Пока. Однако Вернер — человек исключительно способный. Он не только инженер, прекрасно понимающий, чего требует практика, но и в некоторой степени ученый. Не только по отрывочным данным о характере работы самого Вернера, но и на основании многих других сведений, которыми не стану вас обременять, я прихожу к выводу, что немцы решили проблему двигателя для подводной лодки, как и проблему горючего. Что это за двигатель, что это за горючее, нам пока неизвестно… Пока. Проект Вернера настолько опережал все имеющееся в этой области, что немецкое верховное командование просто не поверило в него. Иной точки зрения придерживалось руководство фирмы «Блом и Фосс». Фирма, главным образом за свой счет, построила экспериментальную подводную лодку, обладающую теми фантастическими качествами, о которых я говорил. Более того, руководители фирмы убедили немецкое командование отправить эту подводную лодку, или, как мы ее называем, АПЛI, в рейс по самому длинному в мире маршруту. Лодкой командует известный вам Ганс Тутте… Командующий встал, подошел к карте.
— 29 ноября, — заговорил теперь уже он, — капитан парохода «Данедин стар», груженного танками и боеприпасами для Ближнего Востока, доложил, что из-за повреждения, причины которого остались невыясненными, ему пришлось выброситься на побережье Юго-Западной Африки. Разумеется, и пароход, и его груз полностью потеряны для нас… Но меня интересует сейчас лишь один вопрос: был ли «Данедин стар» торпедирован АПЛI? Я располагаю подробным отчетом о случившемся, но он не даст ответа на этот вопрос. Капитан доложил только, что раздался глухой взрыв и в борту образовалась огромная пробоина. Никто не видел атакующего противника, но, по-моему, «Данедин стар» был потоплен АПЛI. Произошло это более трех месяцев назад…
— Могу добавить, — продолжил рассказ командующего начальник разведки, — что рейд АПЛI задуман как испытательный. Если лодка вернется с большим количеством потоплений, немцы бросят все силы на постройку десятков таких кораблей. Достоинства этих лодок трудно переоценить: постоянная высокая боевая скорость, способность неограниченное время находиться под водой, скрытность атаки…
Я подумал, что сравнивать ее с английскими лодками, имеющими серьезные технические недостатки, все равно что сравнивать самую современную турбину с газонокосилкой.
— …Есть кое-что и у нас, чего нет у противника. Немецкий радиолокатор значительно хуже нашего, и это их ахиллесова пята. Наш высокочастотный контррадиолокатор во много раз превосходит немецкий, точно так же, как подводный радиоприем и гидролокатор. Как только на наших кораблях, оперирующих в запад ном военно-морском округе, будут установлены…
Командующий быстро взглянул на начальника разведки, но тот, пожав плечами, продолжал:
— Теперь бессмысленно секретничать. Пэйс уже знает больше, чем кто-либо. Да и потом, мы же установим этот локатор на «Форели», чтобы повысить ее шансы на успех.
Последние слова начальника разведки вызвали во мне волну страха. Неужели они собираются послать меня в бедной маленькой «Форели» против этой новейшей, совершенно необычной подводной лодки?!
— Но не можете же вы… — волнуясь, начал было я.
Командующий резко повернулся:
— Приказываю вам выйти на «Форели» и потопить АПЛI!
Я беспомощно взглянул сначала на одного, потом на другого… Крохотная подводная лодка класса «Т» против сверхмощного подводного крейсера водоизмещением в три тысячи тонн… Это был приказ покончить жизнь само убийством.
Мое начальство, стоявшее передо мной, подписало мне смертный приговор, и я позволил себе дерзко спросить:
— В таком случае вы, может, скажете, где найти это чудище?
Мой тон явно задел обоих, да же в глазах командующего про мелькнуло что-то вроде смущения. Однако его следующие слова буквально ошеломили меня.
— Не знаю. Но вам представляется полная свобода действий. Вся Южная Атлантика в вашем распоряжении.
Я растерянно повернулся к начальнику разведки:
— Не сомневаюсь, сэр, что вы располагаете некоторыми данными о том, где она базируется. Такую огромную подводную лодку невозможно спрятать. Что вы думаете, например, о какой-нибудь редко посещаемой гавани на побережье Юго-Западной Африки? Тамошние немцы симпатизируют гитлеровцам.
