- Не ходи никуда, Пэриш. Хочу, чтоб ты любил так. - Ее глаза, горевшие жестокой, горячей жаждой, столь знакомой Пэришу, отражали и его собственную страсть. - Здесь, - продолжала она медленно и хрипло, а в это время ее пальцы трудились над пуговицами его рубашки. - Сейчас. И без... - она подчеркнула слово самоуверенной улыбкой, а ее ловкие пальчики были уже на его поясе, - всяких благородных жертв с твоей стороны.
Поскольку Пэриш не мог ей отказать, Джина получила все, чего добивалась. На Пэрише все еще были джинсы, когда он рухнул на ближайший стул и притянул ее за уже расстегнутую рубашку к себе на колени.
В стремительном натиске страсти слов не было. Джина только мельком удивилась, как яростно ее дыхание соревнуется с биением сердца. Действительность, слитая с фантазией, нетерпением и желанием, вызвала такой взрыв страсти и эмоций, что овладела не только ее телом, но и рассудком. В момент, когда их тела слились, она снова почувствовала то ошеломляющее головокружение, которое мог вызвать в ней только этот единственный в мире человек.
Она уперлась ладонями в его плечи в слабой попытке устоять против пьянящих ощущений, когда Пэриш одной рукой медленно провел по ее животу, чтобы теснее прижать к себе ее левое бедро, а другой начал нежно ласкать ее грудь. Тихий стон сказал ей, что сотрясавшее ее тело нетерпение передалось и ему. Или это стонала она, поглощая его? Это было бурное и мощное слияние. Она открыла глаза и встретилась с его взглядом, и у нее перехватило дыхание от той благоговейной нежности, что сияла в синих глубинах. Сознание, что эта нежность принадлежит ей, опалило душу.
Он качнул ее, и она откинула голову, мурлыкая от удовольствия, но он вдруг застыл, и она нахмурилась в замешательстве.
- Без всяких благородных жертв с твоей стороны, помнишь?
Жажда затеняла его глаза, но на губах появилась широкая соблазнительная улыбка.
- Вперед, любимая, в галоп.
Джина неловко отклонилась назад, что отозвалось в теле Пэриша очередным взрывом, потом выгнулась, протянула руку и подхватила с пола брошенную шляпу Пэриша. Бесстыдно улыбнувшись, она водрузила ее себе на голову и, вернувшись на прежнее место, опять прижалась к нему.
- Я - в седле и готова к родео, ковбой...
- Ну, давай, соня, вставай!
Джина приподнялась с постели от неожиданного запаха, но все-таки так и не поняла, что нарушило ее сон.
- Отстань, - пробормотала она, натягивая покрывало повыше. - Еще слишком темно для шести часов.
- Поразительно! - воскликнул Пэриш, ставя кружку с кофе. - Ты даже глаз не открыла", а говоришь, что темно. - То, что она пробормотала в ответ, было и непонятно, и непечатно. - Я принес кофе, - продолжал подлизываться он, сидя на краешке матраса.
- Я хочу спать.
- Давай, давай, - шептал он, покрывая легкими поцелуями ее лицо. Половина шестого - не так уж плохо. Шесть наступит раньше, чем ты это поймешь.
Она еще что-то промычала, но уже не так убежденно, потому что он стянул покрывало немного вниз и поцеловал ее в голое плечо. Проклятье! Как дивно она пахнет! Кончится тем, что он заберется к ней под покрывало!
Ласково щелкнув ее по голове, он хотел было встать.
- Ну же, любимая, нельзя спать целый день. В этот момент Джина со стремительностью кобры обвила его шею руками.
- А почему бы и нет? - Она выгнула бровь. - Ты сам делаешь все, чтобы мне этого не хватало.
- Лгунишка, ты получаешь больше!
- Я хочу спать.
- Хочешь, помогу, раз уж ты так ненасытна? - спросил он и, подняв ее руку, вложил в нее кружку с кофе.
- Ничего себе, ободрил, - пожаловалась она, уже улыбаясь.
- Так я прощен?
- Это зависит от качества кофе.
По понятиям Джины кофе был всего только сносный, но по крайней мере горячий и крепкий. Отведя кружку от губ, она благодарно вздохнула, хотя большее удовольствие ей доставляла мускулистая спина Пэриша, наклонившегося к ботинкам.
- Ладно... прощен. За ночь хотя бы. Все-таки это по-деревенски - будить меня так рано. В чем дело?
Направляясь к гардеробу, он подмигнул ей через плечо:
- Я решил, что пришло время обучать тебя тому, что и как мы здесь делаем.
Она застонала:
- Зловеще звучит. И чему же?
