— Дело в том, что ни «Варвара», ни «Норега» в систему наших имен не вписываются.— Согласен. Предложения?..— Нора, — сказал Шэд.— Не пойдет, похоже на меня, что не допускается, — возразил Норд. — Нова — не лучше. Вано — мужиковато…— Да, созвучные имена в экстремальной ситуации могут привести к нежелательным результатам. Варвара… Барбара…— Барб!-подсказали сразу несколько голосов.— Согласен, Барб. Варвара, с этого часа вам присваивается боевое имя, употребление коего в рабочее время обязательно. В свободное от работы — на ваше усмотрение.В Варваре взыграла неистребимая ее строптивость:— Хм, и даже без этого: «С вашего позволения, мэм!»— У мэм странные представления о субординации, — заметил молчавший до сих пор Хай. — Приказы не обсуждаются. А имена… и что это вся дичь рыбой припахивает… имена должны быть максимально короткими, звучными и непохожими друг на друга, чтобы ни один киб или робот не спутали. Люди-то разберутся.— В таком случае, ваши мамы обладали удивительным даром предвиденья! — не унималась Варвара.— Не столько мамы, сколько начальство в лице командора Гюрга. Меня, например, зовут Ефим Хайкин, но производное от имени исключается, потому что при обращении «Эфа!», как сначала предполагалось, все кибы и роботы подпрыгивают на месте, а затем бросаются в кусты отлавливать воображаемого гада. Пришлось стать Хаем.— Ну, тогда Ага — это от Агафона?— Как можно! — Рыжие брови над хитрыми зелеными глазками сложились уголком, выражая притворное негодование. — Я есмь Агенобарб, что значит — Краснобородый. А также Яша Новиков по совместительству, но Яш — слишком близко к Яну, а Нов — опять же к Норду. Пришлось усекать прозвище.— Бедняги, и всем-то вам приходится… Ну, откуда появился Эрбо, я не рискую предполагать…— Попросту Роман Борисович.Варвара покосилась в сторону командора, который неторопливо допивал свой сине-зеленый чай. А вот что касается его «боевого имени», то он сам ей расскажет, что и откуда. И в более подходящей обстановке. Командор сложил салфетку, и все разом поднялись.— Шэд, запроси космодром — как там у них с отлетом? Шэд запросил. Автоответчик писклявым голосом (ох, уж эти освоенцы, батарейки не поменяют!) проинформировал, что людей поблизости нет, все на площадке, а отлет намечается примерно через семьдесят часов.— Жалко, — вздохнул Хай, — немного подзадержались бы — и мы с ними, прямехонько на Матадор. Там сейчас разгар сезона!— Разговорчики! — строго прикрикнул на него командор. — Не успели засучить рукава, а уже на курорт собрались. Ох, и гвардия мне досталась…Временами он становился чуточку похожим на Сусанина, и это почему-то смешило Варвару. Она невольно глянула на соседний стол — бывший начальник (дали небесные, да что это она — «бывший»! Она ведь еще не давала согласия на переход в Голубой отряд, и еще надо подумать…) смотрел на нее по-прежнему, водрузив подбородок на кулаки и сузив глаза до двух горизонтальных черточек.— В такой пакостный туман — только и мечтать, что о курорте, — пытался оправдываться Хай, — да и дело-то всего нескольких дней, Тамерлана — планетка средней сложности…— Тьфу! — Суеверный Шэд по-настоящему плюнул через левое плечо. Гюрг нахмурился и поднялся:— Встали! Альбатросы…— …глубокого космоса, — отчетливо закончил Сусанин. Варвара, поднявшаяся вместе со всеми, почувствовала, что напряжение, нараставшее день ото дня, может сейчас вылиться в открытую стычку.Это с раннего-то утречка!— Пошли работать, — неожиданно для себя естественно проговорила она и первая покинула трапезную. Кто-то вышел следом и остановился рядышком на верхней ступеньке.Оглянулась — Сусанин.— Ты вот что… — протянул он. — Здание для твоей таксидермички на новой площадке готово. Как только соскучишься с этими… альбатросами, приезжай.Варвара глядела на него во все глаза, не понимая. Она не ослышалась — соскучиться? Здесь? Сейчас?— Ты что? — встревоженно проговорил Сусанин, наклоняясь к ней. — Ты что, оглохла?