В школе, где она училась, постоянно устраивались гонки на яхтах. Добившись в этом неплохих результатов, каждое лето на уик-энд она уезжала за город, где проводились соревнования. Приобретенные в те годы навыки, как она смогла теперь убедиться, не забылись. Уже через несколько минут она поняла, что управлять катамараном гораздо проще, чем школьной яхтой, а увидев, как покорно и мгновенно он слушается руля, почувствовала себя еще увереннее. На повороте он шел гораздо медленнее, и поэтому управлять им было намного легче; кроме того, у него не было кливера, и, значит, не нужно было очень суетиться с парусами, тем более что теплый ровный ветер не предвещал никаких неприятных сюрпризов.

Ощущая необыкновенный прилив сил, с дерзко искрящимися в предчувствии опасности глазами, она скользила на своем катамаране то туда, то обратно и постепенно все дальше удалялась от маленького городка и его больших отелей. Сначала у нее было такое чувство, словно за ней неотступно следят чьи-то глаза, и она с трудом заставляла себя не оглядываться. Но кругом было такое множество других яхт, катамаранов, лодок всех форм и размеров, что "ряд ли ее могли здесь заметить.

Катамаран плавно приближался к берегу, и вскоре, медленно вырастая из зеленых джунглей, на отвесной скале показался дом, в котором жила Стефани Джеррард. Время от времени Кэндис приподнималась и, щурясь от яркого солнца, всматривалась в воду, пытаясь определить, какое там дно. Вода была прозрачной как стекло, со дна поднимались огромные каменные глыбы, но большинство из них находились так глубоко и так хорошо просматривались, что не могли причинить никакого вреда ни килю, ни рулю.

Мимо проплыло несколько катамаранов с туристами. Она помахала им рукой, позволив себе крикнуть что-то фривольное в ответ на их веселые комментарии. Когда же они скрылись из виду и шум моторов затих, она наконец-то могла вздохнуть с облегчением. Кругом царили тишина и покой, и только в груди у нее все дрожало и трепетало, словно посаженная в неволю стая бабочек. Жара была нестерпимой, и от нее не спасала даже тень от паруса. Когда солнце начало катиться к западу, она была почти у цели.

Чувствуя, что из зеленых зарослей за ней неотступно следят чьи-то невидимые глаза, она медленно и небрежно развернула катамаран и вошла в устье маленькой бухты. Так же медленно и небрежно она обогнула корабль, придя в восхищение от его прекрасных стремительных очертаний и в ужас от того количества денег, которое было вложено в это поистине величественное произведение корабельного искусства.

Затем небрежно, как заправский турист, которому все интересно, она повернула катамаран к берегу.

Казалось, все застыло в палящем полуденном солнце. Ни собак, ни людей, никаких признаков жизни. Маленькие волны лениво набегали на ослепительно белый песок и устало откатывались назад, оставляя на берегу темную влажную полосу. За серыми сводами кокосовых пальм прогладывала безвольно повисшая на солнце листва застывшей в ожидании зеленой стены джунглей с их буйным морем пышно разросшейся зелени. Чувствуя себя немножко Робинзоном Крузо и сразу всеми тремя мальчиками из "Кораллового острова", она ступила в теплую, нагретую солнцем воду.

Теперь, когда она наконец достигла своей цели, неожиданная, непрошеная паника словно сковала ее по рукам и ногам. Сердце ее билось так сильно, что она больше ничего не слышала.

Чтобы успокоиться, она набрала полную грудь воздуха и решительно откинула с лица золотистую прядь волос. Пальцы ее дрожали. Закусив нижнюю губу, она пристально вглядывалась в непроходимые заросли тропического леса, закрывавшие крутой склон между берегом и домом. Услышав позади себя какой-то шорох, она испуганно обернулась, но, к своему удивлению, не увидела страшного кокосового краба, надвигающегося на нее с грозно поднятыми клешнями. Истерика перехватила ей горло, но ценой нечеловеческих усилий ей удалось справиться с собой. Ведь не затем она ехала так далеко, шла на такой риск, чтобы сейчас бросить все и сбежать, не сумев справиться с нахлынувшими эмоциями.

К тому же неизвестно, есть ли вообще на Фалаиси кокосовые крабы. Глупо терять самообладание из-за чего-то, что, может быть, здесь вовсе и не водится. Она мысленно приказала себе успокоиться и решительным жестом одернула рубашку.

