ВЛОНДИНКА И БРЮНЕТКА
Они не понравились друг другу с первого взгляда. Брюнетка мрачно покосилась на Блондинку и подумала: «Вот самовлюбленная дура!» Блондинка делала вид, что присутствие Брюнетки ее волнует не больше, чем прыщ на посторонней физиономии. А сама думала: « Какой же у этой девицы нелепый вид!»
Обеим была назначена встреча с директором кадрового агентства «Золотые головы».
На Блондинке был строгий костюм в светло-серую полоску. Ее волосы были зализаны в интеллигентный хвостик, на лице — минимум косметики, в руках — кожаный плоский портфельчик для бумаг и стильный мобильный телефон. Она выглядела одновременно сексапильно и по-деловому. Время от времени мобильный звонил, и Блондинка, сдвинув холеные брови к переносице, принималась командным голосом отдавать распоряжения по поводу каких-то ваучерных фьючерсов и ссудных займов. Она легко и непринужденно жонглировала такими терминами, от которых у Брюнетки начиналась мигрень. В какой-то момент «самовлюбленная дура» перехватила ее ненавидящий взгляд и с очаровательной улыбкой пояснила;
— Я вице-президент банка.
— Что же вы делаете здесь, если вы такая успешная? — сочилась ядом Брюнетка.
— Хочу сменить работу, — пожала плечами Блондинка, — конфликты с руководством.
— По поводу ваучерных фьючерсов? — Брюнетка попробовала изобразить понимание и показать, что она тоже не лыком шита.
— Что вы! Это, скорее, конфликт на… сексуальной почве.
— Да? — заинтересовалась Брюнетка. — Он к вам приставал?
— Мужчины, — развела руками Блондинка, — а вы? Вы потеряли работу?
— Вовсе нет, — быстро сказала Брюнетка, которой не хотелось выглядеть неудачницей на фоне этой дуры с портфелем, — мне просто кажется, что я… достойна большего. Я продюсер.
— Да вы что? — У Блондинки загорелись глаза— Снимите меня в кино, а? Ну хотя бы в крошечном эпизоде без слов. Это мечта моего детства…— Она кашлянула и быстро добавила: — То есть… была такая мечта, до того как я не решила работать в банке. Потому что в данный момент банковское дело — это для меня все.
— В любом случае, к кино я не имею никакого отношения. Много лет работаю на телевидении.
— Вообще-то я сразу так и подумала, — соврала Блондинка, — у вас такой богемный вид.
На Брюнетке были потертые джинсы, на которых бисером был вышит мультипликационный фаллос Кожаный жилет как влитой сидел на ее сексапильной фигурке. На запястьях позвякивали дешевые браслеты — такие носят исполнительницы танца живота Последний штрих образа городской сумасшедшей — тюбетейка, которая смотрелась на ее голове чужеродным предметом Сказать по правде, Брюнетка долго сомневалась, прежде чем показаться в таком виде людям, от которых зависит ее карьера Но все же она набралась смелости и последовала зову интуиции, которая твердила, что телевизионные работники должны выглядеть именно так — ярко, сексуально, богемно и немножечко безумно (последний пункт, надо сказать, удался ей куда убедительнее первых трех).
— Я работала на всех центральных каналах, — заученно проговорила Брюнетка, подумав, что банковская скучная фифа пришлась как раз кстати: на ней она сможет отрепетировать предназначенную для кадрового агентства историю.
А Блондинка тем временем тоскливо слушала о том, как успешно развивалась чужая блестящая карьера («…факультет журналистики с красным дипломом, мне сразу предложили ставку редактора новостей на ОРТ, потом я чудом не стала лицом канала НТВ, потому что у меня яркая внешность, ну вы понимаете…»). Ей хотелось сбежать, предварительно двинув телевизионной задаваке кулаком в лоб, чтобы сбить с нее спесь. Ну, конечно, эту овцу в тюбетейке, наверное, с руками оторвут. Предложат ей теплое местечко большого начальника с зарплатой в несколько тысяч долларов, чтобы ей было на что покупать очередные несуразицы. К тому же, она такая уверенная, даже наглая. Сразу видно, что она не сомневается в успехе.
— Послушайте, а вы совсем не волнуетесь? — вдруг спросила Брюнетка, закончив свой триумфальный монолог.
Блондинке показалось, что она видит в глазах телевизионщицы что-то похожее на понимание, и чуть было не «раскололась». Но вовремя опомнилась, сообразив, что не стоит выкладывать о своей безумной афере первой встречной.