Он уже натянул рубашку, и все его внимание было поглощено сражением с пуговицами, но она расценила это как попытку уклониться от ответа.
- Пэриш?
- Мм? - На нее глядели синие невинные глаза.
- Что ты задумал?
Он опять подмигнул, потом двинулся к двери:
- Вставай, и узнаешь.
Все-таки уклонился. Джина бросила в него подушкой, но он выскочил за дверь, и подушка упала на пол.
- Ну, молись, чтоб я не разочаровалась! - завопила она ему вслед. - Или ты труп, Пэриш Данфорд!
В ответ ей из холла раздался мужской смех:
- Сейчас попробуешь.
- Ни за что, Пэриш! - Она отступила назад, неистово тряся головой. - Ни за что на свете! Я не хочу пить эту дрянь, не хочу и доить!
Сдвинув шляпу на затылок, приподняв красивое удивленное лицо, Пэриш встал с корточек:
- Попробуй, это легко.
- Я не буду доить корову! И все. Он заключил ее в объятия:
- Ну что ты, в жизни пригодится.
- В моей жизни уже было удаление аппендикса! Да еще потеря девственности и удар электрическим током в пятнадцать лет. И ни один из этих случаев не прибавил мне опыта, так что можешь забыть про корову!
Он зачарованно уставился на нее:
- Тебя ударило током и ты потеряла девственность одновременно?
Она моргнула, сразу остыв.
- Что9 Нет. Мне было пятнадцать, когда меня ударило током, и девятнадцать, когда я потеряла девственность.
- Как это случилось?
- Я была на заднем сиденье машины...
- Фу, глупая! Я имел в виду, как ты получила удар током?
- Я и говорю, я была на заднем сиденье машины... - Она усмехнулась его смущению, потом продолжила: - Моя подружка устраиваэд вечеринку, ее папа отправился в магазинчик при гараже за льдом, и мы поехали с ним. Он заправил машину бензином, потом подошел к автомату и купил шесть пластиковых пакетиков со льдом. Расплатился и пошел к машине, держа по три пакетика в каждой руке. И вдруг один пакетик упал и лопнул. Чтобы помочь ему спасти от падения остальные, я выскочила из машины.
Она остановилась, в тысячный раз рассказывая эту историю.
- И?.. - поторопил он.
- И вот я лежу на больничной койке, а надо мной всхлипывает мать. - Она пожала плечами. - Это все, что я помню. Стоп! Стояло отвратительно жаркое лето, и все было так раскалено, что лед начал таять, едва коснувшись покрытия дороги. Талая вода затекла в переходник удлинителя для морозильника, а я на него наступила и получила разряд. По словам врачей, единственное, что меня спасло, так это толстая резина пляжных туфель, которые были на мне.
Пэриш прошипел непристойность и крепко обнял ее.
- Господи, Джина! Какое чудо, что тебя не убило!
Она поразилась тому, как посерело лицо Пэ-риша, как напряглось его тело. Эта история действительно потрясла его. Она обняла его за талию, прижалась головой к груди, услышала, как стучит его сердце. И пожалела, что так напугала его.
- Не будешь заставлять меня доить корову? - умоляюще спросила она.
- Ни в этой жизни, ни в следующей! - поклялся он.
- Отлично, - она поднялась на цыпочки, чтобы поцеловать его, - в таком случае я вер5-1411 нусь и начну готовить завтрак, пока ты тут закончишь с Кларабеллой.
- Договорились, - согласился он, потом нахмурился. - Это с тех пор у тебя шрамы на правой ноге?
Она кивнула:
- Вот уж не думала, что можно заметить эти следы после пластической операции.
- В моей памяти хранится каждый кусочек твоей кожи, Джина. Я знаю твое тело, как свое собственное.
Возвращаясь в дом, она думала о том, что до приезда сюда никогда в жизни не знала такого. И больше всего боялась, что может тоже влюбиться в него...
Пэриш наблюдал, как Джина всматривается в ручей. На ней был белый купальник, подчеркивавший каждую линию ее тела и соблазнительно оттенявший гладкую, смуглую кожу. И что прекрасно - он оставлял много тела на обозрение, так что можно было, не отрываясь, весь день любоваться ею. Чем, похоже, он только и занимался!
- Это точно, что здесь нет крокодилов? Я читала о бедных туристах, на которых нападали крокодилы.
- Тогда ты определенно в безопасности. Послушай, ты уже в пятый раз спрашиваешь об этом, я же сказал тебе: не бывает крокодилов так далеко к югу.
