Он помогал ей, потому что это было ему на руку. «Теперь сними наручники и позволь мне помочь тебе»
Мужчина издал тихий вздох, закончившийся кашлем. Затем выдохнул: «Тебе следовало отправиться домой, как я тебя просил. Но ты ослушалась, а твои охранники не смогли сообщить вовремя. Когда я засек твое местонахождение, было уже слишком поздно. Хотел бы я добраться до тебя пораньше, но не мог просто постучаться в двери. Должен был все спланировать»
«Засек мое местонахождение? Что спланировать?»
«Взрыв. Отвлечь тварей, чтоб вытащить тебя. GPS. У тебя в руке»
О Боже. Они подорвали ту бомбу из-за нее. Слезы вины опалили глаза. Я виновна. Они все могли погибнуть из-за нее.
«Не понимаю насчет GPS» Она с трудом выговаривала слова из-за стоявшего в горле кома.
«Это не контрацептив, как мы сказали тебе. Чип. Мы всегда могли выследить тебя»
У Эшлин отвисла челюсть, пока новая жаркая волна предательства омывала тело. Предательство и боль, и злость – все примешивалось к чувству вины. Как они посмели! Никогда она не чувствовала себя такой… изнасилованной, что ли. Ей хотелось кричать, вопить. Один раз в жизни ей захотелось убить.
«Что ж я все-таки была Наживкой» почти истерическая мысль родилась в ее голове. Хотя и ненамеренно, она привела Ловцов прямиком на Мэддоксов порог.
«Вчера мы позволили захватить одного из наших парней» поведал он с блестящим и отстраненным взглядом. «Он привел демонов в клуб. Мы бросили их там, хотя могли взять в плен. Ради тебя» Слабо улыбнулся, прежде чем новый приступ кашля скрутил его. Когда он затих, она увидела что, нечто красное струится из его глаз, как жидкие реки яда.
«Снимите наручники, Профессор МакИнтош. Пожалуйста. Я помогала вам все эти годы. Не оставляй меня умирать здесь»
Несколько секунд он не отвечал. Затем, к ее удивлению, неуклюже поднялся на ноги. Приковылял к ней и встал на колени. С трудом раскрыл наручники. Металл со звоном упал на пол, и девушка оказалась свободной.
Скользнула со стула и пригнулась возле него. Он тяжело дышал, борясь за каждый свой поверхностный вдох. Похоже, он не проживет и часа. Несмотря на свою злость, несмотря на все, что он натворил, она почувствовала нарастающую жалость.
«Где остальные женщины?» спросила нежно, предпочитая информацию побегу.
Пауза. Хриплый выдох
«Должны лететь в Нью-Йорк»
«Куда именно в Нью-Йорке?»
Он прикрыл глаза, казалось, отходил.
«МакИнтош! Оставайся со мной и скажи»
Его веки приоткрылись и закрылись снова, тело все более обмякало.
«Их… обменяют на ларец. Однажды ты увидишь» прошептал он. «Лучший мир без них» Он опять раскрыл глаза и сконцентрировался на ней. «Красавица. Отец будет гордиться» Его слова более не были последовательны, просто обрывки мыслей. Глаза мужчины закрылись, и на этот раз такими и остались. «Что со мной такое?»
«Я не знаю» ее голос дрожал. «Тебе надо в больницу»
«Да» Но он скончался через миг, уронив голову и полностью осев на пол.
Эшлин закрыла рот рукою. МакИнтош был мертв. Он предал ее, да, и часть ее ненавидела его за это. Но маленькая девочка внутри нее по-прежнему жаждала его одобрения.
Трясясь, со слезами на глазах девушка поднялась на ноги. Она не взяла ключ из его теперь раскрытой ладони, потому что не нуждалась в нем. Планировала воспользоваться тем же путем побега, что и заключенные.
Но сначала…Давай. Будет больно, но ты должна сделать это. Она подняла табурет, на котором ранее сидел МакИнтош, и ударяла ним по решетке до тех пор, пока одна из ножек не отломалась. Использовала зазубренный край, чтоб расцарапать себе руку. Поморщилась, едва не закричала. Пошла кровь, и девушка захныкала от боли. Наконец-то добралась до GPS-чипа. Вытащила и бросила его на пол, пряча в грязи.
Поторапливайся, Дэрроу, поторапливайся. Она не могла рисковать тем, чтоб привести за собой еще сотрудников Института. Большинство наверняка были больны, как сказал МакИнтош, но это не означало, что здоровые позволять ей убраться восвояси. Вызывая в мозгу голос заключенного, она подошла к единственному в камере унитазу и стала раскручивать болты, крепившие его к стене. Некоторые не желали подаваться, и ей пришлось прикладывать усилия, едва не ломая свои пальчики. Когда последний упал в грязь, она сбила унитаз в сторону.
