Он положил на лоб Алексе два тонких пальца, и ее глаза сами собой остановились на его темных, почти черных, гипнотических глазах. На секунду Алексе показалось, что она может заснуть стоя.
В тот день он также задал ей вопрос, что тоже случалось с ним редко. Это касалось Марка. «Тебе нравится его общество?» – старомодно сформулировал он. Она медлила с ответом, и это понравилось Форге. Теперь ей было интересно, читал ли Кико открытку и как он расшифрует боссу таинственные буквы рядом с подписью Марка.
П.С.Ж.С.С.В.М.М. Поклонник самой желанной собственности со времен Мерилин Монро… Шутка, но если ты «желанная собственность» и с тебя не спускают глаз, это уже не смешно. За ними всегда будут наблюдать.
Алекса зевнула. Пока еще рано думать об этом. Она плохо знает Марка, и сам он не очень рвется узнать, скрывается ли живой человек под Лицом Вечной Молодости.
Солнце сияло удивительно. Встав со своей белоснежной шелковой постели, Алекса увидела, как люди внизу рассыпались по лугу. Ей вдруг жутко захотелось быть с ними. Она надела шорты, темные очки и прицепила плейер, чтоб не скучно было бежать. Кико, наверное, неслышно последует за ней. Алекса не сомневалась, что он может все, что может она, и даже больше, но, по крайней мере, она будет чувствовать себя никому не известной, нормальной частью толпы.
В парке настоящая Алекса постепенно возвращалась к жизни. Она заставляла себя бежать все быстрей и быстрей, пока, изнеможденная, не свалилась на газон. Рядом с ней оказалась муравьиная дорожка, ведущая к большому муравейнику. Набираясь сил, Алекса засмотрелась на них. Муравьи выглядели совершенно одинаковыми, но были ли они таковыми на самом деле? Может, один красивее другого? Более трудолюбив? Более тщеславен? В первый раз в жизни Алексе захотелось быть, как все, и в то же время внутренний голос призывал принять тот факт, что этого никогда не будет. Она другая, и необязательно лучше остальных (если не считать внешности), но другая.
«Исключительная», как сказал мистер Форга. Вспомнив об этом человеке, она опять вздрогнула. Он всегда не хотел, чтобы кто-то другой знал о времени его посещений. Никогда сам не звонил. Он передавал, что хочет с ней поговорить через Барри, а в последнее время через Кико. Хотя гигантский мраморный стол всегда оставался одним и тем же, место их встреч каждый раз назначалось новое. Она снова задрожала. Кто он на самом деле? Откуда он? Все было окутано глухой завесой тайны, которую он, очевидно, не собирается приоткрывать.
Она будет осмотрительна, как всегда, сказала она себе, наблюдая за тем, как муравей свернул в новом направлении. Встроенная в нее защитная система может включиться в любой момент, и все же – приходилось признать – что-то в мистере Форге действовало на нее, как наркотик. Тогда, на прошлой неделе, неужели он действительно загипнотизировал ее?
Алекса задумалась, и муравей исчез из вида.
Приближаясь к дому, она наклонилась поправить шнурки, и тут материализовался Кико. Завязывая ей шнурки, выглядел он спокойно и невозмутимо, будто только что вышел из душа. Остаток пути он неслышно бежал рядом.
«Слава Богу, я приехала», – повторяла Джо, внушая себе, что сделала правильно и правильно разбудила Майка среди ночи. Охваченная ужасом, она забыла о разнице во времени и вцепилась в трубку, как в спасательный круг.
Майк действительно обладал тренированным журналистским умом. Ему хватило и секунды вникнуть в ситуацию и принять решение, когда Джо поняла, что в Сан-Диего еще только три часа ночи.
В голосе Майка звучала искренняя любовь, о которой Джо могла только мечтать. Ей показалось, что он тоже мечтал о ней.
Джо только и могла, что полуплача, полупросительно прошептать: «Майк, мне страшно. Я боюсь…» Она провертелась в кровати полночи, не в силах отвлечься от слова «Светлана» на мамином чеке, вторая часть не поддавалась расшифровке. Могла ли это быть «Сергеева»? Сумасшедшая мысль крепко завладела ей, и желание позвонить Майку Джо больше не могла контролировать.
Сам Майк приехать к ней не мог. Он настоял на том, что она прилетит в Сан-Диего первым же самолетом. Словно получив самый лучший подарок на свете, Джо поняла, что остановить ее не сможет ничто.