— Мой дорогой мальчик, — печально улыбнулся он, — подводная лодка такого типа не нуждается в постоянной операционной базе. По моим расчетам, она может находиться в плавании месяцев пятнадцать без заправки горючим.
Его слова сразили меня, как нокаутирующий удар. Некоторое время в кабинете царило молчание, потом я едва слышно произнес:
— Коротко говоря, я должен отправиться на «Форели» в Южную Атлантику, отыскать в необъятных просторах океана и потопить немецкую подводную лодку неизвестного мне силуэта, способную в погруженном состоянии делать до двадцати двух узлов и не имеющую постоянной базы. Я правильно понял, сэр?
— Да, правильно.
В таком случае мне оставалось лишь написать завещание.
— Я приказал «Форели» прибыть в Гибралтар, — продолжал командующий. — На ней установят наш новый радиолокатор. Нужно ли напоминать, Пэйс, что он не должен попасть в руки противника? Локатор оснащен специальными подрывными зарядами и в случае непосредственной опасности должен быть уничтожен. При необходимости вы можете взорвать также и «Форель».
Да, командование предусматривало все для того, чтобы я погиб наверняка.
— А если я обнаружу АПЛI, каков будет ваш приказ на этот случай, сэр?
— Вы потопите ее и доставите мне неопровержимые доказательства ее гибели. И… никаких телеграмм! Доложите, когда вернетесь.
Начальник разведки посмотрел на часы.
— Ну а теперь мне остается только пожелать вам удачи. — Он тепло взглянул на меня, но тут же отвернулся — он знал, что смотрит на покойника. — Да, вот еще что, — добавил начальник разведки уже в дверях. — Не забывайте о радиолокаторе, с его помощью вы можете обнаружить противника на расстоянии в тридцать миль, чего немцы пока еще не могут.
Командующий прошел к столу и сел.
— Я прикажу обеспечить вас подробными картами, запасами продовольствия и всем необходимым. Самолет доставит вас в Гибралтар, откуда вы на «Форели» направитесь во Фритаун, а затем в Кейптаун. Дальнейший маршрут определите сами. До отправки в Гибралтар можете месяц побыть на берегу. У вас где-нибудь есть родственники?
— Да, сэр. Недалеко от Тивертона живет мой дед, недавно он перенес инсульт, и я хотел бы повидаться с ним в последний раз. По заключению врачей, ему недолго осталось жить.
— В таком случае, оставьте ваши координаты, — распорядился командующий, и взгляд его несколько смягчился.
— В душе вы не сомневаетесь, что я посылаю вас на верную гибель, не так ли, Пэйс?
— Да, сэр, так. Но на «Форели» еще шестьдесят пять человек, которым тоже предстоит погибнуть. Никто из них не боится умереть, но тут ведь у них нет ни малейшего шанса остаться в живых. Неизбежность смерти, да еще в подводной лодке, никак не назовешь приятной перспективой.
— Если уж вы так настроены, я не скажу вам обычного у подводников «до свидания», а скажу «прощайте».
— Командующий протянул мне руку.
Я небрежно пожал ее и направился к двери.
— Капитан-лейтенант, если вы думаете напиться сегодня, пожалуйста. До вашего выхода из Гибралтара рядом с вами все время будет офицер контрразведки. Ему поручено охранять вас от… вас самих и заткнуть рот, если вы начнете болтать…
СЕВЕРНЕЕ ЮГА…
— …Бейдевинд! Бейдевинд! Бейдевинд!.. Да уберите паруса, сукины дети!.. Бог мой, под нами же только четыре… Помощник, ты видишь, что там? Да не там, а по курсу триста двадцать шесть градусов… Как кипящая каша, а на самом деле это буруны… «Клан Альпайн»… Год назад там был «Алекто»… Нет, издалека ты не увидишь, как не увидел и капитан «Клан Альпайна»… Конечно же, мы идем туда!.. Три холма… Превосходный пеленг! Вот взгляни на карту… Да не будь ты таким тупым — это моя собственная карта… Немцы считают, что они хорошо знают побережье… но это моя собственная карта… даже у Адмиралтейства такой нет.