Она удивленно тряхнула головой н перескочила на ступеньку ниже. За спиной Сусанина распахнулась дверь, и утреннему свету предстали все сто девяносто сантиметров непринужденности, достоинства и элегантности, кои совмещал в себе начальник Голубого отряда. Интересно, сколько времени он настраивал своего киба, чтобы тот так безупречно заглаживал ему стрелки на брюках? Рядом с Гюргом измочаленный Сусанин в беспросветно засаленном комбинезоне казался выходцем из другой эпохи.— Послушай, Женя, — удивительно ровным голосом проговорил Гюрг, — ты здешнюю морскую воду брал на пробу Оффенбаха?— Нужды не было.— А. Значит, с этого и начнем. Теперь с вами, Барб: отправку вашей аппаратуры возьмет на себя Ригведас. Часа вам хватит, чтобы обговорить детали? Да? Значит, через час жду вас на метеовышке.Варвара кивнула. Ригведас, конечно, выйдет из трапезной последним — набьет карманы всякой всячиной для своего Тогенбурга. Воистину все повторяется — сначала трагедия, затем комедия. Петрушке приспичило обласкать козла, и теперь пришлось выстроить бедной животине шалаш возле самых ворот Пресептории, в которые ни одно четвероногое не в силах было войти по так и не установленной причине. Раза два в день младший научный сотрудник бегал за ворота — покормить козла, который с преданностью рыцаря, воспетого Жуковским, не спускал своих золотых глаз с того места, где должна была появиться алая рубаха его господина и повелителя. Все посмеивались над Ригведасом, один Сусанин был откровенно взбешен. Ведь предупреждали же каждого еще на космодроме, ведь предупреждали!..Варвара не стала дожидаться коллегу — как-никак пять минут из отпущенного ей часа уже прошли, — спрыгнула со ступенек и побежала по дорожке к своему корпусу. «Опять я бегу!» — одернула она себя и перешла на шаг, оставляя за спиной уплотняющийся сгусток конфликта.— Сегодня начнем работать с форафилами, — донесся до нее хозяйский голос Гюрга. — Поэтому с тринадцати ноль-ноль и до отбоя всех, включая персонал новой площадки, прошу укрыться в помещения, оборудованные силовой защитой.— Я твою защиту… — было последнее, что она услышала перед тем, как завернуть за угол.А далее последовало:— И вообще, прекрати строить из себя хозяина планеты и главное — перестань морочить девчонке голову!— Между прочим, она уже не девчонка. Ты еще не заметил?— Ничего, улетите-я ее вышколю! Из телятника не вылезет.— Для этого надо как минимум, чтобы мы улетели. А сейчас позволю себе напомнить, что она — единственная пока на Земле Тамерлана Степанищева, кому предложено выбирать место работы. Остальных я попросил бы форсировать погрузочную процедуру, не обременяя их напоминанием о том, что они подчинены непосредственно мне, — во всяком случае, до завершения рекогносцировочных работ.Он ошибался в одном: на Земле Тамерлана Степанищева находился еще один человек, который отнюдь не чувствовал себя подчиненным командору разведчиков. Со всеми вытекающими последствиями.Звали этого человека Мара Миностра. * * * Ригведаса Варвара так и не дождалась; пришлось взять мелок и на стене изложить все, что относилось к последовательности погрузки таксидермической аппаратуры, а заодно и к личности младшего научного. В заключение она даже позволила себе предположить, что теперь в группе таксидермистов она — лишняя, так что не перейти ли ей…Полупегас, замерший за ее спиной (несомненно, левый, потому что правый имел привычку как-то неприкаянно покачиваться на нижних щупальцах, снабженных копытообразными башмаками), поднял кусочек мелка и приписал Варвариным почерком: «И — на Матадор!»— Ты откуда знаешь про Матадор? — строго спросила Варвара. Левого Полупегаса она недолюбливала за педантичность; после того как ее покалеченного робота не сумели починить даже прославленные механики из Голубого отряда, единственным выходом было разделить сложную кибернетическую систему надвое, раз уж каждая половина была снабжена как компьютерным квазимозгом, так и речевой приставкой. Получились два вполне сносных робота с небольшими лотками для выполнения мелких механических работ; Шэд почему-то прозвал их слесарями-сантехниками. И только когда они начали действовать порознь, до Варвары дошло, что тонкая настройка каждого мозга была специфической, так что каждый вычислительный бурдюк являлся как бы аналогом одной половины человеческого мозга.