"
Прихрамывая, выходит Фишка со штангой.
ПРОТАСОВ ( горячо ). Нет, обыграем! Я верю! Обыграем, если будем
играть только на своем поле.
ФИШКА ( поет ). Поле... Русское по-о-оле...
ПРОТАСОВ ( горячо ). Поле надо убрать! Убрать с него все! Траву, ворота,
игроков, судей.
НИНА ИВАНОВНА ( смеется ). А как же без ворот, Протасов, голубчик?! Что же
это за поле будет -- без ворот? Русское биополе?
ПРОТАСОВ ( горячо ). Скосить траву и залить поле льдом! Тогда мы выиграем
и у барзильцев, и у аргентинцев, и у камерунцев... Причем коньки только у
наших, а они -- в бутсах.
ФИШКА ( прислушивается ). Аут!
Фишку уносят.
ДЯДЯ ВАСЯ ( задумчиво ). Жизнь прожить -- не поле... Эх!
ПРОТАСОВ ( горячо ). Я верю, я уверен, я заверяю, что наши будут играть
лучше. Очень скоро. Может быть -- даже через сто лет!
НИНА ИВАНОВНА ( смеется сквозь слезы ). Я заболела, я больна, я
болельщица... я глупая, отвратительная болельщица...
ПРОТАСОВ ( горячо ). Вот подождите, через каких-нибудь пару тысяч лет...
Вот увидите!..
За сценой слышен шум падающего тела Фишки или телевизора.
ДЯДЯ ВАСЯ ( задумчиво ). Фишка заснул.
Выходит Фишка с испуганной ряшкой.
ФИШКА. Гол!
НИНА ИВАНОВНА. Кто гол?
ДЯДЯ ВАСЯ. Чехов... чехов нам не обыграть.
Занавес.
Маклохий и Альмивия Опера опер
Краткое содержание
Картина первая.
Вонтамбург конца стонадцатого века. Задворк центринца де Надвсяма.
Центриц празднует день яркания своей своячери центрицессы Альмивии. Альмивия
пивакает о том, что этот день -- самый брильTзный день в ее
движности. Вместе с ней гудянет весь сбормот. Не гудянет только стTртая
трюха центрицессы Альмивии -- заглохая Шлямба. "Почему ты не гудянешь вместе
со всем честнявым сбормотом?" -- вуткает ее центринц. "Потому что ты
допустякал спотычку, -- отвуткает ему заглохая Шлямба. -- Ты не притямкал в
свой задворк злопукого барбуна Кривчака". Но центринц ее уже не чучухает.
Картина вторая.
Вдруг растрескается жваткий бамс!
Это прикандычил злопукий барбун Кривчак. Своими мергапанными
кочерягами он хапециет центрицессу Альмивию и ушваркивает ее в свое подпадунье.
Все ошумлены.
Картина третья.
Жмачное подпадунье Кривчака. Он пытается облюлить Альмивию. Припаргует
ей развисюльные дарцупаги и разутряпистые махамотки. Но Альмивия не охотит
промухлять свою люлюку на все эти блеснующие звяки. Начинаются кривчаковские
тряски.
Картина четвертая.
Задворк центринца де Надвсяма. Кто шмаргнTт от Кривчака
Альмивию, тот станет ее парнTхом! Но никто не бумкает, как шмаргнуть
пресосную центрицессу от злопукой кобяки. Тут из толпы масявок выхляпывает
замхатый Маклохий.
"Я шмаргну Альмивию!" -- вуткает он на весь задворк. Но масявки над
ним бубулькают: "Как же ты, долбуха, шмаргнешь пресосную Альмивию, если у тебя
даже чекрыжа нет?" "Вот мой чекрыж!" -- отвуткает Маклохий и вынякивает из
шидрюких ножнин мощнявый трампас. Все ошумлены.
Картина пятая.
Хабура Маклохия. Он точит свой верный трампас и пивакает о том, как
ухайдукает Кривчака.
Картина шестая.
Жмачное подпадунье Кривчака. Он чучухает, что Маклохий цуцокает к нему
верхом на коберуле. Вдруг растрескается жваткий бамс! Это Маклохий сцуцокался
вниз со своей коберули и разблиндал себе весь нюхамыльник. "Эй, ты, Кривчак,
так тебя растопчак! -- вуткает Маклохий на все подпадунье. Выхляпывай на
каючный драй!" "Ладно, выхляпну, -- отвуткает ему Кривчак. -- Только не урякай
так в мое чучухо!"
Картина седьмая.
Драй Маклохия с Кривчаком. Сначала Кривчак тютюкнул Маклохия. Потом
Маклохий тютюкнул Кривчака. Оба трюп трюпа тютюкают и, если еще могут,
пивакают. Но вот Маклохий смизыкал все, чему его учили в шалаге, и одним
тютюком отбаркасил Кривчаку чердачину. Кривчак ошумлTн. Без чердачины
он уже не злопукий Кривчак, а добрюхий Кравчук.
Картина последняя.
Задворк центринца де Надвсяма. Маклохий и Альмивия всех притямкали на
свою жевадьбу. "Я ухайдукал Кривчака! Я, я, я!" -- пивакает Маклохий. "Ты,
ты, ты!" -- подпивакают ему масявки. Маклохий и Альмивия сюсямкаются. Все
пивакают и закусякают.
