижа. Иначе какая же Германия «непобедимая сила», если ее министров и генералов уничтожают средь бела дня.
Вскоре после ликвидации генерала Кнута в оккупированных районах Советского Союза и Польши родилась легенда о необычном человеке богатырской силы, который ходит по городам и селам и средь бела дня уничтожает фашистских министров и генералов. В народе говорили, вспоминает Дмитрий Медведев, что появился народный мститель, который наказывает оккупантов за их преступления, мстит за горе и слезы миллионов людей.
Николай Кузнецов стал легендой еще при жизни. В его личности народ персонифицировал дух геройства, исторически восходящий к былинным подвигам Ильи Муромца, развившийся в славных делах Пожарского, Кутузова, Чапаева и Пархоменко, а в годы второй мировой войны олицетворенный героями нового поколения – Николаем Гастелло, Зоей Космодемьянской, героями-краснодонцами – Олегом Кошевым и Сергеем Тюлениным.
Смерть «Мастера смерти»
У Лидии Лисовской появился новый поклонник. И не какой-нибудь заштатный офицерик, а известный генерал фон Ильген, командующий «Остентруппен» – «особыми карательными войсками».
Карательные войска преимущественно состояли из немецких дивизий и ряда специальных и вспомогательных формирований. Задачи этих войск состояли в том, чтобы бороться с возможными десантами Красной Армии и подавлять партизанское движение на всех оккупированных территориях Советского Союза. Штаб генерала фон Ильгена находился в Ровно.
Фон Ильген потеснил на второй план всех поклонников Лисовской. Он предложил ей оставить работу в ресторане, недостойную, по его мнению, такой женщины, и стать экономкой в его резиденции.
Совершенно неожиданно, отмечает А. Лукин, желание фон Ильгена встретило поддержку в ровенском отделении гестапо. Лидия числилась там агентом, и гестапо, подозревавшее всех и вся, не упустило возможности заслать «своего» человека к командующему карательными войсками.
Фон Ильген жил на Млынарской улице и имел обыкновение проводить у себя дома служебные совещания в узком кругу некоторых из своих подчиненных. Виллу фон Ильгена посещали и гости высокого ранга. Так, в ноябре 1943 года Лидии пришлось выполнять роль хозяйки на ужине, на котором присутствовали Кейтель, фон Манштейн, Прютцман, Пиппер, Кернер и Бах-Залевски.
Лисовская не была предупреждена, что будет лицезреть таких высокопоставленных чинов вермахта, и поэтому не смогла предупредить Кузнецова об этом сборище нацистской верхушки. Правда, в тот вечер пробраться на виллу фон Ильгена было практически невозможно – на ее охрану был брошен целый батальон гестаповцев.
Тем не менее уже на следующее утро Москва имела подробную информацию о вечере у фон Ильгена. Центру даже стало известно, что Прютцман дал Кейтелю «честное солдатское слово» к концу 1943 года покончить с партизанами на Украине и в Белоруссии.
Обергруппенфюрер СС Ганс Адольф Прютцман занимал пост штаб-полицайфюрера Украины, который считался одним из самых важных в структуре оккупационной власти в Ровно. Это был тот самый Прютцман, которого Гитлер в последние месяцы войны назначил руководителем тайной службы, занимавшейся организацией террористической деятельности в тылу противника.
Жестокий полицайфюрер Украины проживал в Берлине, а в Ровно бывал наездами в сопровождении огромной свиты, следовавшей в десятках лимузинов. Советские разведчики держали квартиру Прютцмана в Ровно под постоянным наблюдением. От Вали Довгер и Лидии Лисовской они узнали, что в конце октября в квартире Прютцмана состоялось важное совещание, в котором, кроме самого Прютцмана, участвовали командующий войсками армейского тыла генерал авиации Китцингер, его заместитель генерал Мелцер, командующий «Остенгруппен» генерал Ильген и впервые прибывший в Ровно полковник войск СС Пиппер.
Этот последний был известен как организатор карательных экспедиций в оккупированных странах Европы. За бесчисленные преступления и неуемную жестокость он получил кличку «майстертод» – «мастер смерти», а поляки называли Пиппера «щербатым тигром». Это прозвище закрепилось за ним после инцидента в Кракове, где камнем, брошенным одним из поляков, Пипперу раскрошило три передних зуба.
Совещание проходило под руководством обергруппенфюрера СС Эриха фон Бах-Залевски, специально прибывшего из Берлина. Бах-Залевски был ответственным за подавление партизанского движения – «шеф дер банденкампф фербанде» («руководитель борьбы с бандитами»). Позднее Бах-Залевски потопит в крови восстание в Варшаве.
Сведений о содержании этого совещания разведчикам достать не удалось. Но буквально через несколько дней в Ровно состоялось новое совещание, которое уже на своем уровне проводил генерал фон Ильген.
Лидия Лисовская, будучи за хозяйку, несколько раз заходила в комнату, где проходило совещание, угощавшая его участников кофе и напитками. Ей удалось установить, что фашистское командование планирует начать 8 ноября 1943 года крупную операцию против партизан в ровенских и волынских лесах с целью их полного уничтожения. Общее руководство операцией будут осуществлять генерал Бах-Залевски и полковник Пиппер. В первую очередь планировалось уничтожить отряд Медведева.
