– Карен… искала тебя… Следила за… мной… Я обнаружил… отвезти назад… в долину… Джако… Джако…
Джако! Мерзавец Джако похитил Карен.
– Мой брат… это… моя… вина… Я… вызывал… Великий… Дух… чтобы он… сохранял… мне жизнь… Чтобы сказать… тебе, что Джако… и еще один… – Голова умирающего откинулась назад. Он обвел глазами окружающие горы, уже не видя Вэнса. – Женщина-бизон… – заговорил он на языке команчей, который Вэнс почти не понимал. – Женщина-бизон… – Голос индейца становился все тише. – Принеси мне воды… наполни мой… дом теплом… и… смехом… много лун… она была… так молода… чтобы путешествовать… темная… тропа… Женщина-Бизон… я сжег свой кров… и последовал… – Невидимые когти боли, терзавшие его плоть, ослабили вдруг хватку, на миг взгляд Теда прояснился, и он посмотрел прямо в глаза другу. – Помоги… мне… встать… Белый… Брат… – попросил индеец.
Вэнс поднял ослабшее тело. Движение должно было вызвать острую боль, но лицо Утреннего Неба оставалось спокойным. Опершись на «винчестер», как на костыль, он с удивительной силой оттолкнул Пакстона.
И остался один…
Задул, зашептал что-то легкий бриз. Команчи подставил лицо южному ветру и уверенным, полным нежности голосом запел:
– Я здесь… Я здесь…
Вэнс нашел следы Джако – они, петляя, уходили прочь от скал. Без сомнения, Джако сделал все, чтобы не оставить следов и запутать преследователей, однако кое-где остались свежие следы лошадиных копыт, где-то ветки мескитовых деревьев оказались сломанными, что было явным свидетельством того, что здесь недавно пробирались всадники. Лишь однажды Вэнс оглянулся на гору, где лежал Тед. Времени на настоящие похороны не было, поэтому Пакстон затащил истерзанное пулями тело друга на вершину холма и положил его на гранитной площадке, где не было никакой растительности. Спустившись вниз, Вэнс принес «винчестер» индейца и его скатанную постель. Он снял с него пропитанную кровью одежду и завернул его в одеяло вместе с верным оружием. Так и остался Тед Утреннее Небо лежать на вершине холма лицом к горизонту. Хорошее место упокоения для воина-команчи, подумал Вэнс с тяжким сердцем.
– Твою плоть съедят дикие звери и птицы, твои кости достанутся дождям и ветрам, а твой дух станет пищей звездам, мой друг…
Пакстон стал спускаться с холма, торопясь за похитителями. Негодяй Джако увел Карен! Взяв себя в руки, Вэнс пустил мустанга вскачь, и вскоре гора, ставшая последним пристанищем Теда, пропала из виду.
Следы привели его на зубчатый гребень холма, где сходились русла нескольких высохших ручьев. Весной дождей было мало, и ехать по такому руслу было хотя и тяжеловато, зато безопасно. Продвигаться же здесь во время грозы было просто самоубийством. Недовольно фыркнув, конь стал пробираться по камням. Вэнс принялся хладнокровно обдумывать ситуацию, но все его раздумья сводились к двум выводам: Джако похитил Карен, а Вэнс намеревался ее вернуть. Он подумал было, что стоит съездить на ранчо и собрать людей, но тут же отверг эту мысль, взвесив все «за» и «против». Без сомнения, все ковбои захотят пуститься в погоню за Джако, и ранчо останется беззащитным для любых бандитов – индейцев и белых, для преступников или повстанцев. А что вообще задумали Джако и его люди – никому, кстати, не известно. И драгоценные часы будут потрачены на дорогу. Сейчас он отставал от них всего на день, и, путешествуя в одиночку, он сможет выиграть немного времени, правда, это зависит и от того, как тщательно они заметают следы. Для большой группы людей надо больше воды. В одиночку он сможет ехать среди скал, где всегда можно найти небольшой ручей или заводь – для него и его коня этого достаточно. И, в конце концов, если он не догонит их до момента, когда они подойдут к Рио-Гранде, в одиночку легче совершить рискованный переход через границу в Мексику.
Впрочем, возможны и другие варианты. Карен наверняка уже хватились. Значит, люди будут искать ее. Рано или поздно они найдут останки Аппалусы, тело Теда и следы борьбы.
