Ему было не легко ее оставить, хотя в замке она, по всей видимости, в полной безопасности. В Башне Солнца в ее покои ведет только две двери, и сир Арис приставил к каждой по двое верных людей. Это были гвардейцы Ланнистеров – люди, которых он привел с собой из Королевской гавани, проверенные в бою, крепкие и верные до самых костей. С Мирцеллой остались ее горничные и септа Иглантина, а принца Тристана охраняет его собственный телохранитель сир Гаскойн из Зеленокровой. – «Никто ее не обидит», – твердил он себе, – «а завтра мы будем в безопасности».Ему пообещал принц Доран. Хотя Арис был потрясен, увидев, насколько старым и немощным выглядел дорнийский принц, он не сомневался в его обещании.– Прошу прощения за то, что не смог увидеться с вами раньше или встретить принцессу Мирцеллу, – извинился Мартелл, когда Ариса пригласили в его солярий. – Но я уверен, сир, что моя дочь Арианна сделала все возможное чтобы вы чувствовали себя в Дорне уютно.– Так и есть, мой принц. – Ответил он, и взмолился, чтобы его не выдал румянец.– Наша земля жестока и бедна урожаем, но не лишена красоты. Печально, что вы не видели в Дорне ничего, кроме Солнечного копья, но боюсь, что ни вы, ни ваша принцесса не смогут находиться вне стен в безопасности. У нас – дорнийцев, кровь горячая. Мы быстро загораемся гневом и долго прощаем. Я бы и рад вам сообщить, что у нас только Песчанки желают войны, но не стану лгать, сир. Вы слышали, народ на улицах призывает меня созвать войска. И боюсь, половина моих лордов с ними согласна.– А вы, мой принц? – Осмелился спросить рыцарь.– Моя мать когда-то давным-давно меня учила, что войны, которые не возможно выиграть, начинают только безумцы. – Если прямота вопроса и оскорбила его, то принц Доран отлично это скрыл. – Но этот мир чрезвычайно хрупок… так же, как и ваша принцесса.– Только чудовище способно причинить вред маленькой девочке.– У моей сестры Элии доже была маленькая дочка. Ее имя было Рейенис. И она тоже была принцессой. – Принц вздохнул. – Тот, кто вонзит в принцессу Мирцеллу нож, не желает зла ей лично, как и сир Амори Лорх, когда убивал Рейенис, если это и в самом деле был он. Они всего лишь пытаются меня подтолкнуть. А если Мирцеллу убиют в Дорне под моим покровительством, кто поверит в мою непричастность?– Пока я жив, никто не сможет навредить Мирцелле.– Благородные слова. – сказал Доран Мартелл с легкой улыбкой. – Но вы всего лишь человек, сир. Я надеялся, что заключение моих упрямых племянниц сможет успокоить волны, но все, чего мы добились, это загнали рыбу обратно в камыши. Каждую ночь я слышу, как они перешептываются и точат свои ножи.«Он боится», – только сейчас понял сир Арис. – «Смотри, его руки дрожат. Принц Дорна в ужасе». – У него не было слов.– Извините сир, – продолжил принц Доран. – Я немощен и слаб, а иногда… Солнечное копье утомляет меня. Своим шумом, грязью и вонью. Как только позволят мне мои обязанности, я хочу вернуться в Водные Сады. И я хочу взять с собой так же принцессу Мирцеллу. – И прежде, чем рыцарь успел вставить хоть слово возражения, принц поднял свою руку с распухшими, красными пальцами. – Вам тоже следует уехать. Вместе с ее септой, горничными и стражей. У Солнечного копья крепкие стены, но за ними находится город теней. В замок каждый день заходят и выходят сотни людей. Но Сады – это мой рай. Принц Марон создал их в дар своей таргариенской невесте, чтобы отметить соединение Дорна и Железного трона. Осенью там особенно приятно… тепло днем, прохладно ночью, соленый морской бриз, фонтаны и бассейны. Там есть и другие дети, мальчики-девочки из прекрасных и благородных семей. Мирцелла легко найдет себе друзей своего возраста для игр. Она не будет скучать в одиночестве.– Как прикажете. – Слова принца громом звенели в его голове. – «Там она будет в безопасности». – Только почему Доран Мартелл предупредил его не писать в Королевскую гавань о своем отъезде? – «Безопасность Мирцеллы будет прочнее, если никто не будет знать, где она». – Сир Арис был с этим согласен, но разве у него был выбор? Он был рыцарем Королевской гвардии, но он один, как верно заметил принц.