Снова дрожь пробежала у нее по телу. Реакция абсолютно однозначная, такой же физический отклик, как и у Хока. Анджела никогда не лгала самой себе, но сию минуту ей очень хотелось бы солгать. «У меня и так столько поводов для тревоги, – попыталась утешить себя она, – что эта мелочь затеряется среди них».
К сожалению, эта ложь не была мелочью. Ее тело слишком сильно реагировало на Хока, чтобы можно было это игнорировать. Особенно после того, как он признался в своем влечении к ней.
«Я никогда не брал женщину силой. Я никогда не буду принуждать тебя к близости против воли…» – Мысленно Анджела вновь и вновь возвращалась к их разговору.
Он произносил эти слова таким тоном, что у нее не было оснований не верить ему.
Ей необходимо было поверить, хотя бы для того, чтобы не сойти с ума в этой дикой ситуации, развивающейся вопреки всякой логике. Странно, она даже находила что-то успокаивающее в его откровенном признании. Он хотел ее, но не собирался принуждать к близости силой.
Хок контролировал не только ситуацию, но и себя.
Анджела ему верила, и это само по себе было удивительно, пока она не осознала, что источником, откуда исходило это доверие, была ее интуиция. Она ведь всегда так гордилась своим умением разбираться в людях.
А еще она всегда была невероятно практичной. Прошлой ночью Хок похитил ее и терроризировал, считая наемной убийцей. Сегодня он держал Анджелу в плену, якобы для ее же блага. Он совершил ошибку, сочтя ее частью команды, покушавшейся на его жизнь, но теперь не мог освободить ее в силу каких-то особых обстоятельств.
В этом виделся какой-то смысл, хотя бы потому, что другие объяснения в голову не приходили. Иначе почему его жестокость и агрессивность по отношению к ней вчера сменились заботой о ее безопасности и комфорте? Полезно было бы вообще понять, почему он принял ее за киллера.
Ей припомнилось, что Хок хотел ей все объяснить, а она не дала ему этой возможности. Анджела была слишком поглощена своим страхом, не говоря уж о раздражении, чтобы его выслушать. Конечно, ее оправдывает то, что она действовала импульсивно, руководствуясь эмоциями, а не разумом, но кто бы, интересно, сохранил самообладание и ясность мышления, оказавшись на ее месте?
Отложив бритву, Анджела полностью погрузилась в воду, подложив под голову свернутое полотенце и свободно вытянув руки по прохладным краям эмалированной ванны. Она осталась жива и чувствовала себя вполне сносно. Ей надо тревожиться о будущем, а не думать о прошлом. Не имело значения то, что она поверила в искреннюю ошибку Хока. Неважно даже то, что он добрый, внимательный и старается исправить причиненное ей зло. Несмотря на физическое влечение, она не должна думать о том, хороший он или плохой. Ей это должно быть безразлично хотя бы до тех пор, пока она не окажется на свободе.
А вот что было важно, так это необходимость держаться от него подальше. Она не вписывалась в эту обстановку, ей были абсолютно чужды люди вроде Хока, Сэмми и его охранников. Она была частью обычного, безопасного мира. Возможно, подумала она, утром ей представится новая возможность побега. А если этого не произойдет, она превратит жизнь Хока в такой ад, что он сам постарается избавиться от нее. Приняв решение, Анджела открыла слив и задумчиво смотрела на убегавшую в воронку воду.
Выбравшись из ванны на коврик, она даже покачнулась, настолько расслабило ее долгое пребывание в горячей воде, вытащила скалывающую волосы шпильку и тряхнула головой, распуская их по плечам. Взгляд ее упал на бритву, и она усмехнулась: ей пришла в голову идея, как можно насолить Хоку. Став на колени перед туалетным столиком, Анджела стала водить тонким лезвием по деревянной планке. Достигнув удовлетворительного результата, она ополоснула бритву под краном и положила на стеклянную полочку.
С бутылочкой шампуня и губкой она шагнула в роскошную душевую кабинку и закрыла за собой стеклянную дверь. Не желая быстро истратить всю горячую воду, она долго стояла под тугими струями, стараясь выкинуть все мысли из головы.
Прошла, казалось, целая вечность прежде, чем вода начала заметно холодеть. Тогда Анджела заторопилась, чтобы вода не остыла совсем. Не надо, чтобы Хок почувствовал это слишком рано. Пусть как следует расслабится, намылится и лишь потом поймет, что у него возникла проблема.
