А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 

Может быть, я поинтересуюсь, сколько будет стоить у Чамберлайна?
Она помнила, как медленно повернулся Родни, снял свои очки и потер пальцами глаза. Потом он посмотрел на нее далеким, отсутствующим взглядом, словно совсем не видел ее. Она помнила интонацию, с которой он произнес: «Бойлер?» – как будто речь шла о чем-то непостижимо далеком, о чем он никогда не слышал. А потом он сказал такую глупость!
– Я полагаю, Ходдесдон продает этих молодых быков напрасно. Очевидно, он очень нуждается в деньгах.
Она подумала тогда, что это очень хорошо, что Родни так интересуется фермой старого Ходдесдона, расположенной в деревушке Нижний Луг. Бедный старина Родни! Было заметно, как он крепко сдал за последние годы. Но ей все-таки хотелось, чтобы Родни выглядел чуточку живее и внимательней слушал, что ему говорят. В конце концов, клиенты считают, что адвокат должен обладать острым и проницательным умом, а если Родни будет сидеть перед клиентом с таким отсутствующим видом, то скорее всего произведет на него крайне неприятное впечатление.
– Проснись, Родни, – сказала она ему тогда с досадой. – Я говорю тебе о бойлере, о бойлере для общего отопления!
Родни ответил, что он за то, чтобы воспользоваться услугами Чамберлайна, но это скорее всего будет дороже, и им следует хорошенько подумать. Затем он взглянул на груду бумаг, лежавшую перед ним на столе. Она сказала тогда, что ей, наверное, не следует отвлекать его, что у него, похоже, накопилось много работы.
Родни улыбнулся и ответил, что в самом деле у него накопилось много работы и что он напрасно тратит время, разглядывая рынок.
– Вот почему я люблю эту комнату. Я всю неделю жду пятницу. Послушай, как они мычат.
Он поднял руку, указывая в окно; она прислушалась и услышала гудение рынка, мычание и блеяние животных – весь этот беспорядочный шум и гвалт, производимый коровами и овцами. Но самое забавное было то, что Родни все это нравилось. Он стоял у окна, прислушиваясь, чуть склонив голову набок, и улыбался.
Ох, нет, сегодня вовсе не рыночный день. Так что скорее всего Родни сидит за своим столом, не отвлекаясь на посторонние вещи. И вообще ее опасения, что Родни покажется своим клиентам глупым и невнимательным, видимо, не имеют никаких оснований. Среди всех работников фирмы он пользуется наибольшей популярностью у клиентуры. Все его любят, а это в адвокатской практике, считай, половина успеха!
«Да, с ним для меня весь мир словно преобразился!» – с гордостью подумала Джоанна.
Мысли ее обратились к тем дням, когда Родни рассказал ей о предложении своего дяди.
Речь шла о давнем, прочном и процветающем семейном деле, и все считали, что Родни должен войти в семейный бизнес после того, как сдаст экзамены на адвоката. Но дядя Генри предложил ему полноправное партнерство, причем на таких великолепных условиях, которые показались ей неожиданным счастьем.
Джоанна не замедлила выразить свое удовольствие по поводу ожидающих Родни перспектив; она с теплотой и радостью поздравила его, но тут же заметила, что Родни вовсе не разделяет ее восторга. Она спросила его, почему он не рад своим блестящим перспективам, и в ответ он с горечью произнес совершенно немыслимые слова:
– Если бы ты только знала!..
– Но Родни! – в недоумении воскликнула она. Она отчетливо помнила побелевшее лицо Родни, обращенное к ней. До этого дня она совершенно не понимала, насколько нервным был ее Родни. Его руки, срывавшие стебли травы – они стояли у клумбы с цветами, – дрожали крупной дрожью. В его темных глазах светилось странное выражение отчаяния и беззащитности.
– Если бы ты знала, Джоанна, как я ненавижу контору! – произнес он. – Как я ее ненавижу!
Джоанна легко впадала в сочувствие, такова была ее натура.
– Ох, дорогой мой, я так тебя понимаю! – воскликнула она. – Это в самом деле ужасно – день за днем, годами, перекладывать с места на место бессмысленные бумажки! Это такая утомительная и скучная работа! Но ведь тебе предлагают партнерство, а это, мне кажется, совсем другое! Я хочу сказать, что тебе самому будет интересно заниматься такой работой.
– Контракты, аренды, домовладение, переговоры «ввиду вышесказанного», «по причине нижеперечисленного»… – с сарказмом подхватил Родни.
Вся эта законоведческая белиберда полилась потоком, и Джоанна даже испугалась того, что поняла: по сути она очень плохо знает Родни. Но она так его любила!
– Но ведь мы все всегда считали, что после сдачи экзамена ты поступишь на работу в какую-нибудь адвокатскую фирму!
– Да, я понимаю, я все понимаю. Но откуда я мог знать, что эта работа станет для меня такой ненавистной?