…Старик бредил. Я сидел у кровати своего деда, старого капитана Саймона Пэйса, и мучился вместе с ним, перед тем как отправиться в последнее путешествие. Вчера сразу после моего приезда из Лондона доктор Челверс сообщил мне, что дед, казалось бы, должен был умереть еще несколько дней назад. Однако мой старик упрямо цеплялся за жизнь. Я сидел в тихой комнате и слушал бред старого моряка, про должавшего жить где-то в море…
Я смотрел на обветренное, заострившееся лицо и почему-то вспомнил о «Форели», о том, что ждет ее. Уж я — то умру не в постели! Грохот глубинной бомбы или, скорее, тихий, несущий смерть шепот винта торпеды…
…У АПЛI все же должна быть база. Эта мысль не покидала меня, хотя два высокопоставленных морских офицера утверждали обратное. Но прежде всего, думал я, нужно отделаться от страха перед грозной подводной лодкой. Действительно ли так уж она страшна, как говорил начальник разведки? Он подчеркнул, что у нее очень несовершенный радиолокатор. Что ж, это дает мне в руки неплохую карту, и она, если сыграть умело, может оказаться козырной.
Перед тем как уйти из Адмиралтейства, я потребовал показать мне все совершенно секретные материалы о командире АПЛI Гансе Тутте. Сопливый клерк заартачился, и тут я убедился, что ссылка на большое начальство, кажется, позволяла мне требовать все, что я захочу. Такое право, говорят, дано лишь приговоренному к смертной казни.
Судя по данным разведки, Тутте не принадлежал к тому типу командиров подводных лодок, какими немцы обычно изображали своих асов. Готовясь к атаке, Тутте вел себя иначе, чем его коллеги. Перед каждым нападением он тщательно взвешивал связанный с ним риск и при не обходимости воздерживался от активных действий или, наоборот, наносил молниеносный удар. Меня не удивило, когда я про читал в материалах, что его отец был профессором математики.
Я попытался представить себе Ганса Тутте в тот момент, когда он вернулся из плавания. Представители фирмы «Блом и Фосс» показали ему новую подводную лодку, самую совершенную с их точки зрения, поинтересовались мнением бывалого подводника, предложили его офицерам тщательно осмотреть корабль. В еще необжитой рубке центрального поста состоялось, очевидно, совещание, которое, по моим представлениям, проходило примерно так.
…Ганс Тутте молча слушает.
— Лодка слишком велика, — говорит первый помощник. — Новые английские корветы и фрегаты могут почти на месте совершать полный поворот, и любой из них быстро обнаружит и потопит такую махину.
— Но она делает до двадцати узлов, — задумчиво добавляет второй помощник. — Для короткого боя это неплохо. Быстрое приближение, торпедирование, быстрый отход… Инженер-механик будет одновременно и взволнован и подавлен.
— Превосходно, если все, что нам говорили о лодке, — соответствует действительности…
— Если, конечно, англичане позволят вам вернуться, — мрачно поправляет первый помощник. Ганс Тутте, прислонившись к перископу, прислушивается к разговору своих офицеров, потом внезапно спрашивает: — Сколько времени, по-вашему, люди могут оставаться на лодке в погруженном состоянии, не теряя боеспособности? Первый помощник, ваше мнение?
— На такой подводной лодке или на обычной?
— На такой.
— Пожалуй, дней двадцать.
Тутте критически смотрит на него.
— Второй помощник, а вы как думаете?
— Может быть, около месяца, но вряд ли они будут для чего-нибудь пригодны после всплытия.
— Инженер? — Видите ли, в машинном отделении обстановка несколько иная, там длительное плавание будет переноситься легче, поскольку у людей всегда найдется какое-то занятие — исправить один механизм, отремонтировать другой… И все же месяц — это многовато…
— Господа офицеры, — не до слушав, бесстрастно говорит Тутте, — нам приказано выйти в длительное плавание и, если окажется возможным, совершать его без всплытия лодки на поверх ность.
