— Трое.Гюрг исчез наверху.Мотор взвыл, пол наклонился. Варвара, продолжая методично обрабатывать сантиметр за сантиметром то, что недавно было человеческой кожей, на миг замерла и вопросительно глянула на Агу. Тот, кося глазом на Сусанина, снова прикорнувшего у него на плече, тихонечко покачал головой. Вертолет шел полукругом над опадающей шапкой дыма, нацеливаясь на расчищенный между машинами участок шоссе. Краем глаза Варвара заметила две светло поблескивающие фигурки, зависшие на переплетении тросов, спущенных вниз от грузовиков. Движения их были неторопливы и экономны, как всегда бывает у мастеров своего дела.Она закончила с одной рукой и принялась за другую, так же уверенно и безукоризненно, словно делала это не впервые в жизни. Правда, и регенопластик был не совсем такой, как на тренировочных занятиях, а эластичнее, послушнее. Он не распылялся попусту, а, казалось, притягивался обожженной кожей и ложился на нее ровно и бережно. Впрочем, это Варвару не удивляло: здесь, в Голубом отряде, все было лучшее — и вертолеты, и медикаменты, и сами люди. И она тоже стала другой, даже без особых усилий со своей стороны. Зарядилась от окружающих. Индуцированное всемогущество, так сказать. Раньше она все время мучилась какими-то сомнениями, собственной неуместностью, неприспособленностью. Теперь она была на своем месте, вернее, на одной двенадцатой части того места, которое занимала под всеми солнцами Вселенной стратегическая разведка. И отдать ей должное, это место было достаточно высоким. К такому, выходит, привыкаешь очень быстро.О том, что машина села, можно было догадаться только по затихнувшему гулу мотора. Это, собственно, Варвару тоже не касалось — она делала свое дело, сосредоточившись на нем целиком. В регенопластик входила целая гамма легких анабиотиков, так что Сусанин уже просто спал и, вероятно, видел вполне счастливый сон. Аге вряд ли было удобно так долго поддерживать сзади его руки, держа их за локти, но пока был нанесен только тоненький слой, которому предстояло превратиться в кожу, а теперь еще надо было покрыть все это толстой пенной защитой, упругой и неуязвимой для всего на свете, кроме одного специального растворителя. Варвара взялась за новые баллончики, приноравливаясь работать сразу двумя руками, но тут же почувствовала, что за спиной стоит Гюрг. Не прекращая работы, она полуобернулась к нему и тихонечко подала знак — одними ресницами: «У меня все в порядке».У них это очень здорово получалось — разговаривать ресницами.— Нет, — негромко возразил Гюрг, — так неудобно. Сейчас… Он достал из верхней кабины узенькие носилки и закрепил их, уперев концами в стенки. Потом они с Агой бережно водрузили на них Сусанина лицом вниз, так что голые руки его свешивались с обеих сторон. Варвара присела под носилками — да, так было много удобнее. Распылители посвистывали дуэтом, наращивая толстый слой упругой пенозащиты. Все было правильно.— Через неделю заживет, — облегченно вздохнул Ага, поднимаясь и растирая затекшие ноги.— Если чесаться не будет, — Гюрг был хмур. — Ты останешься, а вы, Барб, вместе с Шэдом переправите раненых на новую площадку. Встречный вертолет оттуда уже вылетел.— А туча? — вспомнила Варвара.— Ушла на северо-восток. На карте материка этот район значится как «Амбы».Варвара смутно припомнила снимки, сделанные с воздуха, — словно расчерченные по линейке столпообразные плато, разделенные глубочайшими каньонами. А геологи-то ломали головы, каким образом Степанида оказалась разрисованной в клеточку, — феномен, доселе нигде не встретившийся. Достаточно было поэкспериментировать с такими вот тучами, а потом за несколько тысячелетий выветривание и сезонные дожди окончательно обособят каждый участок, превратив его в конан-дойлевский «затерянный мир». Вот куда бы добраться, там, наверное, зверье уникальное…— Я пошел, — Ага выпрыгнул из люка, освобождая место Шэду. Шэд, значит, здесь. Никому внизу он больше не нужен…— А… третий? — не удержалась она.— Мы его поднимем. Потом.— Кто?..— Штурман-механик.И правда, ведь с Сусаниным обычно ездили летчики!— Разбился?Впервые на лице Гюрга проступило что-то вроде растерянности:— Возможно, нет… Но внизу оказалась одна тварь. В общем, его задушили. Да, чуть не забыл!