Полное обеспечение и прочая туфта… У меня друг на базе Форт-Дикс. Подпиши контракт вчерашним числом, я звякну ему, и по старой дружбе он мне не откажет.
— А что это изменит? — Сергей удивленно рассматривал пачку, которую протягивал ему сержант, от волнения не догадываясь прочитать хотя бы один лист.
— Ты что — тупой? Военные не в нашей юрисдикции. Мы не имеем права задержать вояку, даже если он укокошит половину города. Можем послать им запрос, но что с ним сделают потом — одному богу известно. Могут и расстрелять, но обычно они своих не выдают.
— И трубить потом за императора?
— Всяко лучше, чем уран в тачках возить, — парировал сержант, — К тому же, после того, как подписал контракт, в трехдневный срок ты можешь передумать и отказаться.
— Молодой человек, — оказывается, юрист давно и внимательно следит за их диалогом, — не хочу на вас давить, решение принимать вам, но все же я советовал бы прислушаться к словам офицера.
— Я сержант, — поправил адвоката Стетсон.
— Тем более, — согласился юрист. — Дело не в моей премии, хотя она, в случае вашего освобождения, естественно выше…
— Еще бы, — хохотнул Стетсон.
— Однако этот вариант, — адвокат проигнорировал сержанта, — пожалуй, единственное, что я вам могу порекомендовать в вашем положении. Правда, я хотел бы сначала ознакомиться с документом…
— Исключено. Да или нет, и быстро, — Стетсон достал полицейский коммуникатор, — пока я найду своего друга, пока втолкую ему суть дела, пока он состряпает запрос… — сержант выразительно посмотрел на быстро уменьшающуюся очередь.
— Ну?
— Давайте ваш контракт.
— Это не мой контракт, — сержант щелкнул ручкой, — это твой контракт, дружок. С тебя пиво. Ты еще благодарить меня будешь.
Сергей склонился над скамейкой, и начал подписывать лист за листом.
— Ну вот, — коп быстро пробежал глазами подписанные листы, — поскучайте тут без меня.
Он отошел к окну, быстро набрал на коммуникаторе номер.
— Говорит сержант Стетсон из полицейского управления Джорджтауна. Соедините меня с сержантом Крэком из кадрового отдела. Хорошо, жду.
— Алло, привет Джек, это Стетсон. Как дела? И у меня отлично… У меня тут новенький… Ага, горит желанием… Да, подписал… Конечно… Нет, ничего серьезного, но ты лучше поторопись. Да, диктую — Сер-гей Пет-ров-ский… Да, через "е"… Записал? Тогда бывай, до встречи.
Коммуникатор в руках сержанта пискнул, когда Сергея уже вводили в зал. Стетсон просмотрел сообщение и протянул коммуникатор адвокату.
— Ваша честь, — начал тот, — произошла ошибка. Только что в управление полиции поступил запрос с военной базы Форт-Дикс. Господин Петровский является имперским военнослужащим и командование его части требует передать задержанного в их ведение.
— Все верно, сержант? — качнув париком, судья повернул голову к полицейскому, занявшему место свидетеля.
— Да, ваша честь, — сержант поднялся, комкая в руках фуражку, — запрос пришел через официальный канал.
Судья стукнул молотком:
— Следующий…
6
При выходе из здания суда сержант вновь одел Сергею наручники.
— Мало ли что тебе в голову придет на радостях, — невнятно пробурчал Стетсон.
— И что теперь?
— Обязан выполнить запрос вояк. Отвезу тебя в Форт-Дикс и бывай, — полицейский захлопнул за Сергеем дверцу.
Двадцать километров до военной базы промелькнули быстро. Всю дорогу коп молчал, изредка поглядывая на Сергея в зеркало заднего вида.
— Зачем вы это делаете, сержант? — спросил Сергей, когда машина остановилась у решетчатых ворот базы.
— Считай, что из любви ближнему, — уклонился от ответа Стетсон и подал подошедшему часовому свою карточку.
Солдат в броне и с тяжелой винтовкой поперек груди махнул рукой своему напарнику.
— Проезжайте, сэр, вас ожидают. Второй поворот направо, корпус C-2.
Ворота отъехали в сторону. Машина покатила по чистенькой бетонной аллее, обсаженной хвойными деревьями. Над аллеей, оглушительно грохоча выхлопами, низко прошел покрытый камуфляжными пятнами вертолет, с плоским брюхом, увешанным ракетными подвесками. Сергей невольно проводил его взглядом.
