Это часть его. – Я хочу вернуть землю, но не могу использовать с этой целью тебя.
– Если ты действительно собрался сделать доброе дело для своего клана, то разве не лучшая возможность добиться этого, если я буду рядом с тобой? – Она помолчала, давая ему возможность подумать над ее словами. – Моя семья прислушается ко мне; позволь мне выступить защитником в твоем деле.
Она права. Ее влияние на семью – пожалуй, единственная возможность, какая есть сейчас у Макгрегоров. Но он не спешил прислушиваться к голос разума. Главное – защитить ее.
– А если ты ошибаешься насчет того, что семья согласится? Что тогда?
– Я хочу быть с тобой, Патрик. Где бы ты ни был. Сердце у него застучало. Это так заманчиво. Но тут он вспомнил недавние дни и то, что ей пришлось перенести.
– Снова пещеры в снегу, холод, голод – этого тебе хочется? Господи, ты же могла там умереть, Лиззи. – Он не мог скрыть свое смятение при воспоминании об этом. Никогда в жизни он не чувствовал себя таким беспомощным.
– Но я же, как видишь, жива, – заметила Лиззи. Ее спокойная уверенность разозлила его.
– На этот раз, к счастью, да. А в другой раз? Потому что будет и другой раз. Я изгой. Ты понятия не имеешь, что значит постоянно находиться в бегах. Не иметь дома. Не знать, когда удастся поесть в следующий раз. Такая жизнь не для тебя.
– А мое мнение в расчет не принимается? – Она положила ладонь ему на грудь и подняла на него глаза. Ее губы такие нежные и соблазнительные. Он так хочет ее, что в голове туман.
Кровь кипела в жилах Патрика; он с трудом сдерживался. Ему очень хотелось принять ее предложение, но он слишком сильно любит ее, чтобы так поступить с ней. Она и понятия не имеет, на какую жизнь будет обречена, в каком отчаянном положении находится его клан и чего она лишится. Он не может позволить ей принести такую жертву ради него.
Лицо у Патрика стало жестким, но он решил сказать всю правду:
– Ты выросла в самых красивых замках Шотландии, окруженная слугами, исполнявшими любое твое желание. Можешь ты себе представить, каково это – ложиться спать с пустым желудком? Слышать, как твой ребенок плачет от голода? Месяцами мерзнуть так, что пальцы немеют? Это тебе не романтические девичьи грезы, с которыми ты можешь покончить, когда тебе надоест. Такое прозябание не имеет конца.
Ее лицо вспыхнуло.
– Я и не воображаю, будто меня ждет легкая, жизнь.
– Легкая? – хрипло засмеялся он. – Это мягко сказано. Ты и месяца не протянешь.
Глаза у нее вспыхнули, и он понял, что зашел слишком далеко.
– Как ты можешь так относиться ко мне! Разве я в чем-нибудь уступаю женщинам твоего клана? Я не какая-нибудь изнеженная принцесса, и не хочу, чтобы со мной так обращались. Я сама могу решать, и мне не нужен чересчур заботливый рыцарь в блестящих доспехах, который думает, будто знает, что для меня лучше. То, о чем ты рассказываешь, ужасно, я не хочу приукрашивать положение твоего клана, но только ты можешь сделать меня счастливой… Я люблю тебя, и лучше ад с тобой, чем рай без тебя.
Господи, подумал Патрик. За этим милым девичьим образом кроется такой мужественный характер.
– Если ты не хочешь взять меня в жены, так и скажи, но не пытайся отпугнуть меня, потому что это тебе не удастся.
Патрик выругался про себя и стоял, будто окаменев. Как поступить? Он ведь только пытается спасти ее от нее же самой.
– Дело не в том, чего я хочу. – Он посмотрел ей в глаза. – Господи, Лиззи, ты меня убиваешь. Я только пытаюсь поступить правильно.
Она наклонилась к нему. Ее грудь мягко прижалась к его груди, в ее глазах мелькнул луч надежды.
– Тогда остановись. Это и есть правильный поступок. – Она схватила его за руку. Ее теплые нежные пальцы переплелись с его пальцами. – Дай мне год, чтобы я могла доказать это тебе. Если я не выдержу, ты сможешь спокойно уйти.
Он застыл, поняв, что именно она ему предлагает. Ударить по рукам. Древний горский обычай, который не слишком одобряет церковь, но который все еще существует. Год? Но если она станет его, он никогда, не захочет отпустить ее.
Глядя в ее большие синие глаза, он понимал – с судьбой не поспоришь. Он любит ее и, видимо, зря пытался найти причины, чтобы им не быть вместе.
Он поднес ее руку к губам.