Замотав мокрые волосы полотенцем, она натянула розовую ночную рубашку, которая пришлась ей впору, накинула один из махровых халатов, висевших на двери ванной, собрала с полу грязную одежду и уже собралась выйти, когда вспомнила о белье на сушилке. Трусики, лифчик и гольфы были еще сырыми, но она все равно сняла их, чтобы они не попали на глаза Хоку.
Одно дело делить с мужчиной постель, другое – развешивать у него под носом нижнее белье.
Еще несколько секунд понадобилось ей, чтобы разыскать и добавить к своей ноше фен и щетку, после чего она освободила путь для Хока.
Было почти двенадцать ночи, когда Хок натянул через голову футболку, заправил ее в чистые джинсы, предоставленные Сэмми наряду со всем остальным, и появился в спальне. Анджелу он обнаружил на подоконнике. Она сидела, подтянув колени к груди с синей фарфоровой кружкой в ладонях. Ее густые волосы мягко рассыпались по плечам, завивающиеся их кончики доходили до лопаток. Из-под белого халата виднелись лишь пальцы ног, и то самые кончики.
Видно было, что ей тепло и уютно, а вид у нее – по вполне понятной Хоку причине – был весьма самодовольный.
Он остановился в дверях, чтобы дать ей хорошенько полюбоваться на неровный алый порез вдоль челюсти, след попытки сбрить двухдневную щетину. На секунду какая-то тень мелькнула в ее взгляде. Хок не понял, то ли это было сожаление, то ли глубокое удовлетворение. Ему было, в общем-то, безразлично, хотя такие мелкие гадости приводят иногда к крайне неприятным последствиям. Если она попробует выкинуть нечто подобное с кем-нибудь менее… терпимым, ответная реакция может оказаться весьма резкой.
А пока… его больше расстроила горячая вода – точнее ее отсутствие, чем затупленная бритва. Хок винил себя за то, что не проверил бритвенное лезвие сразу. Он ведь уже имел представление о характере Анджелы: храбрая, сообразительная и довольно упрямая.
Так что тут виноват прежде всего он сам.
– Хорошо помылся? – вежливо спросила Анджела.
Хок так удивился, что она заговорила с ним по собственной инициативе, что решил зачислить холодный душ тоже в список собственных ошибок. Ведь он обратил внимание на то, что она провела в ванной слишком много времени. Он должен был заподозрить неладное.
Сунув руки в карманы джинсов, он дружелюбно кивнул:
– Да, спасибо. Пьешь кофе?
– Шоколад. – Она прищурила глаза, и голос ее почему-то звучал тихо и неуверенно. – Я не пью кофе на ночь.
Это было произнесено так, словно она не знала, что в шоколаде тоже полно кофеина. Хок просто кивнул в ответ и прошел на кухню, где нашел банку «кофе без кофеина». Он включил электрический чайник и осмотрел холодильник и шкафчики в поисках еды. Решив ограничиться хлебом с сыром, он поинтересовался у Анджелы, не хочет ли она поужинать.
– Может быть, попозже, – отозвалась она, предоставив ему догадываться, до которого часа собиралась не спать.
Хотя Хок проспал почти весь день, ему хотелось бы снова войти в обычный ритм жизни. Завтра ему понадобится ясная голова, и для этого необходимо было как следует отдохнуть. Шесть часов спокойного сна были бы очень кстати.
Он отрезал несколько кусков сыра и хлеба, положил их на тарелку, а остальное убрал. Затем залил кипятком кофе и долго мешал, чтобы все растворилось.
– Надеюсь, ты не будешь возражать, – сказал он, – мне хотелось бы не позже, чем через час, лечь в постель.
– А если буду возражать? – Она следила взглядом, как Хок появился из кухни, захватив с собой кружку и тарелку, поставил их на столик перед диваном и уселся.
Прожевывая еду, он тщательно обдумал свой ответ.
– Чем скорее мы перейдем на нормальный режим дня, тем лучше справимся с тем, что нам предстоит.
Хок замолчал, ожидая возражений или новых колкостей, но в ответ неожиданно раздался смех, мелодичный и необыкновенно чувственный.
Он едва не подавился хлебом.
– Не знаю, в каком мире ты живешь, Хок, но у меня нет никакого режима дня. Два или три месяца подряд я работаю по шестнадцать часов в сутки, выкладываюсь полностью, пока длится конференция или какой-нибудь очередной съезд. Затем наступает пауза, и я отдыхаю до следующей конференции. Так что я сплю и ем беспорядочно. Это мой режим.
