– Вообще-то я рад, что Дрейк зашел. Гектор уж слишком здоровенный.
– Плохо, что вы приехали сюда, – продолжал птичий голос. – Вы не должны пускать сюда полицию.
– Иначе мой бизнес пострадает, – сказала мисс Грин. – Но мне пришлось привезти Иенсена. Ему было опасно оставаться в Сан-Диего..
– В том-то и дело, – подтвердил Андерсон. – Я даже заметил на границе сыщика, слава богу, на шоферов не обращают внимания.
– Если нагрянет полиция, пострадает не только ваш бизнес, мисс Тулуза, – возразил птичий голос. – На карту поставлено куда больше.
– Разве я не понимаю, – согласилась мисс Грин. – Давайте уберем Дрейка отсюда. И повторяю, надо его снова оглушить.
– Мы не станем этого делать, – твердо сказал Андерсон. – Так можно повредить череп. Мы усыпим его эфиром.
– Только не моим эфиром. Я с таким трудом его раздобыла. Последние два дня в поезде чуть не доконали меня.
– Тащите сюда эфир, – приказал ей Андерсон.
– Черта с два. Вы же можете вставить ему кляп, правда?
– Эфир, живо! – гаркнул Андерсон.
Я услышал звук, похожий на удар, и тяжелый женский вздох. Прошуршав сзади меня по ковру, женские шаги затихли за дверью.
– Мне не нравится, когда вы дурно обходитесь с женщинами, – прочирикал птичий голос. – Это разрушает гармонию. Возможно, в один прекрасный день вы за это поплатитесь, Лоренц.
В угрозе послышались металлические нотки.
Я решил, что пришло время и мне поучаствовать в беседе.
– Я с вами совершенно согласен, обязательно поплатится.
– А, лейтенант, приятно, что вы снова с нами, – приветствовал меня Андерсон. – Ну-ка повернитесь, дайте я на вас взгляну. Нет ничего приятнее, чем взглянуть в лицо старому другу.
Вцепившись мне в волосы, Андерсон повернул меня лицом к комнате.
– Не забудьте, вам хотелось, чтоб череп остался цел, – предостерег птичий голос.
– Одно дело череп, другое – скальп, черт подери!
Чтобы доказать свою правоту, Андерсон опять сгреб меня за волосы, приподнял мою голову и плечи примерно на фут и снова швырнул меня об пол, повторяя:
– Я беспокоюсь только за череп.
У женщины на диване, обладательницы чирикающего голоса, оказалось тонкое точеное личико и густые черные без блеска волосы, тщательно уложенные в замысловатую прическу, украшенную черепаховым гребнем. Присущую ей изысканность Старого Света подчеркивала одежда. Платье из голубого шелка с широкими рукавами и пышной юбкой перехватывал в талии широкий пояс. Глубокий вырез обнажал тонкую шею оттенка слоновой кости. Эта оголенная шея привлекла мое внимание. Мне стало интересно, сможет ли самурайский меч, что висел на стене, перерубить ее одним ударом.
– Скоро у вас не останется работы, баронесса, – сказал я. – Мы заранее предупредим вас о дне, когда наши корабли нанесут удар, а сделать вы ничего не сможете. Сказать вам еще кое-что?
Маленькая женщина на диване не улыбнулась. С того места, где я лежал, я не мог определить, молодая она или старая.
– Постарайтесь не переломать ему костей, Лоренц, – прошипела она. – Остальное не так уж важно.
Андерсон со всей силы дал мне ногой под ребра и по почкам. С минуту я не ощущал ничего, кроме боли, когтями вонзившейся в мое тело. Потом я произнес очень отчетливо, силясь не закричать:
– У вас ничего не получится, потому что скоро японских военных кораблей не останется. И японских военных самолетов не останется. Может, и японских городов не останется. Японские острова превратятся в место скорби.
– Вы что, устали, Лоренц? – спросила маленькая женщина.
Андерсон угодил мне точно в низ живота.
– Как же это вас угораздило влезть в большую игру, Иенсен? Я думал, вы обыкновенный мелкий жулик. Манеры у вас как у сутенера.
Он снова меня лягнул, но без прежней охоты. Я счел свою миссию завершенной и замолчал. Мышцы у меня в животе извивались ранеными червями.
Мисс Грин вошла в комнату с прозрачной стеклянной бутылкой в руке. Синяя отметина просвечивала сквозь румяна у нее на щеке, но выглядела она довольной и оживленной. Сжимавшая бутылку рука тряслась, и побрякушки весело позвякивали на запястье. Походка ее сделалась стремительной и плавной.
– Черт бы ее побрал! – выругался Андерсон. – Опять нализалась эфира.
