Затем подкралась сзади к Ай-Гофлану и осторожно кашлянула.
- Я могу чем-нибудь помочь, капитан?
- А... - стражник испуганно вздрогнул, его рука метнулась к чему-то
похожему на палку, спрятанному у него под плащом - вне всякого сомнения,
туго скрученному свитку. - А... Добрый день! У меня есть дело, которое я
желаю обсудить с твоим хозяином.
- Сейчас у него полуденная трапеза, - пристойно-скромным голосом
сказала Жарвина. - Позвольте проводить вас к нему.
Мелилот терпеть не мог, чтобы его беспокоили во время трапезы или
следующей за ней сиесты. Но что-то в поведении Ай-Гофлана вселило в
Жарвину уверенность, что в данном случае дело необычное.
Она открыла дверь покоев Мелилота и быстро, чтобы предупредить гнев
своего хозяина по поводу того, что его отвлекли от огромного омара,
лежащего перед ним на серебряном блюде, доложила о посетителе, страшно
желая иметь возможность подслушать то, о чем они будут говорить.
Но Мелилот был сверхосторожен для того, чтобы допустить это.
В лучшем случае Жарвина рассчитывала на несколько монет в качестве
вознаграждения, если дело Ай-Гофлана окажется прибыльным. Поэтому она
очень удивилась, когда полчаса спустя ее вызвали в комнату к Мелилоту.
Ай-Гофлан все еще был там. Нетронутый омар остыл, но вина заметно
поубавилось.
Когда девушка вошла, командир стражников подозрительно оглядел ее.
- Это именно тот птенчик, который, как вы полагаете, может раскрыть
тайну? - спросил он.
У Жарвины оборвалось сердце. Какую изощренную уловку замыслил
Мелилот? Но она покорно ждала четких инструкций. Они были даны тотчас же,
высоким и слегка завывающим голосом ее жирного хозяина.
- Капитан хочет разобрать одно послание. Здраво рассудив, он
обратился к нам, так как мы переводим с большего числа языков, чем любая
другая контора! Возможно, послание написано на енизеде, с которым ты
знакома... а я, увы, нет.
Жарвина с трудом подавила смешок. Если документ был написан на любом
известном языке любым шрифтом, Мелилот, несомненно определил бы это -
независимо от того, смог бы он сделать перевод. Что же тогда? Тайнопись?
Как интересно? Как в руки начальника стражи попало послание, написанное
шифром, который Мелилот не может прочесть? Жарвина, спокойно ожидая,
смотрела на Ай-Гофлана, и тот с большой неохотой протянул ей свиток.
Не поднимая головы, Жарвина заметила едва уловимый кивок Мелилота.
Она должна была согласиться.
Но...
Во имя всего святого? Только огромное самообладание помогло Жарвине
удержаться от того, чтобы не выронить свиток. Лишь от одного беглого
взгляда у нее закружилась голова и, словно помимо воли, закатились глаза.
Всего только одну секунду девушке казалось, что она легко прочтет
документ, но мгновение спустя...
Жарвина взяла себя в руки.
- Думаю, надпись действительно сделана на енизеде, как вы и
предполагали, вельможный господин, - заявила она.
- Думаешь? - рявкнул Ай-Гофлан. - Но ведь Мелилот поклялся, что ты
без труда прочтешь послание!
- Я владею современным енизедом, капитан, - пояснила Жарвина. - Эта
надпись, как я определила, сделана высокопарным придворным языком, столь
же трудным для человека вроде меня, как и императорский рэнкен непонятен
для пастуха, привыкшего спать со свиньями.
В подобных разговорах никогда не мерцает намекнуть на собственную
несостоятельность.
- К счастью, благодаря обширной библиотеке моего хозяина, в последние
недели я значительно расширила свои познания в этом вопросе, и с помощью
некоторых книг я надеюсь по крайней мере понять общий смысл написанного.
- Сколько времени это займет? - требовательно спросил Ай-Гофлан.
- О, с уверенностью могу сказать, что не более двух-трех дней, - не
допускающим возражения тоном заявил Мелилот. - Учитывая, что задание
совершенно необычное, естественно, оплата будет производиться только по
предоставлении удовлетворительного результата.
Вторично Жарвина едва не выронила свиток. Никогда на ее памяти
Мелилот не брался за работу, предварительно не получив хотя бы половины
суммы в качестве задатка. Должно быть, в этом листе бумаги есть что-то из
ряда вон выходящее...