– Но… Я думала… И что же ты намерен делать?!
И тогда он заговорил, заговорил с жаром, с горячей искренностью человека, открывающего свои самые заветные желания.
– Джоанна, я хочу на ферму. Сейчас как раз на продажу выставили одну – Малый Луг. Хозяйство, конечно, в запущенном состоянии, Хорли совсем забросил его, но зато все имение будет продаваться недорого! А, между прочим, там очень хорошая земля!..
И слова хлынули из него неудержимо. Он строил далеко идущие планы, пересыпая речь сельскохозяйственными терминами, которые ее сбивали с толку, потому что она ничего не знала о сортах пшеницы и ячменя, о севообороте, о породах молочных коров и о ежедневном содержании скота.
– Малый Луг? – растерянно переспросила она, хотя прекрасно расслышала название этой фермы. – Но это же почти у самого Ашелдона! В самой глуши, за много миль от жилых мест!
– Но там очень хорошая земля, – с жаром возразил Родни. – И расположение там совсем не плохое..
И Родни снова разразился горячей речью в защиту деревенского образа жизни. Она даже не предполагала прежде, что он такой энтузиаст сельского хозяйства и может говорить о деревенских делах с таким жаром, с таким воодушевлением.
– Но, дорогой, – с сомнением сказала она. – Но, дорогой, мы хоть сможем прожить на то, что нам даст это хозяйство?
– Прожить? Да, конечно! Еще как сможем!
– Я спрашиваю об этом, потому что слышала от людей, что фермерство теперь не дает большого дохода.
– Ну что ты! Это совсем не так! – улыбнулся Родни. – Вернее, это так, если тебе совсем уж не везет в жизни, или у тебя нет никаких средств.
– Я хотела сказать, что это не совсем практично, – пояснила Джоанна.
– Напротив, Джоанна! Это очень практичная мысль. У меня есть немного своих денег, ты же знаешь. И если ферма сразу будет давать хоть какой-нибудь доход, то все со временем образуется, все пойдет на лад. Представь себе, какая прекрасная жизнь у нас будет тогда! Это же здорово – жить на ферме!
– Прости, Родни, но я сомневаюсь, что ты знаешь, как вести хозяйство.
– Нет, почему же! Разве ты не помнишь, что мои родители жили в Девоншире и были богатыми фермерами? Когда мы были маленькие, то проводили у них каждое лето! С тех пор я никогда не был так счастлив, как в те дни, во время каникул, у них на ферме.
Да, верно говорят люди, подумала она тогда, мужчины – сущие дети…
– Позволь тебе заметить, дорогой, – как можно мягче сказала она, – что жизнь – это совсем не сплошные каникулы. Мы должны думать о будущем. Не забывай, что у нас есть Тони.
В то время Тони был одиннадцатимесячным младенцем.
– А может быть и еще кто-то, – добавила она, загадочно посмотрев на мужа.
Он бросил на нее короткий вопросительный взгляд, она улыбнулась и кивнула.
– Но разве ты не понимаешь, Джоанна, что это даже еще лучше? Ферма – самое прекрасное место для детей. Там самые здоровые условия. У детей всегда будут свежие яйца, парное молоко, они будут везде бегать и веселиться, они научатся присматривать за скотом.
– Ох, Родни, но ведь есть так много вещей, о которых тоже нельзя забывать. Например, школа. Наши дети должны учиться в хорошей школе, а хорошие школы всегда дорогие. А обувь, а одежда, а зубные врачи и вообще врачи… И потом, им ведь нужны друзья, причем друзья из приличных семей. Ты не должен делать только то, что хочется тебе. Если ты дал детям жизнь, ты должен позаботишься о них. В конце концов, в этом состоит твой отцовский долг.
– Они там будут счастливы, – упрямо проговорил Родни, но в его голосе уже слышалась неуверенность.
– Это непрактично, Родни, в самом деле это непрактично. – Подумай, если ты поступишь на работу в фирму, ты будешь зарабатывать не меньше двух тысяч фунтов в год.
– Я тоже так думаю. Я без труда буду получать такие деньги. Но дядя Генри получает еще большие.
– Вот! Ты видишь! Разве можно упускать такой случай? Это было бы сумасшествием!
Она говорила очень категорично, очень убедительно. В эту минуту она решила быть твердой и во что бы то ни стало настоять на своем. Он поняла, что пришло время, когда она должна подумать за двоих. Если Родни так слеп и не видит, где ему лучше, а где хуже, то она должна нести ответственность за них обоих. Эта идея с фермой совершенно глупая и смешная. А Родни ведет себя как маленький мальчик. Она чувствовала, как в душе у нее растет сила и уверенность, испокон веков присущая материнству.
– Только не думай, Родни, что я не понимаю и не сочувствую тебе. Я понимаю тебя, но эта твоя затея с фермой – самая нелепая, самая нереальная из того, что я от тебя услышала за всю жизнь.