Сделанная руками человека дыра уставилась на нее, дыра, которую некто прокопал прямиком наружу. Ей не хотелось лезть в узкое, черное пространство, но один взгляд на распростертое тело МакИнтоша – и девушка оказалась в отверстии. Полная темнота окружила ее.
«Не паникуй» сказала она, голос заключенного эхом раздавался в ее голове. Ее выдохи рикошетили от перепачканных болотом стен. Крыса прошмыгнула мимо ее пальцев.
Девушка зашипела, вдыхая.
Пробиралась. Было бы не так ужасно, если б не приходилось двигаться вверх. Комья земли сыпались на нее, даже забивали рот, покрывая язык.
Продолжай, только двигайся дальше.
Она чувствовала себя принцессой из «Леди Малин», боровшейся за путь на свободу. Эта мысль вернула ее к странному разговору с богиней. Или галлюцинацией. Эшлин больше никогда не пожелает очутиться в сказке.
Свет забрезжил в конце тоннеля, неяркий, но заметный. Облегчение наполнило ее, и она ускорила движения. Секундой позже наткнулась на небольшое отверстие. Даже ребенок не пролез бы там.
«Нет. Нет!» Она царапала землю, и царапала, и царапала.
Вечность спустя, она мельком увидала освещенное луною небо.
Едва не сникая от облегчения и усталости, выползла на холодную, твердую землю. Встала; колени подгибались. Укрытые снегом деревья возвышались вокруг нее. Девушку трясло от холода, мешковатые одежки Мэддокса не согревали.
Мужчина завопил – страдальческий звук.
Она замерла. Мэддокс. Мэддокс! Пришла полночь. Она осмотрелась, замечая крепость на горизонте, но вопль слышался не оттуда. Услыхав его снова, она рванула с места, несмотря на свою изможденность, следуя за звуком. Новый вопль, рев.
«Я иду. Я иду»
На бегу Эшлин начала кашлять.
Глава двадцать вторая.
Проснувшегося Мэддокса охватил ужас. Эшлин нуждалась в нем.
Он был…не в лесу, осознал Мэддокс. Нет, он был в собственной постели, в своей спальне, всматриваясь в сводчатый потолок, как и каждое утро. Но он не был прикован.
Как? Почему?
Солнечный свет лился из окна, согревая. Ему не удалось найти Эшлин и пришло время умирать, не давая продолжить поиски. Рейес! Рейес должно быть приволок его домой.
Мэддокс вскочил с кровати, намереваясь возобновить поиск. Он найдет ее сегодня, несмотря ни на что. Мы разберем мир по кусочку, пока она не найдется.
Отдыха не будет пока…
Женский кашель остановил его на полушаге. Он уже должен был быть бегущим по коридору, но обернулся сейчас. Эшлин лежала на его постели. Шок ударил его с силой меча пронзающего внутренности.
Он потер руками глаза, опасаясь поверить. Видение осталось на месте. Облегчение окутало его, затмевая шок, и он подбежал к кровати. Широкая ухмылка засияла на его лице, когда он преклонил колени, благодаря богов, и протянул руки, чтоб прижать к себе свою женщину.
Она снова кашлянула.
Мэддокс застыл, осознание завладело ним. Его ухмылка исчезла. Нет! Не Эшлин. Но он изучил ее более пристально. Она была бледна, слишком бледна, а под глазами темные круги. Мелкая красная сыпь покрывала ее прелестную кожу.
Он едва не вырвал свое сердце.
Он подозревал…он опасался…а теперь его худший страх стал реальностью. Ловцы заразили ее чумой. Они наверняка подохли, один за другим, позволив тем самым ей сбежать и найти его.
Позволив ей прийти домой умирать.
«Нет!» взревел он. Он ей не позволит; она была его жизнью. Он предпочел бы вечность поджариваться в аду, чем провести единственную минуту на земле без нее.
Рейес ввалился в комнату, словно только и дожидался хоть какого-то признака жизни. Он был мрачен и сердит, как грозовая туча, готовый сорваться.
«Она уже проснулась?» На его руках было так много порезов, что нельзя было сказать, где заканчивался один и начинался другой.
«Нет» надрывно ответил Мэддокс.
Воин оглядел ее.
«Я был неподалеку. Она кашляла всю ночь. Мне жаль» Затем добавил утешительным тоном. «Большинство умирает через несколько часов после заражения, но она смогла продержаться подольше. Возможно, она выживет»
Возможности было не достаточно. Мэддокс положил руку на ее пылающий лоб. Начал раздавать приказания.