Он полез за пазуху и вытащил несколько длинных перьев нежного апельсинового цвета. Издалека их можно было бы принять за убор райской птицы, но Варвара сразу заметила, что золотящаяся волнистая бахрома свисает только с одной стороны от основания — на Большой Земле такого не встречалось.И в то же время смутное воспоминание заставляло ее торопливо перебирать в памяти недавнее прошлое. Утренний туман над непроходимыми зарослями «черной стороны» и сказочные радужные создания, взмывающие над кустарником с легкостью птиц.— Перистый удав! — воскликнула она. — Но до сих пор его встречали только там, за Барьерным хребтом.— Я его вам достану, — торопливо пообещал Гюрг. — То есть то, что от него осталось. А сейчас — пора.Он наклонил голову и поглядел на ее руки — словно дотронулся. «Сейчас он скажет: и возвращайтесь быстрее!» — внезапно пронеслось у нее в голове. Сусанин всхрапнул, попытался перевернуться на бок — Варвара ойкнула, выронила баллончик и, крепко обхватив его плечи, прижала к поручням. Вернуться скорее — это ведь значит оставить их всех там, на новой. Их всех, которые до самого недавнего времени были «МЫ все». И оставить именно тогда, когда они в беде.Она беспомощно оглянулась на Гюрга.— Вы можете задержаться там столько, сколько вам будет нужно, — мягко проговорил он.Створка люка захлопнулась за ним, Варвара наклонилась и принялась шарить под скамейкой, отыскивая закатившийся баллончик. Вертолет свечой взмыл вверх, и левая рука Сусанина качнулась, оставив на щеке девушки липкую пенистую кляксу.— Ух, как заложил, др-раконий потрох, — сорвалось у Шэда. — Простите. А растворителя у меня нет, так что прилетите на Новую чумазой,— Перебьюсь.— Вы-то что дергаетесь? Эксперимент на нашей совести.— А я — не с вами?Шэд смутился. Варвара машинально терла щеку, и внутри нее что-то опускалось. «Можете задержаться там…»— Скажите, Шэд, а на кой лях я вам вообще нужна?— Ну, Варенька…— Без «ну» и без «Варенька». Не терплю. Отвечайте, как есть.— Ну, а уж коли «как есть», то сами видели — ситуации у нас, как говаривали в старину, сплошь и рядом «не штатные». Тут нужна одновременная оценка с самых различных позиций. А у нас разброса почти нет, сами видите, какие мы одинаковые. Посему не раз уже приходили к выводу, что не худо бы заполучить в отряд женщину и ребенка. Для полноты спектра, так сказать, экспертных оценок. И тут — вы… То и другое в одном лице. Только…— Что — только? — спросила Варвара, чтобы уничтожить даже следы сомнения.— Только одно и другое — не в равных степенях… Смотрите, встречный!Базовый вертолет, захлебываясь оборотами винта, проходил метрах в ста. «Борт стратегов, борт стратегов, медицинская помощь не требуется?» — тихонечко заверещала пуговка среднедистанционного фона, пришпиленная к лацкану Шэда.— Спасибо, справились. Новая к нашему приему готова?Пуговка несколько секунд оскорбленно молчала, потом, уже затихая, донесся голос, в котором Варвара наконец-то узнала Параскива: «Новая-то готова…»Шэд безнадежно махнул рукой. Всегда так: издалека кажется, что можно было действовать и оперативнее, и результативнее.— Минут через семь-восемь сядем, — предупредил он. Варвара машинально подняла руку, чтобы стряхнуть с себя копоть, и остановилась: комбинезон был испещрен бурыми прочерками, словно она попала под ржавый дождь. Вот как. «Грязь к нашему не пристает…» А это была не грязь — кровь.— Возьмите-ка, — проговорил Шэд, отцепляя пуговку фона и пришлепывая ее на лацкан Варваре. — Работает от теплоты дыхания.От его движения бурые шелушинки вместе с чешуйками сажи посыпались на пол. Кремовая похрустывающая поверхность куртки засияла девственной чистотой.— Дайте-ка… — Он по-хозяйски взял девушку за плечо, повернул к себе и бесцеремонно принялся счищать все остальное. * * * Сусанин спал беспокойно, подпрыгивая, точно его жалили, и продавливая гамак поджарым задом. Киб, качавший его, все время сбивался с ритма. Варвара вылезала из шезлонга, подбегала, бесшумно переступая босыми ногами, поправляла свешивающиеся руки, окутанные облаком пены. Увязая каблуками в мелколистной горной травке, подбиралась Кони, заглядывала осторожненько, чтобы не разбудить, и, конечно, будила — у Сусанина на нее был особый нюх. Тогда начинались препирательства, начальник биосектора жаждал вступить в свои права на новой территории, а Кони увещевала его совсем по-старушечьи, со всеми немыслимыми для нее «ладушками» и «сон — лучшее лекарство».