- Сегодня они были с нами...- бубнил Казис.- А прошлую ночь? Где эти прохвосты пропадали?
- По-моему, они ночевали здесь, в гостинице,- последовал тихий ответ Ките.
- Да, да... И все-таки они подозрительные типы... большевики... Мы точно знаем.
К моему удивлению, Ките возразила:
- Какие они большевики! Скорее всего опытные рецидивисты. На удачном деле хапнули, денег у них куча, вот и болтаются по кабакам.
После минутного молчания Ките спросила:
- Ведь вы сами выдали им справку, так зачем же снова тратите на них время? Ну их к дьяволу! Я уже устала, Казис...
- Э-э, дорогая крошка,- уже совсем сонным голосом протянул Казис.- Бумажка - тьфу. Мы выдали ее, чтобы околпачить этих... этих... Но ничего, как только они выйдут... Мы их схватим... Устала! Она устала!!! А Казис не устал? Где вино? Подать сюда вино!
- Сейчас принесут.
Я стоял за дверью ни жив, ни мертв. Западня! Все наши усилия и деньги пропали впустую. Надо бы срочно посоветоваться с друзьями, они спят в соседнем номере. Но долгое мое отсутствие может насторожить Казиса. Единственный выход - еще больше напоить офицера и как-нибудь выпроводить вон девицу.
В номер я вернулся не один, а с официантом, который принес на подносе бутылку крепкого вина и закуску. Сделав два-три глотка, Казис опьянел до того, что еле встал на ноги, доплелся до моей кровати, растянулся и сразу же захрапел. Притворяется или действительно спит? По всем признакам спит, и довольно крепко. Я оглянулся на Ките и увидел, что она манит меня в коридор. Подумав, пошел за нею. Здесь она быстро-быстро зашептала:
- Вы, конечно, опасаетесь меня. Но прошу вас, поверьте мне. Я ваш друг. Вам немедленно надо уходить, иначе будет поздно!
Я был ошеломлен, так как не без основания считал Ките и ее подругу агентами контрразведки. Но она почти дословно повторила мне весь свой разговор с Казисом, который я подслушал, и еще раз умоляюще попросила:
- Поверьте мне... Вы не пожалеете. Я помогу вам. Надо выйти черным ходом, чтобы не увидел дежурный, миновать мост и вброд добраться до другого берега. В этом ваше спасение!
Мои колебания были понятны. Не исключена хитро задуманная провокация, поэтому я возразил:
- Зачем нам бежать? Мы белые эмигранты, нам нечего бояться.
- Товарищ! - волнение Ките было неподдельным.- Товарищ! Клянусь вам именем нашей партии... Не теряйте драгоценных минут.
В жизни подпольщика, разведчика, партизана бывают мгновения, когда надо принимать решение, полагаясь на интуицию. Не поверить Ките - нас все равно схватят. Поверить - есть шанс на спасение. В данном случае лучше идти навстречу опасности, чем пассивно ждать ее.
Окончательно меня убедила последняя фраза Ките:
- Я дала Казису снотворное...
И я решился. Разбудил товарищей и сказал: света не зажигать, одеться и быть готовыми к побегу. Затем вернулся в свой номер, оставив девушку в коридоре. Казис в той же позе спал пьяным непробудным сном. Правая рука свесилась с кровати, из заднего кармана брюк на постель вывалился браунинг. Я сунул его в свой карман, вышел, повернул ключ и на цыпочках направился вслед за Ките. За мной остальные.
Девушка вывела нас черным ходом во двор, погруженный в ночную тьму. Здесь мы обнаружили подругу Ките. В темноте я еле различал ее взволнованное лицо.
- Она поведет вас, товарищи,- сказала Ките.- Не беспокойтесь, она тоже ваш друг. А я вернусь к Казису. Так будет лучше.
На расспросы и рассуждения времени не оставалось. По ночным улочкам и закоулкам, минуя полицейские посты и перекрестки, ныряя в проходные дворы, мы наконец вышли к реке. Проводница показала нам брод и первой, приподняв подол платья, вошла в воду.
Брод оказался неглубоким, и через несколько минут мы уже притаились в лесных зарослях на противоположном берегу.
- Посидите тихонько здесь,- сказала девушка,- а я принесу вам продукты на дорогу. И растворилась в лесу.
- Может, все это нам снится? - проговорил Коля Рябов.- И верится, и не верится.