– Я еду на пару недель домой, – в восемь утра заявила она Алексе. Вещи были уже собраны, такси ждало у подъезда. «Дом» в данном случае означал не Ист-Мишн-драйв, а место проживания Майка Таннера. С того утра в лос-анджелесской гостинице дом, вероятно, всегда будет для нее там, где он. Независимо от того, связывает ли он это понятие с Джо или нет.
Все время длинного перелета на Запад Джо репетировала встречу в аэропорту. Собрать все силы и не броситься ему на шею. Сколько раз она видела такие сцены – не в жизни, в кино.
Если он сам раскроет руки, она упадет ему на шею, если нет – она просто протянет руку и скажет горячо и искренне: «Спасибо, Майк, за то, что оказался рядом, когда я так нуждаюсь в тебе». Репетиция была излишней. Майк не приехал ее встречать, он не смог. Служащий аэропорта передал Джо записку сразу, как только она ступила на твердую землю. Дурацкая комедия ситуации. Майку пришлось затыкать собой очередную брешь. Она должна была ехать домой и ждать там его звонка, как только он вернется со станции.
Как обычно, она последовала его инструкциям и взяла такси до Ист-Мишн-драйв, 804. Только теперь она подумала о том, что увидит отца в первый раз за восемь месяцев. И увидит ли вообще?
Джо не предупредила его, что приедет домой. Домой? Ист-Мишн больше не был ее домом, и сказать, что таковым является дом Майка Таннера, она пока, к сожалению, тоже не могла. В этом городе он был знаменитостью, увлеченной ею, это так, но не более того. Джо почувствовала себя бездомной и лишенной всякой надежды на что-либо.
Подъезжая к знакомому беленькому домику, Джо почувствовала, как сердце уходит в пятки. Она сомневалась, подойдет ли к двери старый ключ и не окажется ли внутри Либби или еще какая-нибудь штучка вроде нее. Но ключ подошел, и дома никого не оказалось.
Войдя в коридор, Джо с горечью поняла, что скоро в нем поменяются все владельцы. Гостиная была заставлена чемоданами и коробками, на кухне то же самое. Из ее комнаты и комнаты Алексы было вынесено абсолютно все.
Только в спальне родителей – теперь комнате Бена – он не все еще собрал. Двойная кровать была не застелена, стола не было, но осталась тумбочка, на которой мигал автоответчик, показывая, что для кого-то есть сообщение.
Джо вышла во двор и уселась на коробку. Сердце екало, страх опустошающим холодом опять проник в душу, но тут тяжелые мысли прервал телефон. Это Майк извинялся за то, что не мог приехать в аэропорт. Когда Джо рассказала ему, что творится в доме 804, он, не задумываясь, скомандовал:
– Не разбирай чемодан. Приезжай ко мне. Я позвоню портье и скажу, чтобы тебя пропустил. У меня есть вторая небольшая комната с кроватью. Поживешь там несколько дней, а потом решим, что делать…
Перед тем как покинуть дом – а она знала, что больше никогда сюда не вернется – Джо решила прослушать сообщение. Голос, который она не узнала (точно не говорок Либби), но, несомненно, тоже ученицы старших классов, докладывал: «Папуля Бен, не злись, пожалуйста. К сожалению, вещи не все успели перенести. Но к понедельнику все будет закончено, и я буду ждать моего большого мальчика. Не забудь позвонить насчет видео. Стенка уже подготовлена».
Значит, Папуля Бен переезжает к новой молоденькой дуре. Новая видеоустановка среди старой мебели. Интересно, пришлет ли он открытку, что сменил адрес? Чувство поражения, горечи, безысходности оставалось весь день. Она не могла винить отца, что он не написал или не позвонил. С момента отъезда она сама не проявляла желания с ним общаться. Но все равно, происшедшее казалось новым предательством.
Шок при виде коробок остудил ее, и легче было ждать Майка в качестве доброго друга, каким он, наверное, и хотел ее видеть. Теперь Джо не покажется ему голодным до любви существом, как в прошлый раз.
И все же когда он приехал, было трудно удержаться и не ответить на его поцелуй. Он поцеловал ее прямо в губы, сжав ее затылок в своих сильных руках. Джо пришлось бороться с набежавшими слезами. Она не хотела, чтобы он жалел ее. Она решила, что именно жалость пробудила в нем желание в Лос-Анджелесе.