Конечно же, это так. Когда до Жарвины дошло это, ей с трудом удалось
сдержаться, чтобы не застучать зубами.
- Подожди здесь, - сказал жирный писец, с трудом поднимаясь на ноги.
- Я провожу капитана и вернусь.

Едва затворилась дверь, Жарвина бросила свиток на стол рядом с омаром
- неожиданно поймав себя при этом на мысли, что ей хочется отщипнуть
кусочек, но этого нельзя было сделать, не опасаясь быть замеченной - омар
был нетронут.
Хотя она и старалась не обращать внимания на написанное, оно
принимало все новые и новые формы.
Мелилот вернулся и, усевшись за стол, отпил вина из чаши.
- Ты проницательна, моя маленькая куница! - ворчливо похвалил он
Жарвину. - А хватает ли у тебя ума, чтобы понять, почему именно ни
капитан, ни я, ни ты! - не в силах прочесть это послание?
Жарвина с трудом сглотнула.
- Оно заколдовано, - после некоторого молчания предположила она.
- Да, верно. Это лучше любых кодов и шифров. Кроме как для глаз
предназначенного получателя, документ никогда и никем не прочитается
одинаково дважды.
- Почему капитан не понял этого?
Мелилот хмыкнул.
- Для того, чтобы стать капитаном стражников, вовсе не обязательно
уметь читать и писать, - сказал он. - Капитан с трудом может определить,
какой стороной подает ему на подпись сводку дежурства писарь, а чуть что
посложнее - и его голова начинает кружиться.
Схватив омара, Мелилот оторвал клешню, и она захрустела у него на
зубах, сок потек по подбородку и закапал на зеленую тогу. Выев все мясо,
он продолжил:
- Но самое интересное в том, как эта бумага попала к нему в руки.
Угадай.
Жарвина покачала головой.
- Один из императорских телохранителей из полка, что сопровождал
Принца из Рэнке по Главному пути, сегодня утром на рассвете нагрянул с
инспекцией в казарму стражников. Судя по всему, он произвел очень
неблагоприятное впечатление, до такой степени неблагоприятное, что когда
при выходе он выронил этот свиток, Ай-Гофлан решил утаить бумагу, а не
вернуть ее владельцу. Почему он с готовностью поверил в то, что
императорский офицер носит документ, написанный высоким слогом древнего
енизеда, я понятия не имею. Возможно, это составная часть волшебства.
Набив рот куском сочного мяса, Мелилот на некоторое время занялся
чавканьем. Жарвина пыталась сдержать слюну.
Чтобы отвлечь мысли от того, что видит, она сказала:
- Почему он рассказал вам это?.. Ах, я просто тупица. Он этого не
делал.
- Верно, - самодовольно улыбнулся Мелилот. - За это ты заслуживаешь
кусок омара. Держи!
Он бросил кусок, щедрый по его меркам, и ломоть хлеба. Поймав это на
лету, Жарвина пробормотала слова благодарности и волком набросилась на
еду.
- Тебе необходимо подкрепить силы, - продолжал дородный писец. -
Сегодня вечером я хочу поручить тебе очень ответственное задание.
- Задание?
- Да. Императорского офицера, потерявшего этот свиток, зовут командор
Нижару. Со своими людьми он разместился в шатрах вокруг дворца Принца,
похоже, опасаясь, что они могут заразиться, если поселятся в бараках
вместе с простыми стражниками.
Сегодня ночью после наступления темноты ты должна прокрасться туда и
попасть к нему, чтобы узнать, заплатит ли он за возвращение свитка и имя
человека, похитившего его, или же правдоподобный, но лживый перевод,
который подтолкнет незаконного обладателя документа к поспешным действиям.
Ибо насколько я понимаю, - ханжески закончил Мелилот, - Нижару выронил
свиток умышленно. Гм?

3
Далеко не впервые после прибытия в Санктуарий Жарвина вышла из дома
после сигнала тушения огней. И даже не впервой пришлось ей пробираться,
скрываясь в тени, через широкое открытое пространство Губернаторской Аллеи
и перелезть через стену дворца с проворством обезьяны, несмотря на пучок
тряпья там, где никогда не вырастет ее правая грудь. Большой, опыт
позволил Жарвине мгновенно скинуть с себя плащ, скатать его в валик не
толще пояса с деньгами, обвязаться им и поползти вверх по стене, быстро
находя выемки для пальцев ног и рук, которые заботливо не заделывались,
поскольку главный каменщик перед ежегодным ремонтом получал щедрое
вознаграждение.