«Принеси холодных полотенец. И еще тех пилюль, если у нас все еще есть сумка Даники. И воды»
Рейес поспешил выполнять, быстренько возвратившись со всем, что просил Мэддокс. Эшлин отказывалась просыпаться, так что он раздавил таблетки и всыпал порошок ей в рот. Потом влил воды.
Она закашлялась и содрогнулась, но все-таки проглотила. Наконец-то ее веки приподнялись, и она зажмурилась от света.
«Дома» проговорила она сиплым голосом, заприметив его. «Больно. Хуже, чем прежде»
«Я знаю, красавица» Он нежно поцеловал ее висок. Хотя его мог инфицировать Торин, смертный не мог сделать этого. Словно это имело значение. Он все равно трогал бы и обнимал ее. «Ты и на этот раз поправишься»
«Босс…Ловец. Мертв»
Он согласно кивнул, не желая говорить того, что чувствовал по поводу смерти этого человека. Удовлетворение.
«Что с Даникой?» выступая вперед, спросил Рейес. «Я последовал по тоннелю, из которого ты пришла, и нашел тюрьму и мертвых Ловцов, но Даники не было внутри»
«Должна быть…по пути в… Нью-Йорк» отрывисто произнесла Эшлин.
Рейес побледнел, цвет исчезал с его лица, будто засосанный пылесосом, по поводу использования которого всегда брюзжал Аэрон.
«Они не сказали больше ничего?»
«Прости». Она закашляла.
Мэддокс поморщился от ужасающего, звенящего звука. Он положил прохладное, влажное полотенце на ее лоб. Девушка вздохнула, закрывая глаза. Рейес запутал пальцы в своих волосах, явно расстроенный, желая уйти, нуждаясь в боли.
«Ступай» сказал ему Мэддокс. «Найди ее»
Воин взглянул на Эшлин, затем на Мэддокса, кивнул. Ушел без единого слова.
Мэддокс оставался подле Эшлин часами, смачивая ее лоб, заставляя пить воду. Он вспомнил, что видел, как Торин делал подобное после того, как притронулся к смертной женщине и заразил ту чумой.
Какое-то время Мэддокс полагал, что воля Эшлин к жизни сильнее болезни, поскольку она не умерла как остальные. Это или возможно что-то – кто-то – помогало ей.
Но затем кашель стал кровавым, ее тело слишком ослабло, чтобы сидеть. Горло так опухло, что она не могла глотать. Сколько еще она продержится?
Не зная, что еще сделать, Мэддокс сгреб ее и поднял на руки. Не говоря с друзьями, он вынес ее из крепости. Они не спрашивали о его намерениях, наверное, слишком опасаясь, что он превратится в Насилие. Так и было. Дух бурлил в нем, переживая за нее, стремясь разрушать, увечить, убивать. На этот раз от беспомощности и отчаяния, не от злобы.
Мэддокс поспешил в город; лунный свет – насмешливое напоминание о его вчерашней неудаче спасти ее.
Спасти ее, должен спасти ее.
Она не издавала ни звука, слишком ослабевшая, чтоб кашлять. Улицы были пусты, никого не было видно.
Чего бы это ни стоило, спаси ее.
Он отнес ее прямиком в больницу, на которую наткнулся вчера во время своих бесплодных поисков Эшлин. Здание было переполнено, трещало по швам от находившихся в нем людей, кашляющих людей. Умирающих. Он не хотел оставлять девушку, опасался доверить им ее жизнь. Но не знал, что еще сделать.
В заполненном людьми, белом коридоре ему попался раздающий указания человек в перчатках и маске.
«Помоги мне» сказал Мэддокс, обрывая его речь. «Помоги ей. Пожалуйста»
Потревоженный – мужчина в белом халате – глянул на Эшлин и утомленно вздохнул.
«Всем нужна помощь, мистер. Вам придется подождать своей очереди»
Мэддокс яростно уставился на него, зная, что маска Насилия просвечивает сквозь его лицо. Зная, что его глаза горят ярким красным цветом.
«Вы…вы…один из них. С горы» Мужчина сглотнул. «Положите ее там» Он указал на каталку в конце коридора. «Я сам о ней позабочусь»
Мэддокс сделал, как ему было сказано, затем поцеловал нежные губки Эшлин.
«Спаси ее» приказал.
«Я…я сделаю все, что в моих силах»
Пожалуйста, пусть она выживет. Ему хотелось остаться с ней, охранять ее, присматривать за нею. Заботиться о ней. Больше всего на свете он стремился быть с нею. Но ушел от нее в ночь. Полночь приближалась.
Утром он вернется. Горе миру – горе богам – если ее не будет здесь живой и здоровой.