Каким бы ни был Джако, в глупости его упрекнуть невозможно. Десять человек, пустившихся в погоню, – это уже катастрофа. Если бандиты поймут, что их загнали в угол, они уничтожат Карен, даже не задумываясь. Если Вэнс оставит своим людям какой-то знак, то они скорее всего примут его за трюк Джако. Ведь никто не знал, что он, Вэнс, находится поблизости. И все же он решил рискнуть и нацарапал на большом валуне, мимо которого они наверняка проедут, несколько слов: «Иду по их следам. Возвращайтесь назад. Вэнс». Но, опасаясь того, что они все-таки не поверят надписи на камне – ведь он своему мустангу всего несколько месяцев назад поменял подковы, – Вэнс сорвал с трупа Ап-палусы потник и обернул им копыта своего коня, чтобы не оставлять незнакомых следов.
Итак, последним, что его волновало, была еда. Никто не знал, где прячется Джако, но, без сомнения, его логово находилось где-то к югу от границы. А припасов у Вэнса было до крайности мало: чуть меньше фунта кофе, полдюжины сухарей, банка молока, фунт или около того фасоли, две-три полоски солонины и щепотка соли. Не слишком много для четырехдневного путешествия. Но здесь удача повернулась к Вэнсу лицом: ближе к полудню прямо на него выскочил небольшой олень, удивленный неожиданным появлением всадника. Один выстрел – и олень упал. Быстро освежевав небольшую тушу, Вэнс закопал остатки в горячий песок, чтобы скрыть следы своего пребывания.
На покинутое место привала он наткнулся уже к полудню. Джако… Это было сразу ясно. Скорее всего Карен была тут же. Видимо, ее он привязал к мескитовому дереву, потому что кора в одном месте была немного Стерта – наверняка она пыталась перетереть веревки. Других следов, указывающих на то, что над ней издевались, не было. Быстро перекусив, Пакстон вновь тронулся в путь и ехал до тех пор, пока тьма не упала на землю. Разнуздав и протерев мустанга, Вэнс улегся на землю, подложив под себя несколько кедровых веток, и заснул, оставив коня за часового.
* * *
На следующее после их первого привала утро измученная Карен сидела, прислонившись к стволу мескитового дерева. Ее запястья и лодыжки, стертые жесткой веревкой до крови, мучительно саднило. Ее похитители встали еще до рассвета и, наскоро выпив по кружке кофе, свернули лагерь и пустились в путь в противоположную от восходящего солнца сторону. Первое потрясение, вызванное похищением, прошло, и Карен в часы утренней прохлады смогла трезво оценить ситуацию. Должно быть, Вэнс идет за ними следом. Она должна верить в это, иначе можно предаться полному отчаянию, Все, что она могла сделать, – это ждать, есть, по возможности отдыхать и быть готовой ко всему.
Впрочем, у нее не было возможности ни отдохнуть, ни подкрепиться: приходилось расплачиваться за собственное упрямство, ведь накануне Карен отказалась от пищи, к тому же она почти не спала. Уже с самого раннего утра она чувствовала усталость и едва не свалилась с лошади: страх и голод лишили ее остатков сил. Живя в Паксе, она много ездила верхом, но никогда не оставалась в седле целых два дня, а солнце поднималось все выше и выше, температура воздуха все поднималась, и каждый шаг лошади становился для Карен пыткой. Карен едва сдерживала стоны. Изнывающая от жары, голодная и измученная, она судорожно вцепилась в луку седла, пытаясь приподниматься в такт шагу кобылы, чтобы хоть немного уменьшить боль, терзающую ее ноги, ягодицы и спину. Думая только о том, чтобы не закричать, Карен впала в полузабытье, а в нее голове звучало как заклинание: «Вэнс… Вэнс… Вэнс…»
Бандиты за весь день не обмолвились с ней даже словом. Оба зорко смотрели за дорогой, не забывая при этом путать следы. Они знали, что погоня неизбежна. Иногда Джако отъезжал на север или на восток, и тогда Карен оставалась с другим бандитом. Маркес, как его называл Джако, был невысоким щуплым человечком с кожей, задубевшей настолько, что она казалась натянутой на голые кости. Над его крючковатым носом сверкали близко посаженные внимательные глазки, а когда он улыбался, Карен видела его желтые гнилые зубы. Словно насмешка над его немощью, у него сбоку висели два огромных тяжелых пистолета. Когда Джако исчезал, тонкие пальцы Маркеса застывали над оружием. Маркес был явно больше озабочен своими отношениями с Джако, нежели возможными преследователями.