— Нет, — улыбнувшись, сказала Блондинка, — чего мне волноваться? Я кантуюсь по банкам уже восемь лет!
Перехватив изумленный взгляд продюсерши, она поправилась:
— В смысле, работаю. Не обращайте внимания, это наш, банковский жаргон… А вы? Волнуетесь, что ли?
Поколебавшись несколько секунд, Брюнетка решительно ответила:
— Нет!

ГЛАВА 2
ЭВРИКА
МИРА
Банковская Блондинка, представившаяся Настасьей, не пробыла в кабинете руководителя кадрового агентства и десяти минут. Когда она, самоуверенно улыбнувшись на прощанье, скрылась за дверью, я принялась морально настраиваться на долгое ожидание. Наверняка они часами будут разглагольствовать о ваучерных фьючерсах, после чего длинноногую выскочку под барабанную дробь препроводят на свеженькое рабочее место. На прощание она подарит мне одну из своих отрепетированных улыбочек «я-лучше-всех-а-ты-просто-невезучая-куча-мусора».
Но получилось совсем не так. Не успела я вынуть из сумочки буклет с японскими кроссвордами (лучшее, кстати, средство для успокоения нервов), как дверь распахнулась, и Блондинка на полусогнутых выскочила в коридор. Ее и без того огромные глаза были душераздирающе выпучены и напоминали два настольных аквариума, в которых мечутся перепуганные до полусмерти рыбешки.
— И чтобы больше ноги вашей здесь не было! — неслось ей вслед. — Скажите спасибо, что л не обратилась в милицию!!
Бац! Дверь захлопнулась. Бабах! Потом опять открылась. Вслед за Блондинкой вылетел и с глухим стуком шмякнулся об пол ее портфель. От удара замочек раскрылся, и я увидела, что его содержимым являются не деловые бумаги и банковские документы, а несколько последних номеров журнала «Космополитен». Когда я нагнулась, чтобы помочь ей поднять журналы, выяснилось, что Блондинке требуется не физическая, а, скорее, психологическая помощь.
Она села на пол, прислонилась спиной к прохладной стене, сняла очки, закрыла глаза и тоненько заскулила. Я присела на корточки рядом с ней.
— Эй! С вами все в порядке?
— Если бы, — не открывая глаз, простонала Великолепная Блондинка, — меня разоблачили…
— То есть как? — нахмурилась я. — Вы не подошли им по опыту? Потому что вы женщина? Или… Постойте, а вы правда работаете в банке?
— Нет! — открыв глаза, гаркнула она.
Я испуганно отшатнулась и нащупала свое личное сомнительное средство самообороны — зонтик-тросточку. Обычно я использую его в противовес наглым уличным приставалам. Терпеть не могу вступать в беседу, которая начинается с фразы: «Девушка, а можно с вами познакомиться?» Обычно я даю предупредительный краткий сигнал в виде мрачного взгляда или лаконичной емкой реплики: «Отвяжись». Если же мимическая и вербальная оборона не действует, в ход идет зонт, деревянная рукоять которого оставила трагический след на десятках мужских физиономий.
Смогу ли я ударить женщину — вот в чем вопрос…
— Вы что, не понимаете? Я просто попыталась подойти к собеседованию творчески! Приготовила костюм, специально потратилась на портфель и очки.
Я подняла с пола ее изящные модные очки — стекла были простыми. У Блондинки было великолепное зрение. Я и сама не раз подумывала заказать себе такие — для солидности.
— Да не расстраивайтесь вы так, — неуверенно сказала я.
— Вам легко говорить. Вы пришли сюда с честными намерениями, — она неприязненно покосилась на мою тюбетейку, — вы такая богемная, свойская… Вас с руками оторвут. А мне вот пригрозили милицией.
У меня засосало под ложечкой. Рассказать или не рассказать? Положа руку на сердце журналисткой прикидываться куда легче, чем банковским работником. Лжебанкира можно поймать на том, что он незнаком с экономической терминологией, в то время как журналистика никаких специальных знаний не предусматривает.
— Слушай, а как тебя разоблачили? Ты не смогла ответить, что такое эти… фьючерсы?
— Да я весь вчерашний вечер потратила на штудирование книжки «Шпаргалка экономиста». Проблема в том, что до разговора на профессиональные темы мы даже не дошли. Потому что меня попросили показать диплом, а диплома не было… Ладно…— Блондинка вздохнула, поднялась с пола и подобрала свой портфель, который выглядел так, словно ватага школьных безобразников каталась на нем с ледяной горы, — пойду. Здесь за углом есть приличный бар, самое время выпить глинтвейн. Может, повеселею.
