Много лет прошло с тех пор, как Жаклин последний раз заходила к матери, еще до работы в Драгон-Керне. Пока она ехала в двуколке по кривым улицам, ей пришлось неоднократно спрашивать дорогу.
К несчастью, она получала разные ответы, видимо, было несколько дорог, ведущих к матери… и ни одной прямой.
Услышав звон курантов Вестминстера, она смогла ориентироваться самостоятельно. Уже начало темнеть, факельщики спешили осветить дорогу богатым прохожим, а съемщики домов вешали на свои двери обязательные фонари.
Жаклин свернула на булыжную мостовую улицы с трехэтажными домами из красного кирпича, с белой отделкой и весело дымящими трубами, как будто на крыше сидели английские джентльмены, курящие вечернюю трубку.
Наконец Жаклин остановилась перед домом с зеленой дверью и замысловатым витражом в форме веера. Из-за необыкновенного украшения Изабелла называла свой дом «Павлиньим домом» – хитрый намек на вереницу щеголей и денди, с удивительным постоянством входивших в зеленую дверь.
– Мадемуазель Жаклин, это вы? – приветствовала ее у двери Нанетта, французская служанка ее матери. – Сколько лет минуло, cherie, мадам будет очень рада. Оставьте двуколку, Джером позаботится о вашем багаже. Сюда, пожалуйста.
Сжимая дорожную сумку, Жаклин последовала за служанкой в гостиную матери. Изабелла сидела за письменным столом с пером в руке, глядя на лежащее перед ней письмо. Жаклин никогда раньше не видела, чтобы она носила пенсне.
Мать все еще была красавицей, но при свете канделябра ее лицо казалось бледным, хотя она не пользовалась рисовой пудрой. И не носила парик… Ее собственные волосы, собранные в узел с тугими локонами, украшали серебряные подвески. Длинная шея, когда-то предмет зависти женской половины Лондона, осталась почти такой же совершенной, лишь с мельчайшим намеком на увядание кожи. Судя по домашнему платью, Изабелла выходить не собиралась, значит, сегодня вечером не предвиделось ни бала, ни оперы.
Словно почувствовав на себе взгляд, Изабелла подняла голову. Ее улыбка стерла все представления о возрасте.
– Жаклин, дорогая! Какой восхитительный сюрприз! – Изабелла бросилась к ней с протянутыми руками. По французскому обычаю поцеловала воздух у каждой щеки, затем отступила на шаг и оглядела дочь: – Немного устала с дороги. Но Господи, как ты повзрослела.
– Благодарю, мама.
– О нет. Вдруг нас кто-нибудь услышит и поймет, насколько я стара, раз у меня взрослая дочь? – спросила Изабелла с огоньком в фиолетовых глазах. – Зови меня по имени.
– Как тебе угодно, Изабелла, – ответила Жаклин.
Ей не хотелось говорить. Не хотелось думать. Она хотела горячую ванну, горячую еду и чистую постель, именно в таком порядке. Но лучше сразу выложить новости.
– А теперь подумай, что скажут люди через несколько месяцев, когда поймут, что ты достаточно стара, чтобы стать бабушкой.
Изабелла окинула проницательным взглядом ее фигуру:
– Вряд ли ты прячешь своего мужа в этой сумке, дорогая?
Жаклин покачала головой. Слезы она уже выплакала, а мать не обрушится на нее с обвинениями. Изабелла любила говорить, что люди намного легче прощают грехи, напоминающие их собственные. Но это не мешало Жаклин мысленно проклинать себя за то, что она, бездумно отдавшись страсти, теперь оказалась в затруднительном положении.
Вздохнув, Изабелла обняла ее:
– В таком случае, дорогая, зови меня лучше матерью.
Глава 28
Прогулка вдоль берега обычно помогала Гейбриелу привести мысли в порядок. Набегающие волны, крики чаек, паруса, исчезающие за горизонтом, успокаивали его, помогали увидеть все в новом свете. Он предпочитал свежий порыв морского ветра, но к каменистому берегу внизу нужно долго спускаться по крутому склону, а он и так уже потерял много времени.
Седлая мерина, Гейбриел решил, что запах теплого конского тела и старой кожи помогут ему преодолеть беспокойство не хуже морского ветра. Однако настроение не улучшилось, он продолжал думать о последнем разговоре с Лин.
Он выбрал Миллисент Харлоу по ряду соображений, не имеющих отношения к его чувствам. Но Лин хотела, чтобы он женился на Элишебе Тэтчер, и он возразил ей более резко, чем намеревался. Ему претила мысль жениться на ком-либо еще, кроме Лин, а красивая девушка могла причинить ей дополнительную боль.