Так... Что бы сделал нормальный турист, оказавшись на твоем месте? Пожалуй, он бы прошел чуть дальше и посидел бы немного в тени.

Вытащить катамаран на мокрый, липкий прибрежный песок оказалось делом нелегким. Но когда ей все-таки удалось справиться с этой трудной задачей, локоны у нее на висках неприятно взмокли от пота. Отбросив назад волосы, она опустила парус, чтобы он не хлопал на ветру. Смесь волнения и неприятных предчувствий оказалась довольно крепким коктейлем. Ноги не слушались ее, и только глаза пристально и внимательно изучали берег и темные неподвижные заросли. Оттуда, где она стояла, дома не было видно.

Шорох повторился. На этот раз он раздавался со стороны кокосовых пальм. Она сильно вздрогнула. И снова шорох. Маленькая и беззащитная, она опустилась коленями на раскаленный песок, когда из-за деревьев прямо на нее выскочили два огромных добермана.

И хотя это не было для нее неожиданностью, сердце у нее оборвалось. Сейчас было очень важно не показать, что она испугалась, и она сумела справиться с собой. Гладкие, поджарые, словно пришельцы из ада, они были гораздо больше обычных доберманов. В этот миг она почувствовала себя такой хрупкой и уязвимой, что вся сжалась в комок и стала ждать развязки.

Как она и предполагала, собаки были прекрасно обучены. Не издав ни звука и не проявляя особой враждебности, они застыли прямо перед ней. Ничего не предпринимая, они выжидали, не спуская с нее умных, внимательных глаз.

- Привет, ребятки! - сказала она тихим голосом. - Гуляете?

Один из них, подавшись вперед, любопытным носом осторожно обнюхал ее. Слегка расслабившись, но продолжая по-прежнему оставаться настороже, она отпустила несколько восхищенных замечаний по поводу их физического совершенства. Тот, что стоял ближе к ней, успокоенный ее нежным голосом, похоже, был уже готов проявить вполне дружеские чувства, но другой все еще держался на расстоянии.

- Умница! - тихо произнесла она. - Ну конечно, ты же у нас такой разумный.

Но дальше проявить свой талант укротительницы ей не удалось. С вершины скалы донесся какой-то негромкий звук. Собаки тут же повернули головы и подняли уши. Кэндис тоже медленно оглянулась. Из-за деревьев бесшумно возник человек. Высокий и стройный, окутанный зловещим сумраком джунглей, он с минуту смотрел на нее холодным изучающим взглядом.

Она ожидала увидеть охранника, но это был сам Сол Джеррард. От волнения во рту у нее пересохло, зрачки расширились. Всей своей позой выражая полную покорность, она наблюдала, с какой высокомерной грацией, не проронив ни слова, он спустился на берег. Она вдруг с ужасом обнаружила, что теперь главным между ними стал страх.

Конечно, она всегда знала, что ее поиски чреваты многими опасностями и что в конце ее, ожидает либо огромная радость, либо большое разочарование. Но насколько проще все это выглядело дома, в Новой Зеландии! Она сразу узнала его и, мучимая нехорошими предчувствиями, не осмеливалась поднять глаза. Он прошел еще несколько метров по берегу и остановился неподалеку от нее. Ей казалось, что его окружал зыбкий, мерцающий и острый, словно бритва, ореол опасности.

Сейчас Кэндис готова была бы отдать все, только бы оказаться у себя дома в Окленде.

- Это частные владения, - нарушил он напряженную тишину. Голос его звучал холодно и бесстрастно, словно они никогда не встречались. - Что вы здесь делаете?

- Как видите, меня взяли под стражу, - ответила она, позволив себе немного негодования в голосе. - Поверьте, мистер Джеррард, я бы никогда не могла подумать, что здесь на меня могут напасть собаки.

- Но вы же знали, что это частные владения, - возразил он. - Обычно еще в гостинице туристов предупреждают, что здесь нельзя высаживаться, заметив ее растерянность, произнес он уже более миролюбиво.

- Нет, меня не предупреждали, - сказала она и, почувствовав странное облегчение, покачала головой.

- Но вы же знали, что этот берег принадлежит мне.

Что-то в его тоне заставило ее покраснеть и поднять на него горящие от негодования глаза. Неужели он считает, что она преследует его! Закипавшее в ней раздражение позволило ей солгать, и она произнесла тоном, не допускавшим ни доли сомнения:

- Нет, я не знала.

