– Да-да, иди, жена. Жди меня в нашей спальне. И выгони этого пса во двор, мне не нравится, как он скалится на меня.
Джулия почувствовала, как к ее лицу прилила кровь, а сердце забилось как бешеное. Она, молча, подошла к Кенворду, погладила его по черной голове и прошептала Альфреду, чтобы привязал его в кухне. Не глядя на мужа, Джулия вышла из холла и поднялась наверх. В спальне она села за стол, на котором лежали ее пергамент, перья и чернила, и стала смотреть, как служанки волокут лохань, а потом слуги притаскивают в ведрах горячую воду и выливают в нее, пока она не наполнилась до половины.
Пришла мать, посмотрела, все ли в порядке, приказала Эдвину подбросить поленьев в очаг и убрать из комнаты свою походную койку. Забрав свой гребень и четки, леди Фредесвайд сказала:
– Эдвин будет спать в холле с мужчинами, пора ему стать взрослым. А я перейду в комнату твоих братьев, она им больше не нужна. Эта же спальня по праву принадлежит новому господину и его жене.
– Ох, мама! – Джулия стиснула руки, с трудом удерживая рвущиеся из груди рыдания.
– Тихо, успокойся! Твоя постель готова, Джулия. Веди себя хорошо, не опозорь дом своего отца. Не подобает жене грубить мужу!
– Как вы можете так говорить?! Вы, в самом деле, думаете, что я ему сдамся?! Чужаку, который неизвестно откуда взялся?!
– Вымой его, полечи его раны, одень его. То, что может последовать за этим, – обязанность жены. Помни, Джулия, мы полностью зависим от него, так что нам же лучше, если твой муж будет в хорошем настроении.
– Я не продамся этому… этому ублюдку!
– Тшш, тихо! – Леди Фредесвайд боязливо оглянулась, услышав шаги и голоса в коридоре. – Он идет.
– Не бросайте меня! Прошу вас, мама! Умоляю!
Мать вздохнула.
– Я помогу тебе раздеть его и помыть, но… – она перешла на шепот, – он воин и мужчина, а эти люди падки на женщин. Он скоро захочет остаться с тобой наедине.
Джулия вцепилась ей в руку, увидев входящего Фалька с его оруженосцем. Леди Фредесвайд вырвала руку и засуетилась, поправляя то и это, пока Фальк шел к лохани и остановился у горящего очага.
Как всегда, он взял все в свои руки.
– Оставьте нас, – сказал он резко, глядя на Джулию. – По-моему, моя жена не настолько юна, чтобы не суметь поухаживать за своим мужем. Или я ошибаюсь?
– Нет, милорд, но…
– Идите!
Фальк отстегнул меч и подал его оруженосцу, в нерешительности стоящему рядом с леди Фредесвайд, служанками и Ульриком. Фальк коротко хохотнул.
– Это что? Бунт? Мы женаты уже два месяца, а еще и ночи не провели вместе. – Он перешел на учтивый тон. – Надеюсь, никто не станет возражать, если мы попросим оставить нас одних.
Последовал шум шагов, потом хлопнула дверь – остались недвижно застывшая Джулия… и он.
– Ну вот, так гораздо лучше. Тихо. Давай, жена, помоги мне раздеться.
Джулия, как слепая, двинулась к нему, наткнулась на ведро и упала. Фальк подскочил к ней и, ухватив за талию, поднял. Мгновение он держал ее на весу, прижав к груди. Джулия словно окаменела, боясь даже дышать.
– Мало же ты мне доверяешь, если так пугаешься. Не бойся, я не швырну тебя на постель и не наброшусь на тебя такой грязный и немытый.
Он поставил Джулию на ноги, и она, молча, стала развязывать, расстегивать и отбрасывать в сторону его одежду. Она старалась смотреть не на него, а на свои пальцы, дотрагивавшиеся до гладкой желтоватой кожи, под которой прощупывались твердые мускулы. Тут и там были шрамы, а по левой ноге тянулись два глубоких пореза, так, что было тяжело даже снять кожаную штанину. Краем глаза Джулия заметила, как Фальк поморщился, когда она осторожно отделила ее, ощущая под ладонью жесткие волоски.
– Вы можете… снять белье и садиться в ванну. – Джулия отвернулась и, подобрав с пола плохо пахнущие вещи, сложила у двери, чтобы завтра постирать. Она не поворачивалась, пока не услышала плеск воды, потом подошла и села на табурет.
Фальк охнул и передернул плечами.
– Господи! Вода ужас, какая горячая!
– Подлить холодной?
– Не надо. Помой меня. И голову, она так чешется.