Утром, когда он проснулся, она давно уехала. Разумеется, она передала с Тимоти сообщение насчет покупок в Бате, но ему следовало бы понять, что Лин не собирается возвращаться, и не ждать ни дня.
В конце концов, он принял решение. Плевать ему на досужие сплетни, он не женится ни на ком, кроме Лин, и точка.
– Куда-то собираешься, кэп?
Гейбриел вздрогнул от неожиданности, поскольку рассчитывал ускользнуть незамеченным.
– В Бат, – сказал он, стиснув зубы. Он не обязан ни перед кем отчитываться, даже перед старым товарищем по плаванию.
– Думаешь, это самый верный курс?
– Может, и нет, я не знаю, куда править, Мери.
– Не требуется ли в дороге компания?
– Я предпочитаю, чтобы ты остался здесь и приглядывал вместо меня за делами, пока я не вернусь.
«Если я вернусь», – мысленно поправил себя Гейбриел. Конец всем этим играм, непрерывному параду невест в гостиной. Лин должна выслушать его доводы, а если не захочет… Ну что же, в глубине души он все еще пират, она будет прекрасно выглядеть, лежа кверху задом на его седле.
– Нет, Мери, оставайся здесь. Кроме того, девочки будут скучать по тебе.
– Да, если на то пошло, я тоже буду скучать по маленьким варварам, – признался Мери. – Ты знаешь, кэп, я никогда тебе не советовал, где бросить якорь…
– Тогда помолчи, – отрезал Гейбриел.
– Я простой моряк. Я знаю, что я знаю, и это не особо много. Ты берешь руководство, и я следую за тобой в ад с песней. Мятеж не по мне, – сказал Мериуэзер. – Но я должен тебя спросить, обдумал ли ты это еще чем-нибудь, кроме своего члена?
Гейбриел повернулся и схватил его за сальные лацканы:
– Не будь ты моим другом, ты был бы сейчас покойником.
– Не будь я твоим другом, я бы не трудился это говорить, – нахмурился Мери. – Когда ты был капитаном «Реванша», ты не бросал свою команду. Ты всегда был первым в рукопашной схватке и последним в отступлении. А теперь бежишь от своих обязанностей. Не думаю, что мисс Жак одобрила бы перемены в твоем характере.
– Не вмешивай ее в это, – проворчал Гейбриел.
– Не могу, раз она причина беспокойства. Я никогда особо не заботился о сухопутных жителях, но здешние люди тронули мое сердце. И я удивляюсь, что ты готов оставить людей этой удобной бухты, которые зависят от тебя.
– Кто сказал, что оставляю?
– Ты седлаешь коня, – заметил Мери.
– Я вернусь, – ответил Гейбриел, не уверенный, правда ли это. – Как только найду ее.
Но их многолетняя дружба не позволила Мери отступить.
– Сдается мне, девушка сделала правильный выбор. Ты собираешься жениться, парень. Нравится тебе или нет, ты, похоже, хочешь того, что не подходит твоей жене. Не знаю, что вы собираетесь делать, но если не хотите вечных скандалов, то нельзя жить сразу с двумя женщинами под одной крышей.
– С каких пор ты стал таким специалистом по женщинам?
– Тут не надо большой учености. Сразу видно: если будешь держать курс в этом направлении, сядешь на мель. Миссис Би говорит…
– Миссис Би? С кем еще ты говорил об этом? Значит, все обитатели Керна посвящены в мои личные дела?
– Те, у кого на месте глаза, сами видят, как ты смотришь на нее, когда девушка проходит мимо тебя, – сказал Мериуэзер. – Их меньше, чем ты думаешь. Большинство заняты своими делами, им не до тебя.
Мимо открытых дверей конюшни прогрохотала карета. Гейбриел узнал на дверце герб Кармантлов – двух львов, стоящих на задних лапах, как в гербе Тюдоров, которые, по мнению Хью, были его предками.
Сделав крутой поворот, карета подкатила к дубовым воротам Драгон-Керна. Слуга в потертой ливрее спрыгнул на землю и с почтением открыл дверцу. Из экипажа легко вышла Кэтрин Кармантл, приоткрыв элегантные башмачки и позволив больше чем на миг увидеть ее изящные лодыжки.
– Ты прав, Мери. Большинство людей волнуют их собственные заботы, – сказал Гейбриел. – А есть те, кто приносит с собой новые заботы, куда бы они ни приехали.
Воспитанность боролась с желаниями Гейбриела. Больше всего ему хотелось вскочить на коня и ускакать, но чувство долга победило, и он направился к карете. По крайней мере, он мог сократить нежелательный визит.