У входа в блочное двухэтажное здание машину встретил здоровенный, затянутый в оливково-зеленую форму армейский сержант. Стетсон вышел из машины, пожал сержанту руку. Они о чем-то коротко поговорили, затем полицейский передал вояке пачку подписанных Сергеем бумаг. Взамен сержант достал из нагрудного кармана розовую бумажку, подозрительно похожую на чек.
— Приехали, — Стетсон помог Сергею вылезти из машины, расстегнул наручники.
— Бывай, дружище, — он хлопнул Сергея по спине, сел в машину и дал газу.
Сергей растерянно стоял перед сержантом, чувствуя себя сильно не в своей тарелке. Тот, слегка покачиваясь с пяток на носки и заложив руки за спину, с высоты своего роста внимательно рассматривал Сергея.
— Поди, Стетсон сказал, что я его старый друг? — в голосе сержанта отчетливо слышалась насмешка.
— Ну да.
— И, наверное, про то, что контракт можно расторгнуть в течении трех дней, тоже говорил? — здоровяк уже откровенно скалил зубы.
— Было дело.
— Ну так ты на это насри, парень. Ты теперь в армии и я не советую тебе даже заикаться про это дерьмо. Сразу загремишь в дисбат. А это, братец, такая штука, что по сравнению с ним ваша гребаная каторга — санаторий. Понял? — улыбка сержанта исчезла.
— Понял, — хмуро ответил Сергей.
— …Сэр…
— Что? — переспросил Сергей.
— Обращаясь к старшему по званию, надо добавлять «Сэр», сынок, — сказал сержант и коротко, без замаха, ударил Сергея под ребра.
Выехав за ворота базы, Стетсон пощелкал кнопками коммуникатора.
— Полицейское управление Джорджтауна. Здравствуйте, мисс. Вы хозяйка автомобиля «Меркурий» номер ZXD-2345? Отлично. Потрудитесь получить вашу машину на полицейской стоянке — вчера она была арестована за неправильную парковку. Всего доброго, мисс.
7
Взвод молодого пополнения стоял на плацу и слушал речь невысокого плотного майора в пятнистой полевой форме и высоких шнурованных ботинках. Новобранцы были выстроены вдоль красной линии, поставив ноги на отштампованные на бетоне желтые отпечатки. Новые, еще необмятые, темно-зеленые комбинезоны мешковато топорщились из-под ремней амуниции. За спиной майора навытяжку стояли четыре сержанта-инструктора. Соседом справа у Сергея оказался коренастый парень ярко выраженной латиноамериканской наружности с бегающими глазками и смешно торчащими из-под кепи большими ушами. Слушая майора, он то и дело презрительно ухмылялся и переминался с ноги на ногу. Слева, словно каменный, застыл невысокий японец неопределенного возраста.
— Я — командир вашего батальона майор Грин, — голос майора звучал негромко и сухо, — Теперь все вы — бойцы мобильной пехоты имперской армии. Что бы не привело вас сюда, отныне и навсегда вы — члены одной большой семьи. Вы неподсудны гражданскому суду, на вас не распространяются законы и правила государства, на территории которого будет расквартирована ваша часть. С вас будут сняты все обвинения, предъявленные вам до поступления на службу, за исключением обвинений в преступлениях против империи.
При этих словах, по взводу прошло легкое шевеление. Сосед справа снова криво ухмыльнулся.
— Хочу, чтобы вы сразу и навсегда прониклись пониманием того, что вы будете членами армии весь срок контракта. Полностью. Прервать контракт досрочно можно только одним способом — умереть. Если до окончания срока контракта вы получите увечье, не позволяющее выполнять ваши служебные обязанности, вы будете переведены на другую должность, и снова продолжите службу. Если вы погибните при выполнении приказа, ваши родные получат компенсацию и ваше жалование за весь оставшийся срок контракта. Если вы погибните при нарушении устава и воинской дисциплины, вас похоронят за счет армии, но и только. Дезертирство, самовольные отлучки караются смертью. Ваш закон отныне — приказ вашего командира или, в его отсутствие — старшего по званию или должности. Он распоряжается вашей судьбой, он решает — жить вам дальше, или умереть. Его приказы выполняются быстро и беспрекословно. Наказание за невыполнение приказа назначает сам командир. — строй замер, словно слушая свой приговор. Казалось, даже ветерок перестал шевелить траву на газоне вокруг плаца. Сосед-латиноамериканец перестал ухмыляться и только напряженно сопел, хмуря брови. Сосед слева, кажется, так и не шевельнулся ни разу, напоминая застывшую узкоглазую статую Будды.