Разбушеваться эмоциям не давал телефон. С того момента, как Майк вошел в дом, телефон звонил каждые пять минут. С таким спросом на него Майк иногда совсем не мог оторваться от разговоров. В конце концов, продиктовав длиннющую историю, которая должна была позже выйти в эфир, Майк сбежал в маленький итальянский ресторанчик. Там Джо целиком пересказала ему разговор с Барри Хантером, который поведал ей о Мадам Дэви…
– Не индийский алхимик, ты понимаешь, а русская… Русская Светлана. Это обычное русское имя, но слишком много совпадений. Ты так не думаешь?
– Черт возьми, ты права, Джо. Конечно, ты права. – Майк погладил ее по щеке. Он тоже рассказал ей, как ужасно уставал, распутывая темную историю с планами развития города.
– Я всегда собирался вернуться к теме институтов красоты, – серьезно сказал он. – Не только из-за твоей мамы. Сейчас мы с тобой поедем в студию, и ты почитаешь мои бумаги обо всех этих лжеклиниках, масках, лосьонах и прочих безобразиях. А завтра начнем расшифровывать подпись.
Смешно, но Джо вернулась к привычной роли Пятницы на удивление легко. Будто никуда она не уезжала и всю жизнь отвечала в кабинете Майка на звонки и подавала ему кофе. Никто даже не спросил, что она делает в студии. В оставшееся время Джо занялась просмотром документов, собранных Майком за ее отсутствие. Первым делом она взяла папку с пометкой «Просмотреть». До них, как виновато объяснил ей бывший босс, руки вообще еще не доходили. Папка была набита вырезками в основном о судебных процессах. Женщины судились со всевозможными «волшебниками лица», молодыми врачами, частными клиниками и салонами. Многим изменили внешность не в лучшую сторону, некоторых просто изуродовали и потом едва спасли от смерти, хоть и живыми их назвать уже было трудно.
Джо смотрела Майка по телевизору в новостях и еще сильней влюбилась в него. Она любила его, как никогда, но чувствовала, что они бесконечно далеки теперь. И в присутствии камеры, и без нее. В тот вечер он отослал Джо домой одну, дав ей с собой номер, по которому можно было заказать великолепную пиццу на дом. «Закажи часов в девять, – напутствовал он. – Я уже разделаюсь с работой. Нет ничего лучше горячей пиццы…»
Он не приехал ни в девять, ни в десять, ни в одиннадцать, и обессиленная и расстроенная Джо уснула на кровати в задней комнате, не притронувшись к пицце.
Но если первый день был полон переживаний, второй и третий искупили их сполна.
– Я забыл, что уже выходные, – огорченно сказал он, выползая из комнаты в полседьмого на следующее утро, взъерошенный и сонный. – Чертов чек оставил в сейфе, теперь не добраться до него до понедельника. А знаешь что? Зато забудем обо всех наших волнениях. Отдохнем. Поедем на пляж, или к Джулиану. Напьемся сидра…
Но и туда они не поехали. Джо присела на краешек кровати и вместе с ней тут же рухнула на пол. Ей не пришлось и пальцем пошевелить. Майк навалился сверху. Он целовал, мял, обнимал, прижимал, пока их тела не скатились в угол и не сплелись в одно целое. Он все делал сам, изголодавшийся по ее любви. Даже Джо не была такой в прошлый раз, когда они занимались любовью. Они не выходили из квартиры весь день. Только уходили иногда в его комнату, чтобы снова и снова быть вместе, а в перерывах спать, шептаться, есть. Он был таким любящим, о каком она не могла и мечтать.
Как это расценить? Полюбил ли он ее в конце концов?
Джо старалась запомнить каждую минутку тех сорока восьми часов, мечтая, чтобы это никогда не кончалось. В понедельник, по дороге за чеком, она все повторяла его слова: «Джо, маленькая, я никогда больше не подведу тебя. Я никогда не оставлю тебя».
Время летело незаметно. Уже пятница, а с расшифровкой подписи они явно зашли в тупик. Ни «Сергеева», ни что-либо другое совершенно не вписывается.
– Я знаю, что делать. – Майк довольно ухмыльнулся. – Поговорю с Астрой, астрологом. Она часто сотрудничает с полицией Сан-Диего. Если она сама не занимается графологией, то кого-нибудь точно посоветует.
Астра действительно его знала, и, потратив уйму времени, Джо наконец договорилась о встрече с неким Эдвардом Вэйлом Третьим. Астра сказала, что он расшифровывал иероглифы на египетских мумиях пятитысячелетней давности, не говоря о каракулях двадцатого века. По дороге в так называемый его хозяином графологический центр они проехали Ист-Мишн-драйв. Джо опустила голову.