Нервы ее были напряжены до предела. Она опустила глаза.

- Понятно, - услышала она его глухой, отстраненный голос. Как глупо с ее стороны было думать, что она сумеет провести его, пронеслось у нее в голове, и она облизала пересохшие губы.

Молчание становилось невыносимым. Его немигающий взгляд жег ей кожу. Одна из собак тихонько засопела, но обе они, как и их хозяин, не сводили глаз с Кэндис. По ее телу пробежала неожиданная дрожь.

- Тогда давайте поднимемся в дом.

Его голос звучал по-прежнему бесстрастно. Почему же тогда ей показалось, что эта фраза прозвучала не как приглашение, а как приказ, а за непроницаемой красивой маской его лица она чувствовала, как лихорадочно работает его мозг?

- Благодарю вас. Если можно, я бы выпила немного воды. А потом я тут же почту ваши владения, - произнесла она скороговоркой, прежде чем инстинкт самосохранения приказал ей бежать отсюда сломя голову, прямо по воде.

Он промолчал, но она по-прежнему чувствовала, как горят его глаза, глядя на нее из-под тяжелых полуопущенных век.

- Можно мне встать или они загрызут меня, как только я осмелюсь пошевелиться? - спросила она и слабо улыбнулась.

- Конечно, можно, - и белозубая улыбка осветила его смуглое лицо. Джо, ко мне! Бет, ко мне!

Кэндис почти физически ощутила, как волна огромного облегчения заполняет ее.

- Джо? Бет? - фыркнула она. - Да разве это имена? Для таких собак можно было бы придумать что-нибудь поинтереснее. Например, Тор или Брунхильда.

- Хватит с них и этого, - мягко ответил он и, подойдя поближе, протянул ей руку. - Держитесь.

Рука была теплой и сильной. Легким, незаметным движением он помог ей подняться.

- Спасибо. Но я, кажется, отсидела ногу, - сказала она, слегка поморщившись.

Она захромала и схватилась за него. Почувствовав, как он сразу же весь напрягся, она отдернула руки и вся залилась краской. О Господи! Неужели он не понимает, что она не имеет никаких видов ни на него, ни на его деньги, ни на его положение!

Ростом он был гораздо выше ее, и в этой ситуации это тоже пугало ее. Откинув голову назад, она мысленно смерила его взглядом: в нем было больше шести футов, косая сажень в плечах. Свободная грация движений скрадывала его внушительные размеры, поэтому она очень удивилась, когда обнаружила, что достает ему лишь до середины груди. Странное ощущение обожгло ее и горячей медленной волной разлилось по позвоночнику.

Она открыла рот, чтобы начать разговор - о чем угодно, лишь бы нарушить напряженное молчание. Вдруг откуда-то донеслось сладкое и протяжное птичье пение. Звуки замирали в неподвижном жарком воздухе и вновь взлетали ровной раскатистой трелью. Очарованная этим прекрасным пением, Кэндис не смела пошевелиться, пока эти изумительные звуки не замерли где-то далеко в горах, как перезвон колокольчиков. Это было так красиво и неожиданно, что к глазам ее подступили непрошеные слезы.

- Что это? - только и могла она вымолвить, когда пленительные серебристые звуки вновь прорвали сумрак тропического леса, словно какой-то смутный, ускользающий зов в неизвестный, недостижимый рай.

Со стороны они напоминали живую картину: собаки замерли, словно статуи, позади своего хозяина, а сам он стоял так близко, что Кэндис могла отчетливо видеть, как холодно поблескивают его глаза, изучая мелкие, аккуратные черты ее лица, излучавшего немой восторг.

- Что это? - снова прошептала она, когда последняя нота растаяла вдали.

