Проведя работу в Дисненском уезде, мы отправились дальше. Владимир Пуговка снабдил нас на дорогу хлебом и салом, мы оставили у него плотничий инструмент и шли теперь не по проезжим дорогам, а напрямки, пользуясь топографической картой и компасом. Первый успех ободрил нас, и мы с Колей решили поскорей выполнить ответственное задание партии: весна была в разгаре, и наступление Красной Армии могло начаться со дня на день.
За сравнительно небольшой срок Рябову, мне и остальным товарищам из группы Нехведовича во всех отведенных районах удалось создать подпольные повстанческие организации. В Вилейском уезде Алексей Степанович Щебет возглавил 50 патриотов, в Ошмянском уезде группу проверенных людей подобрал секретарь подпольного комитета партии Юлиан Балыш, в Молодечненском уезде во главе отряда из 60 партизан встал Филипп Матвеевич Яблонский, в Воложинском уезде Дмитрий Иванович Балашко, бывший в 1919 году председателем местного Совета, собрал 30 вооруженных повстанцев.
Каждая вновь созданная группа вела в массах агитацию против оккупантов, устраивала вооруженные налеты на местные полицейские участки и мелкие войсковые гарнизоны, взрывала склады с оружием и боеприпасами, отбивала у захватчиков продовольствие и скот. На земле Белоруссии все сильней разгоралась партизанская война.
От связных мы узнавали, как идут дела у товарищей по группе Нехведовича, искренне радовались за своих боевых друзей. Очень скоро нам посчастливилось повстречаться с ними в рядах наступающих красных войск.
Но никогда я больше не увидел ни солтыса Зыса, ни милую девушку Эмилию.
Цепкие лапы контрразведки
Везем оружие в Литву.- Арест.-Офицер берет взятку.- Побег от пьяных жандармов.-Полковник Спиридонов уважает колчаковцев.-Темная игра контрразведчиков.-Неожиданное спасение
В мае 1920 года развернулось наступление Красной Армии на Западном фронте. Существенную помощь советским войскам оказывали партизанские группы и отряды. После взятия городов Лиды, Гродно, Бельска, Белостока все они оказались на освобожденной территории и, естественно, прекратили военные действия. Тогда-то мы и встретились со всеми остальными членами группы Нехведовича.
Отважный командир повстанцев рассказал мне, с каким восторгом встречала трудовая Польша приход красноармейских частей. Повсюду происходили митинги, видные польские коммунисты Феликс Дзержинский, Феликс Кон, Александр Завадский произносили пламенные речи. Когда советские войска дошли до предместий Варшавы, трудящиеся массы надеялись, что Польша станет государством рабочих и крестьян. Однако этим мечтам не суждено было сбыться. Мировая реакция сделала все, чтобы эта страна осталась помещичье-буржуазной и служила антисоветским бастионом.
Благодаря ударам Красной Армии, нанесенным панской Польше, Белоруссия была очищена от захватчиков, а в Литве назревала новая революционная ситуация. Коммунистическая партия Литвы и Белоруссии готовила литовский народ к вооруженному восстанию, чтобы освободить Литву из-под власти иностранных империалистов и своей национальной буржуазии.
Партийное руководство придавало большое значение военной подготовке восстания, которое назначалось на август 1920 года. В помощь местным партийным организациям на литовскую территорию посылались коммунисты, знающие язык и обладающие военной подготовкой. В числе других решили послать и меня. Мне поручили возглавить нелегальную группу, которая должна была доставить из Вильно в Каунас вооружение и боеприпасы для повстанческих дружин Литвы.
В группе подобрались надежные товарищи, опытные партийцы и бывалые подпольщики: латыш Юргенсон, поляк Метлицкий и мой боевой побратим Коля Рябов. Но литовцем был только я.
Получив задание, мы несколько дней размышляли, как лучше его выполнить. Переправить опасный груз в Каунас было не так просто: граница между Польшей и Литвой охранялась, по всем дорогам стояли патрули, станции кишели шпиками, повсюду проводились облавы, проверки документов и багажа.
Перво-наперво нам нужен был подходящий, не вызывающий подозрения транспорт. Но где его найти? Старый, тертый подпольщик Юргенсон предложил:
- А что, если поспрашивать на черной бирже? Там всякой швали невпроворот, но попадаются и честные дельцы.