«К понедельнику все будет закончено», – говорила отцова любовница. Значит, дом уже пустой. Все, что они с Алексой оставили, включая и мамины вещи, наверное, отправилось в Армию Спасения. Джо опять поняла, что больше грустит, чем злится. К ее удивлению, Алекса тоже отреагировала на новости необычно: вместо того, чтобы источать яд в папашину сторону, она забеспокоилась о Джо и о том, как сестра пережила случившееся.
– Ну и к лучшему, Джо, – сказала она. – Этот дом больше не имеет к нам никакого отношения. Он и раньше-то не был нашим домом, даже когда мама была жива. Смотри вперед, а не назад. – И неожиданно резко сменила тему. – Как у вас с Майком? Ты будешь снова с ним работать? Писать для телевидения? – Энтузиазм Алексы, желавшей, чтоб сестра осталась в Сан-Диего, невозможно было не угадать, но Джо не поддалась.
– Для меня здесь нет работы. Я думала, что работаю на тебя. Я возвращаюсь в Нью-Йорк на следующей неделе.
Джо говорила правду. Майк не предлагал ей остаться. В их отношениях не было обязательств друг перед другом. В настоящее время ничего другого и быть не могло. Нельзя сказать, что они просто провели две-три ночи вместе – это была долгая, заботливая дружба, частью которой, помимо кофе и пицц, был секс. И – со стороны Майка – небольшое расследование по ее просьбе, которое пригодилось бы и ему, как профессионалу.
Джо крепко зажмурилась, чтобы не заплакать. Что с ней? Ее отношения с Майком не закончены.
Они только начинаются. Они могут привести к… или не могут… к чему? Отныне и навеки? «Они жили счастливо и умерли в один день?» Мираж. Такого теперь не бывает.
Таксист привел ее в чувство:
– Мы приехали, мисс.
Графологический центр напоминал их бывший дом, только толстые апельсиновые деревья во дворе не дали бы их спутать. Джо нажала на кнопку под надписью Э.В.Ш.
– Назовите себя! – прогавкал грубый голос. – Говорите, говорите!
Джо сказала свое имя в микрофон. Устройство зазвенело, она толкнула дверь и очутилась в темном коридоре, заставленном мебелью.
– Я здесь, я здесь.
Она пошла на голос, и, когда глаза привыкли к темноте, в глубине комнаты Джо увидела человека. Некто в голубом халате сидел за столом, заставленным книгами.
– Садитесь, садитесь. – Эдвард Вэйл махнул рукой в сторону стула. Найти пустой стул оказалось непросто. Везде были разложены книги, журналы, брошюры. Старый, как мир, вентилятор шуршал страницами.
Оптимизм Джо несколько увял. Этот чудак не сможет ничего расшифровать.
– Спасибо, что нашли время встретиться со мной. Мне говорили, как вы заняты…
– Да, юная леди, вам очень повезло. До пятницы следующей недели у меня есть только эти полчаса.
Джо открыла сумочку и протянула ему мамин чек. Он отвел ее руку.
– Двести долларов, пожалуйста. Наличными. Майк предупредил, что надо будет платить сразу, но такого она никак не ожидала. Она отдала ему деньги. Он пересчитывал их медленно, отвратительно медленно. Злоба в Джо росла с каждой секундой. Наконец он протянул руку за чеком.
– Светлана, – несколько раз по слогам четко произнес он. Джо еле сдержалась.
– Да-да, Светлана, но какая?
Вопрос был задан в пространство. Эдвард Вэйл поднес чек близко-близко к лицу, словно собирался его проглотить. Тишину нарушало только шуршание доисторического вентилятора.
– Хенн… – пробубнил он. – Нет-нет, конечно не Хэнн…
Джо вцепилась в краешек стула. От напряжения ее затошнило. Прошла еще минута.
– Это может быть…
– Тц! – яростно цыкнул Вэйл. Наконец он протянул ей чек. – Это рука иностранца, австро-венгерская школа, и все же это простая английская фамилия. Странно.
Он сжал губы, будто его лично оскорбили.
– Лэнн или, возможно, Лэйн. Необычное соединение «н» и последней буквы. Этот кто-то явно не привык к западному алфавиту.
Лэнн… Лэйн… Лэннинг? Несмотря на запрет открывать рот, Джо не отставала:
– Возможно, чтобы это был Лэннинг?