– Доброе утро, лорд Дрейк, – улыбнулась Кэтрин, протягивая ему руку.
Он проигнорировал ее. Воспитанность далеко заводит. Однажды эта рука вырвала у него сердце. Он слегка кивнул, приветствуя ее.
Выщипанные брови поднялись, Кэтрин обиженно убрала руку.
– Я приехала, чтобы…
– Сожалею, что не могу вас принять. Неотложные дела заставляют меня срочно уехать.
Кэтрин прищурилась и поджала губы. Она походила на кошку, пытавшуюся решить, то ли съесть добычу на месте, то ли припрятать ее на будущее.
– Может, ваше неотложное дело зовет вас в Бат?
– Если и так, вряд ли это касается вас, мадам.
– Вы совершенно правы, – небрежно сказала Кэтрин. – Почему меня должно заботить, если вы напрасно потеряете время?
– Это мое потерянное время, – ответил Гейбриел, выдавив улыбку. – А теперь, с вашего позволения…
– Разумеется. Хотя в Бате вы не найдете того, что ищете. – Она беззаботно махнула рукой. – Я уверена, миссис Бидли расскажет мне о благополучии детей, чтобы удовлетворить мисс Рен.
Баронесса прошла сквозь высокую дверь, Гейбриел последовал за ней. У лестницы он схватил ее за плечи и развернул лицом к себе.
– Что вы хотите сказать? У вас есть сведения о Жаклин?
– Я получила от мисс Рен письмо, где она просит узнать, как живут ваши племянницы, – ответила Кэтрин. – Именно это я и намерена сделать.
– Дайте мне письмо.
– Не могу. По ее просьбе я сожгла его. Очевидно, она дорожит своим уединением.
Гейбриел вспомнил, что Лин следила, как директриса сжигает письма ее матери. Она действительно могла попросить об этом. И все же леди Кармантл – довольно странный выбор для наперсницы.
– Почему она писала вам?
– У нас с мисс Рен больше общего, чем может показаться. – Кэтрин невесело улыбнулась. – Вы, например. О чем, по-вашему, мы разговаривали, пока вы танцевали со своими раболепными дебютантками?
Гейбриел нахмурился. Он, конечно, заметил, что Лин вела серьезную беседу с леди Кармантл, но чтобы они могли образовать союз? Это исключено. Ему следовало тогда спросить Лин, а он был слишком занят, пытаясь найти способ поскорее уложить Лин в постель, и не хотел тратить время на мелочи.
– Она здорова?
– Вы хотите сказать, что она вам не писала? О, этого я и боялась. – Раскрыв веер, леди Кармантл энергично махала им перед своим глубоким декольте. – Наверное, мисс Рен не хочет, чтоб вы узнали ее местонахождение.
– Если Жаклин не в Бате, то где она?
Кэтрин закрыла веер и перебирала тонкими пальцами его кружева.
– Почему я должна обмануть ее доверие?
Гейбриел фыркнул:
– Мадам, когда дело касается доверия, боюсь, вы неспособны его оправдать.
– Вы будете вечно попрекать меня прошлыми грехами? – Кэтрин опустила взгляд. Прямо кающаяся грешница. – Вы можете сбежать, поиграть в пирата, когда это вас устраивает, а потом вернуться хозяином поместья. Вы можете измениться, а другим такая роскошь не позволительна?
– Кэтрин.
Назвав ее по имени, он совершил ошибку. Возможно, это было мальчишеской глупостью, но тогда он любил ее, и последние угольки, тлеющие в золе прошлого желания, на миг вспыхнули. Леди Кармантл до сих пор еще красавица, но это холодная красота. И она – не его Лин.
– Если вы когда-то хоть немного любили меня, скажите, где она.
– Это непросто…
– Тогда позвольте мне упростить для вас дело, мадам. – Гейбриел прижал баронессу к каменной стене, его пальцы сомкнулись на ее горле. – Если Жаклин пожалуется, что вы обманули ее доверие, вы можете сказать, что вас принудили раскрыть ее местонахождение. И не беспокойтесь насчет убедительности, потому что это будет правдой.
– Вы же не причините… – Кэтрин широко открыла рот, когда он перекрыл ей доступ воздуха.
– Я убил немало людей, – охотно признался Гейбриел. – Конечно, по возможности я этого избегал. Но мы, пираты, идем по пути наименьшего сопротивления. Если можно уйти с добычей, не совершив смертного греха, мы так и поступаем. И все же порой убийство и нанесение увечий неизбежны, если кто-то не подчиняется нашим требованиям. Некоторым просто нравится убивать, как всегда говорит Мериуэзер.