Офицеры молча смотрят на командира. Тутте знает, о чем они сейчас думают, — о моральном состоянии матросов, об их боеспособности. О том же думает и он.
— И без базы, — добавляет он.
— А сколько будет длиться плавание? — деликатно кашлянув, интересуется первый помощник.
— Столько, сколько может длиться кругосветный поход с боями, — мрачно отвечает Тутте.
Подводники слишком хорошо дисциплинированны, чтобы выражать удивление или недовольство, и Тутте, улыбнувшись, продолжает:
— Но я полагаю, что у нас все же должна быть какая-то база, хотя бы для того только, чтобы мы могли всплыть и взглянуть на солнце. Это не обязательно должна быть военно-морская база — мы в состоянии взять с собой достаточные запасы продовольствия и торпед, — а лишь укромное место для отдыха. Командование возражает, но… — Тутте многозначительно ухмыльнулся, — как только мы окажемся в море, оно, возможно, передумает…
Я долго сидел, размышляя над этой вымышленной сценой. Не выдаю ли я желаемое за действительность? — спрашивал я себя. — Но как командир подводной лодки я бы обязательно решил всплыть и отдохнуть. Что будет происходить в подводной лодке после ее месячного пребывания под водой? Правда, в АПЛI воздух не будет таким тяжелым, как в подводной лодке обычного типа. Ну а как с отбросами, которые неизбежно будут копиться во время боевых операций, и как бороться с плесенью, которая покроет все внутри? В каком физическом состоянии окажется команда? Не подвергнутся ли люди каким-нибудь заболеваниям в результате столь длительного пребывания под водой? И еще: так ли уж совершенны машины АПЛI? Не окажется ли, что отработанное топливо будет выделять какие-нибудь ядовитые вещества? Да, АПЛI может оказаться технически совершенным кораблем, рассуждал я. Но как в нем поведут себя люди, до этого плававшие в обычных подводных лодках? Выдержат ли они такое длительное нервное напряжение в условиях боевой обстановки?..
Нет, лодка должна располагать каким-то убежищем, каким-то укромным уголком, и я на месте Ганса Тутте обязательно бы на шел какую-нибудь уютную бухточку, где люди могли бы свободно покурить, искупаться, позагорать. Именно это, убеждал я себя, и есть ахиллесова пята АПЛI. Да, да, да! Она должна иметь базу, убежище, укромную бухту…
Я так обрадовался своей догадке, что не сразу заметил, как старый капитан Пэйс пришел в сознание.
— Джеффри! — радостно произнес он и протянул мне слабеющую руку. — Вот уж не ожидал увидеть рядом с собой перед своим последним рейсом настоящего моряка!
Я пробормотал что-то вроде того, что все, дескать, будет хорошо.
— Чушь! — спокойно возразил дед. — Я умираю, и ты это знаешь. Что ты сейчас делаешь? По чему ты здесь, а не в море? Надеюсь, ты не бросил свою подводную лодку только ради того, что бы присутствовать при смерти старика?
Он приподнялся на подушках.
— Нет, — твердо, ответил я и понял, что мой ответ взбодрил его. — По особому приказу…
— О котором нельзя говорить, да? — слабо улыбнулся он.
«Черт возьми, — подумал я, — а почему бы в самом деле не рассказать ему? Ведь он же все равно умрет через несколько часов. Он всю жизнь в море… Кто знает, не подскажет ли он что-нибудь такое, что поможет мне найти АПЛI? Да и мне самому легче, когда я поделюсь с ним своим секретом».
Я встал, плотно закрыл дверь, подсел к старику и подробно рассказал ему о полученном приказе, о Гансе Тутте, о том, что я сделал бы на его месте, и о своей уверенности, что АПЛI, безусловно, нужна какая-то база. Глаза старика загорелись, он вдруг встрепенулся и уже другим, энергичным голосом спросил:
— Где будет рыскать эта АПЛI?
— В Южной Атлантике.