Но, определенно, ей впервые пришлось иметь дело с первоклассными
воинами из столицы, расположенными по другую сторону стены. Когда она
спускалась, один из них, к несчастью, как раз справлял нужду за цветущим
кустом, и ему понадобилось только чуть протянуть вперед пику, чтобы
просунуть ее девушке между ног. Вскрикнув, та продолжила спуск.
Мелилот предвидел это, и у Жарвины было готово оправдание и
подкрепляющие его доказательства.
- Пожалуйста, не бейте меня! Я не замышлял ничего дурного! -
заскулила она, пытаясь сделать свой голос как можно более похожим на
детский.
Невдалеке на подставке горел факел, воин правой рукой, крепкой, как
капкан, поднял Жарвину на ноги и потащил ее к нему. Со стороны палаток,
высыпавших словно грибы на всем пространстве от Зала Правосудия до
амбаров, появился сотник.
- Что это? - угрожающим басом рявкнул он.
- Господин, я не замышлял ничего дурного! Я должен сделать то, что
приказала моя госпожа, иначе меня прибьют гвоздями к двери храма!
Оба мужчины опешили от этих слов. Воин несколько ослабил свою хватку,
а сотник нагнулся, чтобы в тусклом свете факела получше рассмотреть
девушку.
- Судя по твоим словам, я так понимаю, ты служишь жрице бога Аргама?
- наконец спросил он.
Предположение было закономерным. Наиболее рьяные поклонники этого
божества, когда жизнь утомляла их, приходили в храм, чтобы быть
повешенными на его куполе.
Но Жарвина истово закачала головой.
- Н-нет, господин! Дирилы! - она назвала запрещенную лет тридцать
назад из-за кровавых жертвоприношений богиню.
Сотник нахмурился.
- Но я не видел ее святилища, когда мы сопровождали Принца по Улице
Храмов.
- Н-нет, господин! Ее храм был разрушен, но поклонение ей
продолжается.
- Вот те на! - проворчал сотник. - Гм-м! Похоже, об этом необходимо
сообщить командору.
- Командору Нижару? - поспешно спросила Жарвина.
- Что? Откуда тебе известно его имя?
- Моя госпожа послала меня к нему! Сегодня утром она видела его в
городе, и его красота произвела на нее такое впечатление, что она решила
послать ему письмо. Но все это должно оставаться в тайне! - Жарвина
добавила в голос дрожь. - А теперь я выдал это, и она отдаст меня жрецам
Аргама, и тогда... О, я конченный человек! Я могу умирать прямо сейчас.
- Со смертью можно подождать, - сказал сотник, быстро принимая
решение. - Командор определенно захочет узнать о поклонниках Дирилы. Я
полагал, только безумцы в пустыне поклоняются сейчас старой шлюхе... Э, а
что это у тебя на поясе? - он поднес узелок к свету. - Письменные
принадлежности, да?
- Да, господин. Именно я пишу все письма для госпожи.
- Если ты сам можешь писать, зачем же носить письма других? Ну,
ладно, полагаю, ты пользуешься ее доверием, не так ли?
Жарвина истово закивала.
- Тайна, поверенная другому, перестает быть тайной, и вот еще одно
подтверждение этой пословицы. Ладно, пошли!

При свете двух светильников, наполненных, судя по запаху, рыбьим
жиром плохого качества, Нижару, не прибегая к помощи ординарца, перевернул
вверх дном содержимое шатра. Очистив два окованных медью деревянных
сундука, он приступил к третьему. Белье с походной парусиновой раскладушки
валялось на полу, дюжины мешочков и пакетов были распотрошены и их
содержимое разбросано.
Нижару пришел в ярость, когда сотник поднял полог шатра, и заорал,
чтобы его не беспокоили. Но Жарвина с одного взгляда уяснила положение и
ясным твердым голосом произнесла:
- Интересно, не свиток ли вы ищете.