— За семь месяцев службы вам предстоит пройти обучение в учебном взводе. За время обучения вы пройдете общевойсковую подготовку и освоите воинскую специальность. Размер вашего денежного содержания будет зависеть от результатов учебы. По окончанию учебного курса, вас распределят в боевые подразделения согласно полученным специальностям. Желающие смогут продолжить обучение в учебном центре для повышения своей квалификации или для присвоения следующего звания. Во время прохождения учебы увольнения в гражданские населенные пункты будут запрещены. С этого дня армия берет вас на полное обеспечение. Просто делайте, что должны, и армия даст вам все, в чем вы нуждаетесь. Забудьте все, о чем вы думали на гражданке. Забудьте, кем вы были. С сегодняшнего дня ваша биография начинается заново. Ваш командир даст вам новое имя. Оно станет вашим на весь срок службы, будет вашим позывным и официальным идентификатором во всех документах, — майор помолчал, оглядывая притихший строй.
— Представляю вам вашего командира. Штаб-сержант Кнут!
Один из стоящих сзади сержантов шагнул вперед.
— Сэр!
— Они ваши, — майор кивнул сержанту, повернулся и пружинисто зашагал по плацу.
— Да, чуть не забыл, — остановился майор.
— Сэр! — вновь вытянулся сержант.
— Хочу дать вам маленький совет, мои юные друзья, — майор насмешливо улыбался, перебегая взглядом с одного напряженного лица на другое, — не советую вам злить вашего командира, особенно в первые дни. Мне случалось служить с солдатами, у которых в документах были проставлены довольно необычные имена. Как вам, к примеру: рядовой Сморчок? А как вам это — рядовой первого класса Девочка? Подумайте над этим, — майор махнул сержанту рукой и зашагал прочь.
8
Жизнь военных в империи всегда была окутана ореолом мрачноватой таинственности. Никакие демократические институты не имели над ними силы. Никакая свободная пресса, ссылаясь на свободу слова, не могла заставить дать военного чиновника комментарий по поводу действия или бездействия армии в той или иной ситуации. Ни один полицейский, судья или чиновник не имел власти даже над последним рядовым — самым крохотным винтиком огромной и отлаженной военной машины. Армия принадлежала обществу — и существовала вне его.
Военные жили в своих городках при военных базах, отгородившись от мира заборами с колючей проволокой. Их обслуживали собственные электростанции, прачечные, магазины, рестораны. Их обеспечивали всем, в чем они нуждались в соответствии с действующей в данный момент военной доктриной. Они игнорировали запросы сеймов, дум, парламентов и прочих законодательных образований государств и планет, входящих в состав империи. Они имели собственные спецслужбы и собственных платных осведомителей во всех слоях общества. Они подчинялись только Генеральному штабу. Генеральный штаб подчинялся только императору. Армия была скальпелем — острым, закаленным и послушным инструментом в его руках.
Об армии постоянно ходили слухи. Порой нехорошие и дурно пахнущие. Чистенькие старушки в сквериках страшным шепотом рассказывали друг другу о сумасшедших солдатах, зверски изнасиловавших женщину в соседнем городке (местечке, районе) и убивших всю ее семью (всех соседей, всех детей в соседнем детском саду).
Об армии ходили легенды. Старшеклассники на переменах рассказывали друг другу, как эсминец (фрегат, крейсер, линкор) такой-то в одиночку бился с неприятельской эскадрой до подхода главных сил и погиб, защищая планету (катер с детьми, пассажирский лайнер с беженцами).
О ней говорили много и не знали почти ничего. Ее побаивались. Ее поругивали — осторожно и негромко, несмотря на отсутствие репрессий и демократичное законодательство. Ее рекрутские пункты, увешанные красочными плакатами, обычно пустовали. В нее шли, когда было некуда деться, когда на хвосте висела полиция, когда жить на пособие по безработице становилось невыносимо. В нее шли, чтобы начать жизнь заново. В ней служили поколениями, семьями и родами.
В колледже, где учился Сергей, в студенческой среде модно было считать военных узколобыми тупицами. Некоторые преподаватели поддерживали эти настроения, допуская недвусмысленные высказывания во время лекций. Об армии Сергей знал только то, что было написано в учебниках для краткого общеобразовательного курса истории империи.