Джулия взяла брусок драгоценного лавандового мыла, засучила рукава, наклонившись, зачерпнула горстями воды и вылила ему на голову. Его плечи, на удивление широкие и мощные, покрылись гусиной кожей. Джулия стала мыть ему волосы. В комнате слышался лишь легкий плеск воды да потрескивание дров в очаге.
Фальк глубоко вздохнул и погрузился глубже в воду.
– Почти как в раю. – Его взгляд скользнул к кровати. – Этой ночью я буду спать в постели в первый раз с того дня, как покинул Нормандию.
Джулия невольно сжала кулаки. Ей ужасно хотелось ударить его, но воспоминание о болезненных ударах мужских кулаков было слишком живо в памяти, и она удержалась. Вместо этого она взяла льняной квадратный лоскут, окунула в воду, намылила и стала тереть Фальку спину, плечи, грудь.
Она отметила про себя негустую шерсть у него на груди, сужающуюся в полоску к поясу и уходящую по животу вниз, в воду. Ее рука двигалась кругами все ниже, но как только она коснулась живота, Фальк выпрямился и схватил ее за тонкое запястье.
– Хватит.
Он знал, что стоит только поддаться требованиям своего тела, как он тут же бросит Джулию на пол и возьмет прежде, чем вода высохнет у него на спине.
Джулия бросила тряпку в лохань и пошла, поискать частый гребень. Найдя, она вернулась и медленно и осторожно стала расчесывать ему волосы, пока не счесала все мыло. После этого она подняла ведро с холодной водой и без всякого предупреждения вылила ему на голову. В ответ раздались громкие ругательства. Джулия быстро отступила назад и протянула ему полотенце. Затем взяла со стола баночку с целебной мазью.
– Садитесь вот на этот стул, я смажу ваши раны.
Джулия смотрела из-под ресниц, как он, ступив на пол, вытерся и, обмотав полотенце вокруг пояса, сел на табурет. Открыв банку, Джулия взяла немного мази на пальцы и помазала небольшой порез у него на плече, потом зашла ему за спину, где у него были целых три пореза и большая ссадина, перешла направо и помазала сбитый локоть. Опустившись на колени между его ногами, она отодвинула влажное полотенце, обнажив две более серьезные раны на левой ноге. Над очагом кипела в котелке вода с целебным снадобьем, оставленная Гитой. Джулия осторожно полила кипятком на чистую тряпочку.
– Будет больно, – сказала она и прижала дымящийся лоскут к покрытой коркой ране на бедре Фалька.
Он с шумом втянул воздух сквозь стиснутые зубы.
– Прекрати, женщина!
– Надо же, какие вы храбрые, норманнские рыцари, – с насмешкой проворчала Джулия.
Фальк что-то пробурчал и расслабился. Джулия отняла лоскут вместе с коркой и положила смягчающую мазь на открытую рану. То же самое она проделала с глубоким порезом на голени.
– Вот и все, – сказала она, наконец, вставая. – Думаю, жить будете.
– Не так быстро, женушка. – Фальк обхватил Джулию за талию и усадил к себе на колени. – Есть еще кое-что, что можешь дать мне только ты.
Его рука скользнула ей за шею и, взяв за затылок, приблизила ее голову к нему, а сам он наклонился и стал ее целовать в губы. Джулия застыла неподвижно, на миг, закрыв глаза, но когда ощутила его горячий язык, со всей силой оттолкнула его и подалась назад.
– Нет! Я не могу!
– Ты прекрасно знаешь, что неизбежно должно произойти этой ночью, – проговорил он вкрадчиво. – Как морю не помешать бить волнами о берег, так и ты не можешь помешать мне сделать тебя своей женой.
– Я тебе не жена! – Джулия хотела соскочить на пол, но он не дал, крепко держа ее за талию.
– Мы законно повенчаны по христианскому обычаю и высокому соизволению Вильгельма, короля Англии.
– Ха! Уильям никакой не король!
– Завтра, в Рождество, он будет коронован в Вестминстерском аббатстве.
Джулия тихо ахнула, неотрывно глядя на Фалька.
– Ну… тогда… я не люблю вас! Я презираю вас! Я ненавижу вас! Я не подчинюсь вам, норманн, никогда!
– Я не прошу у тебя любви, англичанка, небось, с ней хлопот не оберешься.
– Ах ты! – Джулия в бешенстве замахнулась и ударила Фалька по щеке.
Он выдержал удар без единого слова, потом улыбнулся и сказал:
– Мне нравится, с какой страстью ты ненавидишь.
С этими словами он еще глубже запустил пальцы в волосы Джулии, заставив ее придвинуться еще ближе, и впился в губы. На нее накатила слабость, закружилась голова, а губы, вместо того чтобы сурово сжаться, почему-то предательски поддались бесцеремонному нажиму чужих, мужских губ. Джулия вздрогнула, бросив баночку с мазью на пол, она почти бессознательно прижала руку к его небритой щеке, ощущая пальцами жесткую щетину.