Переулок внезапно вывел его в залитый лунным светом двор. Она писала: – «Иди мимо лавки свечника в ворота, через короткий пролет внешней лестницы». – Он толкнул ворота и поднялся по истертым ступеням к неприметной двери. – «Нужно стучать?». – Вместо этого он толкнул дверь и обнаружил просторную темную комнату с низким потолком, освещенную неровным светом всего пары благовонных свечей, помещенных в нишах толстых глинобитных стен. Он разглядел под ногами расшитый мирийский ковер, на стенах гобелены, и кровать.– Миледи? – позвал он. – Где вы?– Здесь. – Она вышла из тени за дверью.Вокруг ее правого предплечья извивалась витиевато украшенная змейка. Ее медные и золотые чешуйки переливались в такт ее движениям. Это все, что было на ней надето.«Нет», – Хотел, было сказать он. – «Я пришел чтобы сказать тебе, что мне придется уехать». – Но когда он увидел ее при свете свечей, он утратил дар речи. Его рот пересох как дорнийская пустыня. Он молча стоял, впитывая великолепие ее тела, впадинку на шее, ее круглые зрелые груди с большими темными сосками, сочные изгибы живота и бедер. В следующий миг он уже обнимал ее, а она стягивала с него одежду. Когда она добралась до его нижней туники, то схватила ее и разорвала от плеч до пупа, но Ариса сейчас это мало волновало. Под его пальцами была ее гладкая кожа, теплая как прожаренный под дорнийским солнцем песок. Он поднял ее голову и нащупал ртом губы. Под его натиском они открылись, и его ладони ощутили вес грудей. Проведя пальцами по ее соскам, он почувствовал как они отвердели. От ее волос, черных и пышных, пахло орхидеями – темный и землистый запах, от которого его желание стало почти невыносимым.– Дотроньтесь до меня, сир. – Прошептала женщина ему на ухо. Его рука скользнула вниз по округлому животу и нащупала сладкое влажное место среди чащи черных волос. – Да, так. – Промурлыкала она, когда его палец скользнул в нее. Она всхлипнула, потянула его на кровать и толкнула вниз.– Еще, ох, еще, да, мой милый рыцарь, мой рыцарь, мой милый белый рыцарь, да, да, да, я хочу тебя. – Ее руки направили его внутрь, а затем сомкнулись на его спине, прижимая его к своему телу.– Глубже, – шептала она. – Да! О!Когда она сомкнула на его спине свои ноги, он почувствовал, что они упругие как сталь. По мере его движения внутрь, ее ногти впились в его спину, снова и снова и снова, пока она не издала крик и выгнулась под ним дугой. В этот момент ее руки нашли его соски и ущипнули, пока он не излил в нее свое семя. – «Теперь я могу умереть, счастливым». – Подумал рыцарь, и по крайней мере на несколько мгновений он ощущал блаженное спокойствие.Он не умер.Его желание было глубоко и безбрежно как море, но когда прилив схлынул, из-под него проявились скалы позора и как всегда острые рифы вины. Порой их накрывало волной, но они никуда не исчезали, оставаясь под водой, прочные, темные и осклизлые. – «Что я творю?» – спросил он себя. – «Я же рыцарь Королевской гвардии».Он скатился в сторону, вытянулся и уставился в потолок. Через него шла огромная трещина от стены до стены. Раньше он ее не заметил, как не заметил и сюжета гобелена, изображавшего Нимерию и ее тысячу кораблей. – «Я видел только ее. В окно мог заглянуть дракон, а я ничего бы не заметил, видя только ее грудь, лицо и улыбку».– Где-то было вино. – Промурлыкала она возле его шеи. Она провела рукой по его груди. – Хочешь пить?– Нет. – Он откатился прочь и сел на край кровати. В комнате было жарко, но он поежился.– У тебя кровь. – Заметила она. – Я царапалась слишком сильно.Когда она дотронулась до его спины, он поморщился, словно ее пальцы были огненными. – Не надо.Он встал. Обнаженный как был.– Хватит.– У меня есть мазь. От порезов.«Но она не исцелит мой позор».– Царапины пустяк. Простите меня, миледи. Мне нужно идти…– Так быстро? – У нее был голос с хрипотцой, и широкий рот, буквально созданный для шепота, и полные губы – для поцелуев. Ее волосы упали по обнаженным плечам на вершины холмиков грудей – большие и темные. Волосы вились крупными мягкими и ленивыми локонами. – Останьтесь со мной на ночь, сир. Мне нужно многому вас научить.– Я уже многому у вас научился.– Кажется, недавно вам нравились уроки, сир. Ты уверен, что не спешишь в постель к другой женщине? Скажи мне, кто она? Я сражусь с ней, с обнаженной грудью, на ножах. – Она улыбнулась. – Только, если это не одна из Песчанок. Если это так, мы можем тебя поделить. Я обожаю моих кузин.