Троя! Ничто не отвлечет внимания лучше, чем лошадь в хижине. Майкл может положиться на своего друга. Не в первый раз Троя войдет в хижину и спасет положение.
Майкл открыл дверь, мысленно поблагодарив того, кто сделал вход достаточно большим, чтобы через него могла пройти взрослая лошадь, и подозвал Трою свистом.
Кобыла тут же оказалась рядом. Майкл как можно шире распахнул дверь и взял в руки поводья. Поглаживая бархатный нос Трои, он зашептал:
– Давай входи, девочка, входи смелее. Ты помнишь Испанию? Тот маленький дом?
Троя ткнулась носом ему в руку, осторожно шагнула вперед и остановилась. Нагнув голову, она обнюхала порог и лишь затем сделала еще один шаг.
– Хорошая девочка, – тихонько похвалил ее Майкл и положил руку на холку. Он поиграл пальцами с густой гривой. – Ты только нагни голову, и все будет отлично. – Цокая языком, он шагнул назад, и кобыла последовала за ним – ее загривок был всего в дюйме от притолоки, а седло скользнуло по косяку. О чем он только думал? Ему следовало бы сперва снять седло.
Цокот копыт по деревянному полу перекрыл барабанный стук дождя по крыше. Дождь и громовые раскаты порождали басовую симфонию, которую Майкл был не в настроении оценить. Он повернулся и в недоумении окинул взглядом комнату. Лолли исчезла.
Ему следовало сразу выяснить, нет ли другого выхода из хижины. Но Лолли не могла уйти далеко, должно быть, где-то прячется и выжидает время для нападения.
Майкл не был уверен, что ее на это подвигло: вторжение в помещение лошади или шум низвергавшегося из хлябей небесных потока, но через минуту Лолли появилась из-за двери, держа в руке пистолет.
– Даже самой умной в мире лошади нечего делать в доме.
В ее голосе не чувствовалось готовности к примирению, но тем не менее внимание ее переключилось на другое.
– Она прибавит нам тепла. Мы в нем сейчас нуждаемся больше, чем в хороших манерах.
– Хм! – Это междометие определяло, насколько Лолли приблизилась к пониманию того, что он прав – А Троя сообщит нам, если у нее появится нужда выйти?
– Подобно прирученной к дому собаке? – Майкл не засмеялся, но притворился, что вопрос резонный. – Нет, но я сообщить смогу.
– Ну ладно. – Она на минуту задумалась. – Значит, вы такой же умный, как Троя?
Майкл даже не потрудился ответить. Когда она подняла пистолет, он подумал, что, пожалуй, ему следовало позволить ей победить.
– Вы знали, что эта хижина находится здесь. Вы один из них. Вы думаете, я не помню этого?
– Лолли, клянусь, что я никогда не бывал здесь раньше. Да, я понял, что это именно то место, где вас удерживали, но я надеялся, что вы не узнаете его. Мы после поговорим об этом. Но вначале позвольте мне разжечь огонь. Здесь достаточно дров. – Он старался показаться деловитым и хозяйственным. – У меня нет времени для проверки крыши, но отсутствие воды на полу говорит о том, что крыша выдержит дождь.
Он позаботился о том, чтобы лошадь находилась между ними, и отвернулся от нее, чтобы развести огонь, готовый в любую секунду отразить атаку женщины с безумным взором и пистолетом в руках.
«Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста». Это слово звучало в мозгу Оливии, словно песня. «Пожалуйста, помогите мне». Она забилась в угол комнаты и согнулась, чтобы казаться как можно меньше. Это всего лишь плохой сон. Кошмар. Сбежать от своих похитителей лишь для того, чтобы натолкнуться на их главаря и снова оказаться здесь.
«Пусть я закрою глаза и окажусь дома. Пусть случится чудо, благодаря которому я окажусь дома рядом с Большим Сэмом. И пусть будет куриный суп и специальный овсяный отвар для моего горла». Лолли закрыла глаза и подождала, однако ничего не изменилось.
Если она намерена выжить, придется спасаться самостоятельно.
Прежде всего она должна найти способ выбраться отсюда до того, как он ее свяжет. Если ее снова свяжут, она умрет. Оливия протянула руку, чтобы встать, и вдруг нашла рядом с собой веревки.
У нее заныло под ложечкой, Оливия села и попыталась взять себя в руки. Прижимая пистолет к груди, она понимала, что, если она правильно им воспользуется, оружие спасет ей жизнь.