- Ты просто проверяешь, верю ли я в то, что крокодилы пускали бы круги по воде. Если это так безопасно, почему ты еще не в воде?
- Потому что надеюсь увидеть появление первой акулы, - сказал он и заслужил шлепок.
- Я не дурочка! - надменно заявила она. - Ну, ладно... Дольше тянуть нельзя. Но... - она погрозила ему пальцем, - если я закончу свои дни в пасти крокодила, то буду являться тебе до конца твоих дней, Пэриш Данфорд.
Пэриш улыбнулся - именно на это он и рассчитывал. Это не была любовь с первого взгляда, но быстрота, с какой она захватила его, и сила ее поражали. Джина Петрочелли прочно заняла место в его сердце на все времена. Он не знал, что чувствует Джина, но был убежден, что далеко не то же. Поэтому он не признавался ей в глубине своих чувств. Полюбив, он ощутил, как боится любви она. А то, что однажды Джина уже обожглась, было яснее ясного.
- Я чувствую себя виноватой, лежа здесь на шерстяном одеяле, - сказала она много позже. - Мне следовало бы работать на компьютере. - Она повернула голову и посмотрела на него. - Точнее, ты должен бы сидеть перед компьютером, а я - стоять рядом и учить тебя пользоваться им.
Он провел пальцем по одной из ее темных бровей, потом вниз по щеке, шее и, наконец, под бретелькой ее купальника. Улыбаясь, он медленно стянул бретельку с плеча:
- Но это же лучше. Как думаешь?
Она ответила без слов, ее рука обвилась вокруг его шеи, как доказательство того, что он не ошибается.
Позже, когда она заняла пассажирское место в машине, направлявшейся к дому, она огляну5"
лась на хрустальную воду и поняла, что, плавая с крокодилами, была бы в большей безопасности, чем теперь. Потому что чувствовала, как ее засасывает.
Несмотря на то что последние три дня с Пэришем были самыми прекрасными за всю жизнь, это была не ее жизнь. Или не она.
Неожиданное открытие, что она хороша в дикой, безрассудной любви извините, сексе! - все-таки не то, чем можно долго утешаться. Во-первых, потому, что она серьезно сомневалась, выдержит ли ее сердце такое напряжение... а во-вторых, третьих, четвертых и так далее, она начинала подозревать, что отныне возможен только один путь, с Пэришем. Но к несчастью, Пэриш Данфорд не годился ей на всю жизнь.
Взгляд на его сильные рабочие руки, уверенно лежавшие на руле, и его красивое мрачное лицо заставил подпрыгнуть ее сердце, но забавнее всего, что ей хотелось плакать. К счастью, однако, она была сделана из прочного материала, так что быстро справилась со вспышкой глупой сентиментальности.
- Похоже, Расти и кто-то из его парней вернулись днем раньше, - заметил Пэриш, когда они въехали во двор.
Джина увидела группу мужчин, осматривающих коня. Лошадь была гнедая, но из-за слез, застилавших глаза, она не рассмотрела лиц. Кто бы это ни был, их раннее возвращение обмануло ее надежды на четвертый, последний великолепный день наедине с Пэришем!
- Да, - безжизненно отозвалась она, - похоже...
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
Звук будильника Пэриша эхом отдался в мозгу Джины, но она не хотела откликаться на легкий поцелуй в шею Это было трудно, ведь сердце ее застучало от нежного его прикосновения, а рассудок язвили воспоминания о разделенной с ним ночи.
У них не будет больше совместных ночей! Ей хотелось прижаться к его теплой наготе, но она понимала, что любой конец должен иметь начало, и, во имя здравомыслия, началом должно стать сегодняшнее утро.
Она сумела притвориться спящей, даже когда он осторожно отвел ее волосы с лица и нежно поцеловал в макушку. Мгновением позже матрас вздрогнул: он поднялся. Она стойко продолжала обман, пока он одевался, и только когда вышел - позволила себе открыть глаза и, перевернувшись на спину, глубоко вздохнуть.
В десять часов он и остальные рингеры должны отправиться на вторую ревизию. В Мелаг-ру они вернутся через пять недель, а она уедет через две.
Ее сердце вздрагивало от печали, но, поморгав, чтобы избавиться от непрошеных слез, Джина велела себе привыкать к этому. Не стоит заблуждаться, что сдержанное расставание будет легким. Она всегда знала, как рискованно экспериментировать с тем, в чем была генетически уязвима, - с крепкой синеглазой мужественностью, - и, однако, позволила себе этот риск.