На черной бирже в Вильно, где орудовали спекулянты и жулики всех калибров, конечно, можно было найти опытных контрабандистов с транспортом. Риск чертовски велик, публика-то весьма сомнительная. И все же решили попытаться, ведь время не ждет.
Одевшись наподобие мелкого лавочника, я долго бродил среди гомонящей толпы, присматривался к ломовым извозчикам, пока наконец один из них мне не приглянулся. Вид у него был ужасный: оборванный, грязный, со спутанной черной бородой. Узнав, что мне необходимо доставить груз в Каунас, извозчик подумал, покосил карим глазом и коротко осведомился:
- Сколько на лапу?
- А сколько возьмешь?
Извозчик почесал в бороде и пробурчал:
- Пять тысяч рублей. За меньше вас никто слушать не станет.
Я не стал торговаться и спросил, почему он не интересуется грузом. Всякое ведь может быть.
- Ну, может, ну, может,- огрызнулся возница.- А мне дела нет. Везу и везу. Не бесплатно. А там, как бог даст.
Поскольку скрыть характер груза все равно бы не удалось, я сказал, что груз - взрывчатка, оружие, гранаты.
Бородач поморщился, поерзал, хотел было пойти на попятный, но стало жаль денег, и он придумал себе легенду:
- А я откуда знаю? Что я - бог Иегова? Да я их впервые вижу. Мне платят я везу. Может, там золото. Они сами по себе, я сам по себе. Значит, гранаты?
- В том числе и гранаты.
- Мне до ваших гранат делов нет. Вы платите - я везу. Может, выкрутимся, и вы еще мне спасибо скажете, рюмку водки поднесете. Все эти умники,- он презрительно сплюнул, видимо, имея в виду полицию и контрразведку,- знают свои секреты, а я свои. Сделаем так, хозяин.
Он предложил получить на базе смолу и накладные на ее перевозку. Оружие и боеприпасы положить в бочки с двумя днищами и сверху залить смолой.
- Кому охота пачкаться в смоле,- сказал он.- Никто к вашим бочкам и не притронется. Ну, а если уж найдутся слишком большие умники и полезут куда не надо, я им скажу, что ничего не знаю. Меня загрузили смолой, вот накладные, а что внутри бочек, не спрашивал, не имею такой поганой привычки лезть своим носом в любую дырку.
Я посоветовался с товарищами. Они одобрили. Была не была! Через подставных лиц закупили на базе смолу, на дно огромных заляпанных бочек уложили около 20 наганов, 300 килограммов толовых шашек и 200 гранат системы "Миллс".
- Теперь давайте адрес и гоните задаток,- потребовал возчик.- Вы добирайтесь как вам угодно, а я поеду своим путем. Можете не сомневаться, Панове, Моисей еще никого не подводил, ваши штучки, про которые я ничего не знаю, в целости и сохранности будут доставлены получателю. Да поможет мне бог и все его святые босяки!
Предложение резонное, мы согласились. Путешествие налегке, подальше от рискованного груза нам весьма с руки, а возчик не надует. В Вильно, где еще находились части Красной Армии, у него оставалась семья, и предать нас он просто не решится.
Адрес получателя был такой: Каунас, проспект Аллее, угловой двухэтажный особняк, спросить хозяина. Там находилась наша запасная явка. Выдал я извозчику часть денег, и он, махнув кнутом, пошел к своим двум подводам. Мы же двинулись в Литву кружным путем. На демаркационной линии, в районе Ширвинт, предъявили новенькие фальшивые паспорта и под видом белых эмигрантов беглецов из России благополучно перешли опасную пограничную зону.
Затем наняли старомодный фаэтон, скрипящий, с облупленной обшивкой, и покатили в Каунас.
Времена были смутные, военные. Всё дороги были забиты беженцами: одни стремились в Каунас, другие, напротив, тащились в провинциальные города и местечки. Многочисленные пробки и проверки документов нас не устраивали, потому-то мы и решили ехать через город Укмерге, где, по нашим сведениям, было сравнительно спокойно. Однако не успели отъехать на приличное расстояние от местечка Ширвинты, как нас остановили два литовских офицера, сидевшие на конях в новеньких седлах.
- Стой, мужик! Кто такие и куда едете? - спросил один из них по-литовски.
- Эмигранты из России, господин офицер,- ответил я также по-литовски, придерживаясь заранее разработанной легенды.- Служили в армии адмирала Колчака, а теперь возвращаемся домой. Сильно соскучились по родине, господин офицер.
- Все литовцы?
- Никак нет, господин офицер.