Я ищу себе жену Очерк-мечта
Я ищу себе жену.
Какой она должна быть?
Я не требую от нее интересной внешности. Пусть у нее будет только стройная
фигура и красивое лицо. Она должна быть веселой, когда я шучу. И шутить, когда
я прихожу домой навеселе.
Меня не интересует ее жилплощадь. Главное -- чтобы она была большая.
Не интересует меня и ее зарплата. Лишь бы она была не меньше моей.
А вот расходы на свадьбу -- поровну: одну половину внесет она, а другую --
ее родители.
Я уверен: когда мы женимся, у нас появятся общие интересы. Если, например, она
не захочет идти со мной на футбол, мы останемся дома и будем смотреть по
телевизору хоккей.
Я буду заботиться об ее здоровье. Чтобы к ней не попадало сладкое, спиртное,
табачное и вредное, я буду все это уничтожать сам.
Она будет у меня одеваться как богиня: просто и недорого.
Я возьму на себя часть ее работы, если, конечно, она возьмет на себя всю мою.
Мне неважно, как она будет готовить. Лишь бы это было вкусно. И не обязательно,
чтобы это была только русская кухня. Здесь у нее полная свобода: сегодня кухня
грузинская, а завтра -- венгерская утром и китайская вечером.
Я не буду требовать, чтобы она стирала и гладила. Но белье каждый день должно
быть свежее.
Я не буду заставлять ее убирать квартиру. Если она хорошая хозяйка, то сделает
это сама. А если -- плохая, то пусть убирает ее мама.
Когда она устанет убирать квартиру, я разрешу ей немного помыть посуду.
А ходить в магазин мы будем вместе: я несу сумки туда, а она -- обратно.
Я буду прислушиваться к ее мнению, если оно будет совпадать с моим.
Конечно, я буду дорожить ее жизнью и, чтобы ее не ограбили на улице, ни за что
не выпущу из дома больше с деньгами.
Я не буду требовать от нее никакого подчинения. Пусть только выполняет мои
пожелания.
Я ищу себе жену.
Я готов отдать ей полжизни, если она отдаст мне свою целиком.
Если ее не будут удовлетворять мои требования, пусть ищет себе другого мужа.
Вот уже много лет я ищу себе жену.
Сальери и Моцарт Маленькая комедия
Сцена I
(Комната.)
Сальери
(сидит за шахматным столиком один) .
Один я здесь. Один на этой сцене.
А Моцарт там. Его пока здесь нет.
Он отравил мне жизнь своей музыкой.
И я ему готовлю кое-что.
(Входит М о ц а р т. Садится напротив С а л ь е р и.)
Сыграй мне, Моцарт.
Моцарт.
Что?
Сальери.
Играй, что хочешь.
Но только громко.
Моцарт.
Почему, Сальери?
Сальери.
А чтоб не слышно было, друг мой, Моцарт...
О чем с тобою будем говорить.
Моцарт.
Изволь.
Сальери
(старается незаметно бросить яд в бокал М о ц а р т а,
но М о ц а р т это замечает).
Но только выпей прежде, Моцарт.
Моцарт.
Что это? Яд?
Сальери.
Как мог подумать ты
Такое, Моцарт?! Хочешь, сам я выпью?
Но только не из этого бокала.
(С а л ь е р и быстро делает рокировку бокалов и пьет из
одного.)
Вот видишь, Моцарт! Пей теперь и ты.
(М о ц а р т пьет.)
Сальери
(засекает время на часах).
Спокойной ночи!
Моцарт.
Разве ночь, Сальери?
Сальери.
Ночь иногда приходит к одному.
(М о ц а р т садится за фортепиано. Играет. С а л ь е р и снимает с него
мерку сантиметром. Потом снимает мерку с фортепиано. Уходит. Через некоторое
время С а л ь е р и возвращается, медленно, опустив голову и плача. На рукаве
его траурная повязка. Ставит на фортепиано портрет М о ц а р т а в траурной
рамке. С удивлением замечает, что М о ц а р т жив. Наливает еще бокал. Ставит
его на фортепиано. Бросает в бокал яд.)
Вот твой бокал. Смотри не перепутай.
Моцарт.
А это что?
Сальери.
Лекарство.
Моцарт.
От чего?
Сальери.
А от всего.
Моцарт.
Как -- от всего?
Сальери.
А так.
Лишь выпьешь ты его -- и вмиг не будет
Всего. Всего, что было у тебя.
(М о ц а р т выпивает яд. С а л ь е р и засекает на часах время и уходит. За
сценой слышны звуки рубанка и пилы. Это С а л ь е р и сколачивает гроб. Через
некоторое время С а л ь е р и входит траурным шагом, неся перед собой траурный
венок, на ленте которого начертано "Моцарту от Сальери". С удивлением замечает,
что М о ц а р т жив.)
Ты хочешь пить?
Моцарт.
Нет, не хочу, Сальери.
Сальери
(наливает в бокал М о ц а р т а вино и бросает туда
яд.)
Нет, хочешь. Знаю я. Так пей же, Моцарт!