— Я же знаю этот район как свои пять пальцев! — воскликнул дед. — Никаких островов там нет. На побережье Южной Америки укромных уголков сколько угодно, но климат такой, что ни один капитан не станет искать там местечка для отдыха команды. И людей там в общем-то многовато. Да и командование наше флотское не такое уж тупое, что бы оставить без внимания маршруты торговых судов в Южную Америку. Именно потому Харвуд нашел «Графа Шпее», — улыбнулся дед. — Нет, нет, на месте Тутте я бы выбрал Африку!
— Да, но и там те же недостатки, — и климат плохой, и народу многовато.
— Юго-Западная Африка! — повторил мой старик, взмахивая от волнения рукой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19
— 29 ноября, — заговорил теперь уже он, — капитан парохода «Данедин стар», груженного танками и боеприпасами для Ближнего Востока, доложил, что из-за повреждения, причины которого остались невыясненными, ему пришлось выброситься на побережье Юго-Западной Африки. Разумеется, и пароход, и его груз полностью потеряны для нас… Но меня интересует сейчас лишь один вопрос: был ли «Данедин стар» торпедирован АПЛI? Я располагаю подробным отчетом о случившемся, но он не даст ответа на этот вопрос. Капитан доложил только, что раздался глухой взрыв и в борту образовалась огромная пробоина. Никто не видел атакующего противника, но, по-моему, «Данедин стар» был потоплен АПЛI. Произошло это более трех месяцев назад…
— Могу добавить, — продолжил рассказ командующего начальник разведки, — что рейд АПЛI задуман как испытательный. Если лодка вернется с большим количеством потоплений, немцы бросят все силы на постройку десятков таких кораблей. Достоинства этих лодок трудно переоценить: постоянная высокая боевая скорость, способность неограниченное время находиться под водой, скрытность атаки…
Я подумал, что сравнивать ее с английскими лодками, имеющими серьезные технические недостатки, все равно что сравнивать самую современную турбину с газонокосилкой.
— …Есть кое-что и у нас, чего нет у противника. Немецкий радиолокатор значительно хуже нашего, и это их ахиллесова пята. Наш высокочастотный контррадиолокатор во много раз превосходит немецкий, точно так же, как подводный радиоприем и гидролокатор. Как только на наших кораблях, оперирующих в запад ном военно-морском округе, будут установлены…
Командующий быстро взглянул на начальника разведки, но тот, пожав плечами, продолжал:
— Теперь бессмысленно секретничать. Пэйс уже знает больше, чем кто-либо. Да и потом, мы же установим этот локатор на «Форели», чтобы повысить ее шансы на успех.
Последние слова начальника разведки вызвали во мне волну страха. Неужели они собираются послать меня в бедной маленькой «Форели» против этой новейшей, совершенно необычной подводной лодки?!
— Но не можете же вы… — волнуясь, начал было я.
Командующий резко повернулся:
— Приказываю вам выйти на «Форели» и потопить АПЛI!
Я беспомощно взглянул сначала на одного, потом на другого… Крохотная подводная лодка класса «Т» против сверхмощного подводного крейсера водоизмещением в три тысячи тонн… Это был приказ покончить жизнь само убийством.
Мое начальство, стоявшее передо мной, подписало мне смертный приговор, и я позволил себе дерзко спросить:
— В таком случае вы, может, скажете, где найти это чудище?
Мой тон явно задел обоих, да же в глазах командующего про мелькнуло что-то вроде смущения. Однако его следующие слова буквально ошеломили меня.
— Не знаю. Но вам представляется полная свобода действий. Вся Южная Атлантика в вашем распоряжении.
Я растерянно повернулся к начальнику разведки:
— Не сомневаюсь, сэр, что вы располагаете некоторыми данными о том, где она базируется. Такую огромную подводную лодку невозможно спрятать. Что вы думаете, например, о какой-нибудь редко посещаемой гавани на побережье Юго-Западной Африки? Тамошние немцы симпатизируют гитлеровцам.
— Мой дорогой мальчик, — печально улыбнулся он, — подводная лодка такого типа не нуждается в постоянной операционной базе. По моим расчетам, она может находиться в плавании месяцев пятнадцать без заправки горючим.