– Весьма маловероятно. Пожалуй, совсем невероятно. Если хотите, оставьте чек мне, я обсужу его со студентами. Ксерокопия не подойдет. – И не дав ей подумать над предложением, закончил: – Но ответ все равно будет «нет».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36
В тот день он также задал ей вопрос, что тоже случалось с ним редко. Это касалось Марка. «Тебе нравится его общество?» – старомодно сформулировал он. Она медлила с ответом, и это понравилось Форге. Теперь ей было интересно, читал ли Кико открытку и как он расшифрует боссу таинственные буквы рядом с подписью Марка.
П.С.Ж.С.С.В.М.М. Поклонник самой желанной собственности со времен Мерилин Монро… Шутка, но если ты «желанная собственность» и с тебя не спускают глаз, это уже не смешно. За ними всегда будут наблюдать.
Алекса зевнула. Пока еще рано думать об этом. Она плохо знает Марка, и сам он не очень рвется узнать, скрывается ли живой человек под Лицом Вечной Молодости.
Солнце сияло удивительно. Встав со своей белоснежной шелковой постели, Алекса увидела, как люди внизу рассыпались по лугу. Ей вдруг жутко захотелось быть с ними. Она надела шорты, темные очки и прицепила плейер, чтоб не скучно было бежать. Кико, наверное, неслышно последует за ней. Алекса не сомневалась, что он может все, что может она, и даже больше, но, по крайней мере, она будет чувствовать себя никому не известной, нормальной частью толпы.
В парке настоящая Алекса постепенно возвращалась к жизни. Она заставляла себя бежать все быстрей и быстрей, пока, изнеможденная, не свалилась на газон. Рядом с ней оказалась муравьиная дорожка, ведущая к большому муравейнику. Набираясь сил, Алекса засмотрелась на них. Муравьи выглядели совершенно одинаковыми, но были ли они таковыми на самом деле? Может, один красивее другого? Более трудолюбив? Более тщеславен? В первый раз в жизни Алексе захотелось быть, как все, и в то же время внутренний голос призывал принять тот факт, что этого никогда не будет. Она другая, и необязательно лучше остальных (если не считать внешности), но другая.
«Исключительная», как сказал мистер Форга. Вспомнив об этом человеке, она опять вздрогнула. Он всегда не хотел, чтобы кто-то другой знал о времени его посещений. Никогда сам не звонил. Он передавал, что хочет с ней поговорить через Барри, а в последнее время через Кико. Хотя гигантский мраморный стол всегда оставался одним и тем же, место их встреч каждый раз назначалось новое. Она снова задрожала. Кто он на самом деле? Откуда он? Все было окутано глухой завесой тайны, которую он, очевидно, не собирается приоткрывать.
Она будет осмотрительна, как всегда, сказала она себе, наблюдая за тем, как муравей свернул в новом направлении. Встроенная в нее защитная система может включиться в любой момент, и все же – приходилось признать – что-то в мистере Форге действовало на нее, как наркотик. Тогда, на прошлой неделе, неужели он действительно загипнотизировал ее?
Алекса задумалась, и муравей исчез из вида.
Приближаясь к дому, она наклонилась поправить шнурки, и тут материализовался Кико. Завязывая ей шнурки, выглядел он спокойно и невозмутимо, будто только что вышел из душа. Остаток пути он неслышно бежал рядом.
«Слава Богу, я приехала», – повторяла Джо, внушая себе, что сделала правильно и правильно разбудила Майка среди ночи. Охваченная ужасом, она забыла о разнице во времени и вцепилась в трубку, как в спасательный круг.
Майк действительно обладал тренированным журналистским умом. Ему хватило и секунды вникнуть в ситуацию и принять решение, когда Джо поняла, что в Сан-Диего еще только три часа ночи.
В голосе Майка звучала искренняя любовь, о которой Джо могла только мечтать. Ей показалось, что он тоже мечтал о ней.
Джо только и могла, что полуплача, полупросительно прошептать: «Майк, мне страшно. Я боюсь…» Она провертелась в кровати полночи, не в силах отвлечься от слова «Светлана» на мамином чеке, вторая часть не поддавалась расшифровке. Могла ли это быть «Сергеева»? Сумасшедшая мысль крепко завладела ей, и желание позвонить Майку Джо больше не могла контролировать.
Сам Майк приехать к ней не мог. Он настоял на том, что она прилетит в Сан-Диего первым же самолетом. Словно получив самый лучший подарок на свете, Джо поняла, что остановить ее не сможет ничто.