Моцарт.
Ну, что ж, Сальери, -- за твое здоровье!
(М о ц а р т пьет.)
Сальери.
Ну, как?
Моцарт.
Что -- как?
Сальери.
Как чувствуешь себя ты?
Моцарт.
Прекрасно!
Сальери.
Странно! Может, ты не выпил?
Моцарт.
Нет, выпил я.
Сальери.
Но, может быть, не все?
До дна ли осушил ты чашу смерти?
Моцарт.
До дна, мой друг. На дне тебя я видел.
Сальери.
Так, значит, чувствуешь себя ты плохо!
Моцарт.
Нет, превосходно!
Сальери.
Ты обманщик, Моцарт!
Меня коварно хочешь обмануть!
Так пей за это ты теперь штрафную!
(М о ц а р т пьет.)
Не эту! Стой! О, боже, что ты сделал?!
Моцарт.
Что?
Сальери.
Выпил мой бокал!
Моцарт.
А что там было?
Сальери.
Да то-то и оно, что -- ничего!
За то, что ты бокал мой выпил, Моцарт,
Ты выпьешь свой!
Моцарт.
Я больше не хочу.
Сальери.
Так, может, съешь чего-нибудь?
Моцарт.
Чего?
Сальери.
Ну, остренького... Чтобы вызвать жажду.
Моцарт.
Что -- нож?
Сальери.
Все надо мной смеешься, Моцарт?
Тебе я шутку эту не прощу!
Сейчас последний приготовлю ужин.
Отдать врагу велят его врачи.
(Садится за стол в углу, где у него колбы, реторты, спиртовка.
Сквозь дым и пламя видны горящие мщением глаза С а л ь е р и. Снова подходит к
М о ц а р т у.)
А вот и ужин. Пей его, мой Моцарт!
Моцарт.
Я не хочу.
Сальери.
Нет хочешь. Знаю я.
Моцарт.
Ну, хорошо. Хочу. Давай твой ужин.
Сальери.
Да он давно уж здесь. Разуй глаза.
Моцарт.
Не вижу.
Сальери (радостно и с надеждой).
Может, ты ослеп, мой Моцарт?!
Моцарт (тоже радостно).
А, вот! Нашел! Какой-то шарик твердый.
Опять лекарством кормишь ты меня!
Сальери.
То не лекарство, Моцарт, а конфетка!
Моцарт (кладет яд на язык).
Конфетка? Странен вкус ее. Горька!
Сальери.
О вкусах же не спорят! Ведь на вкус
И цвет...
Моцарт (поперхнувшись).
Нейдет!
Сальери.
Дай стукну по спине!
(Стучит М о ц а р т а по спине.)
Моцарт.
Стучат!
Сальери.
Я слышу.
Моцарт.
Так поди открой.
(С а л ь е р и уходит и возвращается с пузырьком.)
Сальери.
Там никого. Велели передать
Тебе вот это.
Моцарт
(берет в руки пузырек, осматривает его).
Пузырек с костями.
(Читает.)
"Пред потреблением вовнутрь взболтнуть".
Сальери (испуганно).
Кому сболтнуть?! Ты что?! Молчи как рыба!
А, кстати, рыбки хочешь? Закажу я.
Моцарт (выпивает из пузырька весь яд).
Ну, полно! Я играть хочу музыку!
Сальери.
Не сможешь ты играть уж никогда!
Моцарт.
Но я же жив еще!
Сальери.
Нет, ты уж умер.
Моцарт.
А где же я?
Сальери.
Не знаю, Моцарт. Где ты?!
(Хочет пройти сквозь М о ц а р т а.)
Моцарт.
Ты не в себе. Ты, видно, перебрал.
Сальери.
Тебя здесь нет. Я здесь один. О, горе!
Лишился друга я, а гения -- весь мир!
(М о ц а р т играет.)
Чу! Звуки чудных песен! Где-то рядом.
То, верно, я играю?! Значит, гений я!
(Ощупывает М о ц а р т а, садится на него, как на стул.)
Эх, был бы Моцарт здесь!
Моцарт.
Я здесь, Сальери!
Сальери.
Вот то-то б удивился он!
Моцарт.
Давно
Я удивляюсь: что за бред несешь ты?!
(Перестает играть.)
Сальери.
Ты жив?
Моцарт.
С чего ты взял?
Сальери.
Так ты ж умолк!
Когда б ты не играл, ты жил бы дольше.
(Рассматривает наклейки на бутылках.)
А может, сухонького? Иль пивка?
Иль ерш составить?
(Сливает в одну банку водку и пиво.)
Надо бы проверить.
Но вот -- на ком?.. Проверю на себе!
(Пьет ерша и засекает на часах время.)
Моцарт.
Что на часы глядишь, мой друг, так часто?
Сальери.
Гляжу, осталось сколько жить пивцу.
Моцарт.
Секунд пять-шесть, я думаю, не меньше.
Сальери.
Нет, это слишком мно...
(Умирает и падает, хватаясь за свое горло.)
Моцарт.
Погиб поэт!
С винцом в груди и жаждой вместе с этим.
Да! не ведет к здоровью алкоголь.
Нет! он ведет к музыке гениальной.