– Я подумала, вдруг вы выбросите и эту бутылку, – ответила мисс Грин, исполнив несколько оригинальнейших pas seul, – просто подумала, вот и все.
– Дайте сюда бутылку.
– Возьми, ты, жирная свинья. – Она протянула бутылку Андерсону.
Схватив эфир, он угрожающе надвинулся на нее, но, поймав на себе сердитый взгляд баронессы, обернулся ко мне. Вылив немного эфира на носовой платок, он приложил его к моему лицу. Рот мой не то опалило огнем, не то сковало льдом. Тряхнув головой, я вцепился зубами в его руку. Андерсон вырвал ее, и я ощутил вкус крови. Затем он схватил меня за уши и держал, пока баронесса прикладывала платок к моему лицу. Я снова погрузился в мир крутящихся колес.
Очнулся я уже на полу в машине, быстро катившей по ухабистой дороге. Во всяком случае, подобная гипотеза представилась мне наиболее вероятной, поскольку физиономия моя тыкалась в грязную тряпку, время от времени подпрыгивавшую и причинявшую мне при этом неописуемую боль. Я слышал гудение мощного двигателя. Огней я не видел.
Я попробовал пошевелить руками, но отчего-то ощутил напряжение в ногах. Запястья и колени были по-прежнему связаны у меня за спиной. Я принялся вертеть правой рукой, окольцованной веревкой. Веревка, крепкая и грубая, сдирала кожу. Продолжая вращать запястьем, я спускал веревку вниз, к основанию большого пальца, пока не ощутил тепла крови. Возможно, кровь смазала веревку, которая стала потихоньку сползать к костяшкам пальцев, попутно сдирая кожу.
Рука у меня горела так, будто я сунул ее в кипяток. Однако я продолжал ею крутить.
Веревка соскользнула с основания большого пальца, и я высвободил руку. Я стал трудиться правой рукой над узлами, удерживавшими левую и ноги. Пропитавшиеся кровью узлы не желали поддаваться. Я надеялся, что кровопотеря не будет слишком сильной. Крови мне нужно было столько, чтобы хватило прикончить Андерсона.
Тот, кто вязал узлы, оказался негодным специалистом. Стоило мне найти нужный конец, и они распустились сами. Левую руку я сумел высвободить, не содрав кожи. Я обрадовался, поскольку одна здоровая рука была мне нужна позарез. Дюйм за дюймом, стараясь не шуметь, я переворачивался на спину. Дотянувшись до согнутых колен, я стащил веревку с ног. Рука у меня саднила, голова гудела, а желудок взбунтовался. Но я сделал великое дело.
Опираясь на руки, поскольку живот мой мог не выдержать напряжения, я приподнялся и сел. Теперь из-за спинки переднего сиденья мне была видна макушка в шоферской фуражке. Я не сомневался, что это макушка Андерсона, потому что люто ее ненавидел.
Нагнувшись вперед, я подвигал руками, то напрягая их, то расслабляя. Убедившись, что руки меня слушаются, я дотянулся левой до спинки переднего сиденья и схватил Андерсона за шею. Я придушил его так стремительно и ловко, что он задохнулся, не успев вскрикнуть. Однако у него хватило ума надавить на тормоза. Машину отбросило на обочину, гравий пулеметной очередью прошелся по дну, и она встала. Я невольно отметил, что дорога тянется среди гор вдоль реки и что на небе висит луна.
Я сжимал горло Андерсона левой рукой, согнутой в локте, и орудовал правой как рычагом. Но Андерсон, изловчившись, выхватил пистолет и стал колотить им меня по пальцам. Я ослабил левую руку, понадеявшись отобрать пистолет, но не смог удержать его раненой правой.
Вывернувшись, он врезал мне сбоку в челюсть стволом. Я повалился на заднее сиденье, и прежде чем мне удалось схватить Андерсона снова, он выскочил из машины. Открыв заднюю дверцу, он наставил на меня дуло.
– Дальше поведешь сам, – приказал он.
Если видишь в трех футах перед собой автоматический пистолет сорок пятого калибра, препираться нет смысла.
Я сел за руль, он сзади меня.
– Поедешь не больше пятнадцати, иначе выстрелю в позвоночник, – предупредил он. – И держись середины дороги. Здесь все равно никто не ездит.
Черный седан полз по освещенному луной шоссе, урча как обласканный кот. Андерсон крепко прижимал оружие к моему позвоночнику. Мы добрались до разъезженной одноколейки, петлей уходившей вправо и терявшейся дальше в горах. Въезд на дорогу преграждали ворота из рабицы в деревянном каркасе.
– Вылезай и открой ворота, – велел мне Андерсон. – Как перестану чувствовать дулом твою спину – стреляю. Так что не рыпайся, иди осторожней.