Кэтрин попыталась освободиться, но когда он еще крепче сжал ей горло, она перестала брыкаться и царапаться, чтобы глотнуть воздуха сквозь оставленную щель.
– До сих пор я не убивал женщин. Хотя, полагаю, это не слишком отличается от убийства мужчин, – философски заметил он. – Возможно, это легче, поскольку женщина не пытается в ответ убить меня.
Ее лицо стало белым как пергамент, и Гейбриел ослабил хватку, чтобы дать ей вздохнуть. Она дышала, словно форель, выброшенная на берег.
– Вы действительно приехали узнать о моих племянницах? – Она едва заметно кивнула. – Вы же стараетесь причинить вред мне или Жаклин, не так ли, мадам?
Ее губы двинулись в беззвучном «нет». Он еще немного ослабил хватку.
– Хорошо. А теперь, где она?
– Лондон, – прохрипела Кэтрин. – Письмо было из Лондона.
Проклятие. Из всех мест, где она могла скрыться, Лин почему-то выбрала именно это. Он был уверен, что не говорил ей, чем грозило ему появление в столице. Или это все-таки сорвалось у него с языка, и Лин рассчитывала, что он не последует за ней?
Когда Гейбриел освободил леди Кармантл, она бессильно опустилась на колени.
– Я довольно хорошо знаю Лондон. Там любой может затеряться без следа. Где Жаклин остановилась?
– Думаю, у своей матери. Куда еще она могла пойти? Изабелла Рен не из тех, кто избегает внимания, ее не слишком трудно разыскать, – слабым голосом ответила Кэтрин, массируя горло.
Жалость и угрызения совести образовали холодный комок вины у него в желудке. Гейбриел всегда презирал мужчин, которые грубо и жестоко обращались с женщинами, и сам теперь стал таким. Мери прав, он вообще не соображает.
– Прошу прощения, Кэтрин, – тихо сказал он и протянул руку, помогая ей встать. – Я не должен был так с вами обращаться.
– Вы прощены, Гейбриел, – сказала она, разглаживая двумя руками платье. – Я знаю, вы – человек сильных чувств, а такие люди склонны к поспешным действиям. Ведь в конце концов это любовь ко мне заставила вас бежать в море.
– Вы думаете, я бежал в море из-за вас? – Он приподнял ее подбородок, чтобы она смотрела на него. – Я был мальчишкой, я был обманут другом и невестой, которым безоговорочно доверял. Меня больше терзал гнев, чем оскорбление. Я бежал, чтобы удержаться от убийства Хью. Но теперь, оглядываясь назад, я думаю, что это было ошибкой.
– Гейбриел, если вы намерены бежать с ней, я могу только сомневаться в вашем здравомыслии. Вы не имеете права опять покинуть свой дом, не имеете права все бросить. Вы же не хотите сказать мне, что эта женщина, это ничтожество, так много для вас значит.
– Я уже не мальчик, боящийся собственного гнева. Я мужчина, который не боится, если это необходимо, дать ему волю. И я не бегу. – Повернувшись, Гейбриел зашагал к выходу. Теперь, когда вместо Бата он едет в Лондон, ему надо уладить несколько дел с Мериуэзером. Но что бы ни сказал его друг, он поедет. – Я бегу к единственному дому, какой хочу иметь. А если кто-то попытается встать между мной и Жаклин, да пощадит его Бог. – Гейбриел остановился и взглянул на баронессу: – Потому что я не пощажу его.
Глава 29
Дейзи очень расстроилась, когда дядя Гейбриел уехал, не попрощавшись, но потом обнаружила нечто такое, что вытеснило у нее из головы все мысли о дяде.
Однажды ночью, еще до отъезда мисс Жак, ей показалось, что она слышит постоянное крадущееся движение за стеной. Когда Дейзи поделилась секретом с Гиацинт, сестра грубо ее обозвала и сказала, что это просто могла быть мышь. Но Дейзи была уверена, что не ошиблась. Кто-то намного более крупный, чем мышь, медленно двигался за стеной.
А раз там кто-то был, значит, и Дейзи могла туда попасть. Она провела доскональное исследование, ползая вдоль плинтусов, надеясь почувствовать дуновение воздуха, ободрала себе локти, храбро встретила гнев миссис Би по поводу испачканной на коленях юбки, зато добилась чего хотела.
Обнаружив на прошлой неделе потайную дверь в неиспользуемой комнате служанки наверху, Дейзи заставила Гиацинт взять назад свои грубые слова и привлекла сестру к поискам. Но из-за длинной паутины, коснувшейся лица Гиацинт, когда она этого не ожидала, маленькая дурочка помчалась обратно в их безопасную комнату.
– Нет, Дейзи, я больше не пойду, – сказала Ги. – Недостойно заниматься исследованиями в темноте.