Рейес чертыхался, обыскивая аэропорт, ближайшие отели. Больницы. Он повидал город за эти два дня более чем за все века, что жил здесь. Он чувствовал себя зверем в клетке, переполненным нуждой действия, но совершенно бессильным. Даника была где-то там. Может быть, заболела, как Эшлин. Может быть умирала. А он не мог найти ее следа.
Снова наступила ночь, и он с удивлением обнаружил, что бежит к аллее, которую они нашли вчера с Мэддоксом. Прокляв Мэддокса умирать еженощно, боги прокляли и его, привязав к воину так же, как если б их сковали железной цепью. Почему его, а не Аэрона, он не ведал. Все что он знал это то, что в полночь он будет вынужден вернуться в крепость. Всегда будет возвращаться.
Он сбегал пару раз, проверяя их оковы, испытывая богов, но каждую полночь его как магнитом тянуло к Мэддоксу.
«Черт побери!» Он выхватил один из своих кинжалов и провел острием по бедру. Ткань порвалась, и кровь полилась из раны. Что же ему делать? Внутри него пульсировала нужда, настолько глубокая – такой он не испытывал ранее – выручать, спасать. Оберегать. Но только Данику. Только еще раз взглянуть в эти ангельские глаза и ощутить новый проблеск наслаждения.
Наслаждения, которого он и не ожидал познать.
Но познал, а теперь жаждал еще.
Боги не приказали бы Аэрону выследить и убить ее, если б она могла умереть от Ториновой чумы или если б Ловцам было предначертано нанести смертельный удар. Эта мысль и утешила и рассердила его.
Возможно, Рейесу стоило освободить Аэрона – он запер того в подземелье, прежде чем покинуть крепость – и последовать за ним к Данике. Гнев сможет вынюхать ее, таким образом Рейес отбил бы ее у Ловцов.
Нет, понял он. Не смог бы последовать за ним, если б Даники не было поблизости. А доберись до нее первым Аэрон – она, несомненно, умрет.
Забудь ее. Она смертная. Их тысячи. Миллионы. Ты сможешь найти другую женщину, походящую на ангела.
«Не хочу другую» выкрикнул. Однако он знал, что не сможет вечно держать Аэрона в цепях. «Проклятье»
«Не веди себя как ребенок» сказал женский голосок в его голове. «Посмотри на горе, и заткнись уже к чертовой матери. У меня от тебя голова раскалывается»
Его плечи окаменели. Он осмотрелся, держа напоготове нож. Никого не заметил.
«Чего ты ждешь?» снова произнес голос. «Поспеши»
Бог? Один из нас? Это не может быть Сомнение, поскольку говорящий был явно женщиной. Рейес не тратил более время, пытаясь сообразить, что к чему. Он рванул с места, а через десять минут стоял на краю горы.
Даника была там. Она и мужчина – Кейн, понял он – лежали на земле и стонали.
Гнев заполонил его от осознания, что она поранена, хотя облегчение и заструилось по его венам. Ошеломляюще, но она выглядела так, будто бы пыталась взобраться наверх, вернуться в крепость. Камни были разбросаны вокруг этой странной парочки, словно прицельно падали с неба.
Рейес подхватил ее на руки, не желая никогда отпускать, и пнул Кейна носком ботинка, чтоб разбудить. В руке он сжимал эфес своего кинжала – на всякий случай. Не чувствовал себя целиком уютно оттого, что остальные Повелители вернулись в его жизнь.
Кейн хрюкнул. Открыл глаза. Схватился за пистолет у себя за поясом. Рейес выбил его из руки.
«Давайте, перебейте друг друга» слабым голосом поощрила их Даника. Ее светлые волосы были испачканы кровью. В этот миг Рейес познал то темное, поглощающее неистовство, которое должен был испытывать Мэддокс, думая о том, что Эшлин могли навредить.
«Как ты поранилась? Если Бедствие…»
«Камни падали» сказала она, прерывая его яростные мысли. «С горы, я полагаю. Он оттолкнул меня, чтоб избежать худших из них и я споткнулась, ударилась головою»
Рейес расслабился, но лишь немного.
«Спасибо тебе» сказал он Кейну.
Мужчина кивнул, потирая висок, и встал.
«Где твоя семья?» Рейес спросил у Даники. Мог оставаться в таком положении, как сейчас, навечно.
«Летят туда, где вам их не разыскать» Она не встречалась с ним глазами и боролась с его объятиями. «Теперь поставь меня»
«Никогда», хотелось ему сказать.