Его слова сразили меня, как нокаутирующий удар. Некоторое время в кабинете царило молчание, потом я едва слышно произнес:
— Коротко говоря, я должен отправиться на «Форели» в Южную Атлантику, отыскать в необъятных просторах океана и потопить немецкую подводную лодку неизвестного мне силуэта, способную в погруженном состоянии делать до двадцати двух узлов и не имеющую постоянной базы. Я правильно понял, сэр?
— Да, правильно.
В таком случае мне оставалось лишь написать завещание.
— Я приказал «Форели» прибыть в Гибралтар, — продолжал командующий. — На ней установят наш новый радиолокатор. Нужно ли напоминать, Пэйс, что он не должен попасть в руки противника? Локатор оснащен специальными подрывными зарядами и в случае непосредственной опасности должен быть уничтожен. При необходимости вы можете взорвать также и «Форель».
Да, командование предусматривало все для того, чтобы я погиб наверняка.
— А если я обнаружу АПЛI, каков будет ваш приказ на этот случай, сэр?
— Вы потопите ее и доставите мне неопровержимые доказательства ее гибели. И… никаких телеграмм! Доложите, когда вернетесь.
Начальник разведки посмотрел на часы.
— Ну а теперь мне остается только пожелать вам удачи. — Он тепло взглянул на меня, но тут же отвернулся — он знал, что смотрит на покойника. — Да, вот еще что, — добавил начальник разведки уже в дверях. — Не забывайте о радиолокаторе, с его помощью вы можете обнаружить противника на расстоянии в тридцать миль, чего немцы пока еще не могут.
Командующий прошел к столу и сел.
— Я прикажу обеспечить вас подробными картами, запасами продовольствия и всем необходимым. Самолет доставит вас в Гибралтар, откуда вы на «Форели» направитесь во Фритаун, а затем в Кейптаун. Дальнейший маршрут определите сами. До отправки в Гибралтар можете месяц побыть на берегу. У вас где-нибудь есть родственники?
— Да, сэр. Недалеко от Тивертона живет мой дед, недавно он перенес инсульт, и я хотел бы повидаться с ним в последний раз. По заключению врачей, ему недолго осталось жить.
— В таком случае, оставьте ваши координаты, — распорядился командующий, и взгляд его несколько смягчился.
— В душе вы не сомневаетесь, что я посылаю вас на верную гибель, не так ли, Пэйс?
— Да, сэр, так. Но на «Форели» еще шестьдесят пять человек, которым тоже предстоит погибнуть. Никто из них не боится умереть, но тут ведь у них нет ни малейшего шанса остаться в живых. Неизбежность смерти, да еще в подводной лодке, никак не назовешь приятной перспективой.
— Если уж вы так настроены, я не скажу вам обычного у подводников «до свидания», а скажу «прощайте».
— Командующий протянул мне руку.
Я небрежно пожал ее и направился к двери.
— Капитан-лейтенант, если вы думаете напиться сегодня, пожалуйста. До вашего выхода из Гибралтара рядом с вами все время будет офицер контрразведки. Ему поручено охранять вас от… вас самих и заткнуть рот, если вы начнете болтать…
СЕВЕРНЕЕ ЮГА…
— …Бейдевинд! Бейдевинд! Бейдевинд!.. Да уберите паруса, сукины дети!.. Бог мой, под нами же только четыре… Помощник, ты видишь, что там? Да не там, а по курсу триста двадцать шесть градусов… Как кипящая каша, а на самом деле это буруны… «Клан Альпайн»… Год назад там был «Алекто»… Нет, издалека ты не увидишь, как не увидел и капитан «Клан Альпайна»… Конечно же, мы идем туда!.. Три холма… Превосходный пеленг! Вот взгляни на карту… Да не будь ты таким тупым — это моя собственная карта… Немцы считают, что они хорошо знают побережье… но это моя собственная карта… даже у Адмиралтейства такой нет.