Осторожно подойдя к воротам, я открыл их и не менее осторожно вернулся к машине. Горные вершины под луной выглядели не хуже, чем на картине с палевыми птицами. Я вкатил в ворота, а потом мы их за собой закрыли. Черный седан потащился вперед. Миновав глубокую долину и перевалив через холм, мы оказались на ранчо возле длинного приземистого дома. Окна его желтовато светились.
Андерсон приказал мне заглушить мотор, и я заглушил. Он приказал мне вылезти, и я вылез. Он приказал мне подойти к веранде, и я подошел. Гектор Ленд, стоя у двери, ждал, пока мы поднимемся по ступенькам.
– Этот человек убил Бесси, – сказал ему Андерсон. – Я хочу, чтобы ты задушил его, но смотри не сломай ему шею.
Гектор Ленд тут же ударил меня правым кулаком в лицо, и я упал.
– Ты убил Бесси, – проговорил он, глядя на меня сверху. – Ты и белые вроде тебя вышвырнули ее с работы, отправили на панель, осквернили ее постель и прикончили. Вы убивали нас в Детройте, увольняли с фабрик, прогоняли с улиц. Вы называете нас отбросами общества, но спите с нашими женщинами. Спите с нашими женщинами и убиваете нас. Почему ты убил Бесси?
Он схватил меня левой рукой за плечо, поднял и поставил на ноги. На губах у него выступила пена. Правую руку он сжал в кулак. Я попытался высвободиться, но плечо было словно в тисках.
– Не бей его больше, Гектор. Если ударишь, я тебя пристрелю. Мне нужен его труп, но не с перебитыми костями.
Ленд удивленно взглянул на Андерсона и сказал изменившимся, поскучневшим голосом:
– Но я-то как раз мечтал переломать ему кости, мистер Андерсон.
– Нет, нельзя. Дрейк примерно моего роста. Мы наденем на него мой костюм и мой перстень. А потом подожжем вместе с домом. Полиция решит, что сгорел я, и бросит меня искать. Но сломаннные кости могут вызвать подозрение.
– Знаешь, кто убил Бесси? – спросил я Ленда. – Это сделал Андерсон. Он убил Бесси, потому что она…
– Заткнись, – гаркнул Андерсон. Несмотря на грубость, в нем чувствовалась неуверенность. – Еще слово и я стреляю, – добавил он, немного попятившись.
– Пусть договорит, – сказал Гектор Ленд.
Пистолет Андерсона чуть подвинулся и угрожал теперь нам обоим.
– Вы знаете, – оружием меня не остановишь, – предупредил Гектор.
– Андерсон убил Бесси, потому что она собиралась рассказать полиции о «Черном Израиле», – выпалил я.
Я не знал, где пуля поставит точку, но понимал, что это мой единственный шанс.
Гектор Ленд остался на месте рядом со мной. Лицо у него было неподвижное и грозное, но маленькие черные глаза перебегали с Андерсона на меня и снова на Андерсона.
– Зачем мне было убивать Бесси, Гектор? Разве я убил Сью Шолто? – продолжал я.
– Но меня даже не было в Детройте, – начал оправдываться Андерсон. Голос его зазвучал выше на целую октаву, словно страх камертоном звенел у него в голове. Он по-прежнему сжимал в руке пистолет, но это не добавило ему храбрости.
– Андерсон обманул тебя, заставив делать грязную работу, – не унимался я. – Он притворялся, что готов помочь твоему народу, но как только Бесси стала для него опасна, он уничтожил ее. Ты хочешь, чтобы он использовал тебя и дальше, Ленд?
– Уберите оружие. Я хочу с вами поговорить, – тихо приказал Гектор Андерсону. Он шагнул к нему, и от его громадного тела повеяло жутью, словно от ожившей статуи.
– Ни с места, не то стреляю, – пригрозил ему Андерсон.
Пистолет дернулся у него в руке, и я заметил, как сомкнулись на курке пальцы.
Все это время Ленд, не ослабляя хватки, держал меня за окаменевшее плечо. Внезапно оттолкнув меня, он пригнулся и молниеносно подскочил к Андерсону. Андерсон успел выстрелить шесть раз, прежде чем Ленд выбил у него пистолет. Спрыгнув на землю, я поискал пистолет в пыли, но не нашел. Когда я поднял голову, Андерсон стоял на пороге бледный и перепуганный. Ленд лежал у его ног. Бросившись к Андерсону, я врезал ему левой, потому что правая у меня была ранена.
