Но в ваших указаниях зачастую отсутствует логика, в них мас-
са вкусовщины, начиная с того, что вам лично глубоко неприятен какой-то
ученый или специалист и поэтому вы, сами того не замечая, избегаете под-
ходов, которые этот специалист предлагает, и кончая тем, что вы раздра-
жены и вам нездоровится, оттого что вы съели на обед что-то не то. А
когда вы спите, все подобные глупости спят вместе с вами, а мозг, нагру-
женный информацией и чистыми, не замутненными никакими эмоциями теорети-
ческими постулатами, работает четко и спокойно, в том темпе и том режи-
ме, который наиболее ему удобен. Ведь не случайно, когда вы пришли к
нам, отвлеклись от всего и успокоились, вам пришлось начать всю работу
заново. Ведь признайтесь, в последнее время дома вы почти не спали?
- Верно, - удивленно протянул Мискарьянц. - Какой уж тут сон, когда
сроки поджимают, начальство торопит, заказчики теребят, а у меня ничего
не получается... И захочешь уснуть, а не получится.
- Вот видите. Спать нужно обязательно и помногу, иначе ни о каком
продуктивном творчестве и речи быть не может. Пока вы бодрствуете, вы
сами себя насилуете, пытаетесь руководить собственным мыслительным про-
цессом. А руководите вы им не всегда правильно. Только не каждый находит
в себе силы в этом признаться. Что ж, голубчик, прощаюсь с вами до завт-
ра и еще раз напоминаю: сон, сон, сон.
Выйдя из палаты, которую занимал Герман Мискарьянц, Александр Инно-
кентьевич зашел в комнату, на двери которой красовалась табличка: "Лабо-
ратория". В обычных больницах за дверью с таким названием занимаются
тем, что исследуют взятые на анализ кровь, мочу, желудочный сок. В кри-
зисном же отделении, которое возглавлял Александр Иннокентьевич Бородан-
ков, в лаборатории сидели фармацевты.
- Кто готовит комплекс для восьмой палаты?
- Я.
Молодой парень лет двадцати пяти, крепкий, круглоголовый, с внима-
тельными темно-серыми глазами, повернулся на своем крутящемся стуле и
вежливо встал.
- Исключите из комплекса все успокоительные и снотворные препараты, -
приказал врач. - Оставьте только лакреол и витамины.
- Хорошо, Александр Иннокентьевич.
От фармацевтов он вернулся в свой кабинет. Ольга сидела за его
письменным столом и читала дневник наблюдений, который Бороданков вел на
каждого пациента. На тетради, которая лежала перед Ольгой, была наклеена
бумажка с надписью: "Палата 8. Мужчина, 30 лет, жалоб нет, хронические
заболевания отрицает. Математик-программист".
Услышав, как открывается дверь, она обернулась и вопросительно пос-
мотрела на мужа.
- Ну как там дела?
- Ничего нового, Олюшка. Ты же разносила ужин, все сама видела. Писа-
тель дрыхнет без задних ног, как поступил к нам вчера, так и отсыпается
с тех пор. Художница работает, света белого не видит. Ей нужно было по
договору проиллюстрировать двадцать томов детской энциклопедии, она че-
тыре тома сделала, и наступил кризис. Помнишь, она жаловалась, когда
первый раз приходила, что ей хочется к каждому тому найти свое образное
решение, свой стиль, а не получается. Рисовать же просто иллюстрации к
тексту ей неинтересно. Сейчас она, по-моему, отоваривает по одному тому
в день.
- А Мискарьянц?
- С ним не так просто, детка. Налицо все признаки острой сердечной
недостаточности, по-видимому, от нее он и скончается. Но жить ему оста-
лось как минимум еще дня два, а то и три, а свою программу он может за-
кончить уже завтра. После этого у меня не будет оснований задерживать
его здесь, он уйдет домой и умрет в своей постели. А этого, как ты пони-
маешь, допускать никак нельзя.
- И что ты предлагаешь?
- Я отменил ему снотворные и успокоительные, оставил только лакреол и
витамины. Это либо замедлит его работу над программой, либо приблизит
конец. Ты не видела мой зонт? Черт, куда я его засунул? А, вот он. Все,
детка, я готов. Пошли.