…Старик бредил. Я сидел у кровати своего деда, старого капитана Саймона Пэйса, и мучился вместе с ним, перед тем как отправиться в последнее путешествие. Вчера сразу после моего приезда из Лондона доктор Челверс сообщил мне, что дед, казалось бы, должен был умереть еще несколько дней назад. Однако мой старик упрямо цеплялся за жизнь. Я сидел в тихой комнате и слушал бред старого моряка, про должавшего жить где-то в море…
Я смотрел на обветренное, заострившееся лицо и почему-то вспомнил о «Форели», о том, что ждет ее. Уж я — то умру не в постели! Грохот глубинной бомбы или, скорее, тихий, несущий смерть шепот винта торпеды…
…У АПЛI все же должна быть база. Эта мысль не покидала меня, хотя два высокопоставленных морских офицера утверждали обратное. Но прежде всего, думал я, нужно отделаться от страха перед грозной подводной лодкой. Действительно ли так уж она страшна, как говорил начальник разведки? Он подчеркнул, что у нее очень несовершенный радиолокатор. Что ж, это дает мне в руки неплохую карту, и она, если сыграть умело, может оказаться козырной.
Перед тем как уйти из Адмиралтейства, я потребовал показать мне все совершенно секретные материалы о командире АПЛI Гансе Тутте. Сопливый клерк заартачился, и тут я убедился, что ссылка на большое начальство, кажется, позволяла мне требовать все, что я захочу. Такое право, говорят, дано лишь приговоренному к смертной казни.
Судя по данным разведки, Тутте не принадлежал к тому типу командиров подводных лодок, какими немцы обычно изображали своих асов. Готовясь к атаке, Тутте вел себя иначе, чем его коллеги. Перед каждым нападением он тщательно взвешивал связанный с ним риск и при не обходимости воздерживался от активных действий или, наоборот, наносил молниеносный удар. Меня не удивило, когда я про читал в материалах, что его отец был профессором математики.
Я попытался представить себе Ганса Тутте в тот момент, когда он вернулся из плавания. Представители фирмы «Блом и Фосс» показали ему новую подводную лодку, самую совершенную с их точки зрения, поинтересовались мнением бывалого подводника, предложили его офицерам тщательно осмотреть корабль. В еще необжитой рубке центрального поста состоялось, очевидно, совещание, которое, по моим представлениям, проходило примерно так.
…Ганс Тутте молча слушает.
— Лодка слишком велика, — говорит первый помощник. — Новые английские корветы и фрегаты могут почти на месте совершать полный поворот, и любой из них быстро обнаружит и потопит такую махину.
— Но она делает до двадцати узлов, — задумчиво добавляет второй помощник. — Для короткого боя это неплохо. Быстрое приближение, торпедирование, быстрый отход… Инженер-механик будет одновременно и взволнован и подавлен.
— Превосходно, если все, что нам говорили о лодке, — соответствует действительности…
— Если, конечно, англичане позволят вам вернуться, — мрачно поправляет первый помощник. Ганс Тутте, прислонившись к перископу, прислушивается к разговору своих офицеров, потом внезапно спрашивает: — Сколько времени, по-вашему, люди могут оставаться на лодке в погруженном состоянии, не теряя боеспособности? Первый помощник, ваше мнение?
— На такой подводной лодке или на обычной?
— На такой.
— Пожалуй, дней двадцать.
Тутте критически смотрит на него.
— Второй помощник, а вы как думаете?
— Может быть, около месяца, но вряд ли они будут для чего-нибудь пригодны после всплытия.
— Инженер? — Видите ли, в машинном отделении обстановка несколько иная, там длительное плавание будет переноситься легче, поскольку у людей всегда найдется какое-то занятие — исправить один механизм, отремонтировать другой… И все же месяц — это многовато…
— Господа офицеры, — не до слушав, бесстрастно говорит Тутте, — нам приказано выйти в длительное плавание и, если окажется возможным, совершать его без всплытия лодки на поверх ность.
Офицеры молча смотрят на командира. Тутте знает, о чем они сейчас думают, — о моральном состоянии матросов, об их боеспособности. О том же думает и он.
— И без базы, — добавляет он.
— А сколько будет длиться плавание? — деликатно кашлянув, интересуется первый помощник.
— Столько, сколько может длиться кругосветный поход с боями, — мрачно отвечает Тутте.