То есть Гиацинт просто-напросто испугалась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25
К несчастью, она получала разные ответы, видимо, было несколько дорог, ведущих к матери… и ни одной прямой.
Услышав звон курантов Вестминстера, она смогла ориентироваться самостоятельно. Уже начало темнеть, факельщики спешили осветить дорогу богатым прохожим, а съемщики домов вешали на свои двери обязательные фонари.
Жаклин свернула на булыжную мостовую улицы с трехэтажными домами из красного кирпича, с белой отделкой и весело дымящими трубами, как будто на крыше сидели английские джентльмены, курящие вечернюю трубку.
Наконец Жаклин остановилась перед домом с зеленой дверью и замысловатым витражом в форме веера. Из-за необыкновенного украшения Изабелла называла свой дом «Павлиньим домом» – хитрый намек на вереницу щеголей и денди, с удивительным постоянством входивших в зеленую дверь.
– Мадемуазель Жаклин, это вы? – приветствовала ее у двери Нанетта, французская служанка ее матери. – Сколько лет минуло, cherie, мадам будет очень рада. Оставьте двуколку, Джером позаботится о вашем багаже. Сюда, пожалуйста.
Сжимая дорожную сумку, Жаклин последовала за служанкой в гостиную матери. Изабелла сидела за письменным столом с пером в руке, глядя на лежащее перед ней письмо. Жаклин никогда раньше не видела, чтобы она носила пенсне.
Мать все еще была красавицей, но при свете канделябра ее лицо казалось бледным, хотя она не пользовалась рисовой пудрой. И не носила парик… Ее собственные волосы, собранные в узел с тугими локонами, украшали серебряные подвески. Длинная шея, когда-то предмет зависти женской половины Лондона, осталась почти такой же совершенной, лишь с мельчайшим намеком на увядание кожи. Судя по домашнему платью, Изабелла выходить не собиралась, значит, сегодня вечером не предвиделось ни бала, ни оперы.
Словно почувствовав на себе взгляд, Изабелла подняла голову. Ее улыбка стерла все представления о возрасте.
– Жаклин, дорогая! Какой восхитительный сюрприз! – Изабелла бросилась к ней с протянутыми руками. По французскому обычаю поцеловала воздух у каждой щеки, затем отступила на шаг и оглядела дочь: – Немного устала с дороги. Но Господи, как ты повзрослела.
– Благодарю, мама.
– О нет. Вдруг нас кто-нибудь услышит и поймет, насколько я стара, раз у меня взрослая дочь? – спросила Изабелла с огоньком в фиолетовых глазах. – Зови меня по имени.
– Как тебе угодно, Изабелла, – ответила Жаклин.
Ей не хотелось говорить. Не хотелось думать. Она хотела горячую ванну, горячую еду и чистую постель, именно в таком порядке. Но лучше сразу выложить новости.
– А теперь подумай, что скажут люди через несколько месяцев, когда поймут, что ты достаточно стара, чтобы стать бабушкой.
Изабелла окинула проницательным взглядом ее фигуру:
– Вряд ли ты прячешь своего мужа в этой сумке, дорогая?
Жаклин покачала головой. Слезы она уже выплакала, а мать не обрушится на нее с обвинениями. Изабелла любила говорить, что люди намного легче прощают грехи, напоминающие их собственные. Но это не мешало Жаклин мысленно проклинать себя за то, что она, бездумно отдавшись страсти, теперь оказалась в затруднительном положении.
Вздохнув, Изабелла обняла ее:
– В таком случае, дорогая, зови меня лучше матерью.
Глава 28
Прогулка вдоль берега обычно помогала Гейбриелу привести мысли в порядок. Набегающие волны, крики чаек, паруса, исчезающие за горизонтом, успокаивали его, помогали увидеть все в новом свете. Он предпочитал свежий порыв морского ветра, но к каменистому берегу внизу нужно долго спускаться по крутому склону, а он и так уже потерял много времени.
Седлая мерина, Гейбриел решил, что запах теплого конского тела и старой кожи помогут ему преодолеть беспокойство не хуже морского ветра. Однако настроение не улучшилось, он продолжал думать о последнем разговоре с Лин.
Он выбрал Миллисент Харлоу по ряду соображений, не имеющих отношения к его чувствам. Но Лин хотела, чтобы он женился на Элишебе Тэтчер, и он возразил ей более резко, чем намеревался. Ему претила мысль жениться на ком-либо еще, кроме Лин, а красивая девушка могла причинить ей дополнительную боль.