Она может стукнуть Майкла так, чтобы он потерял сознание, и связать его, и тогда она станет хозяйкой положения. Она станет преступницей? Впрочем, это не имеет значения. Она считает это самозащитой.
Он никак не мог развести огонь. Поленья были слишком толстыми. Оливия наблюдала за тем, как он пытался ножом отколоть щепки от полена, чтобы использовать их для растопки.
Сейчас самое время для того, чтобы действовать.
Она встала, приблизилась настолько бесшумно, насколько это было возможно, держа пистолет рукояткой вверх. Пока она молилась о том, чтобы у нее хватило сил ударить его, кто-то толкнул ее под руку. Охнув, Оливия повернулась и увидела кобылу, которая смотрела на нее грустными глазами.
– Видите, она умнейшая кобыла в мире. Я должен признать, что она и раньше спасала мне жизнь.
Оказавшись между лошадью и Гарретом, Оливия почувствовала себя в западне.
– Я вовсе не собиралась вас убивать. Я только хотела стукнуть вас, чтобы вы потеряли сознание, и потом связать.
– Не думаю, что этот поворот событий обрадовал бы меня больше.
– Смеетесь? Вы считаете, что это смешно? Вы наверняка один из них, – сказала она, поскольку по причине его беззаботного поведения у нее исчезли последние сомнения в этом. Почему он стоит, скрестив руки, и даже не делает попытки отнять у нее пистолет? – Вы привезли меня обратно, они скоро вернутся, и вы опять привяжете меня к кровати. – Она направила на него пистолет. – Вы думаете, что слабость женщины позволит вам остаться в безопасности? Уверяю вас, я готова предпринять самые решительные меры.
Он ничего не сказал, продолжая смотреть на нее, и взгляд его был внимательным, но отнюдь не встревоженным. Как ей убедить его, что она представляет собой силу, с которой нужно считаться?
– Если бы пистолет был заряжен, я бы не колеблясь воспользовалась им. Поскольку ствол находится совсем близко от вашей груди, я не могу промахнуться. – Она закрыла глаза и оттянула курок, чтобы показать, что сумеет это сделать, если понадобится.
Звук выстрела эхом прокатился по комнате. Оливия вскрикнула и уронила пистолет.
– Нет! Нет! Нет!
Что она наделала? Потянувшись к сюртуку Майкла, она с силой дернула его, отчего отлетели пуговицы.
– Не умирайте! Не умирайте!
А где кровь? Пуля прошла насквозь?
Он схватил ее за руку, причем не слишком деликатно.
– Перестаньте, Лолли! Это был гром. Пистолет не заряжен.
Новая вспышка молнии и удар грома убедили ее. Она бросилась на колени на пол у его ног. Ее стоны превратились в рыдания.
– Я не лучше их. Я могла вас убить, я бы убила вас. Заберите пистолет. Я не хочу его больше видеть.
– Довольно драматизировать, моя девочка.
Лед в его голосе дошел до нее, несмотря на отчаяние. Она снова зарыдала, села на корточки и посмотрела на него снизу вверх. В глазах Гаррета она прочитана заботу, которую трудно было заметить в его голосе. И это успокоило ее.
– Я не враг вам, Лолли. Возьмите эти веревки, и мы бросим их в огонь. В этом случае никто из нас не будет ими связан.
Подбородок у нее дрожал, и Оливия закусила губу, чтобы сдержать слезы.
Гаррет спас ей жизнь, он делал все, чтобы согреть ее, он позволил ей ехать на своей лошади. Все это было весьма щедро. Поднявшись, Оливия закрыла глаза и попыталась разобраться в своих чувствах. Внезапно ее охватило отчаяние.
Она впала в истерику при мысли о том, что причинила боль Майклу Гаррету. Разве она беспокоилась из-за людей, которые ее похитили? Нет. Она надеялась, что они погибли или, что еще лучше, были придавлены деревом, которое свалилось от удара молнии, и умирали сейчас медленной мучительной смертью.
Оливия страшно устала. У нее болело горло. Саднило ноги. Она не могла дать себе отчет в том, когда до такой степени обезумела, но ей и не требовалось разумного объяснения. Она просто должна прислушиваться к тому, что подсказывает сердце. Он ее спаситель. Она встала на ноги.
– Послушайте меня. – Майкл хотел взять ее за плечи, но Лолли отступила на шаг, и он опустил руки. – Мы оказались здесь волей случая или Господа Бога.
Оливия кивнула, слишком утомленная, чтобы что-то ответить; кроме того, сейчас он был зол, но его злость не шла ни в какое сравнение со злостью похитителей, которым она пыталась дать отпор.