– Перед лицом Господа я, Патрик Макгрегор, обещаю тебе, Элизабет Кэмпбелл, свою верность. Я согласен быть связанным с тобой на год и один день по древнему обычаю и ударить по рукам.
– Перед лицом Господа я, Элизабет Кэмпбелл, обещаю тебе, Патрик Макгрегор, свою верность. Я согласна быть связанной с тобой на год и один день по древнему обычаю и ударить по рукам.
Закончив, она широко улыбнулась, и Патрик почувствовал, что необыкновенно счастлив.
Он нежно коснулся губами ее губ, скрепляя их обет благоговейным поцелуем. Важность этого момента навсегда запечатлелась в его душе.
Он поднял ее на руки и понес к соломенному тюфяку у камина.
– Твоя нога, – запротестовала Лиззи.
– Все в порядке, – успокоил ее Патрик.
Он снял с ее плеч плед и расстелил его на тюфяке. Затем сбросил расстегнутый жилет, снял сапоги, а когда потянулся к рубахе, она попросила:
– Позволь мне.
От ее слегка охрипшего голоса он ощутил жар в теле, но это было ничто по сравнению с прикосновением ее рук к его телу.
Лиззи просунула руки под рубаху, провела ладонями по его груди и животу, прослеживая, изучая кончиками пальцев его крепкие мышцы, доводя его до сумасшествия своими легкими как перышко прикосновениями. Кожа у него горела, и каждый нерв вспыхивал от ее нежной ласки. Она неторопливо стягивала с него льняную рубаху через голову.
Она знала, что делает с ним, маленькая озорница, и когда ее рука начала ту же игру с завязками его штанов, Патрик схватил ее за запястье.
– Теперь моя очередь.
Он встал перед ней на колени, провел руками по лодыжкам и просунул большие пальцы под край ее рваной сорочки. Он поднимал ткань дюйм за дюймом, гладя ее длинные стройные ноги. Кожа у нее словно бархат – такая неимоверно гладкая и нежная под его грубыми пальцами. Лиззи может быть маленькой и хрупкой, но она создана для него.
Когда его руки закончили свое исследование каждого дюйма сливочной гладкой кожи, он стал покрывать поцелуями все изгибы ее лодыжек, маленьких колен, нежные внутренние поверхности бедер, поднимая ткань все выше и выше, пока его губы подбирались к ее нежному лепестку. Ее запах заполнил его, проникая в самую глубину, вызывая темные первобытные желания.
Ему хотелось зарыться головой между ее ног и пробовать ее на вкус, но он заставил себя двигаться медленно – впитывая каждый миг ее наслаждения.
Она вдруг сжала ноги, тело напряглось, сопротивляясь, но он раздвинул ее ноги.
– Нет, – протестовала она. – Ты Асе не собираешься… Она задохнулась. Слова перешли в стон, когда он лизнул ее влажную женскую сердцевину.
Он закрыл глаза и застонал, наслаждаясь ее вкусом и женским запахом.
Ноги ее дрожали, и она схватила его за плечи, когда его язык скользнул вглубь. Она такая теплая и нежная. Такая восхитительно влажная. И на вкус сладкая как мед.
Ее пальцы вцепились в его плечи, он усилил давление.
Она застонала, обезумев.
– Пожалуйста, – прошептала она, вцепляясь пальцами в его волосы.
Ее страсть давала ему свободу действий. Он обхватил ее нежные ягодицы, проникая языком глубоко в нее. И потом он почувствовал, как ее тело сжалось и дернулось – как раз тогда, когда она испытала острое наслаждение.
Ее стоны звучали для него счастливой музыкой.
Только когда тело ее перестала сотрясать дрожь, он раздел рубашку Лиззи и положил на постель. Голую. Удовлетворенную. Взгляд у нее был мягкий, томный, а щеки пылали от наслаждения. Никогда еще она не выглядела такой красивой.
«Моя жена».
Грудь его горела от восхищения. Он был тронут до глубины души остротой ощущений, самых прекрасных в его жизни.
Не в силах ждать ни минуты, Патрик сбросил оставшуюся одежду и встал между ее ног.
Ему нравилось наблюдать за лицом Лиззи, смотреть, как возбужденно блестят ее глаза, а из груди вырываются нежные стоны, когда он медленно входит в нее.
Ее тело облегало его как теплая перчатка. Так приятно это ощущать.
Толчок, и он застонал от ощущения, что он глубоко внутри ее, заполняет ее. Любит ее. Давление в чреслах было очень сильное, но ему хотелось продлить каждый миг – выразить своим телом всю любовь и нежность, ощущаемую сердцем.