Александр Иннокентьевич своим ключом открыл тяжелую дверь служебного
входа и тщательно запер ее за собой. В кризисное отделение без ведома и
разрешения заведующего пройти не мог никто, даже главный врач клиники.
Ольга Решина, жена Александра Иннокентьевича Бороданкова, была очень
счастлива в браке. Своего мужа она завоевывала долго и трудно, целых
семь лет, и теперь дорожила им, как некоторые дорожат автомобилем, на
который копили деньги многие годы.
Ставку на симпатичного холостого доцента кафедры психиатрии Ольга
сделала уже на первом курсе. Ей, приехавшей из далекого Ворошиловграда и
жившей в студенческом общежитии, казалось, что такое замужество будет
очень удачным ходом, полезным и для дальнейшей жизни в Москве, и для
карьеры. Она тут же объявила, что будет специализироваться на этой ка-
федре, посещала все факультативы и научные кружки, ходила на консульта-
ции, при этом стараясь попадаться на глаза доценту Бороданкову и выбирая
часы, когда он находится на кафедре. Александр Иннокентьевич, конечно
же, не был столь наивен и маневр разгадал сразу. В романах со студентка-
ми для него не было ничего нового, и он достаточно ловко умел получать
удовольствие и при этом не попадаться на крючок. Но в этот раз ситуация
была несколько иной. Дело было в том, что Оля Решина ему не нравилась.
Вкус у Бороданкова оригинальностью не отличался, он любил стройных длин-
ноногих блондинок с пышной грудью и узкими бедрами. Ольга же была совсем
другой - темноволосой, широкой в кости, с аппетитными округлыми ягодица-
ми и небольшим аккуратненьким бюстом. Одним словом, типичное не то. К
тому же она была близорука и носила очки, но справедливости ради следует
отметить, что очки ей шли. Глаза у Ольги были хорошей формы, но не-
большие, и дорогая оправа с затемненными стеклами вполне эффективно этот
дефект скрывала.
Ольга же подошла к решению поставленной задачи по-деловому и без не-
нужных эмоций. На ее глазах стройные длинноногие блондинки добивались
благосклонности Александра Иннокентьевича, но девицы эти все сплошь были
со старших курсов, и краткие бурные романы заканчивались, как только
проходила экзаменационная сессия или миновало страшное мероприятие под
названием "распределение". Девицы с первых трех курсов Бороданковым не
интересовались, ибо психиатрию на младших курсах еще не преподавали. По-
этому в течение первых двух лет Ольга присматривалась к удачливым конку-
ренткам, составляя их обобщенный образ и стараясь вычленить то, что их
всех объединяло, чтобы потом определить для себя те черты и особенности,
которых в них не было. Она не стала перекрашивать волосы, худеть и при-
лагать усилия к наращиванию бюста. Она решила "взять" вожделенного до-
цента своей необычностью, непохожестью на других.
Задача оказалась не так проста, как представлялось вначале. Изучаемые
блондинки были в основной своей массе неглупыми, а некоторые даже отли-
чались яркой индивидуальностью, остроумием и способностями к избранной
специальности, и Ольге пришлось изрядно поломать голову над тем, в чем
можно было бы их переплюнуть. В конце концов она разработала план,
весьма, надо заметить, рискованный. Она решила начать с заведующего ка-
федрой, пожилого и уставшего от студенческих глупостей Марка Наумовича
Бермана.
Вюдин прекрасный день второкурсница Оля Решина явилась к Берману, за-
ливаясь румянцем смущения и робости, и спросила, когда Марк Наумович
сможет принять ее для консультации. Завкафедрой назначил ей прийти в
субботу, во время "окна" между первой и третьей парой. На консультацию
Оля пришла в строгом деловом костюме, держа в руках красивую кожаную
папку. Она хотела выглядеть не юной восторженной студенточкой, а челове-
ком, готовящимся к серьезной научной работе.
- Мне удалось достать материалы конференции по психиатрии катастроф,
- начала она, открывая "молнию" на папке и извлекая оттуда аккуратно от-
печатанные листы. - Конференция проходила в Пекине, и все тезисы изданы
на китайском языке. К сожалению, английский вариант я не смогла достать.
Вот, Марк Наумович, я сделала перевод, но мне бы хотелось, чтобы вы его
посмотрели. Я не уверена, что правильно перевела некоторые места.
- Вы знаете китайский язык? - вздернул брови Берман.