Для гения -- вино -- все, что он пьет!
Для бездаря -- все яд, чего не выпьет!
Сцена II пока отменяется.
Фотоальбом Джентльмен в гостях у дамы
-- А это что за мальчик?
-- Мой дедушка.
-- Такой маленький -- и уже дедушка?!
-- Ну, тогда он еще не знал, что будет дедушкой. Он даже о том, что он отец,
узнал уже на своей свадьбе.
-- А это вы где?
-- В Финляндии. Мне все говорили, что я похожа на финку.
-- Вы говорите по-фински?
-- Нет, просто я все время молчала.
-- А это вы с кем?
-- С мужем.
-- Вы были замужем?
-- Нет, это муж моей подруги.
-- А это кто?
-- Это я с одним мужчиной.
-- Я вижу.
-- Он сказал, что я похожа на его пятую жену.
-- Он был женат пять раз?!
-- Нет, только четыре.
-- О, какой у вас автомобиль!
-- Да, я специально подбирала его к своей губной помаде.
-- Вы умеете водить?
-- Нет. Но вожу.
-- А эту фотографию я, кажется, уже видел.
-- Нет, это я на том же месте, но двадцать лет назад.
-- Надо же! За двадцать лет вы совсем не изменились: платье то же самое!
-- А это -- я на водных лыжах.
-- А почему с лыжными палками?
-- Так вода замерзла!
-- А это вы где так загорели?
-- Это не загар. Это я искупалась.
-- А здесь можно, я угадаю, где вы?
-- Попробуйте.
-- Эта?
-- Нет.
-- Эта?
-- Нет.
-- Эта?
-- Нет.
-- Но я уже показал на всех!
-- А меня здесь вообще нет.
-- А это что за красавица?
-- Это -- я.
-- Надо же! Никогда бы не подумал!
-- Спасибо за комплимент!
(На голову джентльмена опускается фотоальбом).
Яблочко от яблони
-- Ты что, сынок, такой грустный?
-- Да у нас сегодня зачет был, а училка меня взяла и спросила.
-- А ты бы, сынок, так этой училке ответил, чтобы она навек замолчала!
-- Я, папка, ей так и ответил, а она дальше спрашивает.
-- Значит, оглохла. И чему ее тогда учили, если она все спрашивает, а сама
ничего не знает?!
-- Ее, папка, географии учили.
-- Это -- где какие органы расположены?
-- Нет, папка, география -- это где какие насекомые живут. Вот вчера, например,
она спросила: "Какие пернатые живут в Америке?"
-- А ты что сказал?
-- Я сказал: "Индейцы".
-- Не только, сынок. Еще индюшки. А сегодня она про чего спросила?
-- А сегодня она велела Алазанскую долину найти.
-- Она что, видит плохо?
-- Да, говорит мне: "Найди Алазанскую долину". А я, папка, разволновался -- и
стал не там искать. Под столом, в шкафу.
-- Зря искал, сынок. "Алазанскую долину" сейчас нигде не найдешь. Сейчас же
вместо нее бормотуху гонят. Она хоть спросила -- есть у нас с тобой деньги на
бормотуху!
-- Нет, папка, она про другое спросила. "Вот, -- говорит, -- ты живешь в
Петербурге..."
-- Это ты там живешь, сынок? А я живу в Ленинграде.
-- Да нет, это она так говорит: "Допустим, ты живешь в Петербурге. Как тебе
попасть в Шанхай?"
-- А ты что сказал?
-- Я сказал: "На трамвае".
-- Правильно, сынок. На четырнадцатом маршруте. Только в "Шанхашку" сразу не
попадешь. Там надо, чтобы был свой швейцарец.
-- А она, папулька, представляешь, говорит: "Показывать надо на карте. Вот тебе
дополнительный вопрос: покажи мне, где находится Дания, и кто ее король".
Ну, я вынул карту, показал ей короля. А она говорит: "Правильно. Только это не
датский король, а бубновый. Придется, -- говорит, -- тебе заново сдавать".
-- А ты?
-- Ну, я сдал, как положено: по шесть штук.
-- Так про цифры, сынок, это же не география, а мать-и-мачеха.
-- Нет, папка. Мать-и-мачеха -- это про русский язык. Причем мачеха -- это
русский письменный, а мать -- русский устный.
-- А химия тогда про что?
-- А химия -- это что кладут на физию, когда у нее страхолюдная анатомия.
Химию, знаешь, кто у нас преподает?
-- Зачем же мне знать, сынок? Я же не ученый-шизик!
-- Ну, ты что, папка?! Он же у нас работает уже двадцать лет!
-- Не может быть, сынок! На химии работают только со сроком от трех до семи.
-- Эх, папка! Да химию у нас преподает химик. Вот кто!
-- Теперь понял, сынок. Химию -- химик. Историю -- истерик. Музыку -- мазурик.
Гражданскую оборону -- гробик. А еще она про чего спросила?
-- А еще она про снежного человека спросила. Где обнаружена его стоянка, отчего
он прячется и почему не вымер?
-- А ты что сказал?
-- Я только про стоянку сказал. Что стоянка снежного человека находится на
автобусной остановке.