Подводники слишком хорошо дисциплинированны, чтобы выражать удивление или недовольство, и Тутте, улыбнувшись, продолжает:
— Но я полагаю, что у нас все же должна быть какая-то база, хотя бы для того только, чтобы мы могли всплыть и взглянуть на солнце. Это не обязательно должна быть военно-морская база — мы в состоянии взять с собой достаточные запасы продовольствия и торпед, — а лишь укромное место для отдыха. Командование возражает, но… — Тутте многозначительно ухмыльнулся, — как только мы окажемся в море, оно, возможно, передумает…
Я долго сидел, размышляя над этой вымышленной сценой. Не выдаю ли я желаемое за действительность? — спрашивал я себя. — Но как командир подводной лодки я бы обязательно решил всплыть и отдохнуть. Что будет происходить в подводной лодке после ее месячного пребывания под водой? Правда, в АПЛI воздух не будет таким тяжелым, как в подводной лодке обычного типа. Ну а как с отбросами, которые неизбежно будут копиться во время боевых операций, и как бороться с плесенью, которая покроет все внутри? В каком физическом состоянии окажется команда? Не подвергнутся ли люди каким-нибудь заболеваниям в результате столь длительного пребывания под водой? И еще: так ли уж совершенны машины АПЛI? Не окажется ли, что отработанное топливо будет выделять какие-нибудь ядовитые вещества? Да, АПЛI может оказаться технически совершенным кораблем, рассуждал я. Но как в нем поведут себя люди, до этого плававшие в обычных подводных лодках? Выдержат ли они такое длительное нервное напряжение в условиях боевой обстановки?..
Нет, лодка должна располагать каким-то убежищем, каким-то укромным уголком, и я на месте Ганса Тутте обязательно бы на шел какую-нибудь уютную бухточку, где люди могли бы свободно покурить, искупаться, позагорать. Именно это, убеждал я себя, и есть ахиллесова пята АПЛI. Да, да, да! Она должна иметь базу, убежище, укромную бухту…
Я так обрадовался своей догадке, что не сразу заметил, как старый капитан Пэйс пришел в сознание.
— Джеффри! — радостно произнес он и протянул мне слабеющую руку. — Вот уж не ожидал увидеть рядом с собой перед своим последним рейсом настоящего моряка!
Я пробормотал что-то вроде того, что все, дескать, будет хорошо.
— Чушь! — спокойно возразил дед. — Я умираю, и ты это знаешь. Что ты сейчас делаешь? По чему ты здесь, а не в море? Надеюсь, ты не бросил свою подводную лодку только ради того, что бы присутствовать при смерти старика?
Он приподнялся на подушках.
— Нет, — твердо, ответил я и понял, что мой ответ взбодрил его. — По особому приказу…
— О котором нельзя говорить, да? — слабо улыбнулся он.
«Черт возьми, — подумал я, — а почему бы в самом деле не рассказать ему? Ведь он же все равно умрет через несколько часов. Он всю жизнь в море… Кто знает, не подскажет ли он что-нибудь такое, что поможет мне найти АПЛI? Да и мне самому легче, когда я поделюсь с ним своим секретом».
Я встал, плотно закрыл дверь, подсел к старику и подробно рассказал ему о полученном приказе, о Гансе Тутте, о том, что я сделал бы на его месте, и о своей уверенности, что АПЛI, безусловно, нужна какая-то база. Глаза старика загорелись, он вдруг встрепенулся и уже другим, энергичным голосом спросил:
— Где будет рыскать эта АПЛI?
— В Южной Атлантике.
— Я же знаю этот район как свои пять пальцев! — воскликнул дед. — Никаких островов там нет. На побережье Южной Америки укромных уголков сколько угодно, но климат такой, что ни один капитан не станет искать там местечка для отдыха команды. И людей там в общем-то многовато. Да и командование наше флотское не такое уж тупое, что бы оставить без внимания маршруты торговых судов в Южную Америку. Именно потому Харвуд нашел «Графа Шпее», — улыбнулся дед. — Нет, нет, на месте Тутте я бы выбрал Африку!
— Да, но и там те же недостатки, — и климат плохой, и народу многовато.
— Юго-Западная Африка! — повторил мой старик, взмахивая от волнения рукой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19