Он хотел ударить меня в пах, но попал по бедру. Я вцепился в него и ударил левой. Нос его хрустнул под моим кулаком. Вывернувшись, он бросился наутек, но я догнал его и, схватив сзади за шиворот и между ног, швырнул через перила веранды. Тяжело грохнувшись о землю, он с минуту полежал неподвижно, а затем стал подниматься.
Я подошел к нему, дождался, пока он встанет, потом ударил левой и рассек верхнюю губу. Он понял, что я хочу его прикончить, и, обхватив меня своей жирной ручищей за шею, попытался перекинуть через бедро. Собрав остатки сил, я вырвался и, вмазав ему коленкой в поясницу, сбил с ног. Он зашатался, увлекая меня за собой. Я ударил его левой. Нижняя часть его лица покраснела от крови. Я опять ударил его левой, и он, застонав, рухнул. Подняв его на ноги, я снова ударил левой. Он лягнул меня, но потерял равновесие и снова упал. Я опять помог ему встать и опять ударил. Попав кулаком ему в шею, я услышал, как хрустнула гортань. Когда он упал на этот раз, я не стал его трогать. Я был ужасно доволен.
Тогда с веранды спустился Гектор Ленд. Он шел неторопливо, кровь стекала по его лицу, с той стороны, где пуля задела висок. Он отстранил меня, чтобы пройти, и я, качнувшись, растянулся во весь рост в пыли.
Лежа, я наблюдал, как он забивает Андерсона до смерти. Голова Андерсона превратилась в кашу. Тут уж я ничего не мог поделать, да и не счел нужным. Я боялся Гектора Ленда и хотел увидеть, как подохнет Андерсон. Убедившись, что он мертв, я отполз за угол дома и сел в темноте, осторожно придерживая сломанную левую руку.
Глава 14
Я сидел долго, пока не окоченел от холодного горного воздуха, а потом осторожно выглянул из укрытия. Андерсон лежал на том же месте. О Гекторе Ленде напоминало лишь убийство, начатое мной и завершенное им.
Покинув свое убежище, я, метр за метром, полз вдоль веранды, разгребая пыль, чтобы найти оружие, которое уронил Андерсон. Даже война не убедила меня в том, что на свете нет ничего драгоценнее оружия, но сейчас я знал это наверняка. В мире насилия и террора оружие – жизненная необходимость. Нервы мои были настолько взвинчены, что я бы не удивился, если бы горы обрели дар речи и стали мне угрожать, а вооруженные люди повыпрыгивали бы прямо из земли. В поисках оружия я просеял пыль, словно старатель, добывающий золото, но ничего не нашел.
Затем случилось нечто, заставившее меня насторожиться. Издалека до меня донеслось гудение мотора, напоминавшее жужжание насекомых. Когда передние фары прорезали темноту снопами белого света, я, не дожидаясь появления машины, вернулся в свое убежище и приготовился наблюдать. Обессилевший от боли, без оружия, я почувствовал себя беспомощным и беззащитным в мире, готовом без предупреждения ополчиться против любого совершенно безобидного человека.
Машина легко, словно не впервые, одолела последний подъем. Когда она стала спускаться вниз, я увидел, что это легкий двухместный автомобиль с откидным верхом. Когда она остановилась у подножия холма, я увидел, что за рулем женщина. Когда женщина вышла из машины, я увидел, что это Мери Томпсон.
– Мери! – завопил я и бросился к ней, хотя, после того как страх отпустил, ноги отказывались меня держать.
Мери стремительной походкой приближалась ко мне. Ветер трепал ее волосы, казавшиеся пепельными под луной.
– Сэм! Что случилось? – спросила она.
Я показал на лежавшее в пыли тело.
– Кто это?
– Андерсон. Лоренц Иенсен.
Из ее приоткрывшегося рта чуть было не вырвался крик, напрягшиеся на шее жилы были похожи на пальцы из гипса. Она не промолвила ни слова.
– Не смотри, – сказал я, обнимая ее за плечи, чтобы отвести в сторону. Но когда Мери повернулась ко мне, в руке у нее блеснул маленький револьвер. Волна дурноты поднялась у меня изнутри. Это уже было слишком – я снова стоял под прицелом, и подозрения, которые я долгое время гнал от себя, вернулись.
– Как ты сюда попала? – спросил я.
Мери сунула сжимавшую револьвер руку в карман пальто.
– Приехала, чтобы найти тебя. Таксист привез мне твою записку.
– Как ты узнала, куда ехать?
– Полиция обыскала дом мисс Грин. Она рассказала, где ты.
Ее объяснение до того меня обрадовало, что я чуть не разрыдался. Пока длился краткий миг тишины и горы казались картонным макетом, а луна – серебряной монетой, прилепленной к низкому дырявому потолку, я подумал, что Мери – тоже враг. Теперь небо расправилось, снова превратившись в бесконечное ясное пространство, а горы опять обрели прочность.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20
– Плохо, что вы приехали сюда, – продолжал птичий голос. – Вы не должны пускать сюда полицию.