– Лолли, я настолько замерз, меня так измучил ветер, что я плохо соображал, куда мы едем, я мог чувствовать лишь направление.
Его гнев был сродни гневу Дэвида, когда он уставал от ее болтовни. Или Джесса, когда они были партнерами при игре в вист и она оказывалась виновницей проигрыша. Раздражение – вот что это было.
– Вы узнали это место, – продолжил он, – однако я верю, что вы сказали мне правду о том, что были все время с завязанными глазами.
Пока она обдумывала его слова, Гаррет прошел в угол комнаты и подхватил веревки. Вернувшись, швырнул их в огонь. Они стали извиваться, как змеи, наконец, загорелись и исчезли в пламени, выбросив сноп искр в трубу и оставив неприятный запах.
– Сядьте и подумайте. Шевелите мозгами и думайте, – настойчиво повторил он, словно полагая, что женщины никогда не включают мозги. – Я хочу подняться на чердак и посмотреть, не найдется ли там чего-нибудь полезного. – Он помедлил и сказал на сей раз мягче: – Я понимаю, что это место рождает множество неприятных воспоминаний. Наверное, они самые тяжелые в вашей жизни.
Она кивнула и села на стул поближе к огню.
– Подумайте об этом, Лолли, и если в вас достаточно здравого смысла, вы поймете, что сейчас все-таки лучше оставаться здесь.
Глава 8
Оливия закрыла глаза, прислушиваясь к тому, как он тщательно проверял крепость стремянки, прежде чем подняться по ней.
Троя подошла поближе, ткнулась Оливии в плечо, и она поняла, что плачет. Это не были рыдания, просто по ее щекам катились слезы. Она подняла руку, смахнула слезы и прошептала:
– Я хотела, чтобы мы отправились домой.
Кобыла кивнула. Троя – это еще одно подтверждение того, что Гаррет – благородный человек. Ни одна столь умная лошадь не может быть предана негодяю.
Лолли вдруг пришло в голову, что лошади будет гораздо удобнее, если снять с нее седло и уздечку. Обрадовавшись, что может сделать что-то знакомое и полезное, Оливия соскочила со стула, задавая себе вопрос, нет ли у Гаррета щетки и скребницы, чтобы почистить Трою. Похоже, никакого овса для Трои не было, а при таком дожде невозможно подкормить ее. Как животные переносят голод?
Лолли ослабила подпругу и потянула седло. Оно оказалось тяжелее, чем она ожидала. Лолли потянула сильнее и упала, а седло свалилось на нее.
Боль в животе на мгновение парализовала ее. Несколько секунд Лолли чувствовала, что не может ни вздохнуть, ни застонать. В этот момент появился Гаррет и снял с нее седло. Однако это не помогло.
– Вы ушиблись?
Она покачала головой и прижала руку к животу. Сердце стучало, как барабан, в ушах шумело, Оливия тщетно пыталась глотнуть ртом воздух. Это было похуже больного горла.
– Это пройдет.
Она почувствовала, что Майкл хочет расстегнуть на ней шинель и оттолкнула его руку.
– Все… в порядке, – смогла выдавить она.
Он ничего не сказал, но кивнул и вернулся к огню.
Троя ткнулась ей в плечо, и Лолли протянула руку, чтобы погладить лошадь.
Лолли лежала на полу и смотрела в потолок. Боль, наконец, прошла, и она могла теперь нормально дышать. Запах помещения щекотал ноздри. Именно по запаху она его узнала. Оно пахло пылью, пустотой и дымом от дров. А сейчас еще и Троей. Оливия закрыла глаза и снова втянула в себя воздух. Даже с закрытыми глазами – и в особенности с закрытыми глазами – она узнает это место даже через десяток лет.
Чем скорее они отсюда уедут, тем лучше. Как только они окажутся в пределах Пеннсфорда, будет лучше, если он оставит ее; она доберется до дома самостоятельно.
Гаррет вернулся и присел рядом с ней на корточки.
– Теперь вы мне доверяете? Разрешите, я помогу вам?
Майкл никогда не узнает, что убедило ее принять его помощь, пусть и в столь незначительном деле, однако она кивнула, хотя и с осторожностью, но все же не столь напряженно.
– Хорошо.
– Все, что я хочу, это глотнуть немного бренди, сесть поближе к огню и согреться. Вам следует сделать то же самое.
– Как только я удостоверюсь, что у нас достаточно дров и их хватит на ночь.
– Вы не должны выходить наружу. Это опасно.
– Думаю, что я предпочел бы Лолли, которая не заботится о том, что со мной случится.