На вторую ночь се не стали связывать. Впрочем, глядя перед собой в темноту, Карен понимала, что обстоятельства связывают ее сильнее, чем любые веревки. Если она попытается убежать, ей не уйти далеко по иссушенной земле и острым камням. Ее положили между Джако и Маркесом, так что ей пришлось бы перешагнуть через одного из них, чтобы подойти к лошади. Но даже если она сядет верхом, ее проблемы только начнутся, потому что ее кобылу тоже привязали между коней бандитов, а чтобы ее отвязать, понадобится разбудить Джако или Маркеса.
Ухмыльнувшись чему-то своему, Маркес подкинул в тлеющий костер мескитовый корень, и яркие оранжевые тени тут же заиграли на его зловещей физиономии. Вздрогнув, Карен отвернулась: в намерениях Маркеса сомневаться не приходилось. И кто мог остановить его? – спросила она себя. Кто поможет ей? Возможно, Вэнс и придет ей на помощь, но когда?.. Скорее всего она зря надеется. Тед? О его судьбе остается только догадываться. Она слышала выстрелы, а потом потеряла сознание, но по коротким фразам, оброненным бандитами, можно было догадаться, что Тед погиб. Карен заставила себя сдержать слезы, навернувшиеся на глаза: Джако и Маркес постоянно следили за ней, и она не собиралась демонстрировать им свою слабость. Про себя жена Вэн-са решила: она будет держаться сдержанно, с достоинством, что бы ни произошло, а когда-нибудь она, Карен Пакстон, заставит их заплатить по всем счетам, и за смерть друга в первую очередь.
Оседлав коней, Джако вернулся в лагерь, обменявшись многозначительным взглядом с Маркесом. Напряжение, существующее между ними, было ощутимо почти физически. Хохотнув, Джако презрительно повернулся к Маркесу спиной, хотя Карен успела уловить следы тревоги на его лице. Его лицо… Вся его внешность… Мексиканская кровь в нем давала о себе знать – черные волосы и усы, смуглая кожа; но его черты до боли напоминали черты Вэнса. Подумав об этом, Карен в peace уставилась на своего похитителя. Мексиканец пнул ее по ноге сапогом.
– Мы голодны, – заявил он.
Карен не двинулась, не произнесла ни слова, ничем не выдала своего страха.
– А ты сильно изменилась с тех пор, как я видел тебя в последний раз. Мне это по нутру, – продолжал Джако. – Ты стала настоящей сеньоритой. – Он расхохотался, и при этом в его груди что-то утробно заурчало. – Так что же, сеньорита не рада меня видеть? Значит, ты не боялась, что меня могут ранить, что я погибну под снегом и льдом, а?
– Напротив, я этого хотела, – убийственно спокойным тоном произнесла женщина.
– А что это ты, делала так далеко от асиенды с этим индейцем? Думаю, что-то не очень приличное, ха-ха-ха! Ты голодна, а, киска? Женщина может путешествовать по горам с мужчиной, если он ей не муж, только с одной целью, не так ли? Но теперь ты с Джако, кошечка, а Джако знает, что надо делать с голодными сеньоритами. Он наполняет их… удовольствием.
Карен с презрением посмотрела на него.
– Я не сеньорита, – гордо подняв голову, промолвила она. – Я сеньора, жена Вэнса Пакстона. И у меня не будет другого мужчины, потому что других мужчин для меня не существует.
Улыбка исчезла с лица Джако. Его нога в сапоге медленно придвинулась к ней и встала между ее лодыжками, с силой раздвинув их.
– А ведь вы нравитесь Маркесу, сеньорита. Да что там Маркесу – вы, без сомнения, понравитесь всем мужчинам в моей деревне. Так что, возможно, у вас будут и другие мужчины. Возможно, я отдам вас им после того, как сам развлекусь с вами, сеньорита.
Карен заметила, как нахмурилось лицо Маркеса, сидевшего в стороне. Она стала отползать назад, пока ее спина не уперлась в скалу. В ответ на это Джако подошел ближе, только теперь его нога оказалась между ее колен, а потом – между бедер.
– Я приготовлю еду, – выпалила Карен, поднимаясь на ноги.