Лидии не удалось в тот вечер оповестить Кузнецова или Гнидюка о новой опасности, нависшей над партизанами, так как она оказалась фактически под домашним арестом – выходить из дома ей некоторое время не разрешали.
К счастью, о предстоящей карательной операции немцев против партизан стало известно также Кузнецову (от офицера фельджандармерии Ришарда) и Вале Довгер, которой рассказал об этом ее шеф доктор Кригель, оказавшийся большим болтуном.
– Скоро, фрейлейн Валя, вы получите удовлетворение за гибель своего отца, – заявил Вале доктор Кригель. – В полночь 8 ноября начнется крупная карательная экспедиция «Охота на медведя» по уничтожению партизан в Цуманском лесу. На этот раз промашки не будет. Экспедицией лично руководит Пиппер.
Доктор Кригель полностью доверял Вале, исходя из того, что она была принята на работу в рейхсканцелярию по личному распоряжению гауляйтера Коха.
Крупная фашистская карательная акция против партизан началась одновременно в нескольких районах. Утром 8 ноября начали наступательные действия три немецкие дивизии, а к 11 ноября число немецких дивизий участвовавших в операции, достигло девяти. Однако партизанские отряды под командованием легендарного Ковпака искусными маневрами избегали фронтальных стычек с противником, и постепенно немецкие войска все больше рассредоточивались, изнуряя себя бесконечны, ми переходами. А партизаны наносили по фашистам короткие стремительные удары, заставая их врасплох.
На самом деле, в течение первых десяти дней карательной операции части генерала Бах-Залевски не имели ни одного серьезного столкновения с партизанами. Обозленные и деморализованные, они сжигали деревни и села, встречавшиеся на их пути, хотя селения были пустые, – население заблаговременно ушло в леса. Но, когда немцы решили, что партизаны изгнаны с этой территории, случилось неожиданное: три дивизии генерала Бах-Залевски оказались в окружении у партизан. Отряды Ковпака и пришедшие к ним на помощь многочисленные партизанские части из Белоруссии под командованием Сабурова стремительным ударом разбили немецкую карательную экспедицию. Главный удар партизаны нанесли ночью, когда не могла действовать немецкая авиация. Остатки фашистских войск разбежались кто куда. Партизаны долго еще находили в лесах перепуганных до смерти, полузамерзших вражеских солдат. Часто они были полураздетыми и босыми. Ноги они обвязывали опавшими листьями с помощью веревок или лыка. Сам командующий карательной экспедицией спасся бегством, ему удалось добраться до ближайшего немецкого гарнизона.
Еще более тяжелое поражение потерпел «мастер смерти» полковник Пиппер. Его задача состояла в том, чтобы разгромить и уничтожить партизанский отряд «Победители». К участию в операции Пиппер привлек части дивизии СС «Галичина», 1-й и 2-й Берлинские полицейские полки, – всего две с половиной тысячи солдат, в то время как численность отряда «Победители» не превышала семисот пятидесяти человек.
Фашисты применили танки, артиллерию и авиацию. «Это был самый тяжелый из девяноста двух боев, проведенных отрядом Медведева.
Партизаны применили тактику маневрирования. Они избегали лобового противоборства и наносили по противнику неожиданные стремительные удары.
Участники этих боев и историки – специалисты по партизанскому движению на Украине – отмечают, что в этих боях партизаны добились выдающихся успехов, разгромив численно превосходящего врага. Гитлеровцы были разбиты наголову. Они бежали с поля боя, бросая боевую технику и раненых. Штаб Пиппера был разгромлен, а сам он убит. Захвачено сто двадцать повозок с оружием, три пушки, три миномета, много автомахов и боеприпасов.
После этого боя отряд «Победители» передислоцировался на новое место.
Кузнецов ежедневно сообщал о приказах, поступавших генералу Пипперу из Ровно, и о мерах, принимавшихся Пиппером в ходе операции, о которых тот докладывал фон Ильгену. И сегодня еще не совсем ясно, каким образом Кузнецову удавалось получать эти данные. Скорее всего он получал их или лично от немецких офицеров, или через сестер Лидию и Майю.
Тем временем, пока немцы не пришли в себя от поражения в Цуманском лесу, было решено нанести им еще несколько ударов в «украинской столице». Задача состояла в том, чтобы докопаться до планов немцев по использованию карательных войск генерала фон Ильгена против войск Красной Армии и партизанских отрядов. Центр также нуждался в более детальной информации о содержании последних совещаний гитлеровцев в Ровно.
Кузнецов предложил похитить фон Ильгена, исходя из того, что, как он докладывал в Центр, «надежнее иметь дело с командующим «Остентруппен», чем с сомнительными бумагами, скрытыми в массивных сейфах немецких штабов».
Центр посчитал предложение Кузнецова рискованным. Но Кузнецов настаивал и в конце концов получил разрешение. Однако в Центре полагали, что Кузнецов все же откажется от осуществления плана похищения фон Ильгена под давлением объективных трудностей.