1 2 3 4 5
Прихрамывая, выходит Фишка со штангой.
ПРОТАСОВ ( горячо ). Нет, обыграем! Я верю! Обыграем, если будем
играть только на своем поле.
ФИШКА ( поет ). Поле... Русское по-о-оле...
ПРОТАСОВ ( горячо ). Поле надо убрать! Убрать с него все! Траву, ворота,
игроков, судей.
НИНА ИВАНОВНА ( смеется ). А как же без ворот, Протасов, голубчик?! Что же
это за поле будет -- без ворот? Русское биополе?
ПРОТАСОВ ( горячо ). Скосить траву и залить поле льдом! Тогда мы выиграем
и у барзильцев, и у аргентинцев, и у камерунцев... Причем коньки только у
наших, а они -- в бутсах.
ФИШКА ( прислушивается ). Аут!
Фишку уносят.
ДЯДЯ ВАСЯ ( задумчиво ). Жизнь прожить -- не поле... Эх!
ПРОТАСОВ ( горячо ). Я верю, я уверен, я заверяю, что наши будут играть
лучше. Очень скоро. Может быть -- даже через сто лет!
НИНА ИВАНОВНА ( смеется сквозь слезы ). Я заболела, я больна, я
болельщица... я глупая, отвратительная болельщица...
ПРОТАСОВ ( горячо ). Вот подождите, через каких-нибудь пару тысяч лет...
Вот увидите!..
За сценой слышен шум падающего тела Фишки или телевизора.
ДЯДЯ ВАСЯ ( задумчиво ). Фишка заснул.
Выходит Фишка с испуганной ряшкой.
ФИШКА. Гол!
НИНА ИВАНОВНА. Кто гол?
ДЯДЯ ВАСЯ. Чехов... чехов нам не обыграть.
Занавес.
Маклохий и Альмивия Опера опер
Краткое содержание
Картина первая.
Вонтамбург конца стонадцатого века. Задворк центринца де Надвсяма.
Центриц празднует день яркания своей своячери центрицессы Альмивии. Альмивия
пивакает о том, что этот день -- самый брильTзный день в ее
движности. Вместе с ней гудянет весь сбормот. Не гудянет только стTртая
трюха центрицессы Альмивии -- заглохая Шлямба. "Почему ты не гудянешь вместе
со всем честнявым сбормотом?" -- вуткает ее центринц. "Потому что ты
допустякал спотычку, -- отвуткает ему заглохая Шлямба. -- Ты не притямкал в
свой задворк злопукого барбуна Кривчака". Но центринц ее уже не чучухает.
Картина вторая.
Вдруг растрескается жваткий бамс!
Это прикандычил злопукий барбун Кривчак. Своими мергапанными
кочерягами он хапециет центрицессу Альмивию и ушваркивает ее в свое подпадунье.
Все ошумлены.
Картина третья.
Жмачное подпадунье Кривчака. Он пытается облюлить Альмивию. Припаргует
ей развисюльные дарцупаги и разутряпистые махамотки. Но Альмивия не охотит
промухлять свою люлюку на все эти блеснующие звяки. Начинаются кривчаковские
тряски.
Картина четвертая.
Задворк центринца де Надвсяма. Кто шмаргнTт от Кривчака
Альмивию, тот станет ее парнTхом! Но никто не бумкает, как шмаргнуть
пресосную центрицессу от злопукой кобяки. Тут из толпы масявок выхляпывает
замхатый Маклохий.
"Я шмаргну Альмивию!" -- вуткает он на весь задворк. Но масявки над
ним бубулькают: "Как же ты, долбуха, шмаргнешь пресосную Альмивию, если у тебя
даже чекрыжа нет?" "Вот мой чекрыж!" -- отвуткает Маклохий и вынякивает из
шидрюких ножнин мощнявый трампас. Все ошумлены.
Картина пятая.
Хабура Маклохия. Он точит свой верный трампас и пивакает о том, как
ухайдукает Кривчака.
Картина шестая.
Жмачное подпадунье Кривчака. Он чучухает, что Маклохий цуцокает к нему
верхом на коберуле. Вдруг растрескается жваткий бамс! Это Маклохий сцуцокался
вниз со своей коберули и разблиндал себе весь нюхамыльник. "Эй, ты, Кривчак,
так тебя растопчак! -- вуткает Маклохий на все подпадунье. Выхляпывай на
каючный драй!" "Ладно, выхляпну, -- отвуткает ему Кривчак. -- Только не урякай
так в мое чучухо!"
Картина седьмая.
Драй Маклохия с Кривчаком. Сначала Кривчак тютюкнул Маклохия. Потом
Маклохий тютюкнул Кривчака. Оба трюп трюпа тютюкают и, если еще могут,
пивакают. Но вот Маклохий смизыкал все, чему его учили в шалаге, и одним
тютюком отбаркасил Кривчаку чердачину. Кривчак ошумлTн. Без чердачины
он уже не злопукий Кривчак, а добрюхий Кравчук.
Картина последняя.
Задворк центринца де Надвсяма. Маклохий и Альмивия всех притямкали на
свою жевадьбу. "Я ухайдукал Кривчака! Я, я, я!" -- пивакает Маклохий. "Ты,
ты, ты!" -- подпивакают ему масявки. Маклохий и Альмивия сюсямкаются. Все
пивакают и закусякают.