Фальк развязал завязки на вороте ее платья, и она слабо вскрикнула, почувствовав холод на обнажившейся груди, и сразу же – горячее прикосновение его руки. Джулия попыталась сбросить руку, но он был сильнее, и как она, ни старалась, рука его не дрогнула. Пальцы его нащупали сосок и стали ласково гладить его. Внезапно он поднял голову, оторвавшись от ее вспухших губ, и хрипло произнес:
– Разденься.
Джулия залилась краской. Первым ее желанием было сказать что-то резкое, отказаться, но, наткнувшись на его взгляд, она поняла, что все бесполезно.
– Позвольте мне сначала встать.
Фальк разжал руки, и Джулия неуверенно встала на ноги, высматривая какой-нибудь темный угол, где можно раздеться, однако он остановил ее, схватив за подол платья.
– Здесь, миледи, у меня нет настроения гоняться за вами по комнате.
Стараясь оттянуть время, Джулия сняла туфли и носки, стоя на одной, потом на другой ноге, но упорно стараясь не опираться о колено Фалька. Потом она спустила с плеч платье, стащила его с бедер. Оно упало на пол, и Джулия осталась в одной рубашке, робко глядя на не сводящего с нее глаз мужчину. Дрожащая рука Джулии замерла у плеча, не решаясь снять последнее, что прикрывало ее наготу.
– Подойди. – Фальк обнял ее за талию, притянув к себе, спустил с ее плеч лямки рубашки, являя взору ее маленькие белые груди с розовыми сосками. Рубашка упала, смявшись, к ее ногам.
Джулия, опустив глаза, увидела, как рядом с ней упало полотенце Фалька, и краска стыда волной спустилась с ее лица вниз по шее. Фальк снова усадил ее себе на колени. Джулия дрожала, точно в лихорадке. Какое-то время он ласкал ей рукой грудь, а потом наклонил голову и приник губами к соску, водя по нему языком.
– Твоя кожа бела, как снег, а твои рыжие волосы как огонь. Ты лед и пламя. Растай для меня, моя маленькая жена, – пробормотал он, приподнимая голову.
Он раздвинул ей колени и, бормоча что-то успокоительное, положил руку на вожделенное место мягкого женского тела, которого так давно не касался. И встал, не отпуская от себя Джулию. Она вскрикнула, потеряв опору под ногами, и обхватила руками его шею. Фальк отнес ее на кровать и положил. Постель показалась Джулии очень холодной, но это длилось лишь мгновение, потому что он, горячий, лег на нее сверху. Джулия изо всех сил старалась взять себя в руки, и это стоило ей такого напряжения, что на лбу выступила испарина.
Когда он наклонил голову, чтобы поцеловать ее, Джулия резко ударила его по губам. Он был так поражен внезапным переходом от покорности к непослушанию, что в ответ хлопнул ладонью ее по щеке, не больно, но достаточно чувствительно, так, что Джулия даже вскрикнула.
– Вы ударили меня!
– А ты ударила меня два раза.
– Но вы мужчина, такова ваша доля – принимать удары.
– А ты женщина, и твой долг – спать с мужем. А теперь хватит глупостей, я не хочу делать тебе больно. Но клянусь всем святым, моя жена не останется девственницей до рассвета.
– Я ни за что тебе не подчинюсь, – выпалила Джулия.
– Ну, тогда ты не оставляешь мне выбора. Я все равно получу свое.
Он шире раздвинул ей ноги коленом, и Джулия закрыла глаза, чтобы не смотреть на его красивое лицо и черные глаза, потому что один-единственный взгляд мог ослабить ее решимость, и она сдалась бы ему, словно какая-нибудь глупая служанка. Она будет лежать точно неживая, ему не удастся одурачить ее.
Фальк хотел еще немного поласкать жену, чтобы подготовить к тому, что ее ждало, однако, взглянув на ее каменное лицо, почувствовав ее неживое напряжение, понял, что это бесполезно. Уж лучше покончить со всем разом. Со стоном, чувствуя, как от острого наслаждения он весь покрывается гусиной кожей, Фальк двинулся вперед.
Джулия лежала, крепко сжав зубы, полная решимости не закричать, как бы больно ей ни было. Она вдыхала его запах, потому что ее нос был прижат к основанию его шеи. Стоит ей чуть повернуть голову, и она коснется губами его кожи. Нет! Она не смогла сдержать короткого вскрика, когда острая боль пронзила ее насквозь и она почувствовала что-то внутри себя. И только в этот момент до нее дошло, что отныне она всегда будет принадлежать этому человеку, их жизни неразделимы.