– Ты же знаешь, у меня нет других женщин. Только… долг.Она повернулась на бок, облокотившись на локоть, и уставилась на него. Ее темные глаза сверкнули в свете свечей.– Этот хворый паразит? Я его знаю. Сухой как песок между ног, а от его поцелуев остаются кровоточащие шрамы. Пусть твой долг сегодня поспит один, а ты оставайся со мной.– Мне следует быть во дворце.Она вздохнула.– С твоей принцессой. Ты заставляешь меня ревновать. Я начинаю думать, что ты любишь ее сильнее, чем меня. Но девочка для тебя еще слишком юна. Тебе нужна женщина, а не ребенок, однако ради тебя я могу разыграть невинность, если тебя это возбуждает.– Тебе не следует говорить подобные вещи. – «Помни, она – дорнийка». В Просторе есть поговорка: вспыльчивость дорнийцев, как и ненасытность и распутность дорнииек – из-за пищи, которую они едят. – «Жгучий перец и эти странные приправы горячат кровь, она просто не может с собой справиться».– Я люблю Мирцеллу как дочь. – У него никогда не будет собственной дочери, как и никогда не будет жены. Взамен этого у него есть великолепный белый плащ. – Мы собираемся ехать в Водные Сады.– Когда-нибудь точно уедете. – Согласилась она. – Хотя, с моим отцом любое дело требует в четыре раза больше времени. Если он сказал, что собирается отправиться завтра, то вы точно уедете в течение двух недель. Обещаю, тебе в Садах будет одиноко. И где же тот храбрый юный джентльмен, который говорил, что хотел бы провести остаток жизни в моих объятьях?– Я был пьян.– Ты выпил всего три чаши разбавленного вина.– Я был пьян тобой. Десять лет прошло с тех пор как… До тебя я не прикасался к ни к одной женщине. С тех пор, как одел белое. Я не знал любви, до сих пор… Я боюсь.– Что же так напугало моего белого рыцаря?– Я боюсь за свою честь, – ответил он. – И за твою.– Со своей честью я могу справиться сама. – Она прикоснулась пальцем к своей груди, медленно обводя им вокруг соска. – Как и со своим удовольствием, если придется. Я взрослая женщина.Так и было, вне всякого сомнения. Видеть ее здесь, лежащей на перине, улыбающейся порочной улыбкой, играющей со своей грудью… есть ли еще на свете женщины с такими большими сосками или столь чувствительными? Он едва мог сдерживать себя, глядя на них, без того, чтобы не броситься на них, взять в рот и сосать, пока они не станут твердыми, влажными и лоснящимися…Он отвернулся. Его одежда была свалена на ковре. Рыцарь наклонился, чтобы ее подобрать.– У тебя дрожат руки. – Заметила она. – Думаю, им очень хочется меня приласкать. Может вам не следует так рваться собирать одежду, сир? Я предпочитаю видеть тебя в естественном виде. В постели, раздетого. Мы – сама естественность: мужчина и женщина, любовники, единая плоть, близки как только могут быть двое людей. Я предпочитаю оставаться женщиной из плоти и крови, чем из шелка и брильянтов. А ты… ты – это не твой белый плащ, сир.– Нет. – Ответил сир Арис. – Я и есть мой плащ. И это должно прекратиться, для твоей же пользы, как и для моей. Если нас увидят…– Мужчины решат, что тебе повезло.– Мужчины решат, что я клятвопреступник. Что если кто-то направится к твоему отцу и расскажет ему, как я тебя опозорил?– Мой отец может быть кем угодно, но никто на свете не скажет, что он глупец. Моя невинность досталась бастарду из Божьей Благодати, когда нам обоим было по четырнадцать. И знаешь, что сказал мой отец, когда об этом узнал? – Она подхватила простыню и натянула ее до подбородка, чтобы скрыть наготу. – Ни-че-го. Мой отец отлично преуспел в ничего не делании. Он называет это раздумьями. Скажи мне честно, сир, какой именно позор тебя беспокоит мой или твой?– Оба. – Ее упрек жалил больно. – Вот почему это должно быть в последний раз.– Ты уже говорил это раньше.«Говорил, и подразумевал это тоже. Но я слаб, иначе я бы не был здесь». – Он не смог бы сказать ей подобное, он чувствовал, она была из тех женщин, что презирают любой вид слабости. – «Она взяла больше от дяди, чем от отца». – Он отвернулся и нашел свою разорванную тунику на стуле. Снимая с него одежду, она порвала ткань.– Пропала вещь. – Пожаловался он. – Как я теперь ее надену?