Одной рукой поглаживая ее лицо, он нежно целовал ее, их языки исполняли медленный и чудесный танец. Только тогда он вошел в нее длинными сильными толчками, извлекая все возможное удовольствие.
Ему все было мало, хотелось быть еще ближе к ней. Хотелось, чтобы она всем своим нежным телом прижималась к нему.
Он чувствовал ее волнение, ощущал, как нарастает ее страсть. Она хваталась руками за его спину, прижимая его к себе все крепче, по мере того как их тела вместе взбирались на вершину удовольствия.
Никогда в жизни он не испытывал такого. Сердце у него колотилось. В чреслах давило и жгло. Он двигался все жестче и быстрее, ее бедра в таком же ритме поднимались навстречу ему.
Теплая волна залила его тело. Наслаждение усилилось.
Он был близок к завершению. Дыхание Лиззи участилось. И движения тоже.
Их глаза встретились, и мир взорвался, разлетаясь на разноцветные огни наслаждения. Патрик отдал себя ей полностью, отдал не только свое тело, но и душу.
Навсегда.
Глава 20
Лиззи прижалась бедрами к нему, увлекая его глубже.
Большое твердое тело Патрика прижималось к ее спине. Как ей нравится ощущать его крепкие мышцы, его большие сильные руки, тяжелые мощные бедра, грудь, твердую как гранит. Он такой теплый, кожа такая горячая….
Его теплый рот и влажный язык заставляют ее ежиться и дрожать как от холода. Он держат ее груди в своих больших ладонях, тискал и ласкал их, и ему все было мало.
Никогда еще она не чувствовала себя такой любимой и такой желанной. Она ощущала себя красавицей. Чувственной. Свободной. Она не думала ни о чем, не позволяла смущению или застенчивости ограничивать свои движения. Она брала то, что хотела, а он входил в нее настолько глубоко, насколько мог проникнуть.
Она выгнула спину дугой, плотнее прижимаясь грудью к его ладоням.
Наслаждение захлестнуло ее горячей тяжелой волной, насквозь пронизывая ее дивными ощущением счастья. Она такая влажная. Такая неимоверно возбужденная. Каждый нерв пылает, ожидая его прикосновения.
Ее стоны перешли в безумные вопли, когда их движения стали еще более яростными – еще более сильными. Еще более сосредоточенными на одной цели.
Сердце заколотилось, когда перед ней открылась дорога в рай.
– Вот так, любимая, – шептал Патрик. – Не сдерживай себя. – Голос у него был низкий и прерывистый. – Какая же ты горячая!
Она лишилась разума, когда внутри ее взорвалось раскаленное добела наслаждение. Она закричала от силы оргазма, сотрясшего ее с головы до пят.
Он еще раз сделал толчок, задержался в глубине ее, а потом начал вращать бедрами; давление и трение поднимали ее еще выше – на такую вершину она еще не взбиралась.
А когда горячий поток его семени соединился с ее теплым извержением – это еще больше увеличивало наслаждение.
Если и было у нее хоть какое-то сомнение, в его чувствах к ней, то теперь оно исчезло. Ведь несмотря на свои желания, он попытался противиться ей прошлой ночью, как попытался вынудить ее выйти замуж за Роберта Кэмпбелла. И, наконец, он был совершенно честен, пытаясь спасти ее от трудностей, которые мог повлечь за собой брак с ним.
А сейчас такое чувство в его глазах… она ему не просто нравится.
Он любит ее. Она сердцем чувствует это. Мягкое выражение исчезло с его лица, когда он вернулся к реальности.
– Мне хотелось бы остаться тут с тобой подольше, но это небезопасно. Нам нужно добраться до Балкухиддера, чтобы встретиться с моими людьми. – Он отодвинулся от нее, и ей стало холодно. – Уже почти рассвело. Наш перевозчик скоро будет здесь.
Едва они успели умыться и одеться, как Патрик услышал звук приближающейся лодки. Он был настороже, а она ничего не услышала. Он поспешно взял свое оружие и собрал их пожитки, и она выскочили навстречу рыбаку. Лиззи с удивлением увидела, что камни и деревья мокрые. Ночью шел дождь, а она ничего не заметила.
Подойдя к лодке, она сразу поняла: что-то не так, – хотя рыбак еще не произнес ни слова.
– Быстрее, – сказал старик. Он бросил на Патрика тревожный взгляд. – Сюда идут люди.
– Ты их видел? – спросил Патрик. Он снова стал жестким, неумолимым воином.
Рыбак покачал головой:
– Только издалека. Но раз они спускаются с холма, то я решил, что идут за вами.