Она сделала глубокий вдох, словно дыхание было одно из самых больших радостей в ее жизни, однако не улыбнулась, когда снова заговорила:
– Вы даже хуже моих братьев. Гораздо хуже. – Она пошарила в кармане шинели, достала бренди и глотнула.
– Каждый из них или ваш Большой Сэм постараются сделать из меня отбивную, когда мы возвратимся домой. – Он пододвинул стул к огню. – Однако, несмотря на вашу команду, я возьму Трою и принесу воды из колодца для нее и для вас.
– Дождя, может быть, сейчас и нет, но с деревьев капает. – В ее голосе слышалось неодобрение. – Ветер дует почти с такой же силой. Вы вернетесь промокший и продрогший.
– Эта женская забота так несвойственна вам, Лолли. – Он знал, как снова вызвать у нее раздражение. – Думаю, это потому, что у вас появляется нежность ко мне. – При этом он одарил ее шутливой улыбкой.
– Да, таким, как вы, везде чудятся влюбленные женщины. Но я забочусь всего лишь о самой себе, и поэтому мне небезразлично, что случится с вами.
– Готов поставить гинею, что все ваши братья старше вас.
– Какое это имеет отношение к делу?
– Вы где-то овладели искусством крайностей, мисс Лолли. В вас просто удивительная смесь мягкости и своенравности. Этому учатся, когда хотят взять верх над старшими братьями.
– Вы считаете, что так хорошо меня знаете? Тогда я могу сказать, что я знаю о вас. Вы слишком привыкли к независимости, привыкли не считаться с тем, чего хочет кто-то другой. Несмотря на ваш возраст, вы никогда не были женаты, хотя многие женщины находили вас неотразимым.
– Несмотря на мой возраст? И сколько же, по-вашему, мне лет?
– Гораздо больше, чем мне, – мило улыбнулась Лолли.
Майкл покачал головой, что было близко к признанию того, что он потерпел поражение в словесной перепалке.
– В том, что вы сказали, есть доля истины, Лолли, в особенности в том, что касается женщин. Какая жалость, что мои хорошие манеры не позволяют мне продемонстрировать всю свою неотразимость.
С этими словами он подвел Трою к двери, и Лолли не нашла, что сказать в ответ.
Оливия подошла к огню, подбросила в него полено, села на стул и подумала, что мистер Гаррет был достойным противником; ее братья за исключением Линфорда уже давно отказались с ней спорить. Уже этого было достаточно, чтобы убедиться, что он коренным образом отличается от ее похитителей.
Они были страшно нервными. Она поняла это сейчас, при сравнении с мистером Гарретом.
Они не сделали ничего другого, просто связали ее и стали ждать. Мистер Гаррет не ждал. Он предпринял активные действия. Наверное, он приобрел этот опыт на войне?
Если бы мистер Гаррет возглавлял ее похищение, он подобрал бы негодяев поумнее, а не тех типов, которые вначале едва не задушили ее, а затем заснули, позволив ей сбежать. Он не был ни участником ее похищения, ни тем более главарем. Причина того, что он пугал ее, заключалась совсем не в этом.
Она боялась, что он даже гораздо страшнее их.
Дело было не в еле заметном шраме на щеке и не в поврежденной мочке уха. Он настаивал на том, чтобы проводить ее до самого дома. Как бы ни было трудно это объяснить и как бы ни повредило это ее репутации, мистер Гаррет хотел быть уверенным, что она окажется в полной безопасности. Похоже, он не понимал одного существенного момента.
Гаррет относился к разряду мужчин, чье присутствие рядом может повредить репутации женщины.
Он либо не понимал, либо не верил ей, когда Оливия пыталась объяснить ему это. Мистер Гаррет был несговорчив. Он непременно сделает то, что должен сделать. Если бы она отказалась действовать с ним заодно, он принудил бы ее к этому.
Прошел добрый час, прежде чем он вернулся. До этого она дважды выглядывала из окна и один раз из двери. Гаррет и Троя стояли под кронами деревьев. Лошадь пощипывала траву, а Гаррет доставал и разбирал различной величины ветви.
В хижину он зашел без Трои.
– По другую сторону дома есть приличный сарай. В нем имеется даже сено, которое, я подозреваю, оставили похитители. Погода проясняется, и лошади там будет лучше. – Сняв сюртук, он бросил его на кучу поленьев. Его белая рубашка не промокла и выглядела очень красивой. Оливия разглядела мускулы на его спине, когда он сел, чтобы снять ботинки и поставить их возле очага.