– Иначе мой бизнес пострадает, – сказала мисс Грин. – Но мне пришлось привезти Иенсена. Ему было опасно оставаться в Сан-Диего..
– В том-то и дело, – подтвердил Андерсон. – Я даже заметил на границе сыщика, слава богу, на шоферов не обращают внимания.
– Если нагрянет полиция, пострадает не только ваш бизнес, мисс Тулуза, – возразил птичий голос. – На карту поставлено куда больше.
– Разве я не понимаю, – согласилась мисс Грин. – Давайте уберем Дрейка отсюда. И повторяю, надо его снова оглушить.
– Мы не станем этого делать, – твердо сказал Андерсон. – Так можно повредить череп. Мы усыпим его эфиром.
– Только не моим эфиром. Я с таким трудом его раздобыла. Последние два дня в поезде чуть не доконали меня.
– Тащите сюда эфир, – приказал ей Андерсон.
– Черта с два. Вы же можете вставить ему кляп, правда?
– Эфир, живо! – гаркнул Андерсон.
Я услышал звук, похожий на удар, и тяжелый женский вздох. Прошуршав сзади меня по ковру, женские шаги затихли за дверью.
– Мне не нравится, когда вы дурно обходитесь с женщинами, – прочирикал птичий голос. – Это разрушает гармонию. Возможно, в один прекрасный день вы за это поплатитесь, Лоренц.
В угрозе послышались металлические нотки.
Я решил, что пришло время и мне поучаствовать в беседе.
– Я с вами совершенно согласен, обязательно поплатится.
– А, лейтенант, приятно, что вы снова с нами, – приветствовал меня Андерсон. – Ну-ка повернитесь, дайте я на вас взгляну. Нет ничего приятнее, чем взглянуть в лицо старому другу.
Вцепившись мне в волосы, Андерсон повернул меня лицом к комнате.
– Не забудьте, вам хотелось, чтоб череп остался цел, – предостерег птичий голос.
– Одно дело череп, другое – скальп, черт подери!
Чтобы доказать свою правоту, Андерсон опять сгреб меня за волосы, приподнял мою голову и плечи примерно на фут и снова швырнул меня об пол, повторяя:
– Я беспокоюсь только за череп.
У женщины на диване, обладательницы чирикающего голоса, оказалось тонкое точеное личико и густые черные без блеска волосы, тщательно уложенные в замысловатую прическу, украшенную черепаховым гребнем. Присущую ей изысканность Старого Света подчеркивала одежда. Платье из голубого шелка с широкими рукавами и пышной юбкой перехватывал в талии широкий пояс. Глубокий вырез обнажал тонкую шею оттенка слоновой кости. Эта оголенная шея привлекла мое внимание. Мне стало интересно, сможет ли самурайский меч, что висел на стене, перерубить ее одним ударом.
– Скоро у вас не останется работы, баронесса, – сказал я. – Мы заранее предупредим вас о дне, когда наши корабли нанесут удар, а сделать вы ничего не сможете. Сказать вам еще кое-что?
Маленькая женщина на диване не улыбнулась. С того места, где я лежал, я не мог определить, молодая она или старая.
– Постарайтесь не переломать ему костей, Лоренц, – прошипела она. – Остальное не так уж важно.
Андерсон со всей силы дал мне ногой под ребра и по почкам. С минуту я не ощущал ничего, кроме боли, когтями вонзившейся в мое тело. Потом я произнес очень отчетливо, силясь не закричать:
– У вас ничего не получится, потому что скоро японских военных кораблей не останется. И японских военных самолетов не останется. Может, и японских городов не останется. Японские острова превратятся в место скорби.
– Вы что, устали, Лоренц? – спросила маленькая женщина.
Андерсон угодил мне точно в низ живота.
– Как же это вас угораздило влезть в большую игру, Иенсен? Я думал, вы обыкновенный мелкий жулик. Манеры у вас как у сутенера.
Он снова меня лягнул, но без прежней охоты. Я счел свою миссию завершенной и замолчал. Мышцы у меня в животе извивались ранеными червями.
Мисс Грин вошла в комнату с прозрачной стеклянной бутылкой в руке. Синяя отметина просвечивала сквозь румяна у нее на щеке, но выглядела она довольной и оживленной. Сжимавшая бутылку рука тряслась, и побрякушки весело позвякивали на запястье. Походка ее сделалась стремительной и плавной.
– Черт бы ее побрал! – выругался Андерсон. – Опять нализалась эфира.