Ей показалось, что они плыли до берега целую вечность. Лиззи видела, как Патрик внимательно осматривает деревья и холмы к югу – направление, откуда они пришли.
Когда они наконец достигли берега, Патрик поблагодарил старика и дал ему еще несколько монет.
– Никому о нас не рассказывай.
Старик попробовал монету на зуб. Очевидно, удовлетворенный, он улыбнулся щербатым ртом, дубленая кожа на лице сморщилась.
– От меня они ничего не услышат, – пообещал он.
Не теряя времени, Патрик взял ее за руку и повел вдоль берега, назад, в том направлении, откуда они пришли. Оставив озеро позади, они продолжили путь на запад.
– Ты думаешь, это твой брат? – спросила Лиззи.
– Или твои, – ответил Патрик. – Как бы то ни было, мы должны прийти к Балкухиддеру первыми.
Они оставили позади примерно милю, но земля была скользкая и Лиззи с трудом поспевала за ним. Сказалось напряжение последних дней; ноги у нее с трудом передвигались.
Но она молчала и не жаловалась. Это первый день ее новой жизни, и ей нужно привыкать.
Показалась кучка строений, они уже близко, поняла Лиззи. Патрик шел в нескольких шагах впереди, когда внезапно она поскользнулась и шлепнулась на спину в грязь. От удара у нее дыхание перехватило, спину пронзила боль. В шоке от падения она не сразу поняла, что не пострадала.
Патрик подбежал к ней.
– Ты в порядке?
Она кивнула:
– Думаю, да. Больше всего пострадала моя гордость. – Она улыбнулась. – Обычно я не такая неуклюжая.
Улыбка исчезла с ее лица. Она поднял глаза на Патрика, увидела, как он озабочен, но и что-то еще. Он протянул ей руку, помогая встать.
И тут она вспомнила. Что-то в голове щелкнуло, загадка разрешилась.
Она выдернула руку, картина из прошлого была весьма отчетливой. Галантный рыцарь, который помог ей в один из самых неприятных моментов ее жизни. Их взгляды встретились, во рту у нее пересохло.
– Господи, это ведь был ты, – прошептала она. – Тот день на играх.
– Да, – тихо сказал он. – Это был я.
Она была поражена. Ее поразило, показалось символичным, что рыцарь в сверкающих доспехах и мужчина, которому она отдала свое сердце, – один и тот же человек. Она шагнула вперед и кинулась в его надежные объятия, удовлетворенно вздохнув, когда его сильные руки обхватили ее. Она прижалась щекой к его груди, наслаждаясь открытием, что их связь гораздо глубже, чем она могла себе вообразить. Это был он. Лиззи поверить в это не могла. Значит, сама судьба свела их?
Он взял Лиззи за подбородок и заглянул ей в глаза.
– Это им должно быть стыдно, а не тебе, Лиззи. – Он нежно поцеловал ее. – Забудь об этом. Тот день был давно, и теперь он для нас никакого значения не имеет.
Он прав. Все случившееся – в прошлом, а он – ее будущее. Воспоминание останется неприятным, но теперь, когда она знает, какую роль сыграл Патрик, оно становится знаковым.
Она попыталась скрыть свое смущение за лукавой улыбкой.
– Что ты должен был подумать обо мне? Я представляла довольно жалкое зрелище. – Она смущенно засмеялась. – Не самое лучшее первое впечатление. Не могу поверить, что ты захотел после этого уговорить меня выйти за тебя замуж. Наверное, просто вытянул короткую соломинку.
Шутка осталась без ответа.
– Прошлое пусть останется в прошлом. Главное – что я тебя люблю. Я никому еще не говорил таких слов. – Он пронзительно взглянул на нее. – И мне нелегко их произнести.
– Я хочу верить тебе.
Взгляд у него был нежный и любящий.
– Так поверь. Ты теперь знаешь, что в тот день я был там. Но разве это что-нибудь меняет, Лиззи? Как бы все ни начиналось, но я люблю тебя. Это не ложь. После всего, через что мы с тобой прошли вместе, неужели ты еще можешь сомневаться в моих чувствах?
Она посмотрела на него мокрыми от слез глазами. Может ли? Ответ она читала в своем сердце.
Но тут его внимание привлек звук, раздавшийся за спиной. Патрик схватил Лиззи за руку.
– Я докажу тебе это. А сейчас отложим разговор. Они приближаются. Нам нужно идти. Быстро.
Она кивнула, не тратя времени на споры, и побежала.
Перевалив через вершину холма, они увидели на склоне древнюю каменную церковь, где теперь была пресвитерианская кирка. К ней стремилась, как водопад, большая группа людей и лошадей и заполняла двор.