Оливия достала бренди и глотнула, почувствовав, что пересохло горло.
– Вы думаете, что они вернутся?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28
Майкл открыл дверь, мысленно поблагодарив того, кто сделал вход достаточно большим, чтобы через него могла пройти взрослая лошадь, и подозвал Трою свистом.
Кобыла тут же оказалась рядом. Майкл как можно шире распахнул дверь и взял в руки поводья. Поглаживая бархатный нос Трои, он зашептал:
– Давай входи, девочка, входи смелее. Ты помнишь Испанию? Тот маленький дом?
Троя ткнулась носом ему в руку, осторожно шагнула вперед и остановилась. Нагнув голову, она обнюхала порог и лишь затем сделала еще один шаг.
– Хорошая девочка, – тихонько похвалил ее Майкл и положил руку на холку. Он поиграл пальцами с густой гривой. – Ты только нагни голову, и все будет отлично. – Цокая языком, он шагнул назад, и кобыла последовала за ним – ее загривок был всего в дюйме от притолоки, а седло скользнуло по косяку. О чем он только думал? Ему следовало бы сперва снять седло.
Цокот копыт по деревянному полу перекрыл барабанный стук дождя по крыше. Дождь и громовые раскаты порождали басовую симфонию, которую Майкл был не в настроении оценить. Он повернулся и в недоумении окинул взглядом комнату. Лолли исчезла.
Ему следовало сразу выяснить, нет ли другого выхода из хижины. Но Лолли не могла уйти далеко, должно быть, где-то прячется и выжидает время для нападения.
Майкл не был уверен, что ее на это подвигло: вторжение в помещение лошади или шум низвергавшегося из хлябей небесных потока, но через минуту Лолли появилась из-за двери, держа в руке пистолет.
– Даже самой умной в мире лошади нечего делать в доме.
В ее голосе не чувствовалось готовности к примирению, но тем не менее внимание ее переключилось на другое.
– Она прибавит нам тепла. Мы в нем сейчас нуждаемся больше, чем в хороших манерах.
– Хм! – Это междометие определяло, насколько Лолли приблизилась к пониманию того, что он прав – А Троя сообщит нам, если у нее появится нужда выйти?
– Подобно прирученной к дому собаке? – Майкл не засмеялся, но притворился, что вопрос резонный. – Нет, но я сообщить смогу.
– Ну ладно. – Она на минуту задумалась. – Значит, вы такой же умный, как Троя?
Майкл даже не потрудился ответить. Когда она подняла пистолет, он подумал, что, пожалуй, ему следовало позволить ей победить.
– Вы знали, что эта хижина находится здесь. Вы один из них. Вы думаете, я не помню этого?
– Лолли, клянусь, что я никогда не бывал здесь раньше. Да, я понял, что это именно то место, где вас удерживали, но я надеялся, что вы не узнаете его. Мы после поговорим об этом. Но вначале позвольте мне разжечь огонь. Здесь достаточно дров. – Он старался показаться деловитым и хозяйственным. – У меня нет времени для проверки крыши, но отсутствие воды на полу говорит о том, что крыша выдержит дождь.
Он позаботился о том, чтобы лошадь находилась между ними, и отвернулся от нее, чтобы развести огонь, готовый в любую секунду отразить атаку женщины с безумным взором и пистолетом в руках.
«Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста». Это слово звучало в мозгу Оливии, словно песня. «Пожалуйста, помогите мне». Она забилась в угол комнаты и согнулась, чтобы казаться как можно меньше. Это всего лишь плохой сон. Кошмар. Сбежать от своих похитителей лишь для того, чтобы натолкнуться на их главаря и снова оказаться здесь.
«Пусть я закрою глаза и окажусь дома. Пусть случится чудо, благодаря которому я окажусь дома рядом с Большим Сэмом. И пусть будет куриный суп и специальный овсяный отвар для моего горла». Лолли закрыла глаза и подождала, однако ничего не изменилось.
Если она намерена выжить, придется спасаться самостоятельно.
Прежде всего она должна найти способ выбраться отсюда до того, как он ее свяжет. Если ее снова свяжут, она умрет. Оливия протянула руку, чтобы встать, и вдруг нашла рядом с собой веревки.
У нее заныло под ложечкой, Оливия села и попыталась взять себя в руки. Прижимая пистолет к груди, она понимала, что, если она правильно им воспользуется, оружие спасет ей жизнь.
Она может стукнуть Майкла так, чтобы он потерял сознание, и связать его, и тогда она станет хозяйкой положения. Она станет преступницей? Впрочем, это не имеет значения. Она считает это самозащитой.