– Я подумала, вдруг вы выбросите и эту бутылку, – ответила мисс Грин, исполнив несколько оригинальнейших pas seul, – просто подумала, вот и все.
– Дайте сюда бутылку.
– Возьми, ты, жирная свинья. – Она протянула бутылку Андерсону.
Схватив эфир, он угрожающе надвинулся на нее, но, поймав на себе сердитый взгляд баронессы, обернулся ко мне. Вылив немного эфира на носовой платок, он приложил его к моему лицу. Рот мой не то опалило огнем, не то сковало льдом. Тряхнув головой, я вцепился зубами в его руку. Андерсон вырвал ее, и я ощутил вкус крови. Затем он схватил меня за уши и держал, пока баронесса прикладывала платок к моему лицу. Я снова погрузился в мир крутящихся колес.
Очнулся я уже на полу в машине, быстро катившей по ухабистой дороге. Во всяком случае, подобная гипотеза представилась мне наиболее вероятной, поскольку физиономия моя тыкалась в грязную тряпку, время от времени подпрыгивавшую и причинявшую мне при этом неописуемую боль. Я слышал гудение мощного двигателя. Огней я не видел.
Я попробовал пошевелить руками, но отчего-то ощутил напряжение в ногах. Запястья и колени были по-прежнему связаны у меня за спиной. Я принялся вертеть правой рукой, окольцованной веревкой. Веревка, крепкая и грубая, сдирала кожу. Продолжая вращать запястьем, я спускал веревку вниз, к основанию большого пальца, пока не ощутил тепла крови. Возможно, кровь смазала веревку, которая стала потихоньку сползать к костяшкам пальцев, попутно сдирая кожу.
Рука у меня горела так, будто я сунул ее в кипяток. Однако я продолжал ею крутить.
Веревка соскользнула с основания большого пальца, и я высвободил руку. Я стал трудиться правой рукой над узлами, удерживавшими левую и ноги. Пропитавшиеся кровью узлы не желали поддаваться. Я надеялся, что кровопотеря не будет слишком сильной. Крови мне нужно было столько, чтобы хватило прикончить Андерсона.
Тот, кто вязал узлы, оказался негодным специалистом. Стоило мне найти нужный конец, и они распустились сами. Левую руку я сумел высвободить, не содрав кожи. Я обрадовался, поскольку одна здоровая рука была мне нужна позарез. Дюйм за дюймом, стараясь не шуметь, я переворачивался на спину. Дотянувшись до согнутых колен, я стащил веревку с ног. Рука у меня саднила, голова гудела, а желудок взбунтовался. Но я сделал великое дело.
Опираясь на руки, поскольку живот мой мог не выдержать напряжения, я приподнялся и сел. Теперь из-за спинки переднего сиденья мне была видна макушка в шоферской фуражке. Я не сомневался, что это макушка Андерсона, потому что люто ее ненавидел.
Нагнувшись вперед, я подвигал руками, то напрягая их, то расслабляя. Убедившись, что руки меня слушаются, я дотянулся левой до спинки переднего сиденья и схватил Андерсона за шею. Я придушил его так стремительно и ловко, что он задохнулся, не успев вскрикнуть. Однако у него хватило ума надавить на тормоза. Машину отбросило на обочину, гравий пулеметной очередью прошелся по дну, и она встала. Я невольно отметил, что дорога тянется среди гор вдоль реки и что на небе висит луна.
Я сжимал горло Андерсона левой рукой, согнутой в локте, и орудовал правой как рычагом. Но Андерсон, изловчившись, выхватил пистолет и стал колотить им меня по пальцам. Я ослабил левую руку, понадеявшись отобрать пистолет, но не смог удержать его раненой правой.
Вывернувшись, он врезал мне сбоку в челюсть стволом. Я повалился на заднее сиденье, и прежде чем мне удалось схватить Андерсона снова, он выскочил из машины. Открыв заднюю дверцу, он наставил на меня дуло.
– Дальше поведешь сам, – приказал он.
Если видишь в трех футах перед собой автоматический пистолет сорок пятого калибра, препираться нет смысла.
Я сел за руль, он сзади меня.
– Поедешь не больше пятнадцати, иначе выстрелю в позвоночник, – предупредил он. – И держись середины дороги. Здесь все равно никто не ездит.
Черный седан полз по освещенному луной шоссе, урча как обласканный кот. Андерсон крепко прижимал оружие к моему позвоночнику. Мы добрались до разъезженной одноколейки, петлей уходившей вправо и терявшейся дальше в горах. Въезд на дорогу преграждали ворота из рабицы в деревянном каркасе.
– Вылезай и открой ворота, – велел мне Андерсон. – Как перестану чувствовать дулом твою спину – стреляю. Так что не рыпайся, иди осторожней.