- Предъявите документы.
Надо сознаться, что документы нам изготовили небрежно, кроме того, мы были разных национальностей, и, по всей вероятности, это вызвало у офицеров подозрение. Он долго, пристально разглядывал нас.
- Выдумываете,- сказал офицер.- Что-то не похожи вы на колчаковских солдат. А не большевички ли вы? А ты, быдло,- крикнул он на извозчика,помогаешь большевистским комиссарам?
- Пан начальник,- запричитал тот.- Вы же видите - я бедный извозчик, все, что у меня есть,- это старая лошадь, жена и куча детей. До политики и большевиков мне дела нет. Откуда я их знаю? Я бедный извозчик!
- А вот мы и разберемся. Поворачивай свой фаэтон.
Пришлось подчиниться и поехать за офицерами.
Дела оборачивались не лучшим образом. Не успели перейти границу - и очутились в обществе литовских офицеров. Я решил попытаться найти с ними общий язык, выяснить, что они за люди и что, собственно, хотят сделать с нами. Предложил им закурить, один оказался некурящим, зато второй взял папиросу и с удовольствием задымил, причем даже буркнул: "ачу" (спасибо).
В местечке Ширвинты офицеры сдали нас в жандармерию. Мы оказались в камере - до выяснения результатов Проверки. Грустный извозчик забился в угол, а мы стали спасать имевшиеся при нас денежные суммы, при обыске их могли запросто конфисковать - иди жалуйся. Часть денег спрятали в сапоги и под нижнее белье, часть вручили извозчику, с тем чтобы он передал их, если удастся, на временное хранение своим родственникам в Ширвинтах. Члены группы договорились на допросах ни в коем случае не отступать от разработанной легенды. В противном случае задание будет провалено, а нас ждет тюрьма, если не расстрел.
Почти сутки продержали нас в камере, не обыскивая и не допрашивая.
- Забыли или нарочно выдерживают? - заговорил Метлицкий.
- Ничего они не забыли,- ответил Юргенсон.- Тактика на подавление психики. Скоро пожалуют, начнут допытываться, что да как.
И действительно, вскоре появились задержавшие нас офицеры, причем оба были под хмельком, вели себя развязно, грубо острили, смеялись и даже угостили яблоками. Мы все готовились к допросу, к издевательствам, а один из офицеров неожиданно спросил:
- Ну как, ребята? Наверное, проголодались?
- Конечно, господин офицер,- ответил я, радуясь такому обороту дел и лихорадочно соображая, как же вырваться из их лап.
- Только на казенный счет не надейтесь. Деньги у вас есть?
- Найдутся, господин офицер.
- Вот это другой разговор. Пойдемте в буфет!
Они оживились и даже попытались петь. Мы поняли, чего им надо. В буфете мы уселись за столик: арестованные ели, а офицеры предпочли пить. Один из них от выпитого все более мрачнел, а другой смеялся злорадным пьяным смехом и как бы между прочим бросал реплики:
- Вот так, господа путешественники. Значит, бывшие колчаковцы?.. Истосковались по папам и мамам?..
Но эта игра ему быстро надоела, и он стал расспрашивать нас, что мы знаем о политике большевиков, какие сейчас порядки в России, скоро ли кончится "вся эта вакханалия". Я осторожно отвечал, все время подчеркивая, что в политике мы ничего не понимаем, колчаковцы мобилизовали нас, а когда освободились, не захотели идти в Красную Армию, поэтому попали в Сибирь, где работали на железнодорожном транспорте, а теперь хотим только одного: спокойно жить и работать у себя дома.
- Вот как? - кокетничал офицер.- Да что вы говорите!
А я продолжал городить небылицу за небылицей, атакуя выпивох напропалую, так как нюхом подпольщика чувствовал, что наша судьба этого офицера нимало не интересует и он ищет предлога, чтобы заработать на нас. Так оно и получилось.
Сославшись на духоту, я предложил веселому офицеру выйти на воздух покурить. Когда мы вышли из помещения, он сразу протрезвел и тихо иронически спросил:
- Мой друг, вы, кажется, хотели мне что-то сказать?
- Да, мой друг,- ответил я.- На каком основании вы нас задержали, да еще оскорбили, назвав большевистскими агентами? Надеюсь, вы уже убедились в нашей невиновности. Мы кристально чистые люди!