«Нет. Ты слишком слаба, чтоб идти»
Оборачиваясь к Кейну, он перешел на венгерский, чтобы Даника не поняла. Он надеялся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34
Мужчина издал тихий вздох, закончившийся кашлем. Затем выдохнул: «Тебе следовало отправиться домой, как я тебя просил. Но ты ослушалась, а твои охранники не смогли сообщить вовремя. Когда я засек твое местонахождение, было уже слишком поздно. Хотел бы я добраться до тебя пораньше, но не мог просто постучаться в двери. Должен был все спланировать»
«Засек мое местонахождение? Что спланировать?»
«Взрыв. Отвлечь тварей, чтоб вытащить тебя. GPS. У тебя в руке»
О Боже. Они подорвали ту бомбу из-за нее. Слезы вины опалили глаза. Я виновна. Они все могли погибнуть из-за нее.
«Не понимаю насчет GPS» Она с трудом выговаривала слова из-за стоявшего в горле кома.
«Это не контрацептив, как мы сказали тебе. Чип. Мы всегда могли выследить тебя»
У Эшлин отвисла челюсть, пока новая жаркая волна предательства омывала тело. Предательство и боль, и злость – все примешивалось к чувству вины. Как они посмели! Никогда она не чувствовала себя такой… изнасилованной, что ли. Ей хотелось кричать, вопить. Один раз в жизни ей захотелось убить.
«Что ж я все-таки была Наживкой» почти истерическая мысль родилась в ее голове. Хотя и ненамеренно, она привела Ловцов прямиком на Мэддоксов порог.
«Вчера мы позволили захватить одного из наших парней» поведал он с блестящим и отстраненным взглядом. «Он привел демонов в клуб. Мы бросили их там, хотя могли взять в плен. Ради тебя» Слабо улыбнулся, прежде чем новый приступ кашля скрутил его. Когда он затих, она увидела что, нечто красное струится из его глаз, как жидкие реки яда.
«Снимите наручники, Профессор МакИнтош. Пожалуйста. Я помогала вам все эти годы. Не оставляй меня умирать здесь»
Несколько секунд он не отвечал. Затем, к ее удивлению, неуклюже поднялся на ноги. Приковылял к ней и встал на колени. С трудом раскрыл наручники. Металл со звоном упал на пол, и девушка оказалась свободной.
Скользнула со стула и пригнулась возле него. Он тяжело дышал, борясь за каждый свой поверхностный вдох. Похоже, он не проживет и часа. Несмотря на свою злость, несмотря на все, что он натворил, она почувствовала нарастающую жалость.
«Где остальные женщины?» спросила нежно, предпочитая информацию побегу.
Пауза. Хриплый выдох
«Должны лететь в Нью-Йорк»
«Куда именно в Нью-Йорке?»
Он прикрыл глаза, казалось, отходил.
«МакИнтош! Оставайся со мной и скажи»
Его веки приоткрылись и закрылись снова, тело все более обмякало.
«Их… обменяют на ларец. Однажды ты увидишь» прошептал он. «Лучший мир без них» Он опять раскрыл глаза и сконцентрировался на ней. «Красавица. Отец будет гордиться» Его слова более не были последовательны, просто обрывки мыслей. Глаза мужчины закрылись, и на этот раз такими и остались. «Что со мной такое?»
«Я не знаю» ее голос дрожал. «Тебе надо в больницу»
«Да» Но он скончался через миг, уронив голову и полностью осев на пол.
Эшлин закрыла рот рукою. МакИнтош был мертв. Он предал ее, да, и часть ее ненавидела его за это. Но маленькая девочка внутри нее по-прежнему жаждала его одобрения.
Трясясь, со слезами на глазах девушка поднялась на ноги. Она не взяла ключ из его теперь раскрытой ладони, потому что не нуждалась в нем. Планировала воспользоваться тем же путем побега, что и заключенные.
Но сначала…Давай. Будет больно, но ты должна сделать это. Она подняла табурет, на котором ранее сидел МакИнтош, и ударяла ним по решетке до тех пор, пока одна из ножек не отломалась. Использовала зазубренный край, чтоб расцарапать себе руку. Поморщилась, едва не закричала. Пошла кровь, и девушка захныкала от боли. Наконец-то добралась до GPS-чипа. Вытащила и бросила его на пол, пряча в грязи.
Поторапливайся, Дэрроу, поторапливайся. Она не могла рисковать тем, чтоб привести за собой еще сотрудников Института. Большинство наверняка были больны, как сказал МакИнтош, но это не означало, что здоровые позволять ей убраться восвояси. Вызывая в мозгу голос заключенного, она подошла к единственному в камере унитазу и стала раскручивать болты, крепившие его к стене. Некоторые не желали подаваться, и ей пришлось прикладывать усилия, едва не ломая свои пальчики. Когда последний упал в грязь, она сбила унитаз в сторону.