Он никак не мог развести огонь. Поленья были слишком толстыми. Оливия наблюдала за тем, как он пытался ножом отколоть щепки от полена, чтобы использовать их для растопки.
Сейчас самое время для того, чтобы действовать.
Она встала, приблизилась настолько бесшумно, насколько это было возможно, держа пистолет рукояткой вверх. Пока она молилась о том, чтобы у нее хватило сил ударить его, кто-то толкнул ее под руку. Охнув, Оливия повернулась и увидела кобылу, которая смотрела на нее грустными глазами.
– Видите, она умнейшая кобыла в мире. Я должен признать, что она и раньше спасала мне жизнь.
Оказавшись между лошадью и Гарретом, Оливия почувствовала себя в западне.
– Я вовсе не собиралась вас убивать. Я только хотела стукнуть вас, чтобы вы потеряли сознание, и потом связать.
– Не думаю, что этот поворот событий обрадовал бы меня больше.
– Смеетесь? Вы считаете, что это смешно? Вы наверняка один из них, – сказала она, поскольку по причине его беззаботного поведения у нее исчезли последние сомнения в этом. Почему он стоит, скрестив руки, и даже не делает попытки отнять у нее пистолет? – Вы привезли меня обратно, они скоро вернутся, и вы опять привяжете меня к кровати. – Она направила на него пистолет. – Вы думаете, что слабость женщины позволит вам остаться в безопасности? Уверяю вас, я готова предпринять самые решительные меры.
Он ничего не сказал, продолжая смотреть на нее, и взгляд его был внимательным, но отнюдь не встревоженным. Как ей убедить его, что она представляет собой силу, с которой нужно считаться?
– Если бы пистолет был заряжен, я бы не колеблясь воспользовалась им. Поскольку ствол находится совсем близко от вашей груди, я не могу промахнуться. – Она закрыла глаза и оттянула курок, чтобы показать, что сумеет это сделать, если понадобится.
Звук выстрела эхом прокатился по комнате. Оливия вскрикнула и уронила пистолет.
– Нет! Нет! Нет!
Что она наделала? Потянувшись к сюртуку Майкла, она с силой дернула его, отчего отлетели пуговицы.
– Не умирайте! Не умирайте!
А где кровь? Пуля прошла насквозь?
Он схватил ее за руку, причем не слишком деликатно.
– Перестаньте, Лолли! Это был гром. Пистолет не заряжен.
Новая вспышка молнии и удар грома убедили ее. Она бросилась на колени на пол у его ног. Ее стоны превратились в рыдания.
– Я не лучше их. Я могла вас убить, я бы убила вас. Заберите пистолет. Я не хочу его больше видеть.
– Довольно драматизировать, моя девочка.
Лед в его голосе дошел до нее, несмотря на отчаяние. Она снова зарыдала, села на корточки и посмотрела на него снизу вверх. В глазах Гаррета она прочитана заботу, которую трудно было заметить в его голосе. И это успокоило ее.
– Я не враг вам, Лолли. Возьмите эти веревки, и мы бросим их в огонь. В этом случае никто из нас не будет ими связан.
Подбородок у нее дрожал, и Оливия закусила губу, чтобы сдержать слезы.
Гаррет спас ей жизнь, он делал все, чтобы согреть ее, он позволил ей ехать на своей лошади. Все это было весьма щедро. Поднявшись, Оливия закрыла глаза и попыталась разобраться в своих чувствах. Внезапно ее охватило отчаяние.
Она впала в истерику при мысли о том, что причинила боль Майклу Гаррету. Разве она беспокоилась из-за людей, которые ее похитили? Нет. Она надеялась, что они погибли или, что еще лучше, были придавлены деревом, которое свалилось от удара молнии, и умирали сейчас медленной мучительной смертью.
Оливия страшно устала. У нее болело горло. Саднило ноги. Она не могла дать себе отчет в том, когда до такой степени обезумела, но ей и не требовалось разумного объяснения. Она просто должна прислушиваться к тому, что подсказывает сердце. Он ее спаситель. Она встала на ноги.
– Послушайте меня. – Майкл хотел взять ее за плечи, но Лолли отступила на шаг, и он опустил руки. – Мы оказались здесь волей случая или Господа Бога.
Оливия кивнула, слишком утомленная, чтобы что-то ответить; кроме того, сейчас он был зол, но его злость не шла ни в какое сравнение со злостью похитителей, которым она пыталась дать отпор.
– Лолли, я настолько замерз, меня так измучил ветер, что я плохо соображал, куда мы едем, я мог чувствовать лишь направление.