- Подождем - увидим! - отозвался Юргенсон.- Если бы эта девица пошла за жандармами, зачем было ей вести нас через брод? Гораздо удобней было арестовать нас на том берегу, а еще лучше - в гостинице.
- Верно, по логике выходит так,- согласился я.- А интересно, что скажет начальству Казис, когда обнаружит исчезновение большевиков и своего браунинга? То-то будет потеха.
- Браунинг он мог потерять по пьянке,- заметил Рябов,- и в этом спасение Ките. А насчет нас - пусть уж выкручивается как хочет.
- Всыплет ему Спиридонов,- сказал Роберт.- По первое число!
Где-то за деревьями, за невидимым горизонтом угадывался наступавший рассвет. Начиналась утренняя перекличка певчих птиц. Но всех заглушало воронье. Карр! Карр! Карр! От их зловещих голосов мурашки бегали по спине и прежняя тревога закрадывалась в сердце. Мы ждали, сжав зубы. И не зря. Наша проводница вернулась с двумя караваями свежеиспеченного хлеба и большим кольцом колбасы. Отдав провизию нам, она сказала:
- Желаю удачи, товарищи. Передайте друзьям, что подпольщики Укмерге всегда на посту!
Мы крепко держали ее девичью руку и, поблагодарив за помощь, двинулись в Каунас. Дошли без приключений.
На явочной квартире нас давно ждали местные партийцы и товарищ Метлицкий, благополучно прошедший через все кордоны и в момент нашего появления обсуждавший проблему, как спасти нас из паутины контрразведки. Бочки со смолой были доставлены своевременно: бородатый извозчик не подвел.
Всю ночь мы рассказывали Метлицкому и новым друзьям о том, как вырвались из вражеской западни. С чувством сердечной благодарности говорили о безвестных литовских подпольщиках, в решительный час отважно пришедших нам на выручку. Как жаль, что мы не знали их подлинных имен и фамилий, чтобы впоследствии воздать им должное за риск и самоотверженность, за благородную помощь братьям по борьбе.
Восстание не состоится
Задание выполнено. - По литовским хуторам. - Ситуация меняется. Изнурительные скитания. - Покушение на Плехавичуса. - Красный поп
В Каунасе, тогдашней литовской столице, много садов, бульваров, парков. Августовская пора зарумянила и позолотила листву, погода стояла теплая, безветренная. Мы расположились на скамейке в одном из скверов. На встречу с нашей группой сюда пришел представитель ЦК Компартии Литвы и Белоруссии товарищ Ионас. Это был его партийный псевдоним, подлинной его фамилии, как это нередко бывало, мы не знали.
Выслушав подробный рассказ о наших злоключениях по пути из Вильно, товарищ Ионас поблагодарил за доставленное оружие и сообщил, что Метлицкий получил новое задание, а нам троим впредь до получения новых указаний придется жить в разных концах города на нелегальных квартирах. Мы пожаловались ему на наши плохо сделанные документы, он обещал в срочном порядке заменить их. В противном случае нас могли быстро заподозрить и схватить. Каунас был наводнен шпиками, режим в городе отличался жестокостью, буржуазное правительство не жалело сил и средств для вылавливания революционеров.
Подпольная техника у литовских товарищей действовала исправно, и через несколько дней мы получили новые паспорта. Я превратился в уроженца Литвы Станислава Малиновского, а мои товарищи - в безработных служащих: Юргенсон - в латыша Валдиса Круминя, Рябов - в русского Владимира Федорова.
В те дни я познакомился с Кириллом Прокофьевичем Орловским, молодым начинающим подпольщиком, уже хорошо зарекомендовавшим себя в партизанских отрядах Западной Белоруссии. Под чужой фамилией он жил на конспиративной квартире и ожидал направления в один из районов Литвы для подготовки восстания.
Члены нашей тройки также получили аналогичные задания партии. Каждому из нас выделили район действий, где нам предстояло связаться с местными подпольными организациями, создать боевые группы, научить их владеть оружием и наметить объекты для нападения и захвата в дни восстания.
За время совместной опасной работы мы очень сдружились, и расставаться нам не хотелось. Однако партийная дисциплина превыше всего. Мы провели теплый прощальный вечер, а утром отправились по намеченным маршрутам. На меня была возложена подготовка и руководство восстанием в Шяуляйском и Тельшайском уездах. В Тельшайский уезд были посланы в качестве моих помощников подпольщики Боголюбов и Петраускас. Так они значились в паспортах, а настоящих фамилий их я не знал, равно как и они были знакомы со мной только как с Малиновским.