Я с тобой! — вырвалось у меня. Воображение у меня богатое. Я сразу же представила себе, как мы вдвоем сидим на высоких деревянных стульчиках у стойки и бармен рассказывает нам бородатые анекдоты, а мы смакуем горячее, пахнущее корицей и апельсинами вино.
Блондинка удивилась.
— А тебе разве не надо…— она вопросительно посмотрела на дверь.
— Понимаешь, дело в том, что я ведь тоже…— продолжить откровенное признание я не успела, потому что дверь распахнулась и появившаяся на пороге женщина, похожая на эссэсовку, велела мне войти внутрь.
Она назвала меня по имени, и я не знала, что ей ответить — сразу выпалить правду, надеясь, что чистосердечное признание смягчит приговор, или прикинуться придурковатой героиней американской комедии, соврать, что у меня расстройство желудка, и, согнувшись в три погибели, умчаться в сторону сортира — только меня и видели.
— Лебедева! — гаркнула кадровичка, глядя мне в глаза. — Так и будете здесь стоять? А ну быстро в кабинет!
Обреченно вздохнув, я последовала за ней.
* * *
Иногда мне трудно поверить в принадлежность некоторых индивидов к человеческой расе.
Вот, к примеру, я никак не могла представить себе, что особа, сидящая передо мною, мало отличается от самой меня в своих бытовых проявлениях.
Что у нее тоже бывают месячные, что иногда ее бросают мужчины, и тогда она в сотый раз пересматривает «Когда Гарри встретил Салли» и плачет. Что она копит деньги на вечерние туфельки, точь-в-точь такие, какие были на Кэрри из сериала «Секс в большом городе», когда она впервые отправилась на свидание к Мужчине Своей Мечты. Что она любит суши, текилу и пончики с ванильным кремом, что она боится депиляционного воска и крыс.
Я бы с большей готовностью поверила, что по утрам она отвинчивает левое ухо, заливает в образовавшуюся воронку немного бензина, смазывает маслом суставы, чтобы не скрипели, удаляет из памяти ненужные файлы и врубает рабочую программу, нацеленную на то, чтобы морально уничтожить таких нерях и распустех, как я.
Кадровичка была довольно хороша собой, и в то же время в ней не было ничего женственного. Правильные черты лица, густые волосы, хорошие зубы, четко очерченный крупный рот — несмотря на такие выигрышные данности, едва ли хоть один мужчина обернулся бы ей вслед. От нее так и веяло арктическим холодом. Ее губы были плотно окаты, а глаза прямо и жестко смотрели из-под прямоугольных очков — почти таких же, как у Блондинки. На ней был черный строгий костюм с юбкой миди и немодные туфли на низком каблуке.
— Странное у вас имя, — наконец сказала она, сверившись с бумагами, — Мира Вы, должно быть, Анна?
— Да, — промямлила я, — по паспорту. Но так меня никто не называет, да и… Что касается журналистики, то Мира Лебедева — это имя, которое уже известно в определенных кругах.
Нахальная ложь была отрепетирована заранее. Подружка посоветовала мне быть наглее и увереннее. Тогда, сказала она, собеседники будут пасовать передо мной. Закон джунглей. Густая, четко выщипанная бровь кадровички поползла вверх. По всей видимости, она не была знакома с правилами элементарной психологии. Или просто пасовать не привыкла.
— Очень странно. Во-первых, я о вас ничего не слышала. А во-вторых, насколько мне известно, журналисты обычно не ищут работу через кадровое агентство.
— А как? — севшим голосом поинтересовалась я. — Как же они ищут работу?
— По знакомству, — на ее лице не дрогнул ни один мускул, — я и сама раньше работала на радио и прекрасно осведомлена о законах стаи. Как только начинаешь вариться в сфере СМИ, тотчас же обрастаешь нужными связями. И если надумываешь сменить место, то тебе поступает сотня предложений… Если ты, конечно, ценный кадр.
— Такие предложения, конечно, есть, — нашлась я, — но я считаю… Считаю, что надо использовать все возможности.
— Похвально, — нахмурилась она, — и какую позицию вы хотели бы занять?
Я совершенно неуместно хихикнула, припомнив, что точно с таким же текстом обратился ко мне похожий на Джонни Деппа бармен, когда мы раздетыми оказались на его холостяцком ложе.