- Это птица тикау, - его английский акцент прозвучал неожиданным диссонансом в дрожащем, пульсирующем воздухе. - Она редко встречается, особенно на побережье, обитает обычно в горах и поет только ранним утром или в лунные ночи. И почти никогда - днем. Каждый местный житель знает, что в ней живет дух девственницы, которая прославилась своим чудесным поэтическим и певческим даром. Мужчины гибли, добиваясь ее руки, но ее отец решил, что она должна выйти замуж за сына главного вождя Фалаиси. К несчастью, она влюбилась в другого, сына вождя с острова Тонга, которого привела сюда слава о ее красоте и талантах. Они сбежали, надеясь найти убежище в горах, в храме богини любви. Люди из ее племени напали на их след и, прежде чем влюбленные успели скрыться, убили обоих. Умирая, оба они запели. И песня эта была прекраснее, чем все, что она сочинила раньше. Они пообещали, что каждый, кто услышит эту песню, через год найдет свою настоящую любовь. С того дня на этом острове появилась птица тикау. Местные жители верят в эту легенду, потому что тикау - очень редкая птица и находит свою пару однажды и навсегда. Эти птицы никогда не поют в одиночку, а всегда только вдвоем.

Слегка ироничный тон его голоса не смог испортить для нее ни безыскусной прелести этой легенды, ни изумительных звуков птичьего дуэта. Она прикусила дрожавшую нижнюю губу и вдруг почувствовала полное изнеможение.

- У вас такой вид, словно вы слишком долго были на солнце, - резко сказал он, заметив ее состояние. - Это ведь вам не Новая Зеландия. Здесь гораздо жарче. Или об этом вас тоже не предупредили?

- Нет, почему же. На пляже на каждом шагу только и твердят об этом и еще продают всевозможные кремы от солнца.

- И все-таки при всем при этом многие ухитряются обгореть. Вам лучше сейчас подняться в дом. Вы можете идти?

- Да, конечно! Я просто немного устала. И хотя я ничуть не обгорела, но, наверное, действительно слишком много времени провела на солнце. Свирепые собаки, охранники, ну в общем...

Его предложение взволновало и смертельно напугало ее. Решительно улыбнувшись, она повернулась в сторону поросшего джунглями берега, постепенно принимающего очертания скалы.

- Мне сразу станет лучше, как только я выпью чего-нибудь и немного побуду в тени.

Одна из собак стояла совсем близко от нее. Успокоенная ее теплым прикосновением, Кэндис незаметно положила руку ей на спину.

- Джо! - позвал он тихим, но не допускавшим ослушания голосом. Собака дождалась, когда Кэндис последовала за ним вверх по склону, и только потом побежала следом.

Ведущая вверх тропа была хоть и крутой, но удобной для подъема. Кэндис сравнительно легко одолела весь путь, но, когда они вышли на газон перед домом, почувствовала себя совсем обессиленной. У нее буквально подкашивались ноги. Он был прав. С этим климатом шутки плохи. Даже усилием воли она не могла унять легкую дрожь усталости и напряжения.

- Как вы себя чувствуете? - спросил он, заглядывая в ее бледное, несмотря на загар, лицо.

- Все в порядке. Я даже сама не знаю, почему дрожу.

- По всей вероятности, это выброс адреналина. - Он улыбнулся одними губами, быстро и резко. Их жесткие контуры свидетельствовали о сильном характере и железной воле. - Кто не рискует, тот не выигрывает, - закончил он свою мысль.

Она закусила губу. Конечно, он прав. Сначала она чувствовала прилив сил, потом они стали убывать, но она не могла позволить себе сдаваться.

Несмотря на волнение и усталость, при виде дома она застыла в немом восхищении. Громадный, великолепной конструкции, с высокой крышей из пальмовых листьев, он был воплощением могущества и власти его хозяина. Мощные деревянные опоры поддерживали крышу с четырех сторон, при этом пространство стен оставалось совершенно открытым, и дом, словно огромный шатер, плыл по зеленому морю буйной растительности.

В саду, окружавшем дом, крупные шелковистые цветы гибискуса соседствовали с причудливыми листьями экзотических тропических растений и лиан. Влажный теплый воздух был напоен сладким ароматом уроженки этих мест - гардении. Ее мелкие цветы мерцали среди глянцевых листьев, как опустившиеся на землю звезды. Острые листья банановых пальм прочерчивали сад резким пунктиром, а в одном из его уголков росло огромное дождевое дерево, чьи похожие на папоротник листья были раскрыты, несмотря на дневную жару. В тени его причудливой кроны в беспорядке стояли легкие плетеные кресла и диваны. На фоне фантастически окрашенной листвы растения, которое Кэндис раньше считала комнатным, стояла огромная ваза, покрытая глазурью самых разных оттенков зеленого. Ползучие лианы, усыпанные мелкими розовыми и белыми цветами, обвивали террасу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22