Осторожно подойдя к воротам, я открыл их и не менее осторожно вернулся к машине. Горные вершины под луной выглядели не хуже, чем на картине с палевыми птицами. Я вкатил в ворота, а потом мы их за собой закрыли. Черный седан потащился вперед. Миновав глубокую долину и перевалив через холм, мы оказались на ранчо возле длинного приземистого дома. Окна его желтовато светились.
Андерсон приказал мне заглушить мотор, и я заглушил. Он приказал мне вылезти, и я вылез. Он приказал мне подойти к веранде, и я подошел. Гектор Ленд, стоя у двери, ждал, пока мы поднимемся по ступенькам.
– Этот человек убил Бесси, – сказал ему Андерсон. – Я хочу, чтобы ты задушил его, но смотри не сломай ему шею.
Гектор Ленд тут же ударил меня правым кулаком в лицо, и я упал.
– Ты убил Бесси, – проговорил он, глядя на меня сверху. – Ты и белые вроде тебя вышвырнули ее с работы, отправили на панель, осквернили ее постель и прикончили. Вы убивали нас в Детройте, увольняли с фабрик, прогоняли с улиц. Вы называете нас отбросами общества, но спите с нашими женщинами. Спите с нашими женщинами и убиваете нас. Почему ты убил Бесси?
Он схватил меня левой рукой за плечо, поднял и поставил на ноги. На губах у него выступила пена. Правую руку он сжал в кулак. Я попытался высвободиться, но плечо было словно в тисках.
– Не бей его больше, Гектор. Если ударишь, я тебя пристрелю. Мне нужен его труп, но не с перебитыми костями.
Ленд удивленно взглянул на Андерсона и сказал изменившимся, поскучневшим голосом:
– Но я-то как раз мечтал переломать ему кости, мистер Андерсон.
– Нет, нельзя. Дрейк примерно моего роста. Мы наденем на него мой костюм и мой перстень. А потом подожжем вместе с домом. Полиция решит, что сгорел я, и бросит меня искать. Но сломаннные кости могут вызвать подозрение.
– Знаешь, кто убил Бесси? – спросил я Ленда. – Это сделал Андерсон. Он убил Бесси, потому что она…
– Заткнись, – гаркнул Андерсон. Несмотря на грубость, в нем чувствовалась неуверенность. – Еще слово и я стреляю, – добавил он, немного попятившись.
– Пусть договорит, – сказал Гектор Ленд.
Пистолет Андерсона чуть подвинулся и угрожал теперь нам обоим.
– Вы знаете, – оружием меня не остановишь, – предупредил Гектор.
– Андерсон убил Бесси, потому что она собиралась рассказать полиции о «Черном Израиле», – выпалил я.
Я не знал, где пуля поставит точку, но понимал, что это мой единственный шанс.
Гектор Ленд остался на месте рядом со мной. Лицо у него было неподвижное и грозное, но маленькие черные глаза перебегали с Андерсона на меня и снова на Андерсона.
– Зачем мне было убивать Бесси, Гектор? Разве я убил Сью Шолто? – продолжал я.
– Но меня даже не было в Детройте, – начал оправдываться Андерсон. Голос его зазвучал выше на целую октаву, словно страх камертоном звенел у него в голове. Он по-прежнему сжимал в руке пистолет, но это не добавило ему храбрости.
– Андерсон обманул тебя, заставив делать грязную работу, – не унимался я. – Он притворялся, что готов помочь твоему народу, но как только Бесси стала для него опасна, он уничтожил ее. Ты хочешь, чтобы он использовал тебя и дальше, Ленд?
– Уберите оружие. Я хочу с вами поговорить, – тихо приказал Гектор Андерсону. Он шагнул к нему, и от его громадного тела повеяло жутью, словно от ожившей статуи.
– Ни с места, не то стреляю, – пригрозил ему Андерсон.
Пистолет дернулся у него в руке, и я заметил, как сомкнулись на курке пальцы.
Все это время Ленд, не ослабляя хватки, держал меня за окаменевшее плечо. Внезапно оттолкнув меня, он пригнулся и молниеносно подскочил к Андерсону. Андерсон успел выстрелить шесть раз, прежде чем Ленд выбил у него пистолет. Спрыгнув на землю, я поискал пистолет в пыли, но не нашел. Когда я поднял голову, Андерсон стоял на пороге бледный и перепуганный. Ленд лежал у его ног. Бросившись к Андерсону, я врезал ему левой, потому что правая у меня была ранена.
Он хотел ударить меня в пах, но попал по бедру. Я вцепился в него и ударил левой. Нос его хрустнул под моим кулаком. Вывернувшись, он бросился наутек, но я догнал его и, схватив сзади за шиворот и между ног, швырнул через перила веранды. Тяжело грохнувшись о землю, он с минуту полежал неподвижно, а затем стал подниматься.