Фальк почувствовал, как тело под ним расслабилось, посмотрел в лицо жены, на ее закрытые глаза, на ярко-красные губы, слегка вспухшие от его поцелуев, и медленно начал двигаться.
Кровать заскрипела и затряслась, когда ритм участился. Наконец он издал громкий возглас и упал на грудь Джулии, хрипло, натужно дыша ей в ухо. Потом приподнялся на локте и посмотрел ей в лицо. Она не открыла глаз, тогда он осторожно высвободился и, когда Джулия повернулась на бок, посмотрел на простыню, хотя и так уже знал, что она была девственницей. Знаки были там, где и положено, – несколько капель крови на белом полотне. Довольный, он лег на спину, прикрыв рукой глаза. После испытанного наслаждения Фальк чувствовал приятную слабость. Он услышал, как Джулия отодвинулась от него подальше, повернулся на бок и уснул.
Глава пятая
Издалека донесся приглушенный колокольный звон, напомнив Джулии о том, что сегодня Рождественская ночь. Она долго лежала, прислушиваясь к дыханию человека, вытянувшегося рядом с ней, мужчины, который был ее мужем. Он дышал глубоко и ровно. Джулия села и спустила ноги на пол. На мгновение в глазах у нее помутилось от внезапной дурноты. Оглянувшись через плечо, она убедилась, что муж спит.
Медленно, вздрагивая от любого звука, Джулия подошла к очагу и собрала с пола свои вещи. Нет, нельзя идти в божий дом, не вымывшись после того, что случилось. Торопливо, поминутно оглядываясь на кровать, она вымылась и только после этого стала одеваться.
Свечи у Джулии не было, пришлось идти по коридору и потом вниз по винтовой лестнице к часовне в полной темноте, на ощупь. Когда она вошла, там собрались уже почти все домочадцы. Они дружно обернулись и уставились на нее.
Леди Фредесвайд сразу заметила лихорадочный блеск глаз дочери, ее густой румянец и растрепанные волосы. Она, молча, протянула к ней руки, и Джулия с облегчением припала к ее пышной груди.
Отец Амброз читал по-латыни молитвы, а Джулия смотрела по сторонам так, словно никогда не видела все это прежде. Все изменилось, особенно она сама! У нее до сих пор саднило между ногами, груди как будто набухли, губы потрескались.
После мессы, когда все стали расходиться, леди Фредесвайд опустилась на колени рядом с Джулией перед алтарем, якобы чтобы помолиться вместе с ней в первую Рождественскую ночь без лорда Осберта. Но как только они остались одни, мать обняла Джулию и прижала ее к себе, дожидаясь, пока та выплачется.
– Что тебя мучает, дочка? – спросила леди Фредесвайд, гладя Джулию по голове. – Можно подумать, что… – и вдруг в ее глазах мелькнуло понимание. – Да ведь ты до сих пор была девственницей, я угадала?
– Да, мама, – сквозь рыдания ответила Джулия. – А насчет простыни с пятнами крови, так он просто порезал себе палец, сказал, он не хочет насильничать над своей женой.
– Ох, Джулия! – проговорила леди Фредесвайд, еще теснее прижимая к себе дочь. – Какое счастье, что тебе попался такой заботливый муж. Мало найдется мужчин, которые не воспользовались бы случаем, даже не думая о том, что поступают дурно.
– Но он тоже так поступил! Почему вы мне не сказали, что будет так ужасно!
Мать растерянно поморгала, не находя ответа.
– Не нами это заведено, дитя мое. Он твой муж, а ты его жена, так неужели ты думала, что останешься навсегда девственницей?
– Нет.
– Ты сопротивлялась?
– Нет. Он говорил о каком-то удовольствии, но что-то я его не почувствовала.
– И не почувствуешь, пока будешь скована страхом и гневом. В следующий раз, – голос матери опустился до шепота, – не напрягайся, лежи тихо и спокойно. Тогда будет легче.
– Ну, уж нет! Я больше с ним не лягу! Ни за что! – вспыхнула Джулия. – Позвольте мне спать с вами в комнате братцев, мама.
– Нет, – решительно заявила леди Фредесвайд. – Этим ты только рассердишь его, а мы пока не знаем, что он за человек.
В конце концов, мать уговорила Джулию вернуться к себе в комнату и хорошенько выспаться, а утром все станет ей казаться не таким мрачным. Джулия неохотно пошла обратно в спальню.
Огонь в очаге угасал, она подложила несколько поленьев, неторопливо разделась, оставшись в рубашке, и аккуратно сложила вещи на стул.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18