Я ищу себе жену Очерк-мечта
Я ищу себе жену.
Какой она должна быть?
Я не требую от нее интересной внешности. Пусть у нее будет только стройная
фигура и красивое лицо. Она должна быть веселой, когда я шучу. И шутить, когда
я прихожу домой навеселе.
Меня не интересует ее жилплощадь. Главное -- чтобы она была большая.
Не интересует меня и ее зарплата. Лишь бы она была не меньше моей.
А вот расходы на свадьбу -- поровну: одну половину внесет она, а другую --
ее родители.
Я уверен: когда мы женимся, у нас появятся общие интересы. Если, например, она
не захочет идти со мной на футбол, мы останемся дома и будем смотреть по
телевизору хоккей.
Я буду заботиться об ее здоровье. Чтобы к ней не попадало сладкое, спиртное,
табачное и вредное, я буду все это уничтожать сам.
Она будет у меня одеваться как богиня: просто и недорого.
Я возьму на себя часть ее работы, если, конечно, она возьмет на себя всю мою.
Мне неважно, как она будет готовить. Лишь бы это было вкусно. И не обязательно,
чтобы это была только русская кухня. Здесь у нее полная свобода: сегодня кухня
грузинская, а завтра -- венгерская утром и китайская вечером.
Я не буду требовать, чтобы она стирала и гладила. Но белье каждый день должно
быть свежее.
Я не буду заставлять ее убирать квартиру. Если она хорошая хозяйка, то сделает
это сама. А если -- плохая, то пусть убирает ее мама.
Когда она устанет убирать квартиру, я разрешу ей немного помыть посуду.
А ходить в магазин мы будем вместе: я несу сумки туда, а она -- обратно.
Я буду прислушиваться к ее мнению, если оно будет совпадать с моим.
Конечно, я буду дорожить ее жизнью и, чтобы ее не ограбили на улице, ни за что
не выпущу из дома больше с деньгами.
Я не буду требовать от нее никакого подчинения. Пусть только выполняет мои
пожелания.
Я ищу себе жену.
Я готов отдать ей полжизни, если она отдаст мне свою целиком.
Если ее не будут удовлетворять мои требования, пусть ищет себе другого мужа.
Вот уже много лет я ищу себе жену.
Сальери и Моцарт Маленькая комедия
Сцена I
(Комната.)
Сальери
(сидит за шахматным столиком один) .
Один я здесь. Один на этой сцене.
А Моцарт там. Его пока здесь нет.
Он отравил мне жизнь своей музыкой.
И я ему готовлю кое-что.
(Входит М о ц а р т. Садится напротив С а л ь е р и.)
Сыграй мне, Моцарт.
Моцарт.
Что?
Сальери.
Играй, что хочешь.
Но только громко.
Моцарт.
Почему, Сальери?
Сальери.
А чтоб не слышно было, друг мой, Моцарт...
О чем с тобою будем говорить.
Моцарт.
Изволь.
Сальери
(старается незаметно бросить яд в бокал М о ц а р т а,
но М о ц а р т это замечает).
Но только выпей прежде, Моцарт.
Моцарт.
Что это? Яд?
Сальери.
Как мог подумать ты
Такое, Моцарт?! Хочешь, сам я выпью?
Но только не из этого бокала.
(С а л ь е р и быстро делает рокировку бокалов и пьет из
одного.)
Вот видишь, Моцарт! Пей теперь и ты.
(М о ц а р т пьет.)
Сальери
(засекает время на часах).
Спокойной ночи!
Моцарт.
Разве ночь, Сальери?
Сальери.
Ночь иногда приходит к одному.
(М о ц а р т садится за фортепиано. Играет. С а л ь е р и снимает с него
мерку сантиметром. Потом снимает мерку с фортепиано. Уходит. Через некоторое
время С а л ь е р и возвращается, медленно, опустив голову и плача. На рукаве
его траурная повязка. Ставит на фортепиано портрет М о ц а р т а в траурной
рамке. С удивлением замечает, что М о ц а р т жив. Наливает еще бокал. Ставит
его на фортепиано. Бросает в бокал яд.)
Вот твой бокал. Смотри не перепутай.
Моцарт.
А это что?
Сальери.
Лекарство.
Моцарт.
От чего?
Сальери.
А от всего.
Моцарт.
Как -- от всего?
Сальери.
А так.
Лишь выпьешь ты его -- и вмиг не будет
Всего. Всего, что было у тебя.
(М о ц а р т выпивает яд. С а л ь е р и засекает на часах время и уходит. За
сценой слышны звуки рубанка и пилы. Это С а л ь е р и сколачивает гроб. Через
некоторое время С а л ь е р и входит траурным шагом, неся перед собой траурный
венок, на ленте которого начертано "Моцарту от Сальери". С удивлением замечает,
что М о ц а р т жив.)
Ты хочешь пить?
Моцарт.
Нет, не хочу, Сальери.
Сальери
(наливает в бокал М о ц а р т а вино и бросает туда
яд.)
Нет, хочешь. Знаю я. Так пей же, Моцарт!