– Прошлой ночью ты сказала, что занимаешься организацией всяких мероприятий. И что работаешь самостоятельно. – Хок кончил есть и откинулся на подушки дивана. – Сейчас ты прервала свою работу или находилась в простое?
– Зачем тебе знать? – удивилась Анджела, не сразу сообразив, куда он клонит.
– Потому что если тебя где-то ждут, кто-то рано или поздно начнет тебя разыскивать, – честно признался Хок, – или задавать ненужные вопросы.
Анджела заколебалась, явно решая, что ей выгоднее ответить, и он прервал ее размышления до того, как она приняла решение.
– Почему бы мне не облегчить тебе задачу и не рассказывать то, что я знаю прежде, чем ты ответишь на мой вопрос?
Она небрежно пожала плечами, но эта беспечная поза сменилась напряженной после первых же его слов.
– Твоя секретарша ближайшие две недели не ждет тебя в офисе… Домовладелец будет получать твою почту, не удивляясь твоему отсутствию, думая, что ты в очередной деловой поездке…
– Откуда… – начала было Анджела, но тут же смолкла, потому что он продолжал:
– В багажнике твоего серебристого «Мерседеса» лежит портативный компьютер, там же гора пакетов с полуфабрикатами, на пассажирском сиденье коробка с шоколадом «Годива». В бумажнике у тебя кредитные карточки всех крупных универсальных магазинов, до конца действия водительских прав осталось полгода. Да, еще у тебя есть оформленная по всем правилам донорская карточка, по которой все свое тело, кроме глаз, ты завещаешь науке. – Хок с любопытством заглянул ей в лицо. – Кстати, почему кроме глаз?
Недоумение в глазах Анджелы сменилось смущением.
– Это из-за фильма ужасов, который я смотрела много лет назад. А откуда ты все это знаешь обо мне? – спросила она.
– Все это знает Сэмми. А я купил у него эту информацию, – пояснил Хок.
– Но откуда он все это знает?
Хок пожал плечами.
– Это часть тех услуг, которые он может предоставить за деньги. Раз о тебе не было заявлено в полицию как о пропавшей, значит, можно полагать, что люди Константина навели порядок в гараже. Мужчина, с которым я дрался, был из его людей.
Глаза ее расширились при воспоминании о пережитом ужасе.
– Он залил кровью все вокруг, – с отвращением произнесла Анджела.
– Это из-за разбитого носа. Болезненно, но не смертельно. – Хок закинул руки за голову, а затем раскинул их по спинке дивана. – Он скорее всего описал им твою внешность, после чего было проще простого обнаружить твой автомобиль. Ты оставила открытой его дверцу, когда вылезла посмотреть, что происходит в гараже.
Она молча кивнула, и Хок продолжал:
– Люди Константина знают, что ты со мной. Сейчас они ищут нас обоих, Ангел, и, поверь мне, они не остановятся ни перед чем, перевернут все, чтобы напасть на наш след.
Хок ожидал многочисленных вопросов, но Анджела в который раз его удивила.
– Кто этот Константин, о котором ты постоянно упоминаешь и почему его интересует, с тобой я или нет? Я ему ничего никогда не сделала.
– Но он-то этого не знает. – Хок наклонился вперед и оперся руками на колени. Ответ его не объяснял первую часть вопроса, но объяснил вторую. – Константин пришел к тому же поспешному выводу, что и я прошлым вечером. Только он полагает, что ты на моей стороне, а я считал, что на его.
– Но ты же напал на меня, – настаивала Анджела. – Сбил меня с ног и чуть не вышиб дух…
– Тогда мне некогда было разводить церемонии и выяснять, кто ты и как попала в гараж. Речь шла о моей жизни…
Анджела долго смотрела на него, мысленно раскладывая по полочкам все, что Хок рассказал ей, и прикидывая, чему можно верить. До сих пор она явного вранья в его словах не обнаружила. Правда, она не могла так просто распознать, врет он или нет, но, по крайней мере, никакие несоответствия ей в глаза не бросились.
А главное – в том, что он говорил, был смысл. Это все объясняло, в том числе жуткое испытание, которому он подверг ее, эта угроза «кокаиновой смерти»… Да, все становилось хоть немного понятным, но это вовсе не означало, что ситуация, в которой она оказалась, ей нравилась.