Между смелостью и глупостью - заметная граница, но она вовсе не уверена, по какую сторону от нее находилась, когда, швырнув все сомнения на ветер, кинулась в объятия буйного рингера, при том что учтивые продавцы скота больше в ее вкусе. Однако, в отличие от матери, она хотя бы знала свою слабость и не сделала ошибки, утонув в любви. Поэтому, рассуждала Джина, отказ от Пэриша Данфорда должен быть не более трудным, чем когда-то ее резкий отказ от курения. Конечно, будет нелегко, и, возможно, иногда она будет жаждать прикосновения его мозолистых рук и его вспотевшего тела так же отчаянно, как несколько лет назад жаждала никотина, но она переживет это, как пережила и то. Если бы люди действительно умирали от отсутствия Великолепного Секса, то мир был бы куда как менее населен1 - Ну, девочка моя, - пробормотала она, скидывая покрывало, - ты позволила себе заиметь проблему, а, как скажет тебе любой консультант, наметить цель - значит уже быть на полпути к выздоровлению.
Джина вошла в кухню полностью одетая, но Пэриш простил ей отсутствие знакомого халата просто потому, что в обтягивающих джинсах и блестящей шелковой блузе она выглядела чертовски хорошо.
- Доброе утро, - произнесла Джина, натянуто улыбаясь и прямиком направляясь к чайнику.
- С добрым утром. А я собирался дать тебе поспать, поскольку ты обвиняешь меня в том, что не высыпаешься.
Она пожала плечами и отвернулась.
- Я смогу сделать это сегодня ночью Она спокойно затолкала две кусочка хлеба в тостер, потом заставила замолчать свистящий чайник, налила в кружку кофе.
- Что у тебя на сегодня в списке? - Все ее внимание было поглощено приготовлением тостов.
Пэриш готов был сказать ей, что это они уже обсудили ночью: большую часть дня он собирался грузить скот, а она приехала бы немного понаблюдать за этой процедурой во время ленча. Но, зная, насколько вспыльчивой она бывает по утрам, он решил, что "незачем наступать на кучу, если можно ее обойти".
- Фургоны должны быть в воловьем загоне примерно через полчаса; если не копаться, то можно управиться сразу после завтрака. Ты поедешь туда верхом или на моторе?
- Ни то, ни другое. Я не поеду. - Она сосредоточенно намазывала маслом тост.
- Почему7 - опешил он.
- Потому что не хочу, вот почему. - Она улыбнулась. - Я могу прожить без зрелища погрузки скота в фургоны. У меня есть более важные дела. Когда ты освободишься?
Быстро заданный вопрос немного успокоил его обиду на тон: похоже, Джина хандрит из-за его возвращения к работе, поскольку теперь они будут меньше времени проводить вместе.
- Думаю, в два, самое позднее в три. - Он откинулся на спинку стула и скрестил руки, широко улыбнувшись. - У тебя планы насчет меня, да?
Она отвела взгляд.
- Да, я хотела бы кое-что пробежать с тобой. Сегодня последняя возможность решить те проблемы с компьютером, которые у тебя еще есть.
Несмотря на все его усилия отвлечь ее, Джина оказалась настойчивей и каждый день пару часов заставляла Пэриша проводить перед компьютером, обучая пользованию установленной программой. В компьютерах он разбирался кое-как, хотя благодаря деду имел глубокие познания в бухгалтерии, но, когда Джина была рядом, требовался сильнейший нажим, чтобы заставить его сосредоточенно работать с базой данных; обнаружилось, что его приводят в восторг аромат ее духов и шелковистый звук ее голоса, а вовсе не то, что она пробовала объяснять или показывать ему. Сегодня, он знал, у него нет никакого шанса отвертеться от занятий.
- Чему ты усмехаешься?
- Твоей идее засадить меня сегодня за этот чертов компьютер. Вечером я уезжаю на пятинедельную ревизию. Если думаешь, что я буду играть на клавиатуре, а не на твоем теле, ты с ума сошла, милая!
- Пэриш! - взвизгнула Джина, когда он притянул ее к себе на колени.
- Ох! - вскрикнул он, когда она, довольно метко толкнув его локтем в грудь, вырвалась. - За что?
- Терпеть не могу, когда лапают!
- С каких пор? - заинтересовался он.
- Пэриш, пора наконец отнестись к компьютеризации серьезно. Ты сам просил установить программу, значит, должен уметь ею пользоваться.
- Зачем? Я найму кого-нибудь вести бухгалтерию до сентября, до моего возвращения с ревизии.
- И кто же будет учить нанятого, как пользоваться этой программой?
Он нахмурился, потому что она явно избегала его близости.
- Ну, ты, конечно... Кто же еще?
- Я? Пэриш, я собираюсь уехать задолго до сентября!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14