До сих пор она никогда не задумывалась над тем, какой головой вперед двигается ее Пегас, а какой — разговаривает (обычно говорила задняя голова, чтобы не мешать передней принимать звуковую и зрительную информацию). Ей казалось — это безразлично, все равно ее механическая скотинка симметрична, как Тяни-Толкай. А теперь выходило, что — нет, и стало понятно, почему все наличные кибер-механики спасовали перед полным ремонтом, — ведь и человеческий мозг разделить вдесятеро легче, чем объединить в одно целое.Вот и получилось два достаточно своеобразных существа, их которых одно было карикатурой на физика, а другое — на лирика. Ничего не оставалось, как прозвать их «левым» и «правым». Само собой напрашивающееся «Полупегас» сильно смахивало на «полудурка», но Варвара не возражала — останки ее любимого робота после разделения отнюдь не повысили своего интеллекта, скорее, к бесконечному сожалению, — обратное…— Я тебя спросила, где ты подслушал про Матадор, — раздраженно повторила девушка. — Ты что, забыл, что робот обязан отвечать на вопросы человека?— Никчемный вопрос, занимая определенный интервал времени, достойный лучшего применения, наносит спрашивающему минимальный вред. Ответ на такой вопрос также занимает время и таким образом вред удваивается. Оставление вопроса, не ведущего к получению ценной информации, без ответа является оптимальным вариантом по сравнению со слепым следованием правилу подчиненности. — Робот вещал голосом эталонного зануды.— А то, что твои скрипучие сентенции меня раздражают, — такой вред ты не учитываешь?— Человек способен волевым усилием преодолеть легкое раздражение, вызванное незначительным фактором. Если же он не в силах этого сделать, он сам или находящийся в его распоряжении робот должны воспользоваться фармакологическим препаратом средней степени воздействия. Рекомендую десять капель седуксенции на ромашковом настое. — Он развернулся и двинулся к не снятой еще со стены походной аптечке.— Можешь вылить их себе за шиворот, — фыркнула Варвара.— И — на Матадор… — едва слышно пробормотал Полупегас. Девушка заложила руки за спину и почти минуту глядела на робота, покачиваясь с носков на пятки. Разобрать и запаковать, как Пегги? Бросить здесь? Отправить на Большую Землю для капитального ремонта? Подарить Голубому отряду?Она не знала, что с ним делать, потому что перестала понимать, что это за существо и как она к нему относится.— Ну вот скажи мне, зачем ты промямлил эту несуразицу, насчет Матадора? Она что, несет в себе ценную информацию? Или ты думаешь, что тебе можно то, что нельзя мне? Ну, отвечай, когда спрашивают!Полупегас вдруг подогнул опорные щупальца, бесшумно опустился на пол и уткнулся мордой в лоток.— Не знаю… — еще тише проговорил он. — Не могу в себе разобраться. Мне словно чего-то не хватает… Тоскливо.Элитные роботы снабжены эмоциональными модуляторами — голос его как будто проходил сквозь бархатную тряпочку, намоченную слезами. И Варваре стало ясно, что никуда она его не отдаст и уж ни в каком случае не бросит. И в том, что произошло с ее верным Пегасом, было что-то осеннее, словно палые листья не выбросили на помойку, а поставили в кувшин с водой — пусть еще несколько дней поживут…Она вздохнула и поглядела на часы — до истечения отведенного ей срока оставалось восемь минут. Как раз чтобы явиться на метеовышку с достоинством и не запыхавшись. Она каждый раз об этом мечтала, но все не получалось…— Ты полежи здесь, соберись с мыслями, — велела она Полупегасу. — Придет Ригведас — помоги ему, но с ним не уезжай. Меня дождись.Она поправила волосы, пожалев, что не забрала у Кони подаренного зеркала, но тут же рассердилась на себя, тряхнула гривой, так что волосы стали дыбом, и вылетела из лаборатории, бормоча себе под нос: «Полюбите нас черненькими, а уж беленькими нас всяк полюбит…»И столкнулась на пороге с Теймуразовой красой ненаглядной.Сначала она врезалась в плотную волну запахов — как там у Шекспира: «…все ароматы Аравии…» Затем — краски: опытный глаз таксидермиста искал хотя бы квадратный сантиметр незагримированной кожи, но такового не находилось. И только потом воркующий голос, произносящий самые обыкновенные слова с таким вкусом, словно перечислялись сорта самых немыслимых пирожных:— Я давно стремилась познакомиться с вами. Варвара… Норега? Я правильно произнесла? — с такой участливостью, как будто осведомлялась: «Я не перебила вам посуду и не сломала ключицу, что сделало бы меня до конца дней моих безутешной?»