Моцарт.
Ну, что ж, Сальери, -- за твое здоровье!
(М о ц а р т пьет.)
Сальери.
Ну, как?
Моцарт.
Что -- как?
Сальери.
Как чувствуешь себя ты?
Моцарт.
Прекрасно!
Сальери.
Странно! Может, ты не выпил?
Моцарт.
Нет, выпил я.
Сальери.
Но, может быть, не все?
До дна ли осушил ты чашу смерти?
Моцарт.
До дна, мой друг. На дне тебя я видел.
Сальери.
Так, значит, чувствуешь себя ты плохо!
Моцарт.
Нет, превосходно!
Сальери.
Ты обманщик, Моцарт!
Меня коварно хочешь обмануть!
Так пей за это ты теперь штрафную!
(М о ц а р т пьет.)
Не эту! Стой! О, боже, что ты сделал?!
Моцарт.
Что?
Сальери.
Выпил мой бокал!
Моцарт.
А что там было?
Сальери.
Да то-то и оно, что -- ничего!
За то, что ты бокал мой выпил, Моцарт,
Ты выпьешь свой!
Моцарт.
Я больше не хочу.
Сальери.
Так, может, съешь чего-нибудь?
Моцарт.
Чего?
Сальери.
Ну, остренького... Чтобы вызвать жажду.
Моцарт.
Что -- нож?
Сальери.
Все надо мной смеешься, Моцарт?
Тебе я шутку эту не прощу!
Сейчас последний приготовлю ужин.
Отдать врагу велят его врачи.
(Садится за стол в углу, где у него колбы, реторты, спиртовка.
Сквозь дым и пламя видны горящие мщением глаза С а л ь е р и. Снова подходит к
М о ц а р т у.)
А вот и ужин. Пей его, мой Моцарт!
Моцарт.
Я не хочу.
Сальери.
Нет хочешь. Знаю я.
Моцарт.
Ну, хорошо. Хочу. Давай твой ужин.
Сальери.
Да он давно уж здесь. Разуй глаза.
Моцарт.
Не вижу.
Сальери (радостно и с надеждой).
Может, ты ослеп, мой Моцарт?!
Моцарт (тоже радостно).
А, вот! Нашел! Какой-то шарик твердый.
Опять лекарством кормишь ты меня!
Сальери.
То не лекарство, Моцарт, а конфетка!
Моцарт (кладет яд на язык).
Конфетка? Странен вкус ее. Горька!
Сальери.
О вкусах же не спорят! Ведь на вкус
И цвет...
Моцарт (поперхнувшись).
Нейдет!
Сальери.
Дай стукну по спине!
(Стучит М о ц а р т а по спине.)
Моцарт.
Стучат!
Сальери.
Я слышу.
Моцарт.
Так поди открой.
(С а л ь е р и уходит и возвращается с пузырьком.)
Сальери.
Там никого. Велели передать
Тебе вот это.
Моцарт
(берет в руки пузырек, осматривает его).
Пузырек с костями.
(Читает.)
"Пред потреблением вовнутрь взболтнуть".
Сальери (испуганно).
Кому сболтнуть?! Ты что?! Молчи как рыба!
А, кстати, рыбки хочешь? Закажу я.
Моцарт (выпивает из пузырька весь яд).
Ну, полно! Я играть хочу музыку!
Сальери.
Не сможешь ты играть уж никогда!
Моцарт.
Но я же жив еще!
Сальери.
Нет, ты уж умер.
Моцарт.
А где же я?
Сальери.
Не знаю, Моцарт. Где ты?!
(Хочет пройти сквозь М о ц а р т а.)
Моцарт.
Ты не в себе. Ты, видно, перебрал.
Сальери.
Тебя здесь нет. Я здесь один. О, горе!
Лишился друга я, а гения -- весь мир!
(М о ц а р т играет.)
Чу! Звуки чудных песен! Где-то рядом.
То, верно, я играю?! Значит, гений я!
(Ощупывает М о ц а р т а, садится на него, как на стул.)
Эх, был бы Моцарт здесь!
Моцарт.
Я здесь, Сальери!
Сальери.
Вот то-то б удивился он!
Моцарт.
Давно
Я удивляюсь: что за бред несешь ты?!
(Перестает играть.)
Сальери.
Ты жив?
Моцарт.
С чего ты взял?
Сальери.
Так ты ж умолк!
Когда б ты не играл, ты жил бы дольше.
(Рассматривает наклейки на бутылках.)
А может, сухонького? Иль пивка?
Иль ерш составить?
(Сливает в одну банку водку и пиво.)
Надо бы проверить.
Но вот -- на ком?.. Проверю на себе!
(Пьет ерша и засекает на часах время.)
Моцарт.
Что на часы глядишь, мой друг, так часто?
Сальери.
Гляжу, осталось сколько жить пивцу.
Моцарт.
Секунд пять-шесть, я думаю, не меньше.
Сальери.
Нет, это слишком мно...
(Умирает и падает, хватаясь за свое горло.)
Моцарт.
Погиб поэт!
С винцом в груди и жаждой вместе с этим.
Да! не ведет к здоровью алкоголь.
Нет! он ведет к музыке гениальной.