– Я еду на пару недель домой, – в восемь утра заявила она Алексе. Вещи были уже собраны, такси ждало у подъезда. «Дом» в данном случае означал не Ист-Мишн-драйв, а место проживания Майка Таннера. С того утра в лос-анджелесской гостинице дом, вероятно, всегда будет для нее там, где он. Независимо от того, связывает ли он это понятие с Джо или нет.
Все время длинного перелета на Запад Джо репетировала встречу в аэропорту. Собрать все силы и не броситься ему на шею. Сколько раз она видела такие сцены – не в жизни, в кино.
Если он сам раскроет руки, она упадет ему на шею, если нет – она просто протянет руку и скажет горячо и искренне: «Спасибо, Майк, за то, что оказался рядом, когда я так нуждаюсь в тебе». Репетиция была излишней. Майк не приехал ее встречать, он не смог. Служащий аэропорта передал Джо записку сразу, как только она ступила на твердую землю. Дурацкая комедия ситуации. Майку пришлось затыкать собой очередную брешь. Она должна была ехать домой и ждать там его звонка, как только он вернется со станции.
Как обычно, она последовала его инструкциям и взяла такси до Ист-Мишн-драйв, 804. Только теперь она подумала о том, что увидит отца в первый раз за восемь месяцев. И увидит ли вообще?
Джо не предупредила его, что приедет домой. Домой? Ист-Мишн больше не был ее домом, и сказать, что таковым является дом Майка Таннера, она пока, к сожалению, тоже не могла. В этом городе он был знаменитостью, увлеченной ею, это так, но не более того. Джо почувствовала себя бездомной и лишенной всякой надежды на что-либо.
Подъезжая к знакомому беленькому домику, Джо почувствовала, как сердце уходит в пятки. Она сомневалась, подойдет ли к двери старый ключ и не окажется ли внутри Либби или еще какая-нибудь штучка вроде нее. Но ключ подошел, и дома никого не оказалось.
Войдя в коридор, Джо с горечью поняла, что скоро в нем поменяются все владельцы. Гостиная была заставлена чемоданами и коробками, на кухне то же самое. Из ее комнаты и комнаты Алексы было вынесено абсолютно все.
Только в спальне родителей – теперь комнате Бена – он не все еще собрал. Двойная кровать была не застелена, стола не было, но осталась тумбочка, на которой мигал автоответчик, показывая, что для кого-то есть сообщение.
Джо вышла во двор и уселась на коробку. Сердце екало, страх опустошающим холодом опять проник в душу, но тут тяжелые мысли прервал телефон. Это Майк извинялся за то, что не мог приехать в аэропорт. Когда Джо рассказала ему, что творится в доме 804, он, не задумываясь, скомандовал:
– Не разбирай чемодан. Приезжай ко мне. Я позвоню портье и скажу, чтобы тебя пропустил. У меня есть вторая небольшая комната с кроватью. Поживешь там несколько дней, а потом решим, что делать…
Перед тем как покинуть дом – а она знала, что больше никогда сюда не вернется – Джо решила прослушать сообщение. Голос, который она не узнала (точно не говорок Либби), но, несомненно, тоже ученицы старших классов, докладывал: «Папуля Бен, не злись, пожалуйста. К сожалению, вещи не все успели перенести. Но к понедельнику все будет закончено, и я буду ждать моего большого мальчика. Не забудь позвонить насчет видео. Стенка уже подготовлена».
Значит, Папуля Бен переезжает к новой молоденькой дуре. Новая видеоустановка среди старой мебели. Интересно, пришлет ли он открытку, что сменил адрес? Чувство поражения, горечи, безысходности оставалось весь день. Она не могла винить отца, что он не написал или не позвонил. С момента отъезда она сама не проявляла желания с ним общаться. Но все равно, происшедшее казалось новым предательством.
Шок при виде коробок остудил ее, и легче было ждать Майка в качестве доброго друга, каким он, наверное, и хотел ее видеть. Теперь Джо не покажется ему голодным до любви существом, как в прошлый раз.
И все же когда он приехал, было трудно удержаться и не ответить на его поцелуй. Он поцеловал ее прямо в губы, сжав ее затылок в своих сильных руках. Джо пришлось бороться с набежавшими слезами. Она не хотела, чтобы он жалел ее. Она решила, что именно жалость пробудила в нем желание в Лос-Анджелесе.