Сон ему действительно был необходим: кроме ожогов, Сусанин основательно отравился, наглотавшись дыма со всем букетом испарений из горящего кузова. С химическими воздействиями справиться было легко, но среди горевшего были и биоактивные препараты, так что Сусанина скрутил целый клубок разномастных аллергий.Пилоту-механику, отлеживающемуся в палате со множественными переломами и не склонному к гамакам, досталось от пожара меньше, но тоже хватило. За больными неусыпно следили не меньше дюжины врачей — к счастью, дистанционно, — два киба и медбрат Дориан. Каким образом среди участников экспедиции обнаружилось столько людей с медицинскими дипломами, оставалось только гадать. И уже совсем непонятно, на каких правах тут существовала Варвара. Она просто осталась и все. Кормила, помогала при перевязках. Она знала, что, когда смывают защитное покрытие, начинается боль — словно прорывается все, накопившееся за целые сутки. А снимать надо, потому что сквозь тончайшую пленочку регенопластика проникнуть внутрь не может ничто, но вот наружу постоянно выбрасываются частицы отмершей клетчатки, прикрытая напылением грязь и вообще все постороннее. Все это надо было ежедневно удалять, и проще простого было бы на это время давать общий наркоз, но к любому виду искусственного сна у Сусанина возникла непоколебимая ненависть. Он предпочитал мучиться, но не спать. Когда грузная, но легкая на руку Манук Серазиан (как только теперь выяснилось — старший ординатор базового госпиталя) начинала неприятную процедуру, Сусанин покрывался гнедым крапом — аллергия на нервной почве — и замолкал. Едва Манук удалялась, он отыскивал глазами Варвару и принимался ругаться.Варвара, скинувшая свое форменное кремовое великолепие и облачившаяся в белый халатик, сидела с ногами в шезлонге и плела травяной поясок. Каждый залп брани обычно начинался в сослагательно-безличной форме:— Силы небесные, ну чтоб отсюда унесло всех этих милосердных и сочувствующих!Он устремлял свои рысьи глазки в просвет между деревьями, к которым был привешен гамак, отыскивая по-осеннему бледное, но еще теплое небо. Здесь, в долине, вообще было теплее, чем на побережье. «Совсем другие у него глаза, когда он не щурится, — меланхолично думала Варвара. — А ведь пожалуй, совершенно такие же, как у меня. Никогда не замечала».Сусанинские экзерсисы уплывали стороной, не задевая ее.— Медиков развели, доброхотов больничных — до Луны цепочкой не перевешаешь… На космодроме кто? Кто с телятами?— Половина наших людей там, да еще стратеги. Они не то что с телятами, они… они с сиренами морскими управятся.Но это невинное воспоминание привело Сусанина в бешенство:— Купили тебя на дежурную байку! Как дурочку… «Кончайте лазать в аварийный люк, выносите даму через центральный шлюз!»Варвара вспыхнула впервые за все эти дни. Но Сусанин уже переключился на другое:— Осел я, осел! Засадить всех летяг в первую машину — это ж надо было соображать!— Надо было по тревоге остановиться и прикрыться защитным полем, — наставительно заметила Варвара, только чтобы хоть что-нибудь ответить, и это окончательно взбесило Сусанина.— А вы ее объявили, эту тревогу? У меня рация на приеме без передыха, и от вас — ни черта всю дорогу!— Как — ничего?.. — осторожно переспросила девушка. — Тревогу приняли и здесь, и на космодроме.— Ни одна машина ни черта не слышала. Что мы, оглохли? Ну, тучу заметили, поздно, правда, но на кой ляд нам в тучи всматриваться? Полем прикрылись, но поле-то машину бережет, а не дорогу! У нас под носом как резануло — грунт из-под колес вон, машина как белое облачко парит, вся в защите, как в пене, я кричу: «Выбрасывайся!» — а куда выбросишься, если защита и дверцы заблокированы? Консервная банка…Он перевел дыхание и некоторое время бормотал себе под нос что-то уж совсем непроизносимое.— Но ведь кто-то выпрыгнул? — осторожно спросила Варвара.