В Шяуляйский уезд в помощь мне неожиданно был направлен Коля Рябов, что очень обрадовало нас обоих. Но третий член группы с нами расстался навсегда. Юргенсон получил направление в район Ионишки.
Началась новая страница моей кочевой нелегальной жизни, когда только явки и пароли связывали меня с верными людьми, а фальшивый паспорт скрывал от властей мое истинное лицо. Сколько я исходил хуторов, деревень и лесов - не перечесть. В любую погоду, сытый или голодный, здоровый или больной, передвигаясь главным образом пешком, я добирался до нужного мне населенного пункта; в затемненных избах или в густых зарослях, а то и на кладбищах встречался с руководителями групп, проводил учебные занятия, формировал военные комитеты и будущие органы местной Советской власти.
Над подготовкой восстания трудились десятки и сотни подпольщиков. Большую роль в нашей напряженной и рискованной работе сыграли секретари подпольных окружных партийных комитетов, которые сумели вдохнуть в массы коммунистов и сочувствующих дух подлинной боеготовности. Была установлена связь с верными людьми на заводах, фабриках, в учреждениях, на железной дороге и даже в тюрьмах и офицерских школах. Руководствуясь указаниями В. И. Ленина о всесторонней подготовке восстания, мы не забывали и о широкой агитационно-массовой деятельности.
И вот наступил неожиданный финал нашей усиленной подготовительной работы. На последние решающие мероприятия нам было дано всего десять суток. Окончательный срок вооруженного выступления должны были сообщить специальные курьеры ЦК, их мы ждали с огромным нетерпением. Курьеры прибыли в намеченное время, но с плохой вестью. Ко мне на один из хуторов Телыпайского уезда пришел запыленный и усталый длинноногий парень в залатанной куртке и больших охотничьих сапогах. Обменявшись со мной паролями, он хмуро сообщил:
- ЦК поручил передать, что восстание отменяется.
Известие это прозвучало как гром среди ясного неба. Я даже схватился за голову и крикнул растерявшемуся парню:
- Да ты в своем уме?!
Увы, все было правильно. Действительно, ЦК Компартии Литвы и Белоруссии принял решение отменить восстание, потому что Красная Армия, на поддержку которой рассчитывало подполье, отошла от Варшавы и ситуация коренным образом изменилась. Вооруженное выступление народа, как бы хорошо оно ни было подготовлено, не имело в данной обстановке шансов на успех, так как без непосредственной помощи советских войск заранее обрекалось на огромные жертвы и провал. Все боевые группы партии пришлось распустить, оружие надежно припрятать, принять меры к сохранению кадров.
Для литовского партийного подполья и членов боевых повстанческих групп наступили тяжелые времена. Многих патриотов охватило закономерное разочарование, нередки стали случаи упадка духа, нарушения дисциплины.
Контрреволюция, пользуясь нашим отступлением, сразу же подняла голову, усилила репрессии и поиски подрывных элементов.
Буржуазные националистические газеты подняли бешеную клеветническую кампанию против большевиков. Власти публиковали объявления с посулами щедрых наград тем, кто выдаст коммунистов и их пособников. Литовское реакционное правительство призывало вылавливать людей с фальшивыми паспортами, количество которых, по опубликованным данным, превышало 2 тысячи экземпляров.
Газетные сообщения были недалеки от истины: большое количество коммунистов, работавших в разных уездах Литвы, находились на нелегальном положении и действительно пользовались поддельными документами.
Обстановка сильно осложнилась, восстание откладывалось на неопределенный срок. Разумеется, наши усилия не пропали впустую: мы подготовили среди рабочего класса и трудового крестьянства надежную опору партии в ее дальнейшей деятельности. И все-таки несостоявшееся восстание больно ударило по всем революционерам Литвы.
Обратный путь из провинции в Каунас выдался очень трудным. Меня беспокоило и угнетало, что недавний революционный подъем кое-где сменился апатией. Сам я тоже тяжело переживал внезапный поворот общего дела и хорошим настроением похвалиться не мог. А тут еще меня прихватил острый приступ ревматизма результат длительных путешествий по лесам и болотам, ночевок в холоде и сырости.