Действительность опрокинула все его представления. О жизни вообще и об армии в частности.
9
Штаб-сержант Кнут, жилистый, как канат и черный, как ночь, медленно прохаживался перед строем, заложив руки за спину. Три сержанта по-прежнему неподвижно стояли за его спиной.
— Для начала, мы познакомимся поближе. Заодно я распределю вас по отделениям, — Кнут внимательно вглядывался в лица.
— Ты, — палец сержанта неожиданно уперся в грудь вздрогнувшего бойца.
Солдат молча вытянулся, растерянно моргая.
— Когда старший по званию обращается к солдату, тот должен встать по стойке «Смирно» и представиться, добавив слово «Сэр» — сержант повысил голос, обращаясь ко всему взводу.
— Ты! — сержант снова уткнул палец в грудь солдата.
— Рядовой Рэт, сэр! — голос солдата дрожал от волнения.
— Ты знаешь, английский язык, солдат? — сержант буравил солдата немигающим взглядом коричневых, навыкате глаз.
— Нет, сэр, — растеряно ответил солдат.
— В армии нет слов «Да» или «Нет», — снова обращаясь ко всему взводу повысил голос сержант, — В армии говорят «Так точно, сэр» и «Никак нет, сэр».
— Итак, повторяю вопрос — ты знаешь английский язык, солдат?
— Никак нет, сэр! — бойко отчеканил оправившийся от волнения солдат.
— Тогда я тебе переведу на общеимперский, что означает твоя фамилия, дружок. В переводе с английского она означает «крыса». Итак, Крыса, ты в первом отделении.
— Так точно, сэр!
— Ты! — сержант остановился перед следующим солдатом.
— Рядовой Грунский, сэр!
— Лях, второе отделение. — сержант шагнул дальше.
— Так точно, сэр!
— Ты!
— Рядовой Андерсон, сэр!
— Сказочник, второе отделение.
— Ты! — сержант уставился своим немигающим взглядом в лицо Сергею.
— Рядовой Петровский, сэр!
— Поляк?
— Никак нет, сэр! Русский!
— Первое отделение.
— Так точно, сэр!
— Ты… Ты… Ты… — сержант быстро шел вдоль строя.
— Командир первого отделения, — Кнут снова вышел на середину строя, — сержант Лихач.
— Есть, сэр! — Белобрысый круглолицый сержант вытянулся перед строем.
— Командир второго отделения — сержант Бахча. Командир третьего отделения — сержант Мосол. Взвод, построиться!
Сержанты перебежали красную линию, начали торопливо расталкивать по росту бестолково суетящихся новобранцев.
— Сэр, первое отделение построено! Сэр, второе отделение построено! Сэр, третье отделение построено! — понеслись над плацем доклады сержантов.
— Взвод, смирно! — Кнут подобрался, его голос набрал силу, пробирал до дрожи.
— Мы — мобильная пехота. Танкисты, морпехи, пехота и прочая пена трындят о том, что бог любит только их. Я заявляю ответственно — это полный гон. Мы первыми спускаемся с небес, чтобы забить первый гвоздь в крышку гроба врага. Пока остальные еще только ползут к месту боя, мы уже умываемся кровью и отправляем в ад свежие души. Ощущайте свою принадлежность к мобильной пехоте всегда, и у вас никогда не будет проблем.
Итак, для начала я хочу, чтобы вы усвоили несколько простых вещей, — сержант заложил руки за спину и медленно поводил головой из стороны в сторону, перебегая взглядом по напряженным лицам, — Первое: чтобы вам не плели про армию на гражданке — это вранье. В армии не принято издеваться над подчиненными, во всяком случае без причины. Здесь нет садистов и мазохистов. Вы делаете, что вам говорят, я делаю вид, что меня нет. Вы не делаете, что вам говорят, я делаю все, чтобы вы сделали все как надо.
Второе: отныне и до окончания контракта ваша жизнь вам не принадлежит. Вы — инструмент в руках императора. Император знает, как его использовать и доверяет мне уход за ним. Я сделаю из вас хороший инструмент. Худой будет откормлен, толстый — похудеет, хилый станет здоровым. Вы не имеете права портить этот инструмент под страхом смерти или мешать мне в его улучшении.
Третье: Вы — не люди. Вы — машины для убийства. Забудьте всю чушь, которой вам засерали голову до сих пор.
1 2 3 4 5 6 7 8