Для гения -- вино -- все, что он пьет!
Для бездаря -- все яд, чего не выпьет!
Сцена II пока отменяется.
Фотоальбом Джентльмен в гостях у дамы
-- А это что за мальчик?
-- Мой дедушка.
-- Такой маленький -- и уже дедушка?!
-- Ну, тогда он еще не знал, что будет дедушкой. Он даже о том, что он отец,
узнал уже на своей свадьбе.
-- А это вы где?
-- В Финляндии. Мне все говорили, что я похожа на финку.
-- Вы говорите по-фински?
-- Нет, просто я все время молчала.
-- А это вы с кем?
-- С мужем.
-- Вы были замужем?
-- Нет, это муж моей подруги.
-- А это кто?
-- Это я с одним мужчиной.
-- Я вижу.
-- Он сказал, что я похожа на его пятую жену.
-- Он был женат пять раз?!
-- Нет, только четыре.
-- О, какой у вас автомобиль!
-- Да, я специально подбирала его к своей губной помаде.
-- Вы умеете водить?
-- Нет. Но вожу.
-- А эту фотографию я, кажется, уже видел.
-- Нет, это я на том же месте, но двадцать лет назад.
-- Надо же! За двадцать лет вы совсем не изменились: платье то же самое!
-- А это -- я на водных лыжах.
-- А почему с лыжными палками?
-- Так вода замерзла!
-- А это вы где так загорели?
-- Это не загар. Это я искупалась.
-- А здесь можно, я угадаю, где вы?
-- Попробуйте.
-- Эта?
-- Нет.
-- Эта?
-- Нет.
-- Эта?
-- Нет.
-- Но я уже показал на всех!
-- А меня здесь вообще нет.
-- А это что за красавица?
-- Это -- я.
-- Надо же! Никогда бы не подумал!
-- Спасибо за комплимент!
(На голову джентльмена опускается фотоальбом).
Яблочко от яблони
-- Ты что, сынок, такой грустный?
-- Да у нас сегодня зачет был, а училка меня взяла и спросила.
-- А ты бы, сынок, так этой училке ответил, чтобы она навек замолчала!
-- Я, папка, ей так и ответил, а она дальше спрашивает.
-- Значит, оглохла. И чему ее тогда учили, если она все спрашивает, а сама
ничего не знает?!
-- Ее, папка, географии учили.
-- Это -- где какие органы расположены?
-- Нет, папка, география -- это где какие насекомые живут. Вот вчера, например,
она спросила: "Какие пернатые живут в Америке?"
-- А ты что сказал?
-- Я сказал: "Индейцы".
-- Не только, сынок. Еще индюшки. А сегодня она про чего спросила?
-- А сегодня она велела Алазанскую долину найти.
-- Она что, видит плохо?
-- Да, говорит мне: "Найди Алазанскую долину". А я, папка, разволновался -- и
стал не там искать. Под столом, в шкафу.
-- Зря искал, сынок. "Алазанскую долину" сейчас нигде не найдешь. Сейчас же
вместо нее бормотуху гонят. Она хоть спросила -- есть у нас с тобой деньги на
бормотуху!
-- Нет, папка, она про другое спросила. "Вот, -- говорит, -- ты живешь в
Петербурге..."
-- Это ты там живешь, сынок? А я живу в Ленинграде.
-- Да нет, это она так говорит: "Допустим, ты живешь в Петербурге. Как тебе
попасть в Шанхай?"
-- А ты что сказал?
-- Я сказал: "На трамвае".
-- Правильно, сынок. На четырнадцатом маршруте. Только в "Шанхашку" сразу не
попадешь. Там надо, чтобы был свой швейцарец.
-- А она, папулька, представляешь, говорит: "Показывать надо на карте. Вот тебе
дополнительный вопрос: покажи мне, где находится Дания, и кто ее король".
Ну, я вынул карту, показал ей короля. А она говорит: "Правильно. Только это не
датский король, а бубновый. Придется, -- говорит, -- тебе заново сдавать".
-- А ты?
-- Ну, я сдал, как положено: по шесть штук.
-- Так про цифры, сынок, это же не география, а мать-и-мачеха.
-- Нет, папка. Мать-и-мачеха -- это про русский язык. Причем мачеха -- это
русский письменный, а мать -- русский устный.
-- А химия тогда про что?
-- А химия -- это что кладут на физию, когда у нее страхолюдная анатомия.
Химию, знаешь, кто у нас преподает?
-- Зачем же мне знать, сынок? Я же не ученый-шизик!
-- Ну, ты что, папка?! Он же у нас работает уже двадцать лет!
-- Не может быть, сынок! На химии работают только со сроком от трех до семи.
-- Эх, папка! Да химию у нас преподает химик. Вот кто!
-- Теперь понял, сынок. Химию -- химик. Историю -- истерик. Музыку -- мазурик.
Гражданскую оборону -- гробик. А еще она про чего спросила?
-- А еще она про снежного человека спросила. Где обнаружена его стоянка, отчего
он прячется и почему не вымер?
-- А ты что сказал?
-- Я только про стоянку сказал. Что стоянка снежного человека находится на
автобусной остановке.
1 2 3 4 5