Утром, когда он проснулся, она давно уехала. Разумеется, она передала с Тимоти сообщение насчет покупок в Бате, но ему следовало бы понять, что Лин не собирается возвращаться, и не ждать ни дня.
В конце концов, он принял решение. Плевать ему на досужие сплетни, он не женится ни на ком, кроме Лин, и точка.
– Куда-то собираешься, кэп?
Гейбриел вздрогнул от неожиданности, поскольку рассчитывал ускользнуть незамеченным.
– В Бат, – сказал он, стиснув зубы. Он не обязан ни перед кем отчитываться, даже перед старым товарищем по плаванию.
– Думаешь, это самый верный курс?
– Может, и нет, я не знаю, куда править, Мери.
– Не требуется ли в дороге компания?
– Я предпочитаю, чтобы ты остался здесь и приглядывал вместо меня за делами, пока я не вернусь.
«Если я вернусь», – мысленно поправил себя Гейбриел. Конец всем этим играм, непрерывному параду невест в гостиной. Лин должна выслушать его доводы, а если не захочет… Ну что же, в глубине души он все еще пират, она будет прекрасно выглядеть, лежа кверху задом на его седле.
– Нет, Мери, оставайся здесь. Кроме того, девочки будут скучать по тебе.
– Да, если на то пошло, я тоже буду скучать по маленьким варварам, – признался Мери. – Ты знаешь, кэп, я никогда тебе не советовал, где бросить якорь…
– Тогда помолчи, – отрезал Гейбриел.
– Я простой моряк. Я знаю, что я знаю, и это не особо много. Ты берешь руководство, и я следую за тобой в ад с песней. Мятеж не по мне, – сказал Мериуэзер. – Но я должен тебя спросить, обдумал ли ты это еще чем-нибудь, кроме своего члена?
Гейбриел повернулся и схватил его за сальные лацканы:
– Не будь ты моим другом, ты был бы сейчас покойником.
– Не будь я твоим другом, я бы не трудился это говорить, – нахмурился Мери. – Когда ты был капитаном «Реванша», ты не бросал свою команду. Ты всегда был первым в рукопашной схватке и последним в отступлении. А теперь бежишь от своих обязанностей. Не думаю, что мисс Жак одобрила бы перемены в твоем характере.
– Не вмешивай ее в это, – проворчал Гейбриел.
– Не могу, раз она причина беспокойства. Я никогда особо не заботился о сухопутных жителях, но здешние люди тронули мое сердце. И я удивляюсь, что ты готов оставить людей этой удобной бухты, которые зависят от тебя.
– Кто сказал, что оставляю?
– Ты седлаешь коня, – заметил Мери.
– Я вернусь, – ответил Гейбриел, не уверенный, правда ли это. – Как только найду ее.
Но их многолетняя дружба не позволила Мери отступить.
– Сдается мне, девушка сделала правильный выбор. Ты собираешься жениться, парень. Нравится тебе или нет, ты, похоже, хочешь того, что не подходит твоей жене. Не знаю, что вы собираетесь делать, но если не хотите вечных скандалов, то нельзя жить сразу с двумя женщинами под одной крышей.
– С каких пор ты стал таким специалистом по женщинам?
– Тут не надо большой учености. Сразу видно: если будешь держать курс в этом направлении, сядешь на мель. Миссис Би говорит…
– Миссис Би? С кем еще ты говорил об этом? Значит, все обитатели Керна посвящены в мои личные дела?
– Те, у кого на месте глаза, сами видят, как ты смотришь на нее, когда девушка проходит мимо тебя, – сказал Мериуэзер. – Их меньше, чем ты думаешь. Большинство заняты своими делами, им не до тебя.
Мимо открытых дверей конюшни прогрохотала карета. Гейбриел узнал на дверце герб Кармантлов – двух львов, стоящих на задних лапах, как в гербе Тюдоров, которые, по мнению Хью, были его предками.
Сделав крутой поворот, карета подкатила к дубовым воротам Драгон-Керна. Слуга в потертой ливрее спрыгнул на землю и с почтением открыл дверцу. Из экипажа легко вышла Кэтрин Кармантл, приоткрыв элегантные башмачки и позволив больше чем на миг увидеть ее изящные лодыжки.
– Ты прав, Мери. Большинство людей волнуют их собственные заботы, – сказал Гейбриел. – А есть те, кто приносит с собой новые заботы, куда бы они ни приехали.
Воспитанность боролась с желаниями Гейбриела. Больше всего ему хотелось вскочить на коня и ускакать, но чувство долга победило, и он направился к карете. По крайней мере, он мог сократить нежелательный визит.
– Доброе утро, лорд Дрейк, – улыбнулась Кэтрин, протягивая ему руку.