— Снял поле, вот и выпрыгнули. Двое. Трое остались. Штурман в рычаги вцепился, все пытался крепежными лапами кабину удержать, когда я кузов отстегнул… А Конрой…Опять последовало полутораминутное бормотание под нос.— С Конроем вы не виноваты, — тихонько заметила девушка.— А вот об этом только мне судить! — снова взорвался Сусанин. — И катилась бы ты со своими утешениями… Нечего тут мне сопли утирать! Начальник колонны за все в ответе, даже если бы это было и не с моей машиной. А уж то, что я его снизу вытянуть не сумел…— Да не мучайтесь этим, Евгений, если бы вы его и вытащили, все равно было бы поздно… На дне провала обитал перистый удав. Затаился, как будто ждал…— Врешь!..— Да спросите хоть у Кони. Просто вереница жутких совпадений, предугадать которые было невозможно…— Слушай, Варька, я тебя не узнаю! Мать-примирительница. И всех по головке — утеньки мои, невиноватенькие! Тьфу! Кто это видел в дыму перистого удава? Это ж только в страшном сне может присниться! В темную сентябрьскую ночь!— Я видела перистого удава, — кротко заметила Варвара. — На той стороне, за Оловянными воротами. И все видели…— Вот именно, за воротами. Какая нечистая сила могла перенести его сюда?Варвара пожала плечами и не ответила. Она понимала, что Сусанин отчаянно борется с зудом, неминучим при форсированной регенерации кожи, и эта несмолкаемая брань позволяет ему отвлечься от своих ощущений. Но ведь и она смертельно устала — все последнее время ее жизнь протекала в катастрофическом многолюдье и неумолчных разговорах. Подумать некогда, не говоря уж о том, чтобы дать волю своему ведьмовскому чутью.— Мне командор перья со дна провала достал. Гада тоже обещался выудить. Останки.— Хм, командор…Опять нечленораздельное бормотание. А что — командор! Ее командор. Вот так, пусть примирится. Тем более что сейчас он не меньше Сусанина грызет себя за все случившееся. Хотя где гнездилась причина бешеного гнева Водяного, представить просто невозможно. И потом — вся эта цепочка, на конце которой — золотое перистое чудовище, притаившееся в осенней листве… в осенней…Осенняя, отмирающая, угасающая… Цепочка ассоциаций заплясала, как змейка на экране осциллографа, свилась в клубочек, старательно пряча смысл.Угасание защитного барьера, вот что.— Евгений Иланович, я на минутку…— Давай, давай!Она бросилась в тренажный зал, где ночевала на жесткой массажной лежанке, схватила свою куртку, поднесла к губам шоколадную кнопочку фона.— Командора, — выдохнула она.Кнопочка дохнула сложным шумовым переплетением свиста, шороха, неразличимых голосов. Потом все разом смолкло: десять из одиннадцати датчиков отключились.— Вы, Барб?-спросил незнакомый голос.Будь он ближе, теплее, она, наверное, смешалась бы — в первый раз говорила по СВОЕМУ фону со СВОИМ командором. Но голос был искажен, и за ним она не увидела нечаянно подрагивающей щеки, к которой так хочется приложить ладонь.— Появились некоторые соображения, — доложила она с излишней сухостью. — Есть основания полагать, что пси-барьер, проходящий по меридиональному хребту между Золотыми и Оловянными воротами, понизил свой порог. Перистые удавы на этой стороне не водились, Сусанин это подтверждает.Она сделала паузу, как бы проверяя собственные слова. Так бывает: скажешь вслух и произнесенное выявляет ошибки того, что в уме казалось безукоризненно логичным.— Что же из этого следует? — так же сухо заполнил паузу голос Гюрга.— А то, что туча с этим водяным тараном может не иметь ни малейшего отношения к вашему эксперименту. Пси-барьер перестал удерживать тех, кто наиболее приспособлен к миграциям, и была сделана попытка поставить перед ними дополнительную преграду. Это случилось ПОСЛЕ форафил, но не ВСЛЕДСТВИЕ.— Следовательно, это может повториться?— Не исключено, так что за тучами теперь придется приглядывать.— У вас все?— Все. Отбой связи.— Минутку, Барб! Когда вас ждать?..— Не знаю.Она опустила пуговку и прижала ее к холодному пластику лежанки. В комнате воцарилась ломкая тишина. Подними опять этот крошечный диск — и снова возникнет голос. Ну?..Она взяла пуговку и прицепила ее к поясу — чтобы нечаянно не дыхнуть в ее сторону.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13