Повернув лицо так, что на него пал свет, Нижару застыл. Это был самый
светловолосый человек, какого когда-либо видела Жарвина: у него были
волосы цвета отбеленной шерсти, а глаза напоминали клочки летнего неба.
Под носом, острым, как птичий клюв, губы обрамляли ухоженные ровные зубы с
единственным изъяном в виде сломанного верхнего правого клыка. Командор
был худощав и, судя по всему, очень силен, так как он держал сундук,
весивший фунтов сто, а его мышцы при этом едва вздулись.
- Свиток? - тихо сказал он, опуская сундук. - Какой свиток?
Жарвина едва могла говорить. Ей показалось, у нее вот-вот замрет
сердце. Окружающий мир закачался. Ей пришлось обирать все силы, чтобы
сохранить равновесие. Где-то вдалеке она услышала слова сотника: "Нам он
не упоминал ни о каком свитке!"
И поразительно - девушка снова обрела дар речи.
- Это правда, командор, - сказала она. - Мне пришлось солгать этим
людям, чтобы они не убили меня прежде, чем я попаду к вам. Извините.
Тем временем она мысленно благодарила сеть осведомителей, настолько
хорошо снабжающих Мелилота информацией, что ложь прозвучала правдоподобно
даже для этих чужеземцев.
- Мне показалось, сегодня утром вы обронили свиток?
Нижару колебался лишь мгновение.
- Вон! Оставьте мальчишку здесь!
М_а_л_ь_ч_и_ш_к_у_! О чудо! Если бы Жарвина верила в какое-либо
божество, она сделала бы жертвоприношение в знак признательности. Ибо эти
слова означали, что командор не узнал ее.
С пересохшим ртом, влажными ладонями и звоном в ушах девушка
подождала, пока ошеломленный сотник и воин покинут шатер. Захлопнув крышку
сундука, который он собирался было перевернуть, Нижару уселся на него и
сказал:
- Теперь говори. И будет лучше, если твое объяснение окажется
хорошим.
Оно оказалось превосходным. Мелилот с особым тщанием составил его и
заставил Жарвину десяток раз повторить. Обрамленное толикой правды, оно
звучало правдоподобно.
Общеизвестно, что Ай-Гофлан брал взятки. (Как, впрочем и, любой
другой стражник, который мог быть полезен любому человеку богаче его).
Поэтому Мелилот - лояльнейший и законопослушный гражданин, который, как
клятвенно подтвердят все знающие его, во всеуслышание приветствовал
назначение Принца новым губернатором и выражал надежду на переустройство
городских порядков - так вот, Мелилот предположил, что, возможно,
происшедшее является частью плана. Трудно предположить, что
высокопоставленный начальник имперских войск так небрежно станет
обращаться - это очевидно - с документом особой важности.
- Никогда, - пробормотал Нижару, но на верхней губе у него выступил
пот.
Главное не промахнуться. Все зависело от того, хотел ли командор
сохранить в тайне само существование свитка. Теперь, зная, что документ
находится у Ай-Гофлана, он мог созвать своих людей, двинуться в казармы
стражи и обыскать их от подвала до чердака, ибо - по крайней мере, судя по
рассказанному Жарвиной - Ай-Гофлан был слишком осторожен, чтобы оставить
свиток на ночь под присмотром какого-то писца. Он якобы обещал вернуться в
следующий свободный от дежурства день, послезавтра или позже, в
зависимости от того, с кем из товарищей он сможет поменяться.
Мелилот рассудил, что раз свиток настолько важен, что Нижару держал
его при себе даже в обычном инспекторском обходе, значит он сугубо личный.
Судя по всему, писец оказался прав. Нижару выслушал предложенный ему план
с большим вниманием и периодически кивал головой.
Мелилот предлагал дать ложный перевод, с тем, чтобы побудить
Ай-Гофлана предпринять какие-то действия, за которые Нижару легко сможет
арестовать его, и никто не узнает, что документ, который по праву должен
принадлежать командору, временно находился в руках капитана стражников.
Пусть господин Нижару только определит конкретные условия, и можно будет
считать, что дело сделано.
Когда Жарвина - которую Нижару по-прежнему считал мальчиком, чему она
была несказанно рада - закончила говорить, командор надолго задумался.
Затем он начал улыбаться, хотя улыбка так и не достигла его глаз, и в
четких твердых выражениях объяснил свои условия участия в деле,
предложенном Мелилотом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28