Он проигнорировал ее. Воспитанность далеко заводит. Однажды эта рука вырвала у него сердце. Он слегка кивнул, приветствуя ее.
Выщипанные брови поднялись, Кэтрин обиженно убрала руку.
– Я приехала, чтобы…
– Сожалею, что не могу вас принять. Неотложные дела заставляют меня срочно уехать.
Кэтрин прищурилась и поджала губы. Она походила на кошку, пытавшуюся решить, то ли съесть добычу на месте, то ли припрятать ее на будущее.
– Может, ваше неотложное дело зовет вас в Бат?
– Если и так, вряд ли это касается вас, мадам.
– Вы совершенно правы, – небрежно сказала Кэтрин. – Почему меня должно заботить, если вы напрасно потеряете время?
– Это мое потерянное время, – ответил Гейбриел, выдавив улыбку. – А теперь, с вашего позволения…
– Разумеется. Хотя в Бате вы не найдете того, что ищете. – Она беззаботно махнула рукой. – Я уверена, миссис Бидли расскажет мне о благополучии детей, чтобы удовлетворить мисс Рен.
Баронесса прошла сквозь высокую дверь, Гейбриел последовал за ней. У лестницы он схватил ее за плечи и развернул лицом к себе.
– Что вы хотите сказать? У вас есть сведения о Жаклин?
– Я получила от мисс Рен письмо, где она просит узнать, как живут ваши племянницы, – ответила Кэтрин. – Именно это я и намерена сделать.
– Дайте мне письмо.
– Не могу. По ее просьбе я сожгла его. Очевидно, она дорожит своим уединением.
Гейбриел вспомнил, что Лин следила, как директриса сжигает письма ее матери. Она действительно могла попросить об этом. И все же леди Кармантл – довольно странный выбор для наперсницы.
– Почему она писала вам?
– У нас с мисс Рен больше общего, чем может показаться. – Кэтрин невесело улыбнулась. – Вы, например. О чем, по-вашему, мы разговаривали, пока вы танцевали со своими раболепными дебютантками?
Гейбриел нахмурился. Он, конечно, заметил, что Лин вела серьезную беседу с леди Кармантл, но чтобы они могли образовать союз? Это исключено. Ему следовало тогда спросить Лин, а он был слишком занят, пытаясь найти способ поскорее уложить Лин в постель, и не хотел тратить время на мелочи.
– Она здорова?
– Вы хотите сказать, что она вам не писала? О, этого я и боялась. – Раскрыв веер, леди Кармантл энергично махала им перед своим глубоким декольте. – Наверное, мисс Рен не хочет, чтоб вы узнали ее местонахождение.
– Если Жаклин не в Бате, то где она?
Кэтрин закрыла веер и перебирала тонкими пальцами его кружева.
– Почему я должна обмануть ее доверие?
Гейбриел фыркнул:
– Мадам, когда дело касается доверия, боюсь, вы неспособны его оправдать.
– Вы будете вечно попрекать меня прошлыми грехами? – Кэтрин опустила взгляд. Прямо кающаяся грешница. – Вы можете сбежать, поиграть в пирата, когда это вас устраивает, а потом вернуться хозяином поместья. Вы можете измениться, а другим такая роскошь не позволительна?
– Кэтрин.
Назвав ее по имени, он совершил ошибку. Возможно, это было мальчишеской глупостью, но тогда он любил ее, и последние угольки, тлеющие в золе прошлого желания, на миг вспыхнули. Леди Кармантл до сих пор еще красавица, но это холодная красота. И она – не его Лин.
– Если вы когда-то хоть немного любили меня, скажите, где она.
– Это непросто…
– Тогда позвольте мне упростить для вас дело, мадам. – Гейбриел прижал баронессу к каменной стене, его пальцы сомкнулись на ее горле. – Если Жаклин пожалуется, что вы обманули ее доверие, вы можете сказать, что вас принудили раскрыть ее местонахождение. И не беспокойтесь насчет убедительности, потому что это будет правдой.
– Вы же не причините… – Кэтрин широко открыла рот, когда он перекрыл ей доступ воздуха.
– Я убил немало людей, – охотно признался Гейбриел. – Конечно, по возможности я этого избегал. Но мы, пираты, идем по пути наименьшего сопротивления. Если можно уйти с добычей, не совершив смертного греха, мы так и поступаем. И все же порой убийство и нанесение увечий неизбежны, если кто-то не подчиняется нашим требованиям. Некоторым просто нравится убивать, как всегда говорит Мериуэзер.
Кэтрин попыталась освободиться, но когда он еще крепче сжал ей горло, она перестала брыкаться и царапаться, чтобы глотнуть воздуха сквозь оставленную щель.