Патрик резко остановился и выругался.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31
– Если ты действительно собрался сделать доброе дело для своего клана, то разве не лучшая возможность добиться этого, если я буду рядом с тобой? – Она помолчала, давая ему возможность подумать над ее словами. – Моя семья прислушается ко мне; позволь мне выступить защитником в твоем деле.
Она права. Ее влияние на семью – пожалуй, единственная возможность, какая есть сейчас у Макгрегоров. Но он не спешил прислушиваться к голос разума. Главное – защитить ее.
– А если ты ошибаешься насчет того, что семья согласится? Что тогда?
– Я хочу быть с тобой, Патрик. Где бы ты ни был. Сердце у него застучало. Это так заманчиво. Но тут он вспомнил недавние дни и то, что ей пришлось перенести.
– Снова пещеры в снегу, холод, голод – этого тебе хочется? Господи, ты же могла там умереть, Лиззи. – Он не мог скрыть свое смятение при воспоминании об этом. Никогда в жизни он не чувствовал себя таким беспомощным.
– Но я же, как видишь, жива, – заметила Лиззи. Ее спокойная уверенность разозлила его.
– На этот раз, к счастью, да. А в другой раз? Потому что будет и другой раз. Я изгой. Ты понятия не имеешь, что значит постоянно находиться в бегах. Не иметь дома. Не знать, когда удастся поесть в следующий раз. Такая жизнь не для тебя.
– А мое мнение в расчет не принимается? – Она положила ладонь ему на грудь и подняла на него глаза. Ее губы такие нежные и соблазнительные. Он так хочет ее, что в голове туман.
Кровь кипела в жилах Патрика; он с трудом сдерживался. Ему очень хотелось принять ее предложение, но он слишком сильно любит ее, чтобы так поступить с ней. Она и понятия не имеет, на какую жизнь будет обречена, в каком отчаянном положении находится его клан и чего она лишится. Он не может позволить ей принести такую жертву ради него.
Лицо у Патрика стало жестким, но он решил сказать всю правду:
– Ты выросла в самых красивых замках Шотландии, окруженная слугами, исполнявшими любое твое желание. Можешь ты себе представить, каково это – ложиться спать с пустым желудком? Слышать, как твой ребенок плачет от голода? Месяцами мерзнуть так, что пальцы немеют? Это тебе не романтические девичьи грезы, с которыми ты можешь покончить, когда тебе надоест. Такое прозябание не имеет конца.
Ее лицо вспыхнуло.
– Я и не воображаю, будто меня ждет легкая, жизнь.
– Легкая? – хрипло засмеялся он. – Это мягко сказано. Ты и месяца не протянешь.
Глаза у нее вспыхнули, и он понял, что зашел слишком далеко.
– Как ты можешь так относиться ко мне! Разве я в чем-нибудь уступаю женщинам твоего клана? Я не какая-нибудь изнеженная принцесса, и не хочу, чтобы со мной так обращались. Я сама могу решать, и мне не нужен чересчур заботливый рыцарь в блестящих доспехах, который думает, будто знает, что для меня лучше. То, о чем ты рассказываешь, ужасно, я не хочу приукрашивать положение твоего клана, но только ты можешь сделать меня счастливой… Я люблю тебя, и лучше ад с тобой, чем рай без тебя.
Господи, подумал Патрик. За этим милым девичьим образом кроется такой мужественный характер.
– Если ты не хочешь взять меня в жены, так и скажи, но не пытайся отпугнуть меня, потому что это тебе не удастся.
Патрик выругался про себя и стоял, будто окаменев. Как поступить? Он ведь только пытается спасти ее от нее же самой.
– Дело не в том, чего я хочу. – Он посмотрел ей в глаза. – Господи, Лиззи, ты меня убиваешь. Я только пытаюсь поступить правильно.
Она наклонилась к нему. Ее грудь мягко прижалась к его груди, в ее глазах мелькнул луч надежды.
– Тогда остановись. Это и есть правильный поступок. – Она схватила его за руку. Ее теплые нежные пальцы переплелись с его пальцами. – Дай мне год, чтобы я могла доказать это тебе. Если я не выдержу, ты сможешь спокойно уйти.
Он застыл, поняв, что именно она ему предлагает. Ударить по рукам. Древний горский обычай, который не слишком одобряет церковь, но который все еще существует. Год? Но если она станет его, он никогда, не захочет отпустить ее.
Глядя в ее большие синие глаза, он понимал – с судьбой не поспоришь. Он любит ее и, видимо, зря пытался найти причины, чтобы им не быть вместе.
Он поднес ее руку к губам.