Разбушеваться эмоциям не давал телефон. С того момента, как Майк вошел в дом, телефон звонил каждые пять минут. С таким спросом на него Майк иногда совсем не мог оторваться от разговоров. В конце концов, продиктовав длиннющую историю, которая должна была позже выйти в эфир, Майк сбежал в маленький итальянский ресторанчик. Там Джо целиком пересказала ему разговор с Барри Хантером, который поведал ей о Мадам Дэви…
– Не индийский алхимик, ты понимаешь, а русская… Русская Светлана. Это обычное русское имя, но слишком много совпадений. Ты так не думаешь?
– Черт возьми, ты права, Джо. Конечно, ты права. – Майк погладил ее по щеке. Он тоже рассказал ей, как ужасно уставал, распутывая темную историю с планами развития города.
– Я всегда собирался вернуться к теме институтов красоты, – серьезно сказал он. – Не только из-за твоей мамы. Сейчас мы с тобой поедем в студию, и ты почитаешь мои бумаги обо всех этих лжеклиниках, масках, лосьонах и прочих безобразиях. А завтра начнем расшифровывать подпись.
Смешно, но Джо вернулась к привычной роли Пятницы на удивление легко. Будто никуда она не уезжала и всю жизнь отвечала в кабинете Майка на звонки и подавала ему кофе. Никто даже не спросил, что она делает в студии. В оставшееся время Джо занялась просмотром документов, собранных Майком за ее отсутствие. Первым делом она взяла папку с пометкой «Просмотреть». До них, как виновато объяснил ей бывший босс, руки вообще еще не доходили. Папка была набита вырезками в основном о судебных процессах. Женщины судились со всевозможными «волшебниками лица», молодыми врачами, частными клиниками и салонами. Многим изменили внешность не в лучшую сторону, некоторых просто изуродовали и потом едва спасли от смерти, хоть и живыми их назвать уже было трудно.
Джо смотрела Майка по телевизору в новостях и еще сильней влюбилась в него. Она любила его, как никогда, но чувствовала, что они бесконечно далеки теперь. И в присутствии камеры, и без нее. В тот вечер он отослал Джо домой одну, дав ей с собой номер, по которому можно было заказать великолепную пиццу на дом. «Закажи часов в девять, – напутствовал он. – Я уже разделаюсь с работой. Нет ничего лучше горячей пиццы…»
Он не приехал ни в девять, ни в десять, ни в одиннадцать, и обессиленная и расстроенная Джо уснула на кровати в задней комнате, не притронувшись к пицце.
Но если первый день был полон переживаний, второй и третий искупили их сполна.
– Я забыл, что уже выходные, – огорченно сказал он, выползая из комнаты в полседьмого на следующее утро, взъерошенный и сонный. – Чертов чек оставил в сейфе, теперь не добраться до него до понедельника. А знаешь что? Зато забудем обо всех наших волнениях. Отдохнем. Поедем на пляж, или к Джулиану. Напьемся сидра…
Но и туда они не поехали. Джо присела на краешек кровати и вместе с ней тут же рухнула на пол. Ей не пришлось и пальцем пошевелить. Майк навалился сверху. Он целовал, мял, обнимал, прижимал, пока их тела не скатились в угол и не сплелись в одно целое. Он все делал сам, изголодавшийся по ее любви. Даже Джо не была такой в прошлый раз, когда они занимались любовью. Они не выходили из квартиры весь день. Только уходили иногда в его комнату, чтобы снова и снова быть вместе, а в перерывах спать, шептаться, есть. Он был таким любящим, о каком она не могла и мечтать.
Как это расценить? Полюбил ли он ее в конце концов?
Джо старалась запомнить каждую минутку тех сорока восьми часов, мечтая, чтобы это никогда не кончалось. В понедельник, по дороге за чеком, она все повторяла его слова: «Джо, маленькая, я никогда больше не подведу тебя. Я никогда не оставлю тебя».
Время летело незаметно. Уже пятница, а с расшифровкой подписи они явно зашли в тупик. Ни «Сергеева», ни что-либо другое совершенно не вписывается.
– Я знаю, что делать. – Майк довольно ухмыльнулся. – Поговорю с Астрой, астрологом. Она часто сотрудничает с полицией Сан-Диего. Если она сама не занимается графологией, то кого-нибудь точно посоветует.
Астра действительно его знала, и, потратив уйму времени, Джо наконец договорилась о встрече с неким Эдвардом Вэйлом Третьим. Астра сказала, что он расшифровывал иероглифы на египетских мумиях пятитысячелетней давности, не говоря о каракулях двадцатого века. По дороге в так называемый его хозяином графологический центр они проехали Ист-Мишн-драйв. Джо опустила голову.