— Вообще-то… Мне хотелось работать бы редактором, — выдохнула я и поспешила добавить: — Хотя от вакансии журналиста тоже не отказалась бы.
— На телевидении, — уточнила кадровичка, пристально взглянув на меня поверх очков.
— Именно, — важно подтвердила я, радуясь тому, что невинная ложь, судя по всему, сошла мне с рук. Не так уж и страшна эта дама. Наверное, Блондинка просто не смогла найти к ней правильного ключика. В какой-то момент мне даже показалось, что черты ее лица смягчились. Возможно, кадровичка тоже носит маску железной леди, а на самом деле она милая домашняя женщина. Мы обе играем роль. Мы должны понять друг друга. Может быть, заговорщицки ей подмигнуть, чтобы она окончательно поняла, что мы с ней из одного теста?
— И каким же именно редактором вы хотели бы стать? — прищурилась она.
— В смысле? — надеюсь, не надо объяснять причины моей растерянности.
— Выпускающим редактором, литературным редактором или, может быть, шеф-редактором? — медоточиво улыбаясь, уточнила она.
Решив, что наши отношения уже давно перешли грань официальной беседы начальницы с подчиненным и что все последующие детали являются лишь непременной формальностью обретения престижного рабочего места, я позволила себе бестактный вопрос (да еще и сопроводила его беспечным подмигиванием):
— А в чем разница?
Вот тогда-то ее строгое лицо и побагровело, тогда-то оно, исказившись, и приобрело черты тою бездушного монстра, о котором запутанно вещала моя коридорная собеседница.
— Две обманщицы за день, — прошипела она, — вон!
— Но я…
— Я вполне имею право подать на вас в суд. Вы знаете, сколько стоит мое время! Я пахала всю жизнь и устроилась на это место вовсе не для того, чтобы две безголовые девицы устраивали для меня театр одного актера!
НАСТАСЬЯ
За четверть часа одинокого пребывания в баре за углом я успела:
A) опорожнить две с половиной емкости с ароматным глинтвейном (заказывая очередную порцию, я утешала себя, что дело тут не в моем набирающем обороте алкоголизме, а в том, что бокалы в дурацком баре рассчитаны на морскую свинку);
Б) выслушать печальный рассказ о трагической судьбе бармена, которому никогда не встречалась такая красавица, как я, и его же пламенные заверения, что он бы разбился ради меня в лепешку (при условии, что я согласилась бы прямо сейчас показать ему грудь);
В) принять четыре предложения поужинать и восемь — переспать.
В тот момент, когда я подумала: а не заняться ли мне профессиональной проституцией, все равно же я никому не интересна, кроме сексуально озабоченных мужиков, — в баре появилась та странная девица из кадрового агентства. Ее нелепая тюбетейка позорно съехала набок, короткие черные волосы были всклокочены, верхняя пуговичка жилета расстегнулась, предоставляя окружающим великолепную возможность полюбоваться на ее (довольно впалую) грудь.
Сначала моей реакцией на ее появление было праздное любопытство. И только потом я сообразила, что наша встреча не случайна — девица пришла сюда, чтобы разыскать меня. Но зачем? Уж не для того ли, чтобы в моей жалкой компании отпраздновать собственный карьерный взлет? Если так, то ничего не выйдет. В моем душевном состоянии можно дружить только с неудачниками, такими же, как и я сама.
Мы встретились глазами, и ее лицо прояснилось. Она энергично помахала мне рукой, едва не прибив ладонью какого-то субтильного алкаша, который отирался позади нее и вытягивал шею с явным намерением поближе взглянуть на ее смело выпяченную (хотя про такой размер лучше сказать «смело вогнутую») грудь.
— Привет, — немного удивленно поздоровалась я, — не ожидала… Ну что, приняли тебя на работу?
— Не-ет! — расхохоталась она, присаживаясь рядом и хватаясь за коктейльное меню. — А я боялась, что ты не дождешься. Понимаешь, я ведь тоже обманула.
— В смысле? — насторожилась я.
— Никакая я не журналистка. И никогда не носила таких дурацких вещей. — Она сорвала с головы тюбетейку и хлопнула ею о стол. — Мне подружка посоветовала. Сказала, что все равно никто не будет проверять фактов, направят меня в телепрограмму, а там, если постараюсь, смогу сойти за свою… Но ничего не вышло.
1 2 3 4 5