– Перед лицом Господа я, Патрик Макгрегор, обещаю тебе, Элизабет Кэмпбелл, свою верность. Я согласен быть связанным с тобой на год и один день по древнему обычаю и ударить по рукам.
– Перед лицом Господа я, Элизабет Кэмпбелл, обещаю тебе, Патрик Макгрегор, свою верность. Я согласна быть связанной с тобой на год и один день по древнему обычаю и ударить по рукам.
Закончив, она широко улыбнулась, и Патрик почувствовал, что необыкновенно счастлив.
Он нежно коснулся губами ее губ, скрепляя их обет благоговейным поцелуем. Важность этого момента навсегда запечатлелась в его душе.
Он поднял ее на руки и понес к соломенному тюфяку у камина.
– Твоя нога, – запротестовала Лиззи.
– Все в порядке, – успокоил ее Патрик.
Он снял с ее плеч плед и расстелил его на тюфяке. Затем сбросил расстегнутый жилет, снял сапоги, а когда потянулся к рубахе, она попросила:
– Позволь мне.
От ее слегка охрипшего голоса он ощутил жар в теле, но это было ничто по сравнению с прикосновением ее рук к его телу.
Лиззи просунула руки под рубаху, провела ладонями по его груди и животу, прослеживая, изучая кончиками пальцев его крепкие мышцы, доводя его до сумасшествия своими легкими как перышко прикосновениями. Кожа у него горела, и каждый нерв вспыхивал от ее нежной ласки. Она неторопливо стягивала с него льняную рубаху через голову.
Она знала, что делает с ним, маленькая озорница, и когда ее рука начала ту же игру с завязками его штанов, Патрик схватил ее за запястье.
– Теперь моя очередь.
Он встал перед ней на колени, провел руками по лодыжкам и просунул большие пальцы под край ее рваной сорочки. Он поднимал ткань дюйм за дюймом, гладя ее длинные стройные ноги. Кожа у нее словно бархат – такая неимоверно гладкая и нежная под его грубыми пальцами. Лиззи может быть маленькой и хрупкой, но она создана для него.
Когда его руки закончили свое исследование каждого дюйма сливочной гладкой кожи, он стал покрывать поцелуями все изгибы ее лодыжек, маленьких колен, нежные внутренние поверхности бедер, поднимая ткань все выше и выше, пока его губы подбирались к ее нежному лепестку. Ее запах заполнил его, проникая в самую глубину, вызывая темные первобытные желания.
Ему хотелось зарыться головой между ее ног и пробовать ее на вкус, но он заставил себя двигаться медленно – впитывая каждый миг ее наслаждения.
Она вдруг сжала ноги, тело напряглось, сопротивляясь, но он раздвинул ее ноги.
– Нет, – протестовала она. – Ты Асе не собираешься… Она задохнулась. Слова перешли в стон, когда он лизнул ее влажную женскую сердцевину.
Он закрыл глаза и застонал, наслаждаясь ее вкусом и женским запахом.
Ноги ее дрожали, и она схватила его за плечи, когда его язык скользнул вглубь. Она такая теплая и нежная. Такая восхитительно влажная. И на вкус сладкая как мед.
Ее пальцы вцепились в его плечи, он усилил давление.
Она застонала, обезумев.
– Пожалуйста, – прошептала она, вцепляясь пальцами в его волосы.
Ее страсть давала ему свободу действий. Он обхватил ее нежные ягодицы, проникая языком глубоко в нее. И потом он почувствовал, как ее тело сжалось и дернулось – как раз тогда, когда она испытала острое наслаждение.
Ее стоны звучали для него счастливой музыкой.
Только когда тело ее перестала сотрясать дрожь, он раздел рубашку Лиззи и положил на постель. Голую. Удовлетворенную. Взгляд у нее был мягкий, томный, а щеки пылали от наслаждения. Никогда еще она не выглядела такой красивой.
«Моя жена».
Грудь его горела от восхищения. Он был тронут до глубины души остротой ощущений, самых прекрасных в его жизни.
Не в силах ждать ни минуты, Патрик сбросил оставшуюся одежду и встал между ее ног.
Ему нравилось наблюдать за лицом Лиззи, смотреть, как возбужденно блестят ее глаза, а из груди вырываются нежные стоны, когда он медленно входит в нее.
Ее тело облегало его как теплая перчатка. Так приятно это ощущать.
Толчок, и он застонал от ощущения, что он глубоко внутри ее, заполняет ее. Любит ее. Давление в чреслах было очень сильное, но ему хотелось продлить каждый миг – выразить своим телом всю любовь и нежность, ощущаемую сердцем.