Болезнь вынудила меня спрятаться на хуторе в глухом углу района Кретинги у знакомых людей. Это было небезопасно, однако что делать, если некоторое время я совсем не мог ходить от боли.
Боголюбову я посоветовал в одиночку добраться до Каунаса, получить указания партийного центра и, если разрешат, вернуться в Советскую Россию. Подавленный, измученный переживаниями последних дней и мыслью о том, что ему приходится бросать меня неведомо где, он распрощался со мной.
Я поселился в ветхой, давно заброшенной бане, а на ночь переходил, вернее переползал, в овин, где было несколько теплее. Осенние холодные дожди лили почти без перерыва и усугубляли мою хворь. Страшнее всего была беспомощность. В случае опасности я не мог спастись, мне пришлось бы отстреливаться, покуда хватило патронов, а последнюю пулю пустить в висок.
Хозяином хутора был древний полуглухой старик, угрюмо выполнявший изо дня в день одну и ту же работу по дому. Его внуки Петрас и Казне, молодые, полные энергии парни, входили в состав нашей подпольной организации. Они по секрету от деда прятали меня, кормили, укутывали соломой и разным тряпьем.
Дворовый пес, бегая на цепи, время от времени лаял в мою сторону, чуя в усадьбе чужого. Это и привело старика в баню. Я дремал на соломенной подстилке, когда двери раскрылись и на пороге появился косматый дед с палкой в руке. Увидев меня и мгновенно выхваченный мною пистолет, он замер в испуге. Пришлось возможно убедительней разъяснять ему, что я друг его внуков, такой же литовский бедняк, как и он, и бояться меня не следует, что меня прихватила жестокая болезнь.
- А ты, часом, не дезертир? - спросил он.
- Дезертир,- сказал я на всякий случай и неожиданно угодил старику.
- Ну и ладно,- обрадовался он.- Я и сам в ту еще русско-турецкую войну был дезертиром. Такое дело. Кому охота таскать солдатскую лямку, будь она проклята.
Теперь за мной стали ухаживать все трое обитателей дома. Старик поил меня снадобьями и даже послал Петра-са за консультацией к врачу, который проживал километров за тридцать. Но врач приехать отказался и потребовал привезти к нему больного. Рисковать я не мог, а оставаться на хуторе тоже было небезопасно, так как деревенская молва распространяется быстрее телеграфа: поползли слухи, что на хуторе скрывается посторонний. В любой час могла пожаловать полиция.
На исходе октября 1920 года, когда стало чувствоваться приближение зимы, поздним дождливым вечером Петрас и Казис вывели меня из убежища и мы двинулись по направлению к Каунасу, надеясь по пути пристраиваться на ночлег у знакомых. Идти я почти не мог и больше висел на сильных руках моих терпеливых друзей. От нестерпимой боли в суставах я готов был кричать, но стискивал зубы и подбадривал парней, порою устававших до изнеможения.
Путешествие было долгим, трудным и малоудачным. Несколько раз ребята с наступлением темноты оставляли меня под деревом, а сами уходили на поиски ночлега. Но всюду им отказывали, так как боялись озверевшей в поисках революционеров полиции. И лишь под утро третьих суток, когда я стал терять надежду и впадать в забытье, снова вернулись Петрас и Казис, а с ними неизвестный мне высокий, еще не старый мужчина с кнутом в руке. Меня перенесли в телегу, накрыли одеялом, тулупом и повезли. Лошадь шагала медленно, телега подпрыгивала на неровностях дороги, а я, сдерживая стоны, старался согреться и заснуть.
Наконец телега остановилась у амбара, где для меня уже были приготовлены постель и еда. Хозяин хутора Ионас сразу же понравился мне своей смелостью и готовностью помочь подпольщикам. Оказалось, что он и сам руководил местной подпольной группой и даже оборудовал нелегальную полукустарную типографию, в которой печатались большевистские листовки и воззвания.
- Отдохнете, поправитесь, товарищ Малиновский,- глуховатым голосом говорил Ионас,- а когда окрепнете, тогда уж двинетесь дальше.
Он пожелал мне спокойной ночи, выпроводил Петраса и Казиса и вышел. Однако не прошло и пятнадцати минут, как Ионас вернулся и встревоженно сообщил, что к хутору приближается полицейский патруль.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64