– Задом наперед. – Предложила она. – Когда ты наденешь верхнюю одежду, никто и не заметит, что нижняя порвана. Может, твоя малютка-принцесса зашьет ее для тебя. Или мне прислать в Водяные Сады новую тунику?– Не надо подарков. – Они только привлекают внимание. Он расправил тунику и надел ее через голову. Задом наперед. Шелк холодил кожу, хотя в тех местах, где были царапины он прилип к спине. По крайней мере, она сгодится, чтобы добраться до дворца. – Все, что мне нужно – это закончить это… это…– Разве это благородно? Ты меня обижаешь. Я начинаю думать, что все твои слова о любви были ложью.«Я бы никогда не смог тебе солгать». – Сир Арис почувствовал, словно она дала ему пощечину.– Ради чего еще я бы предал свою честь, как не ради любви? Когда я с тобой… я… я думаю, что ты – это единственное, что мне нужно на свете, но…– Слова – пустой звук. Если ты любишь меня, не оставляй меня.– Я принес клятвы…– … не жениться и не иметь детей. Что ж, я выпила лунный чай, и ты знаешь, что не сможешь на мне жениться. – Она улыбнулась. – Хотя меня можно убедить оставить тебя моим любовником.– Ты меня дразнишь.– Может чуть-чуть. Ты решил, что ты единственный Королевский гвардеец, который влюбился в женщину?– Всегда были мужчины которым было легче дать клятву, чем ее сдержать. – Признал он. Сир Борос Блаунт не чурается Шелковой Улицы, и сир Престон Гринфильд имел обыкновение хаживать в дом драпировщика, когда тот уходил по делам, но Арис не желал позорить братьев, рассказывая об их грехах. – Сира Терренса Тойне застали в постели со своей царственной госпожой, – вместо этого ответил он. – То была любовь, он в этом поклялся, но она стоила им обоим жизни, и привела к падению его рода и гибели лучших рыцарей из когда-либо живших на свете.– Да, а что на счет Лукамора Здорового, у которого было три жены и шестнадцать детей? Меня всегда забавляла эта история.– Истина не столь забавна. При жизни его никогда не звали Лукомором Здоровым. Его имя сир Лукомор Сильный, и вся его жизнь была ложью. Когда открылось его преступление, его кастрировали собственные братья по принесенным обетам, а прежний король отправил его на Стену. Эти шестнадцать детишек остались сиротами. Он не был истинным рыцарем, так же как и Терренс Тойне…– А Драконий Рыцарь? – Она отпихнула простыню и спустила ноги на пол. – Ты говорил, что он – благороднейший рыцарь на свете, а он уложил в постель свою королеву и сделал ей ребенка.– Я в это не верю. – Оскорбившись, ответил он. – Истории про измену принца Эйемона с королевой Нейерис всего лишь выдумка, ложь, которую распустил его брат, для того, чтобы передать свое наследство бастарду, а не родному сыну. Эйегона не зря прозвали Недостойным. – Он нашарил свой пояс с ножнами и застегнул его на талии. И хотя он странно смотрелся на шелковой дорнийской тунике, знакомая тяжесть меча и кинжала напомнила ему, кем и чем он является.– Я не желаю остаться в памяти сиром Арисом Недостойным. – Я не запятнаю свой плащ.– Да, – ответила она. – Такой красивый плащ. Но ты забыл, у моего двоюродного деда был точно такой же. Он умер, когда я была ребенком, но я его помню. Он был высокий как башня, и щекотал меня, пока я не теряла способность дышать от смеха.– Я не имел чести знать принца Левина. – Ответил сир Арис. – Но все сходятся на том, что он был великим рыцарем.– У великого рыцаря была любовница. Она теперь уже старуха, но люди говорят, что в дни молодости она была редкостной красавицей.«Принц Левин?» – Эту историю сир Арис не слышал. Новость его шокировала. Измена Терренса Тойне и обман Лукомора Здорового значились в Белой Книге, но там не было ни слова о женщине принца Левина.– Мой дядя всегда повторял: чего стоит мужчина определяется по мечу в руке, а не по тому, что между ног. – Продолжила она. – Поэтому избавь меня от разговоров о чистоте плаща. Ты бесчестишь не нашу любовь, а чудовищ, которым служишь и скотов, которых называешь своими братьями.Удар был нанесен почти в сердце.– Роберт не был чудовищем.– Он взошел на трон по детским трупам, – парировала она, – хотя заверяю тебя, он не сравнится с Джоффри.Джоффри. Он был симпатичным мальчиком, высоким и стройным для своего возраста, но это все, что можно было сказать о нем хорошего.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99