– Прошлой ночью вы требовали от меня сведений. Чего хочет Константин от меня? Что, по его мнению, у меня есть такое особое? – Она поставила кружку на стол и снова обняла свои колени, приняв свою излюбленную позу.
– Я.
– Что? – Она была раздосадована, но старалась сохранить ровный бесстрастный тон. Подобная тактика никогда не подводила ее в деловых ситуациях, когда скандал и повышенные интонации только осложнили бы положение. К несчастью, за последние сутки от усилий, которые она прилагала, чтобы сохранить остатки разума, пытаясь разобраться в сумасшедшей обстановке, окружающей ее, у нее сводило челюсти.
Хок ответил усмешкой, которая дала ей понять без слов, что он оценил ее выдержку. Однако, когда он заговорил снова, ни в его голосе, ни в словах не было и намека на юмор.
– Константин ищет меня уже в течение восьми месяцев. Если он решит, что я как-то связан с тобой, а он должен так решить, раз ты покинула гараж вместе со мной… он постарается достать меня через тебя.
– Я отправилась с тобой не по своей воле.
– Как я уже говорил, он этого не знает. – Взгляд, которым он окинул ее, был полон сочувствия.
Сердце у нее упало, в животе появилась какая-то сосущая пустота, и она положила на него руку, чтобы как-то умерить это ощущение.
– Как сильно ты нужен Константину?
– Очень нужен, – Хок долго сосредоточенно смотрел на свои руки, потом поднял голову. Взгляд его был суровым и невероятно усталым. – Я отнял нечто очень для него важное…
– Что именно?
– Жизнь его сына, – и, глядя на нее немигающим взглядом, добавил: – Я его убил, и Константин не прекратит охоту за мной, пока я тоже не буду убит. Если я не доберусь до него раньше. Но это уже другая история.
– Да, – сочувственно кивнула она. – Представляю себе.
Не отрывая от него глаз, Анджела задумалась и наконец поняла всю серьезность того, что Хок пытался объяснить ей весь день. Она попала в беду. Настоящую беду. Такую, из которой почти невозможно выбраться живой.
В который раз, причем наверняка не в последний, Анджела пожалела, что подобрала с пола этот проклятый пистолет.
7
– Ты говорил, что солгал мне трижды. Может быть, настало время выложить всю правду?
Хок поглядел на Анджелу поверх кружки с кофе, испытывая некоторую растерянность. Он только что признался, что убил человека, а ее первой реакцией было перевести разговор на другую тему. Почему-то ему казалось, что она прореагирует иначе. Ему потребовалось большое усилие, чтоб не выказать свое удивление, но он сдержался.
– Ты имеешь в виду что-то еще, кроме лжи насчет смерти от кокаина? – уточнил он.
– Да.
– Я сказал, что в доме, где мы остановились, находятся люди, которые спокойно могут тебя убить. – Хок поставил кружку на столик. – Но там была только одна женщина, которой платят за то, чтобы она ничего не видела и не слышала.
– Это две. – Анджела поймала его взгляд и не отводила глаз. – Какова же последняя?
Хок глубоко вздохнул и пожалел, что сказал ей, что солгал три раза. Конечно, он мог бы просто отказаться отвечать, но это лишь заставит ее стать более подозрительной и не поверить остальному, что он собирается ей рассказать.
– Ты спросила, есть ли у меня еще другое имя, кроме Хоксворда, – напомнил он.
– Ты солгал насчет своего имени?
– Да. – Он сохранял бесстрастное выражение лица в надежде, что она не станет продолжать свои расспросы. Ему следовало догадаться, что Анджела не из таких.
– А я-то думала, что мы говорим о вещах действительно серьезных, – фыркнула он. – Ну, и как же тебя зовут?
– Тебе незачем это знать.
– Не скажешь?
– Нет.
Глаза ее озорно сверкнули.
– Если я постараюсь, то сумею вытянуть из тебя ответ. Когда я готовила обед, то видела на кухне целую упаковку муки.
Хок уставился на нее, не разжимая губ и стараясь сохранить непроницаемый вид: он не знал, как реагировать на ее слова. Сутки еще не прошли с той минуты, как он грозил ей смертью от кокаина, заставив проглотить капсулу с мукой, а она уже шутила на эту тему. У Анджелы был необыкновенный характер.
– Что-то не так? – улыбнулась она. – Неужели люди вроде тебя не понимают шуток?
Ее улыбка глубоко тронула его. Ему казалось, что подобного он уже никогда не испытает.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24