Но Кузнецов не отступил. В группу захвата он включил, кроме себя, Лидию Лисовскую, Николая Струтинского, Яна Каминского и Мечислава Стефаньского.
Похищение генерала фон Ильгена
Мечислав Стефаньский был новым человеком в группе Кузнецова. В сентябре 1939 года, находясь на службе в армии Польши, попал в плен к немцам. Но из лагеря для военнопленных ему вскоре удалось бежать. Он нелегально перешел советскую границу и добровольно вступил в ряды Красной Армии, где ему вскоре предложили работать в советской разведке. Стефаньского вновь посылают в Польшу, снабдив паролем для связи: «Гость из Варшавы».
В течение июня 1941 года Стефаньский информировал Центр о передвижениях немецких войск на границе с Советским Союзом, о районах их сосредоточения, о складах оружия, боеприпасов, горючего.
Вечером 21 июня 1941 года Стефаньский решил попытаться перейти через Буг на советский берег. Сделать это оказалось непросто. Вдоль берега реки буквально через каждые двадцать-тридцать метров располагались сторожевые посты. Стефаньский с большим трудом подлез под колючую проволоку и до одиннадцати часов вечера лежал, притаившись в кустах. Набравшись решимости, он вошел в реку. Было неглубоко, но его, кажется, заметили. Прозвучало несколько выстрелов в направлении советского берега. Темная ночь помогла ему, однако, благополучно достичь советской территории.
«Гость из Варшавы!» – ответил Стефаньский пограничникам, встретившим его на берегу.
В штабе Стефаньский доложил, что, по его мнению, немцы должны вот-вот перейти границу. Он не ошибся в своих предположениях – под утро фашистская Германия напала на Советский Союз. Стефаньский поселился в Ровно и остался в оккупации не случайно. Так ему было приказано. Долгое время он действовал в одиночку, а в ноябре 1943 года Центр решил связать его с группой Кузнецова.
Утром 15 ноября в квартире Стефаньского собрались он, Кузнецов, Струтинский и Ян Каминский. Они обсудили последние детали смелой операции.
По заданию Кузнецова Валя Довгер, Лидия Лисовская и Майя Микота составили подробное описание распорядка дня и образа жизни генерала фон Ильгена.
Командующий «Остентруппен», как и генерал Даргель, любил обедать дома, в одиночку или в обществе своей домоправительницы Лидии Лисовской. Правда, во время обеда в квартире находились оба генеральских адъютанта и посыльный.
До шести часов вечера охрану виллы нес один часовой, а на ночь выделялось по три часовых. Из этого следовало, что операцию следовало провести в дневное время. Кузнецов решил назначить похищение генерала на середину дня, когда генерал обычно обедал.
Так случилось, что в то время вся прислуга генерала, оба адъютанта, посыльный и еще четыре солдата из числа охраны, находились в отъезде. Они повезли в Германию награбленное фон Ильгеном имущество – двадцать больших чемоданов. На горизонте маячили трудные времена, и фон Ильген хотел надежнее упрятать награбленное имущество, особенно драгоценности.
Места отсутствовавших «чистокровных арийцев» временно заменяли солдаты из «казаков» и два унтер-офицера из числа фольксдойче, немецкое происхождение которых было сомнительным. У обоих отцы были украинцы, а матери полунемки.
Фон Ильген пребывал в хорошем расположении духа, несмотря на то, что дела на фронте шли неважно, а операция против партизан провалилась. Дело было в том, что генерал-фельдмаршал Кейтель обещал произвести его в генерал-полковники.
Лидия сообщила, что в период с 10 по 17 ноября в обеденное время в доме никого не будет, кроме нее и временного денщика, а наружную охрану будет нести еще один солдат из «казаков».
Кузнецов решил провести операцию 15 ноября. В 12 часов дня он, Струтинский, Стефаньский и Каминский сели в длинный серый «адлер», который был «позаимствован» в гараже гебитскомиссариата и искусно перекрашен Василием Буримом и Григорием Пономаренко.
Жители Ровно редко появлялись на Млынарской улице, так как на ней преимущественно проживали немцы – военные и штатские. Это осиное гнездо люди старались обходить стороной.
Одноэтажная вилла фон Ильгена находилась в небольшом саду. Под окнами дома расхаживал часовой, ожидавший смену. Он не проявил никакого беспокойства, увидев, что по улице едет автомобиль с офицерами.
Кузнецов, не обращая внимания на часового, устремил взгляд на крайнее левое окно виллы. Штора на окне была опущена. Это был сигнал. Лидия сообщала, что операцию следует отложить.
– Поезжай прямо, – напряженно произнес Кузнецов, обращаясь к сидевшему за рулем Струтинскому, и серый «адлер» продолжил свой путь.
Перед небольшим перекрестком Струтинский остановил машину, поднял капот и начал копаться в моторе. Это было условленное место встречи с Майей Микотой на случай возникновения непредвиденных обстоятельств.
– Не беспокойтесь, ничего страшного не произошло, – сообщила Майя, проходя мимо автомобиля.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25