Одной рукой поглаживая ее лицо, он нежно целовал ее, их языки исполняли медленный и чудесный танец. Только тогда он вошел в нее длинными сильными толчками, извлекая все возможное удовольствие.
Ему все было мало, хотелось быть еще ближе к ней. Хотелось, чтобы она всем своим нежным телом прижималась к нему.
Он чувствовал ее волнение, ощущал, как нарастает ее страсть. Она хваталась руками за его спину, прижимая его к себе все крепче, по мере того как их тела вместе взбирались на вершину удовольствия.
Никогда в жизни он не испытывал такого. Сердце у него колотилось. В чреслах давило и жгло. Он двигался все жестче и быстрее, ее бедра в таком же ритме поднимались навстречу ему.
Теплая волна залила его тело. Наслаждение усилилось.
Он был близок к завершению. Дыхание Лиззи участилось. И движения тоже.
Их глаза встретились, и мир взорвался, разлетаясь на разноцветные огни наслаждения. Патрик отдал себя ей полностью, отдал не только свое тело, но и душу.
Навсегда.
Глава 20
Лиззи прижалась бедрами к нему, увлекая его глубже.
Большое твердое тело Патрика прижималось к ее спине. Как ей нравится ощущать его крепкие мышцы, его большие сильные руки, тяжелые мощные бедра, грудь, твердую как гранит. Он такой теплый, кожа такая горячая….
Его теплый рот и влажный язык заставляют ее ежиться и дрожать как от холода. Он держат ее груди в своих больших ладонях, тискал и ласкал их, и ему все было мало.
Никогда еще она не чувствовала себя такой любимой и такой желанной. Она ощущала себя красавицей. Чувственной. Свободной. Она не думала ни о чем, не позволяла смущению или застенчивости ограничивать свои движения. Она брала то, что хотела, а он входил в нее настолько глубоко, насколько мог проникнуть.
Она выгнула спину дугой, плотнее прижимаясь грудью к его ладоням.
Наслаждение захлестнуло ее горячей тяжелой волной, насквозь пронизывая ее дивными ощущением счастья. Она такая влажная. Такая неимоверно возбужденная. Каждый нерв пылает, ожидая его прикосновения.
Ее стоны перешли в безумные вопли, когда их движения стали еще более яростными – еще более сильными. Еще более сосредоточенными на одной цели.
Сердце заколотилось, когда перед ней открылась дорога в рай.
– Вот так, любимая, – шептал Патрик. – Не сдерживай себя. – Голос у него был низкий и прерывистый. – Какая же ты горячая!
Она лишилась разума, когда внутри ее взорвалось раскаленное добела наслаждение. Она закричала от силы оргазма, сотрясшего ее с головы до пят.
Он еще раз сделал толчок, задержался в глубине ее, а потом начал вращать бедрами; давление и трение поднимали ее еще выше – на такую вершину она еще не взбиралась.
А когда горячий поток его семени соединился с ее теплым извержением – это еще больше увеличивало наслаждение.
Если и было у нее хоть какое-то сомнение, в его чувствах к ней, то теперь оно исчезло. Ведь несмотря на свои желания, он попытался противиться ей прошлой ночью, как попытался вынудить ее выйти замуж за Роберта Кэмпбелла. И, наконец, он был совершенно честен, пытаясь спасти ее от трудностей, которые мог повлечь за собой брак с ним.
А сейчас такое чувство в его глазах… она ему не просто нравится.
Он любит ее. Она сердцем чувствует это. Мягкое выражение исчезло с его лица, когда он вернулся к реальности.
– Мне хотелось бы остаться тут с тобой подольше, но это небезопасно. Нам нужно добраться до Балкухиддера, чтобы встретиться с моими людьми. – Он отодвинулся от нее, и ей стало холодно. – Уже почти рассвело. Наш перевозчик скоро будет здесь.
Едва они успели умыться и одеться, как Патрик услышал звук приближающейся лодки. Он был настороже, а она ничего не услышала. Он поспешно взял свое оружие и собрал их пожитки, и она выскочили навстречу рыбаку. Лиззи с удивлением увидела, что камни и деревья мокрые. Ночью шел дождь, а она ничего не заметила.
Подойдя к лодке, она сразу поняла: что-то не так, – хотя рыбак еще не произнес ни слова.
– Быстрее, – сказал старик. Он бросил на Патрика тревожный взгляд. – Сюда идут люди.
– Ты их видел? – спросил Патрик. Он снова стал жестким, неумолимым воином.
Рыбак покачал головой:
– Только издалека. Но раз они спускаются с холма, то я решил, что идут за вами.
Ей показалось, что они плыли до берега целую вечность. Лиззи видела, как Патрик внимательно осматривает деревья и холмы к югу – направление, откуда они пришли.