Варвара отступила на шаг, губы ее дрогнули — она поняла, почему, передавая ей вчера мертвого горностая, Кирюша Оленицын сказал не без сарказма: «Держите кысочку — вновь прибывшая Эсмеральда загубила, протащила в сумочке на территорию…»Это была еще та Эсмеральда — черная бархатная юбка, оранжевая блузка с декольте на двенадцать персон, и на всем этом невероятное количество драгоценных и полудрагоценных камней, в оправах от дерева и слоновой кости до алюминия и платины. На розовых туфельках красовались пряжки с яблочно-зелеными хризопразами, а на тончайшей золотой цепочке болтался аметистовый колокольчик, побрякивая где-то между пупом и коленками. Не хватало только козочки с золочеными копытцами, но на худой конец можно было бы одолжить у Петрушки его Тогенбурга. Надо будет ей посоветовать.— Я вам еще не представилась, — продолжала Эсмеральда, — но вы меня, я думаю, знаете — я Мара Миностра, специальный корреспондент видеоальманаха «Амазонка». Веду раздел «На космических перекрестках». Мне бы хотелось представить вас как единственную женщину…Варвара презрительно Оттопырила верхнюю губу — пусть полюбуется на мои усы. Спецкор…— Дело в том, что я не испытываю склонности ко всеобщему обозрению, — довольно невежливо прервала она гостью, — тем более на перекрестках. Предпочитаю укромные тупички и закоулки.— Да-а, мне говорили про ваш характер… Ну, кто говорил — это было ясно.— Тогда мой отказ не был для вас неожиданностью. А что касается моего характера, то тут уж больше подошел бы спецкор журнала «Ксенопсихология и космос». Вы не находите?Она вдруг поймала себя на ощущении, что получает от этого разговора какое-то мстительное удовольствие. Нехорошо. Надо это кончать, тем более что она уже катастрофически опаздывает.— Прошу меня извинить…— Ну что вы, что вы, я была готова к чему-то подобному, поэтому основная цель моего визита несколько иная… — Было видно, что Эсмеральда умеет отступать. — Не могли бы вы дать мне несколько голографических снимков — с возвратом, разумеется? Наверняка у вас есть какие-нибудь здешние зверюшки…— Да хоть сотню!— Дело в том, что на пути сюда я случайно получила новую аппаратуру, экспериментальный образец, и я хотела бы начать ее осваивать до возвращения на Большую Землю.— Дождитесь Ригведаса… А впрочем, можете спросить у моего робота — он валяется на полу в полной прострации, но найти снимки способен.— А… что с ним?— Ничего страшного. Пообщался со мной, — не удержалась Варвара, откровенно поглядывая на часы, — в ее распоряжении оставалось ровно тридцать секунд. — Весьма сожалею…Не дожидаясь ответа, она помчалась по направлению к метеовышке.— Было очень приятно… — донеслось до нее.Ей тоже было приятно — она словно сбросила с себя какую-то тяжесть. Поделом Темрику. Вот пусть и носит на руках такую… А какую — такую? Ведь красавица — лилейные кудри, фиалковые глаза, стебельковый стан.И умница — «Перекрестки» ее вполне деловые, и как это говорится, «интеллектуально насыщенные». И тем не менее легко понять Кони…Подъемник на вышку был отключен, пришлось карабкаться по ступенькам, и она таки опоздала.К счастью, Гюрга здесь не было; возле экранов, настраиваясь на прием сразу с нескольких точек, суетились Шэд, Ян и Эрбо, которого Варвара недолюбливала за какую-то барскую снисходительность. Со вчерашнего дня здесь распоряжался синебородый Шэд, но занимались все отнюдь не метеонаблюдениями.— Станьте на монитор, как вчера, — коротко бросил Шэд, и Варвара с удивлением увидела, что передатчик находится где-то над ними, километрах в десяти, если судить по экрану.— Зонд? Да его же сейчас собьют!— Ничего, ничего, — процедил Эрбо. — Высота с запасом, так что оснований для паники нет. Вчера же была репетиция — обошлось. А сегодня запустим форафилы.Девушка беспомощно развела руками — слово было какое-то знакомое, или казалось таким, но значения его не припоминалось.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13