Его гнев был сродни гневу Дэвида, когда он уставал от ее болтовни. Или Джесса, когда они были партнерами при игре в вист и она оказывалась виновницей проигрыша. Раздражение – вот что это было.
– Вы узнали это место, – продолжил он, – однако я верю, что вы сказали мне правду о том, что были все время с завязанными глазами.
Пока она обдумывала его слова, Гаррет прошел в угол комнаты и подхватил веревки. Вернувшись, швырнул их в огонь. Они стали извиваться, как змеи, наконец, загорелись и исчезли в пламени, выбросив сноп искр в трубу и оставив неприятный запах.
– Сядьте и подумайте. Шевелите мозгами и думайте, – настойчиво повторил он, словно полагая, что женщины никогда не включают мозги. – Я хочу подняться на чердак и посмотреть, не найдется ли там чего-нибудь полезного. – Он помедлил и сказал на сей раз мягче: – Я понимаю, что это место рождает множество неприятных воспоминаний. Наверное, они самые тяжелые в вашей жизни.
Она кивнула и села на стул поближе к огню.
– Подумайте об этом, Лолли, и если в вас достаточно здравого смысла, вы поймете, что сейчас все-таки лучше оставаться здесь.
Глава 8
Оливия закрыла глаза, прислушиваясь к тому, как он тщательно проверял крепость стремянки, прежде чем подняться по ней.
Троя подошла поближе, ткнулась Оливии в плечо, и она поняла, что плачет. Это не были рыдания, просто по ее щекам катились слезы. Она подняла руку, смахнула слезы и прошептала:
– Я хотела, чтобы мы отправились домой.
Кобыла кивнула. Троя – это еще одно подтверждение того, что Гаррет – благородный человек. Ни одна столь умная лошадь не может быть предана негодяю.
Лолли вдруг пришло в голову, что лошади будет гораздо удобнее, если снять с нее седло и уздечку. Обрадовавшись, что может сделать что-то знакомое и полезное, Оливия соскочила со стула, задавая себе вопрос, нет ли у Гаррета щетки и скребницы, чтобы почистить Трою. Похоже, никакого овса для Трои не было, а при таком дожде невозможно подкормить ее. Как животные переносят голод?
Лолли ослабила подпругу и потянула седло. Оно оказалось тяжелее, чем она ожидала. Лолли потянула сильнее и упала, а седло свалилось на нее.
Боль в животе на мгновение парализовала ее. Несколько секунд Лолли чувствовала, что не может ни вздохнуть, ни застонать. В этот момент появился Гаррет и снял с нее седло. Однако это не помогло.
– Вы ушиблись?
Она покачала головой и прижала руку к животу. Сердце стучало, как барабан, в ушах шумело, Оливия тщетно пыталась глотнуть ртом воздух. Это было похуже больного горла.
– Это пройдет.
Она почувствовала, что Майкл хочет расстегнуть на ней шинель и оттолкнула его руку.
– Все… в порядке, – смогла выдавить она.
Он ничего не сказал, но кивнул и вернулся к огню.
Троя ткнулась ей в плечо, и Лолли протянула руку, чтобы погладить лошадь.
Лолли лежала на полу и смотрела в потолок. Боль, наконец, прошла, и она могла теперь нормально дышать. Запах помещения щекотал ноздри. Именно по запаху она его узнала. Оно пахло пылью, пустотой и дымом от дров. А сейчас еще и Троей. Оливия закрыла глаза и снова втянула в себя воздух. Даже с закрытыми глазами – и в особенности с закрытыми глазами – она узнает это место даже через десяток лет.
Чем скорее они отсюда уедут, тем лучше. Как только они окажутся в пределах Пеннсфорда, будет лучше, если он оставит ее; она доберется до дома самостоятельно.
Гаррет вернулся и присел рядом с ней на корточки.
– Теперь вы мне доверяете? Разрешите, я помогу вам?
Майкл никогда не узнает, что убедило ее принять его помощь, пусть и в столь незначительном деле, однако она кивнула, хотя и с осторожностью, но все же не столь напряженно.
– Хорошо.
– Все, что я хочу, это глотнуть немного бренди, сесть поближе к огню и согреться. Вам следует сделать то же самое.
– Как только я удостоверюсь, что у нас достаточно дров и их хватит на ночь.
– Вы не должны выходить наружу. Это опасно.
– Думаю, что я предпочел бы Лолли, которая не заботится о том, что со мной случится.