Офицер молчал и лишь стряхивал пепел с рукавов своего щеголеватого мундира. А я продолжал:
- И теперь, господин офицер, я рассчитываю на вас. Очевидно, вы будете настолько любезны, что поможете нам уехать отсюда? Понимаю, хлопот у вас много... Был бы рад оказаться вам полезным...
И осторожно сунул ему в руку две тысячи немецких марок (остов).
Офицер, по всем признакам, этого только и ждал. Он спокойно спрятал деньги в боковой карман и уже более дружелюбно сказал:
- Один черт разберет, кто вы - большевики или просто жулики. Однако паспорта у вас липовые, поэтому военный караул на мосту вас все равно задержал бы. Благодарите бога, что встретили нас, а не других, иначе...
И он сделал выразительный жест, означавший, что нас ожидала тюрьма или виселица.
- Спасибо, господин офицер,- ответил я. не оспаривая его оценки наших паспортов.- Можем ли мы рассчитывать на вашу помощь в дальнейшем?
Он похлопал себя по карману, где лежали полученные от меня деньги, и пообещал:
- Хорошо, только не скупитесь. В городе Укмерге служит мой лучший друг, начальник гарнизона. Попытаемся его помощью поменять ваши паспорта. Поедем туда вместе, устроитесь в гостинице, а там видно будет. Согласны, господин путешественник? А?
Мне трудно было понять, говорит ли со мной офицер искренне или лжет. Но выхода у нас не было: удрать мы не могли, пройти военные посты без паспортов было делом безнадежным. И я решил, что следует согласиться с предложением офицера. Чем черт не шутит, авось удастся уцелеть в этой игре.
Взяли того же извозчика. Поехали. Наш фаэтон сопровождали верхом оба офицера. В Укмерге прибыли поздно вечером. В местной гостинице нас по распоряжению офицеров устроили на ночлег.
- Утром или днем заедем за вами,- пообещал наш офицер.- Никуда не уходите!
Оставшись в номере одни, мы стали советоваться и искать выход из создавшейся трудной обстановки.
- У нас в запасе только ночь,- напомнил Рябов.- Нельзя терять и минуты. Вот мой план...
Коля предложил, чтобы я на фаэтоне помчался в Ширвинты забрать оставшиеся там суммы денег, отданные извозчиком на хранение своим родственникам, и к утру вернулся. А Метлицкий любым способом должен добраться до Каунаса и сообщить на явочной квартире, чтобы встретили подводы со смоляными бочками и постарались каким-либо образом выручить нас из беды. Хозяин фаэтона, опасаясь за свою жизнь, стал просить, чтобы мы в его присутствии не бежали.
Мы как могли успокоили его, пообещали увеличить плату, и он отчасти успокоился.
Ветреной ночью, под секущим дождем мы вдвоем с ним осторожно вышли из гостиницы. Извозчик погнал экипаж в Ширвинты и остановился на окраине.
- Если кто спросит, скажите, что ваш кучер пошел искать сена для лошади. Я быстро, пан хозяин.
Он скоро вернулся и передал мне пачку с деньгами, которые хранились у родственников. Перед возвращением в Укмерге я предложил извозчику подкрепиться в трактире. Мне хотелось и обсушиться, и согреться чаем. Это была моя ошибка.
Не успел я войти в придорожную корчму, как меня остановил окрик жандармского патруля:
- Документы!
Ругая себя за неосторожность, я предъявил свой фальшивый паспорт.
Жандарм перелистал паспорт и категорически изрек:
- Дезертир!
Оказывается, в эти дни проводился набор новобранцев в литовскую армию, но молодежь саботировала призыв и доставляла много хлопот жандармерии. Уклоняющиеся скрывались под фальшивыми документами.
Как можно спокойнее я ответил, что никакой я не дезертир, а напротив, сам помогаю вылавливать дезертиров. Этим я намекал на свою принадлежность к охранке. Жандарм задумался, и в этот момент очень кстати возник извозчик. Распахнув дверь корчмы, он сразу смекнул, в чем дело, и громким голосом, словно отставной солдат, отрапортовал:
- Господин хозяин и начальник! Все сделано, как вы приказали.
- Молодец! - рявкнул я в ответ и предложил жандармам: - Господа, если у вас есть время, не согласитесь ли посидеть за столиком?
От такого соблазна оба жандарма отказаться не могли. Буфетчик уставил столик бутылками и закусками, а извозчику я успел шепнуть, чтобы он был наготове, так как придется, по всей видимости, удирать.
Несколько больших рюмок тминной водки сделали свое дело.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64