Я подошел к нему, дождался, пока он встанет, потом ударил левой и рассек верхнюю губу. Он понял, что я хочу его прикончить, и, обхватив меня своей жирной ручищей за шею, попытался перекинуть через бедро. Собрав остатки сил, я вырвался и, вмазав ему коленкой в поясницу, сбил с ног. Он зашатался, увлекая меня за собой. Я ударил его левой. Нижняя часть его лица покраснела от крови. Я опять ударил его левой, и он, застонав, рухнул. Подняв его на ноги, я снова ударил левой. Он лягнул меня, но потерял равновесие и снова упал. Я опять помог ему встать и опять ударил. Попав кулаком ему в шею, я услышал, как хрустнула гортань. Когда он упал на этот раз, я не стал его трогать. Я был ужасно доволен.
Тогда с веранды спустился Гектор Ленд. Он шел неторопливо, кровь стекала по его лицу, с той стороны, где пуля задела висок. Он отстранил меня, чтобы пройти, и я, качнувшись, растянулся во весь рост в пыли.
Лежа, я наблюдал, как он забивает Андерсона до смерти. Голова Андерсона превратилась в кашу. Тут уж я ничего не мог поделать, да и не счел нужным. Я боялся Гектора Ленда и хотел увидеть, как подохнет Андерсон. Убедившись, что он мертв, я отполз за угол дома и сел в темноте, осторожно придерживая сломанную левую руку.
Глава 14
Я сидел долго, пока не окоченел от холодного горного воздуха, а потом осторожно выглянул из укрытия. Андерсон лежал на том же месте. О Гекторе Ленде напоминало лишь убийство, начатое мной и завершенное им.
Покинув свое убежище, я, метр за метром, полз вдоль веранды, разгребая пыль, чтобы найти оружие, которое уронил Андерсон. Даже война не убедила меня в том, что на свете нет ничего драгоценнее оружия, но сейчас я знал это наверняка. В мире насилия и террора оружие – жизненная необходимость. Нервы мои были настолько взвинчены, что я бы не удивился, если бы горы обрели дар речи и стали мне угрожать, а вооруженные люди повыпрыгивали бы прямо из земли. В поисках оружия я просеял пыль, словно старатель, добывающий золото, но ничего не нашел.
Затем случилось нечто, заставившее меня насторожиться. Издалека до меня донеслось гудение мотора, напоминавшее жужжание насекомых. Когда передние фары прорезали темноту снопами белого света, я, не дожидаясь появления машины, вернулся в свое убежище и приготовился наблюдать. Обессилевший от боли, без оружия, я почувствовал себя беспомощным и беззащитным в мире, готовом без предупреждения ополчиться против любого совершенно безобидного человека.
Машина легко, словно не впервые, одолела последний подъем. Когда она стала спускаться вниз, я увидел, что это легкий двухместный автомобиль с откидным верхом. Когда она остановилась у подножия холма, я увидел, что за рулем женщина. Когда женщина вышла из машины, я увидел, что это Мери Томпсон.
– Мери! – завопил я и бросился к ней, хотя, после того как страх отпустил, ноги отказывались меня держать.
Мери стремительной походкой приближалась ко мне. Ветер трепал ее волосы, казавшиеся пепельными под луной.
– Сэм! Что случилось? – спросила она.
Я показал на лежавшее в пыли тело.
– Кто это?
– Андерсон. Лоренц Иенсен.
Из ее приоткрывшегося рта чуть было не вырвался крик, напрягшиеся на шее жилы были похожи на пальцы из гипса. Она не промолвила ни слова.
– Не смотри, – сказал я, обнимая ее за плечи, чтобы отвести в сторону. Но когда Мери повернулась ко мне, в руке у нее блеснул маленький револьвер. Волна дурноты поднялась у меня изнутри. Это уже было слишком – я снова стоял под прицелом, и подозрения, которые я долгое время гнал от себя, вернулись.
– Как ты сюда попала? – спросил я.
Мери сунула сжимавшую револьвер руку в карман пальто.
– Приехала, чтобы найти тебя. Таксист привез мне твою записку.
– Как ты узнала, куда ехать?
– Полиция обыскала дом мисс Грин. Она рассказала, где ты.
Ее объяснение до того меня обрадовало, что я чуть не разрыдался. Пока длился краткий миг тишины и горы казались картонным макетом, а луна – серебряной монетой, прилепленной к низкому дырявому потолку, я подумал, что Мери – тоже враг. Теперь небо расправилось, снова превратившись в бесконечное ясное пространство, а горы опять обрели прочность.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20