- Нет, - зарделась Ольга. - Я нашла переводчика и заплатила ему, но,
видите ли, переводчик этот не знает медицины, поэтому он сделал
подстрочный перевод, очень грубый, а я уже потом переписала текст более
правильно. Но все равно у меня кое-где остались сомнения. Я на полях по-
метила трудные места. Может быть, вы посмотрите?
Берман молча надел очки и придвинул к себе сколотые скрепкой листы.
Ольга поняла, что удар попал в цель. Шел 1987 год. Психиатрия катастроф
была в тот период совсем новым направлением, толчок к ее развитию в Рос-
сии дала авария на Чернобыльской АЭС, а с тех пор прошло всего два года,
и материалов было еще совсем мало. Постоянно крутясь на кафедре, Ольга
знала, что вокруг конференции в Пекине было много разговоров, обсужда-
лось, поедет ли туда советская делегация, и если поедет, то в каком сос-
таве. И будет ли наше участие в конференции означать, что данное научное
направление станет разрабатываться и в нашей стране. Назывались громкие
имена известных ученых, которые могли бы достойно представить советскую
психиатрию на этом научном собрании и которые в дальнейшем могли бы
возглавить развитие психиатрии катастроф... Но все было впустую, ибо на
китайскую конференцию наша делегация не поехала. Как раз в это время
разразился скандал, Всемирная организация здравоохранения предъявила на-
шей стране претензии в негуманных методах лечения и использовании психи-
атрии для борьбы с диссидентами...
- Где вы это достали? - спросил завкафедрой, не отрываясь от текста.
- Не спрашивайте меня, Марк Наумович, - очень серьезно ответила
Ольга. - Это было очень трудно.
Она выразительно вздохнула и опустила глаза. Она не собиралась расс-
казывать Берману во всех подробностях, каких усилий ей это стоило и в
скольких койках ей понадобилось побывать, чтобы какой-то знакомый ее
школьной приятельницы попросил какого-то своего знакомого... Ну и так
далее. А потом она еще платила за перевод, и поскольку китайский язык
относился к группе редких, то и перевод этот влетел ей в копеечку. Но и
скрывать тот факт, что трудности были, она не собиралась. Пусть Марк На-
умович поймет, что перед ним стоит человек, не останавливающийся ни пе-
ред чем во имя интересующей его науки.
Марк Наумович именно так все и понял. Он внимательно прочел перевод и
одобрительно кивнул.
- Что ж, могу вас поздравить, вы весьма лихо разобрались в предмете,
который является для вас новым. Давайте договоримся так. Вы оставите мне
ваш перевод, я дома посмотрю его более тщательно, подредактирую - там
есть ряд неточностей и даже небольшие ошибки. Но в целом - хорошо, очень
хорошо. Приходите ко мне...
Он задумался, достал расписание, потом полистал перекидной календарь,
стоящий перед ним на столе.
- В четверг. Да, в четверг, в четыре часа у меня начнется экзамен, я
посажу первую группу готовиться, и мы с вами поговорим.
Ольга на крыльях вылетела из помещения кафедры. Он клюнул! Она ни ми-
нуты не сомневалась, что Берман оставил перевод у себя не для того, что-
бы его редактировать, вернее, не только для этого. Он снимет копию и ос-
тавит ее у себя, а Ольге ничего не скажет. Наверняка в ближайшее время в
каком-нибудь медицинском журнале появится его статья с анализом сущест-
вующих подходов к психиатрии катастроф. А может быть, какой-то из этих
подходов будет выдан за его собственный. Но это пускай. Главное, чтобы
он во всеуслышание заявил на кафедре, что среди студентов, посещающих
научный кружок, появился наконец человек, не похожий на других, человек
по-настоящему заинтересованный, думающий, энергичный, предприимчивый. А
что касается статьи, то Ольга заблаговременно проштудировала специальные
издания за последние пять лет и убедилась, что все свои статьи Марк Нау-
мович Берман пишет в соавторстве. И соавтор у него все эти годы был пос-
тоянный - Александр Иннокентьевич Бороданков. Теперь оставалось только
набраться терпения и ждать.
Такой маневр Бороданкову разгадать не удалось, и он попался. Через
неделю он сам подошел к Ольге, когда та собиралась уходить после очеред-
ного заседания студенческого научного кружка.