Сделанная руками человека дыра уставилась на нее, дыра, которую некто прокопал прямиком наружу. Ей не хотелось лезть в узкое, черное пространство, но один взгляд на распростертое тело МакИнтоша – и девушка оказалась в отверстии. Полная темнота окружила ее.
«Не паникуй» сказала она, голос заключенного эхом раздавался в ее голове. Ее выдохи рикошетили от перепачканных болотом стен. Крыса прошмыгнула мимо ее пальцев.
Девушка зашипела, вдыхая.
Пробиралась. Было бы не так ужасно, если б не приходилось двигаться вверх. Комья земли сыпались на нее, даже забивали рот, покрывая язык.
Продолжай, только двигайся дальше.
Она чувствовала себя принцессой из «Леди Малин», боровшейся за путь на свободу. Эта мысль вернула ее к странному разговору с богиней. Или галлюцинацией. Эшлин больше никогда не пожелает очутиться в сказке.
Свет забрезжил в конце тоннеля, неяркий, но заметный. Облегчение наполнило ее, и она ускорила движения. Секундой позже наткнулась на небольшое отверстие. Даже ребенок не пролез бы там.
«Нет. Нет!» Она царапала землю, и царапала, и царапала.
Вечность спустя, она мельком увидала освещенное луною небо.
Едва не сникая от облегчения и усталости, выползла на холодную, твердую землю. Встала; колени подгибались. Укрытые снегом деревья возвышались вокруг нее. Девушку трясло от холода, мешковатые одежки Мэддокса не согревали.
Мужчина завопил – страдальческий звук.
Она замерла. Мэддокс. Мэддокс! Пришла полночь. Она осмотрелась, замечая крепость на горизонте, но вопль слышался не оттуда. Услыхав его снова, она рванула с места, несмотря на свою изможденность, следуя за звуком. Новый вопль, рев.
«Я иду. Я иду»
На бегу Эшлин начала кашлять.
Глава двадцать вторая.
Проснувшегося Мэддокса охватил ужас. Эшлин нуждалась в нем.
Он был…не в лесу, осознал Мэддокс. Нет, он был в собственной постели, в своей спальне, всматриваясь в сводчатый потолок, как и каждое утро. Но он не был прикован.
Как? Почему?
Солнечный свет лился из окна, согревая. Ему не удалось найти Эшлин и пришло время умирать, не давая продолжить поиски. Рейес! Рейес должно быть приволок его домой.
Мэддокс вскочил с кровати, намереваясь возобновить поиск. Он найдет ее сегодня, несмотря ни на что. Мы разберем мир по кусочку, пока она не найдется.
Отдыха не будет пока…
Женский кашель остановил его на полушаге. Он уже должен был быть бегущим по коридору, но обернулся сейчас. Эшлин лежала на его постели. Шок ударил его с силой меча пронзающего внутренности.
Он потер руками глаза, опасаясь поверить. Видение осталось на месте. Облегчение окутало его, затмевая шок, и он подбежал к кровати. Широкая ухмылка засияла на его лице, когда он преклонил колени, благодаря богов, и протянул руки, чтоб прижать к себе свою женщину.
Она снова кашлянула.
Мэддокс застыл, осознание завладело ним. Его ухмылка исчезла. Нет! Не Эшлин. Но он изучил ее более пристально. Она была бледна, слишком бледна, а под глазами темные круги. Мелкая красная сыпь покрывала ее прелестную кожу.
Он едва не вырвал свое сердце.
Он подозревал…он опасался…а теперь его худший страх стал реальностью. Ловцы заразили ее чумой. Они наверняка подохли, один за другим, позволив тем самым ей сбежать и найти его.
Позволив ей прийти домой умирать.
«Нет!» взревел он. Он ей не позволит; она была его жизнью. Он предпочел бы вечность поджариваться в аду, чем провести единственную минуту на земле без нее.
Рейес ввалился в комнату, словно только и дожидался хоть какого-то признака жизни. Он был мрачен и сердит, как грозовая туча, готовый сорваться.
«Она уже проснулась?» На его руках было так много порезов, что нельзя было сказать, где заканчивался один и начинался другой.
«Нет» надрывно ответил Мэддокс.
Воин оглядел ее.
«Я был неподалеку. Она кашляла всю ночь. Мне жаль» Затем добавил утешительным тоном. «Большинство умирает через несколько часов после заражения, но она смогла продержаться подольше. Возможно, она выживет»
Возможности было не достаточно. Мэддокс положил руку на ее пылающий лоб. Начал раздавать приказания.