Она сделала глубокий вдох, словно дыхание было одно из самых больших радостей в ее жизни, однако не улыбнулась, когда снова заговорила:
– Вы даже хуже моих братьев. Гораздо хуже. – Она пошарила в кармане шинели, достала бренди и глотнула.
– Каждый из них или ваш Большой Сэм постараются сделать из меня отбивную, когда мы возвратимся домой. – Он пододвинул стул к огню. – Однако, несмотря на вашу команду, я возьму Трою и принесу воды из колодца для нее и для вас.
– Дождя, может быть, сейчас и нет, но с деревьев капает. – В ее голосе слышалось неодобрение. – Ветер дует почти с такой же силой. Вы вернетесь промокший и продрогший.
– Эта женская забота так несвойственна вам, Лолли. – Он знал, как снова вызвать у нее раздражение. – Думаю, это потому, что у вас появляется нежность ко мне. – При этом он одарил ее шутливой улыбкой.
– Да, таким, как вы, везде чудятся влюбленные женщины. Но я забочусь всего лишь о самой себе, и поэтому мне небезразлично, что случится с вами.
– Готов поставить гинею, что все ваши братья старше вас.
– Какое это имеет отношение к делу?
– Вы где-то овладели искусством крайностей, мисс Лолли. В вас просто удивительная смесь мягкости и своенравности. Этому учатся, когда хотят взять верх над старшими братьями.
– Вы считаете, что так хорошо меня знаете? Тогда я могу сказать, что я знаю о вас. Вы слишком привыкли к независимости, привыкли не считаться с тем, чего хочет кто-то другой. Несмотря на ваш возраст, вы никогда не были женаты, хотя многие женщины находили вас неотразимым.
– Несмотря на мой возраст? И сколько же, по-вашему, мне лет?
– Гораздо больше, чем мне, – мило улыбнулась Лолли.
Майкл покачал головой, что было близко к признанию того, что он потерпел поражение в словесной перепалке.
– В том, что вы сказали, есть доля истины, Лолли, в особенности в том, что касается женщин. Какая жалость, что мои хорошие манеры не позволяют мне продемонстрировать всю свою неотразимость.
С этими словами он подвел Трою к двери, и Лолли не нашла, что сказать в ответ.
Оливия подошла к огню, подбросила в него полено, села на стул и подумала, что мистер Гаррет был достойным противником; ее братья за исключением Линфорда уже давно отказались с ней спорить. Уже этого было достаточно, чтобы убедиться, что он коренным образом отличается от ее похитителей.
Они были страшно нервными. Она поняла это сейчас, при сравнении с мистером Гарретом.
Они не сделали ничего другого, просто связали ее и стали ждать. Мистер Гаррет не ждал. Он предпринял активные действия. Наверное, он приобрел этот опыт на войне?
Если бы мистер Гаррет возглавлял ее похищение, он подобрал бы негодяев поумнее, а не тех типов, которые вначале едва не задушили ее, а затем заснули, позволив ей сбежать. Он не был ни участником ее похищения, ни тем более главарем. Причина того, что он пугал ее, заключалась совсем не в этом.
Она боялась, что он даже гораздо страшнее их.
Дело было не в еле заметном шраме на щеке и не в поврежденной мочке уха. Он настаивал на том, чтобы проводить ее до самого дома. Как бы ни было трудно это объяснить и как бы ни повредило это ее репутации, мистер Гаррет хотел быть уверенным, что она окажется в полной безопасности. Похоже, он не понимал одного существенного момента.
Гаррет относился к разряду мужчин, чье присутствие рядом может повредить репутации женщины.
Он либо не понимал, либо не верил ей, когда Оливия пыталась объяснить ему это. Мистер Гаррет был несговорчив. Он непременно сделает то, что должен сделать. Если бы она отказалась действовать с ним заодно, он принудил бы ее к этому.
Прошел добрый час, прежде чем он вернулся. До этого она дважды выглядывала из окна и один раз из двери. Гаррет и Троя стояли под кронами деревьев. Лошадь пощипывала траву, а Гаррет доставал и разбирал различной величины ветви.
В хижину он зашел без Трои.
– По другую сторону дома есть приличный сарай. В нем имеется даже сено, которое, я подозреваю, оставили похитители. Погода проясняется, и лошади там будет лучше. – Сняв сюртук, он бросил его на кучу поленьев. Его белая рубашка не промокла и выглядела очень красивой. Оливия разглядела мускулы на его спине, когда он сел, чтобы снять ботинки и поставить их возле очага.
Оливия достала бренди и глотнула, почувствовав, что пересохло горло.
– Вы думаете, что они вернутся?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28