– До сих пор я не убивал женщин. Хотя, полагаю, это не слишком отличается от убийства мужчин, – философски заметил он. – Возможно, это легче, поскольку женщина не пытается в ответ убить меня.
Ее лицо стало белым как пергамент, и Гейбриел ослабил хватку, чтобы дать ей вздохнуть. Она дышала, словно форель, выброшенная на берег.
– Вы действительно приехали узнать о моих племянницах? – Она едва заметно кивнула. – Вы же стараетесь причинить вред мне или Жаклин, не так ли, мадам?
Ее губы двинулись в беззвучном «нет». Он еще немного ослабил хватку.
– Хорошо. А теперь, где она?
– Лондон, – прохрипела Кэтрин. – Письмо было из Лондона.
Проклятие. Из всех мест, где она могла скрыться, Лин почему-то выбрала именно это. Он был уверен, что не говорил ей, чем грозило ему появление в столице. Или это все-таки сорвалось у него с языка, и Лин рассчитывала, что он не последует за ней?
Когда Гейбриел освободил леди Кармантл, она бессильно опустилась на колени.
– Я довольно хорошо знаю Лондон. Там любой может затеряться без следа. Где Жаклин остановилась?
– Думаю, у своей матери. Куда еще она могла пойти? Изабелла Рен не из тех, кто избегает внимания, ее не слишком трудно разыскать, – слабым голосом ответила Кэтрин, массируя горло.
Жалость и угрызения совести образовали холодный комок вины у него в желудке. Гейбриел всегда презирал мужчин, которые грубо и жестоко обращались с женщинами, и сам теперь стал таким. Мери прав, он вообще не соображает.
– Прошу прощения, Кэтрин, – тихо сказал он и протянул руку, помогая ей встать. – Я не должен был так с вами обращаться.
– Вы прощены, Гейбриел, – сказала она, разглаживая двумя руками платье. – Я знаю, вы – человек сильных чувств, а такие люди склонны к поспешным действиям. Ведь в конце концов это любовь ко мне заставила вас бежать в море.
– Вы думаете, я бежал в море из-за вас? – Он приподнял ее подбородок, чтобы она смотрела на него. – Я был мальчишкой, я был обманут другом и невестой, которым безоговорочно доверял. Меня больше терзал гнев, чем оскорбление. Я бежал, чтобы удержаться от убийства Хью. Но теперь, оглядываясь назад, я думаю, что это было ошибкой.
– Гейбриел, если вы намерены бежать с ней, я могу только сомневаться в вашем здравомыслии. Вы не имеете права опять покинуть свой дом, не имеете права все бросить. Вы же не хотите сказать мне, что эта женщина, это ничтожество, так много для вас значит.
– Я уже не мальчик, боящийся собственного гнева. Я мужчина, который не боится, если это необходимо, дать ему волю. И я не бегу. – Повернувшись, Гейбриел зашагал к выходу. Теперь, когда вместо Бата он едет в Лондон, ему надо уладить несколько дел с Мериуэзером. Но что бы ни сказал его друг, он поедет. – Я бегу к единственному дому, какой хочу иметь. А если кто-то попытается встать между мной и Жаклин, да пощадит его Бог. – Гейбриел остановился и взглянул на баронессу: – Потому что я не пощажу его.
Глава 29
Дейзи очень расстроилась, когда дядя Гейбриел уехал, не попрощавшись, но потом обнаружила нечто такое, что вытеснило у нее из головы все мысли о дяде.
Однажды ночью, еще до отъезда мисс Жак, ей показалось, что она слышит постоянное крадущееся движение за стеной. Когда Дейзи поделилась секретом с Гиацинт, сестра грубо ее обозвала и сказала, что это просто могла быть мышь. Но Дейзи была уверена, что не ошиблась. Кто-то намного более крупный, чем мышь, медленно двигался за стеной.
А раз там кто-то был, значит, и Дейзи могла туда попасть. Она провела доскональное исследование, ползая вдоль плинтусов, надеясь почувствовать дуновение воздуха, ободрала себе локти, храбро встретила гнев миссис Би по поводу испачканной на коленях юбки, зато добилась чего хотела.
Обнаружив на прошлой неделе потайную дверь в неиспользуемой комнате служанки наверху, Дейзи заставила Гиацинт взять назад свои грубые слова и привлекла сестру к поискам. Но из-за длинной паутины, коснувшейся лица Гиацинт, когда она этого не ожидала, маленькая дурочка помчалась обратно в их безопасную комнату.
– Нет, Дейзи, я больше не пойду, – сказала Ги. – Недостойно заниматься исследованиями в темноте.
То есть Гиацинт просто-напросто испугалась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25