«Принеси холодных полотенец. И еще тех пилюль, если у нас все еще есть сумка Даники. И воды»
Рейес поспешил выполнять, быстренько возвратившись со всем, что просил Мэддокс. Эшлин отказывалась просыпаться, так что он раздавил таблетки и всыпал порошок ей в рот. Потом влил воды.
Она закашлялась и содрогнулась, но все-таки проглотила. Наконец-то ее веки приподнялись, и она зажмурилась от света.
«Дома» проговорила она сиплым голосом, заприметив его. «Больно. Хуже, чем прежде»
«Я знаю, красавица» Он нежно поцеловал ее висок. Хотя его мог инфицировать Торин, смертный не мог сделать этого. Словно это имело значение. Он все равно трогал бы и обнимал ее. «Ты и на этот раз поправишься»
«Босс…Ловец. Мертв»
Он согласно кивнул, не желая говорить того, что чувствовал по поводу смерти этого человека. Удовлетворение.
«Что с Даникой?» выступая вперед, спросил Рейес. «Я последовал по тоннелю, из которого ты пришла, и нашел тюрьму и мертвых Ловцов, но Даники не было внутри»
«Должна быть…по пути в… Нью-Йорк» отрывисто произнесла Эшлин.
Рейес побледнел, цвет исчезал с его лица, будто засосанный пылесосом, по поводу использования которого всегда брюзжал Аэрон.
«Они не сказали больше ничего?»
«Прости». Она закашляла.
Мэддокс поморщился от ужасающего, звенящего звука. Он положил прохладное, влажное полотенце на ее лоб. Девушка вздохнула, закрывая глаза. Рейес запутал пальцы в своих волосах, явно расстроенный, желая уйти, нуждаясь в боли.
«Ступай» сказал ему Мэддокс. «Найди ее»
Воин взглянул на Эшлин, затем на Мэддокса, кивнул. Ушел без единого слова.
Мэддокс оставался подле Эшлин часами, смачивая ее лоб, заставляя пить воду. Он вспомнил, что видел, как Торин делал подобное после того, как притронулся к смертной женщине и заразил ту чумой.
Какое-то время Мэддокс полагал, что воля Эшлин к жизни сильнее болезни, поскольку она не умерла как остальные. Это или возможно что-то – кто-то – помогало ей.
Но затем кашель стал кровавым, ее тело слишком ослабло, чтобы сидеть. Горло так опухло, что она не могла глотать. Сколько еще она продержится?
Не зная, что еще сделать, Мэддокс сгреб ее и поднял на руки. Не говоря с друзьями, он вынес ее из крепости. Они не спрашивали о его намерениях, наверное, слишком опасаясь, что он превратится в Насилие. Так и было. Дух бурлил в нем, переживая за нее, стремясь разрушать, увечить, убивать. На этот раз от беспомощности и отчаяния, не от злобы.
Мэддокс поспешил в город; лунный свет – насмешливое напоминание о его вчерашней неудаче спасти ее.
Спасти ее, должен спасти ее.
Она не издавала ни звука, слишком ослабевшая, чтоб кашлять. Улицы были пусты, никого не было видно.
Чего бы это ни стоило, спаси ее.
Он отнес ее прямиком в больницу, на которую наткнулся вчера во время своих бесплодных поисков Эшлин. Здание было переполнено, трещало по швам от находившихся в нем людей, кашляющих людей. Умирающих. Он не хотел оставлять девушку, опасался доверить им ее жизнь. Но не знал, что еще сделать.
В заполненном людьми, белом коридоре ему попался раздающий указания человек в перчатках и маске.
«Помоги мне» сказал Мэддокс, обрывая его речь. «Помоги ей. Пожалуйста»
Потревоженный – мужчина в белом халате – глянул на Эшлин и утомленно вздохнул.
«Всем нужна помощь, мистер. Вам придется подождать своей очереди»
Мэддокс яростно уставился на него, зная, что маска Насилия просвечивает сквозь его лицо. Зная, что его глаза горят ярким красным цветом.
«Вы…вы…один из них. С горы» Мужчина сглотнул. «Положите ее там» Он указал на каталку в конце коридора. «Я сам о ней позабочусь»
Мэддокс сделал, как ему было сказано, затем поцеловал нежные губки Эшлин.
«Спаси ее» приказал.
«Я…я сделаю все, что в моих силах»
Пожалуйста, пусть она выживет. Ему хотелось остаться с ней, охранять ее, присматривать за нею. Заботиться о ней. Больше всего на свете он стремился быть с нею. Но ушел от нее в ночь. Полночь приближалась.
Утром он вернется. Горе миру – горе богам – если ее не будет здесь живой и здоровой.