- Я слышал, у вас есть возможности доставать материалы, которые прос-
тым смертным недоступны? - иронично спросил он, старательно пряча свой
интерес. - Поделитесь секретом, как вы это делаете?
Ольга подняла на Бороданкова ясные серые глаза и постаралась сделать
свою улыбку как можно более грустной.
- С трудом, - ответила она. - Это бывает очень противно, но зато эф-
фективно. К сожалению, я пока еще в том возрасте, когда мужчины видят
молодое тело и не замечают мозгов.
Все было сказано предельно ясно. И Александр Иннокентьевич намек по-
нял.
- Жаль, - огорченно развел он руками. - Я хотел было попросить вас
раздобыть для меня один материальчик, но раз это требует таких жертв,
то... Не смею вас обременять.
- Дело не в жертвах, а в вознаграждении за них.
Если понимаешь, что после всей этой грязи тебе в руки попадает нечто
действительно ценное, то дело стоит того.
Доцент Бороданков был, несомненно, очень умным человеком, иначе разве
стал бы он постоянным соавтором самого Бермана! И реакция у него была
острой и точной.
- Если бы вы смогли достать то, что мне нужно, мы с вами вместе могли
бы написать блестящую работу. В принципе она у меня почти готова, но ка-
каято, знаете ли, блеклая она, сероватая. А вот использование зарубежных
разработок сильно украсило бы текст, и вся работа заиграла бы. Не знаю,
понимаете ли вы меня...
- Понимаю, - кивнула Ольга. - Торт вы уже испекли, теперь его нужно
украсить розочками из крема. Вы действительно возьмете меня в соавторы,
если я принесу вам материал? Подумайте, Александр Иннокентьевич, доцент
- и студентка. Насколько я знаю, это не принято.
Конечно, Бороданков прекрасно знал, что это не принято, и не собирал-
ся ради нее идти против установленных порядков. Он хотел ее обмануть,
это было очевидно:
- Может быть, вы могли бы предложить мне другую компенсацию за то
унижение, через которое мне придется пройти? - спросила она.
- Деньги? - неуверенно предположил доцент.
- Только не деньги, - быстро ответила Ольга. - Это еще более унизи-
тельно.
- Тогда, быть может... - Он замялся. - Хотите, я устрою для вас нас-
тоящий праздник? С цветами, шампанским и развлечениями. Я вам обещаю два
дня, которые вы проживете так, как вам мечтается. Затраты значения не
имеют, но удовольствие вы получите, это я вам гарантирую.
- Хочу, - улыбнулась она. - Праздники - это единственное, что еще ос-
талось ценного в нашей поганой жизни.
Через месяц Ольга принесла доценту Бороданкову ксерокопию сборника
статей, изданного в Австралии. Чтобы его раздобыть, ей пришлось целую
неделю ублажать в постели мерзкого толстого потного журналиста, поить
его коньяком и изображать затейливую кулинарку. Разумеется, за свой
счет. Для этого она продала несколько книг, изданных еще в прошлом веке
и оставшихся от прабабки. Обещанный Бороданковым праздник начался в рес-
торане и закончился, как она и планировала, в его постели. Но залезть в
постель к доценту было делом нехитрым, и Ольга понимала, что это отнюдь
не главное. Главным было создание впечатления, что не он ей нужен, а она
- ему. Ольга держалась в рамках, вне занятий любовью называла Александра
Иннокентьевича по имени-отчеству и всячески демонстрировала ему легкое
отчуждение. Праздник кончился, и они снова стали встречаться только на
кафедре или в коридорах института. Бороданков никаких попыток к дальней-
шему сближению не делал, но Ольгу это не обескуражило. Согласно ее пла-
ну, так и должно было быть.
Миновали летние каникулы, осенью она пошла на третий курс и исправно
продолжала посещать научный кружок при кафедре психиатрии. В начале ок-
тября она напустила на себя вселенскую скорбь, перестала улыбаться, пе-
риодически подносила к глазам платочек, промакивая несуществующие слезы.
Разумеется, от взгляда доцента Бороданкова это не укрылось.
- Что с вами, Оля? - как-то раз спросил он. - У вас что-нибудь случи-
лось? Вы прямо на себя не похожи.
- Ничего у меня не случилось, - ответила она хмуро, пряча глаза. -
Просто противно все. Тоска такая.
1 2 3 4 5 6 7 8