Когда они наконец достигли берега, Патрик поблагодарил старика и дал ему еще несколько монет.
– Никому о нас не рассказывай.
Старик попробовал монету на зуб. Очевидно, удовлетворенный, он улыбнулся щербатым ртом, дубленая кожа на лице сморщилась.
– От меня они ничего не услышат, – пообещал он.
Не теряя времени, Патрик взял ее за руку и повел вдоль берега, назад, в том направлении, откуда они пришли. Оставив озеро позади, они продолжили путь на запад.
– Ты думаешь, это твой брат? – спросила Лиззи.
– Или твои, – ответил Патрик. – Как бы то ни было, мы должны прийти к Балкухиддеру первыми.
Они оставили позади примерно милю, но земля была скользкая и Лиззи с трудом поспевала за ним. Сказалось напряжение последних дней; ноги у нее с трудом передвигались.
Но она молчала и не жаловалась. Это первый день ее новой жизни, и ей нужно привыкать.
Показалась кучка строений, они уже близко, поняла Лиззи. Патрик шел в нескольких шагах впереди, когда внезапно она поскользнулась и шлепнулась на спину в грязь. От удара у нее дыхание перехватило, спину пронзила боль. В шоке от падения она не сразу поняла, что не пострадала.
Патрик подбежал к ней.
– Ты в порядке?
Она кивнула:
– Думаю, да. Больше всего пострадала моя гордость. – Она улыбнулась. – Обычно я не такая неуклюжая.
Улыбка исчезла с ее лица. Она поднял глаза на Патрика, увидела, как он озабочен, но и что-то еще. Он протянул ей руку, помогая встать.
И тут она вспомнила. Что-то в голове щелкнуло, загадка разрешилась.
Она выдернула руку, картина из прошлого была весьма отчетливой. Галантный рыцарь, который помог ей в один из самых неприятных моментов ее жизни. Их взгляды встретились, во рту у нее пересохло.
– Господи, это ведь был ты, – прошептала она. – Тот день на играх.
– Да, – тихо сказал он. – Это был я.
Она была поражена. Ее поразило, показалось символичным, что рыцарь в сверкающих доспехах и мужчина, которому она отдала свое сердце, – один и тот же человек. Она шагнула вперед и кинулась в его надежные объятия, удовлетворенно вздохнув, когда его сильные руки обхватили ее. Она прижалась щекой к его груди, наслаждаясь открытием, что их связь гораздо глубже, чем она могла себе вообразить. Это был он. Лиззи поверить в это не могла. Значит, сама судьба свела их?
Он взял Лиззи за подбородок и заглянул ей в глаза.
– Это им должно быть стыдно, а не тебе, Лиззи. – Он нежно поцеловал ее. – Забудь об этом. Тот день был давно, и теперь он для нас никакого значения не имеет.
Он прав. Все случившееся – в прошлом, а он – ее будущее. Воспоминание останется неприятным, но теперь, когда она знает, какую роль сыграл Патрик, оно становится знаковым.
Она попыталась скрыть свое смущение за лукавой улыбкой.
– Что ты должен был подумать обо мне? Я представляла довольно жалкое зрелище. – Она смущенно засмеялась. – Не самое лучшее первое впечатление. Не могу поверить, что ты захотел после этого уговорить меня выйти за тебя замуж. Наверное, просто вытянул короткую соломинку.
Шутка осталась без ответа.
– Прошлое пусть останется в прошлом. Главное – что я тебя люблю. Я никому еще не говорил таких слов. – Он пронзительно взглянул на нее. – И мне нелегко их произнести.
– Я хочу верить тебе.
Взгляд у него был нежный и любящий.
– Так поверь. Ты теперь знаешь, что в тот день я был там. Но разве это что-нибудь меняет, Лиззи? Как бы все ни начиналось, но я люблю тебя. Это не ложь. После всего, через что мы с тобой прошли вместе, неужели ты еще можешь сомневаться в моих чувствах?
Она посмотрела на него мокрыми от слез глазами. Может ли? Ответ она читала в своем сердце.
Но тут его внимание привлек звук, раздавшийся за спиной. Патрик схватил Лиззи за руку.
– Я докажу тебе это. А сейчас отложим разговор. Они приближаются. Нам нужно идти. Быстро.
Она кивнула, не тратя времени на споры, и побежала.
Перевалив через вершину холма, они увидели на склоне древнюю каменную церковь, где теперь была пресвитерианская кирка. К ней стремилась, как водопад, большая группа людей и лошадей и заполняла двор.
Патрик резко остановился и выругался.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31