Рейес чертыхался, обыскивая аэропорт, ближайшие отели. Больницы. Он повидал город за эти два дня более чем за все века, что жил здесь. Он чувствовал себя зверем в клетке, переполненным нуждой действия, но совершенно бессильным. Даника была где-то там. Может быть, заболела, как Эшлин. Может быть умирала. А он не мог найти ее следа.
Снова наступила ночь, и он с удивлением обнаружил, что бежит к аллее, которую они нашли вчера с Мэддоксом. Прокляв Мэддокса умирать еженощно, боги прокляли и его, привязав к воину так же, как если б их сковали железной цепью. Почему его, а не Аэрона, он не ведал. Все что он знал это то, что в полночь он будет вынужден вернуться в крепость. Всегда будет возвращаться.
Он сбегал пару раз, проверяя их оковы, испытывая богов, но каждую полночь его как магнитом тянуло к Мэддоксу.
«Черт побери!» Он выхватил один из своих кинжалов и провел острием по бедру. Ткань порвалась, и кровь полилась из раны. Что же ему делать? Внутри него пульсировала нужда, настолько глубокая – такой он не испытывал ранее – выручать, спасать. Оберегать. Но только Данику. Только еще раз взглянуть в эти ангельские глаза и ощутить новый проблеск наслаждения.
Наслаждения, которого он и не ожидал познать.
Но познал, а теперь жаждал еще.
Боги не приказали бы Аэрону выследить и убить ее, если б она могла умереть от Ториновой чумы или если б Ловцам было предначертано нанести смертельный удар. Эта мысль и утешила и рассердила его.
Возможно, Рейесу стоило освободить Аэрона – он запер того в подземелье, прежде чем покинуть крепость – и последовать за ним к Данике. Гнев сможет вынюхать ее, таким образом Рейес отбил бы ее у Ловцов.
Нет, понял он. Не смог бы последовать за ним, если б Даники не было поблизости. А доберись до нее первым Аэрон – она, несомненно, умрет.
Забудь ее. Она смертная. Их тысячи. Миллионы. Ты сможешь найти другую женщину, походящую на ангела.
«Не хочу другую» выкрикнул. Однако он знал, что не сможет вечно держать Аэрона в цепях. «Проклятье»
«Не веди себя как ребенок» сказал женский голосок в его голове. «Посмотри на горе, и заткнись уже к чертовой матери. У меня от тебя голова раскалывается»
Его плечи окаменели. Он осмотрелся, держа напоготове нож. Никого не заметил.
«Чего ты ждешь?» снова произнес голос. «Поспеши»
Бог? Один из нас? Это не может быть Сомнение, поскольку говорящий был явно женщиной. Рейес не тратил более время, пытаясь сообразить, что к чему. Он рванул с места, а через десять минут стоял на краю горы.
Даника была там. Она и мужчина – Кейн, понял он – лежали на земле и стонали.
Гнев заполонил его от осознания, что она поранена, хотя облегчение и заструилось по его венам. Ошеломляюще, но она выглядела так, будто бы пыталась взобраться наверх, вернуться в крепость. Камни были разбросаны вокруг этой странной парочки, словно прицельно падали с неба.
Рейес подхватил ее на руки, не желая никогда отпускать, и пнул Кейна носком ботинка, чтоб разбудить. В руке он сжимал эфес своего кинжала – на всякий случай. Не чувствовал себя целиком уютно оттого, что остальные Повелители вернулись в его жизнь.
Кейн хрюкнул. Открыл глаза. Схватился за пистолет у себя за поясом. Рейес выбил его из руки.
«Давайте, перебейте друг друга» слабым голосом поощрила их Даника. Ее светлые волосы были испачканы кровью. В этот миг Рейес познал то темное, поглощающее неистовство, которое должен был испытывать Мэддокс, думая о том, что Эшлин могли навредить.
«Как ты поранилась? Если Бедствие…»
«Камни падали» сказала она, прерывая его яростные мысли. «С горы, я полагаю. Он оттолкнул меня, чтоб избежать худших из них и я споткнулась, ударилась головою»
Рейес расслабился, но лишь немного.
«Спасибо тебе» сказал он Кейну.
Мужчина кивнул, потирая висок, и встал.
«Где твоя семья?» Рейес спросил у Даники. Мог оставаться в таком положении, как сейчас, навечно.
«Летят туда, где вам их не разыскать» Она не встречалась с ним глазами и боролась с его объятиями. «Теперь поставь меня»
«Никогда», хотелось ему сказать.
«Нет. Ты слишком слаба, чтоб идти»
Оборачиваясь к Кейну, он перешел на венгерский, чтобы Даника не поняла. Он надеялся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34