Джако не двинулся с места, поэтому Карен, встав, обошла его и поспешила к костру. Несколько мгновений Джако молча смотрел на голую скалу, испещренную мелкими штрихами времени и непогоды, а затем повернулся, прислонился к валуну и, сложив на груди руки, стал наблюдать за тем, как она готовит. Ох, сколько же в ней истинно женского, настоящего женского духа, подумал Джако. Не то что в темпераментной Марселине. Малышка, конечно, знала, как доставить удовольствие мужчине, инстинктивно чувствовала, что надо делать и как ласкать его, но… не больше того. Такие девушки хороши для минутного развлечения. Таких полно! Но женщина, хлопочущая у костра, обладала силой, ее характер крепок, как горы и скалы. Мужчина, которого Господь благословил любовью такой женщины, не захочет искать себе другую подругу. Может, лишь так, иногда, для разнообразия. Джако пристально разглядывал Карен. Джинсы плотно облегали ее стройные бедра и ягодицы, а сорочка не скрывала высокой груди, просвечивающей сквозь грубую ткань на фоне костра. Кровь Джако закипела, он почувствовал, как желание разгорается в нем пылающим огнем. Он будет брать ее раз за разом до тех пор, пока она не закричит, умоляя его не останавливаться. Черт, если бы он остался наедине с ней!
Карен старалась двигаться как можно быстрее. Она не ела со вчерашнего утра, и запах еды одурманивал ее. Внезапно какое-то движение привлекло ее внимание: подняв голову, женщина увидела ухмылявшегося Маркеса, который раздевал ее глазами. Забыв о еде, она продолжала автоматически двигаться, следя за ним краем глаза. Маркес ковырял в зубах грязным ногтем, а потом всей пятерней почесал в паху, напевая испанскую детскую песенку…
Это была та самая песенка, которую Карен слышала на улицах Сан-Антонио; ее простенькие слова повторялись снова и снова. Халлер, понимавший по-испански, перевел ей слова, и сейчас, когда, напротив Карен сидел человек с мерзкой ухмылкой на губах, невинная песенка обрела какой-то зловещий смысл:
Вот маленькая вдовушка из Санта-Изабель Хочет выйти замуж, только не говорит за кого.
Заметив, что Маркес не сводит глаз с Карен, Джако стал наблюдать за ним. Все разбойники из Рио-Лобоса не шли ни в какое сравнение с этим человеком. Маркес был очень жесток, ему доставляло удовольствие причинять боль. Джако не понимал этого мексиканца. Бесспорно, сам он был безжалостным человеком, но его жестокость имела корни – он мстил как бы своему несправедливому отцу и сводному братцу. Именно в них и олицетворялась его ненависть. Жаль, что ему пришлось убить Марайю. Ни один мужчина в трезвом уме с легкостью не убьет женщину. Но она пыталась убить его, стреляла в него… Джако отогнал от себя эти мысли. С другой женщиной – с той, которая разделит с ним ложе, – он не будет жестоким. Твердым и требовательным – да, потому что женщина должна знать силу. Он никогда не будет брать ее, чтобы причинить боль или искать извращенных удовольствий, которые так нравятся Маркесу.
Маркес… Джако искривил губы в презрительной ухмылке. Этот высохший стручок надеется занять его место, и с ним рано или поздно придется разобраться. Их совместная поездка стала своеобразным экзаменом, и чем чаще Маркес бросает взгляды на Карен, тем меньше внимания он уделяет их безопасности. Похоть делает его беззаботным, заполняет голову бесполезными мыслями, извращенными фантазиями. Впрочем, понятно, что присутствие такой женщины лишает разума. Он и сам не мог отвести от нее глаз, то и дело погружаясь в мир фантазий. Так что скорая стычка с Маркесом неизбежна.
Следующая ночь прошла так же, как и предыдущая. День был долгим и полным опасностей; бандиты все время заметали следы. Поев, Карен быстро заснула, но то и дело просыпалась, чувствуя прикосновения грубых рук. Правда, каждый раз это лишь снилось ей – дурной сон оказывался навеянным то порывом ветра, то взмахом крыла летучей мыши. Просыпаясь, Карен слышала бешеное биение собственного сердца, треск поленьев в костре, жужжание ночных насекомых да храп своих похитителей. Но спали ли они? Однажды она увидела, что Маркес смотрит на нее, а в его глазах отражается пламя. Ей стало страшно. А Джако?.. Тот обычно спал спокойно, равномерно дыша. Но иногда лежал с закрытыми глазами и, напротив, внимательно слушал тишину. Так ей казалось. Карен старалась не думать о том, что они готовят для нее. Одно она поняла совершенно четко: до сих пор с ней ничего не случилось только потому, что каждый из них боялся повернуться к другому спиной. Она внимательно разглядывала латиноамериканские черты Джако, поразительно напоминавшие черты лица Вэнса. Ах, Вэнс… Он должен был ехать той же тропой, по которой ехали они с Тедом, ведь иного пути выбраться из тех гор не было.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36