«К понедельнику все будет закончено», – говорила отцова любовница. Значит, дом уже пустой. Все, что они с Алексой оставили, включая и мамины вещи, наверное, отправилось в Армию Спасения. Джо опять поняла, что больше грустит, чем злится. К ее удивлению, Алекса тоже отреагировала на новости необычно: вместо того, чтобы источать яд в папашину сторону, она забеспокоилась о Джо и о том, как сестра пережила случившееся.
– Ну и к лучшему, Джо, – сказала она. – Этот дом больше не имеет к нам никакого отношения. Он и раньше-то не был нашим домом, даже когда мама была жива. Смотри вперед, а не назад. – И неожиданно резко сменила тему. – Как у вас с Майком? Ты будешь снова с ним работать? Писать для телевидения? – Энтузиазм Алексы, желавшей, чтоб сестра осталась в Сан-Диего, невозможно было не угадать, но Джо не поддалась.
– Для меня здесь нет работы. Я думала, что работаю на тебя. Я возвращаюсь в Нью-Йорк на следующей неделе.
Джо говорила правду. Майк не предлагал ей остаться. В их отношениях не было обязательств друг перед другом. В настоящее время ничего другого и быть не могло. Нельзя сказать, что они просто провели две-три ночи вместе – это была долгая, заботливая дружба, частью которой, помимо кофе и пицц, был секс. И – со стороны Майка – небольшое расследование по ее просьбе, которое пригодилось бы и ему, как профессионалу.
Джо крепко зажмурилась, чтобы не заплакать. Что с ней? Ее отношения с Майком не закончены.
Они только начинаются. Они могут привести к… или не могут… к чему? Отныне и навеки? «Они жили счастливо и умерли в один день?» Мираж. Такого теперь не бывает.
Таксист привел ее в чувство:
– Мы приехали, мисс.
Графологический центр напоминал их бывший дом, только толстые апельсиновые деревья во дворе не дали бы их спутать. Джо нажала на кнопку под надписью Э.В.Ш.
– Назовите себя! – прогавкал грубый голос. – Говорите, говорите!
Джо сказала свое имя в микрофон. Устройство зазвенело, она толкнула дверь и очутилась в темном коридоре, заставленном мебелью.
– Я здесь, я здесь.
Она пошла на голос, и, когда глаза привыкли к темноте, в глубине комнаты Джо увидела человека. Некто в голубом халате сидел за столом, заставленным книгами.
– Садитесь, садитесь. – Эдвард Вэйл махнул рукой в сторону стула. Найти пустой стул оказалось непросто. Везде были разложены книги, журналы, брошюры. Старый, как мир, вентилятор шуршал страницами.
Оптимизм Джо несколько увял. Этот чудак не сможет ничего расшифровать.
– Спасибо, что нашли время встретиться со мной. Мне говорили, как вы заняты…
– Да, юная леди, вам очень повезло. До пятницы следующей недели у меня есть только эти полчаса.
Джо открыла сумочку и протянула ему мамин чек. Он отвел ее руку.
– Двести долларов, пожалуйста. Наличными. Майк предупредил, что надо будет платить сразу, но такого она никак не ожидала. Она отдала ему деньги. Он пересчитывал их медленно, отвратительно медленно. Злоба в Джо росла с каждой секундой. Наконец он протянул руку за чеком.
– Светлана, – несколько раз по слогам четко произнес он. Джо еле сдержалась.
– Да-да, Светлана, но какая?
Вопрос был задан в пространство. Эдвард Вэйл поднес чек близко-близко к лицу, словно собирался его проглотить. Тишину нарушало только шуршание доисторического вентилятора.
– Хенн… – пробубнил он. – Нет-нет, конечно не Хэнн…
Джо вцепилась в краешек стула. От напряжения ее затошнило. Прошла еще минута.
– Это может быть…
– Тц! – яростно цыкнул Вэйл. Наконец он протянул ей чек. – Это рука иностранца, австро-венгерская школа, и все же это простая английская фамилия. Странно.
Он сжал губы, будто его лично оскорбили.
– Лэнн или, возможно, Лэйн. Необычное соединение «н» и последней буквы. Этот кто-то явно не привык к западному алфавиту.
Лэнн… Лэйн… Лэннинг? Несмотря на запрет открывать рот, Джо не отставала:
– Возможно, чтобы это был Лэннинг?
– Весьма маловероятно. Пожалуй, совсем невероятно. Если хотите, оставьте чек мне, я обсужу его со студентами. Ксерокопия не подойдет. – И не дав ей подумать над предложением, закончил: – Но ответ все равно будет «нет».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36