Он резко оборвал ее, сказав, что ферма – это вполне реально.
– Но, согласись, дорогой, это не в нашем стиле. Здесь тебя ждет прекрасное семейное дело с самыми блестящими перспективами, да еще это совершенно удивительное, очень лестное предложение от твоего дяди…
– Да, я знаю. Он предложил условия намного лучше, чем я мог ожидать.
– Тогда ты не можешь, ты просто не можешь взять и отказаться от всего! Если ты так поступишь, то будешь жалеть потом всю жизнь. Ты всю жизнь будешь говорить себе, что сделал ужасную глупость.
– Этот чертов офис! – мрачно пробормотал Родни.
– Послушай, Родни, да в самом ли деле ты ненавидишь конторскую работу так сильно, как хочешь показать?
– Ох, дорогая! Я просидел в конторе пять лет! Представляешь? Уж мне ли не разбираться в собственных чувствах по этому поводу!
– Ты еще привыкнешь, – убеждала Джоанна. – Знай, теперь все будет совсем иначе. Совершенно иначе – я имею в виду партнерство. Наконец-то тебе предложили интересную работу, ты все время будешь среди людей. Ты сам увидишь, Родни, ты будешь совершенно счастлив!
И тогда он посмотрел на нее долгим грустным взглядом. В этом взгляде были и любовь, и разочарование, и что-то еще, что-то такое, отдаленно напоминающее последние проблески надежды…
– Откуда ты знаешь, что я буду счастлив? – хмуро спросил он.
– Я в этом совершенно уверена! – с убеждением воскликнула она. – Ты увидишь сам!
И она кивнула, посмотрев на него твердым, исполненным уверенности и превосходства взглядом. Он вздохнул и отвернулся.
– Хорошо, – буркнул он. – Пусть будет как ты хочешь.
Да, подумала Джоанна, это был в самом деле очень сложный момент. Какое счастье все-таки для Родни, что она проявила твердость и не позволила ему бросить карьеру ради мимолетного каприза! Мужчина, думала она, может смело ставить крест на своей жизни, если рядом нет женщины. У женщин есть трезвость, чувство реальности…
Да, как все-таки повезло Родни, что он встретился с нею! Джоанна подняла руку и посмотрела на часы. Половина одиннадцатого. Впереди ни единого ориентира, одна лишь пустота, как, впрочем, и должно быть (она улыбнулась), когда идешь никуда.
Она оглянулась назад. Удивительно, но гостиница почти совсем скрылась из виду. Она растворилась в пространстве, так что ее едва можно было заметить. Надо быть осторожнее и не уходить слишком далеко, подумала Джоанна. А то можно и потеряться. Смешная мысль – потеряться. А впрочем, не такая уж и смешная, в конце концов.
Далекие цепи гор, которые она вначале едва различала, теперь закрылись облаками, и железнодорожной станции тоже не было видно, словно ее не существовало вообще.
Джоанна пристально осмотрелась вокруг. Ничего и никого. Усевшись поудобнее на сухой песчаной земле, она открыла сумочку и вынула блокнот и авторучку. Ей надо написать несколько писем. Это очень забавно – сидеть посреди пустыни и писать письмо. Она непременно должна зафиксировать свои впечатления.
Так кому же написать? Лайонелу Уэсту? Жанет Аннесмор? Доротее? Нет, наверное, все-таки лучше написать Жанет.
Она сняла колпачок с авторучки, и стальное перо быстро побежало по гладкой бумаге, оставляет за собой красивые ровные строчки.
«Дорогая Жанет. Ты ни за что не поверишь, когда узнаешь, где я пишу это письмо! Я пишу это письмо посреди пустыни. Представь себе, я попала сюда из-за того, что опоздала на поезд – он ходит лишь три раза в неделю. В этом заброшенном уголке есть гостиница, где хозяйничает индус в огромном тюрбане, а еще несколько цыплят и два или три ужасно оборванных араба, да вот еще я. Здесь совершенно не с кем поговорить и абсолютно нечего делать. Ты представить себе не можешь, как я этому рада.
Воздух в пустыне просто чудесный! И еще тишина! Какая здесь тишина, если бы ты могла себе представить! Впервые за последние годы я наконец услышала собственные мысли! Мы ведем такую ужасную, такую занятую жизнь, так суетимся и бросаемся от одного занятия к другому! Я понимаю, это не всегда возможно, но каждый человек должен устраивать себе такие перерывы, чтобы отдохнуть от суеты и привести свои мысли в порядок.
Я пробыла здесь всего половину дня, но уже чувствую себя настолько посвежевшей, настолько отдохнувшей, словно месяц прожила на самом дорогом курорте. Вокруг ни души. Прежде я совсем не понимала, как сильно мне хочется убежать от людей. Это так восхитительно, так успокаивающе действует на нервы – знать, что на сотни миль вокруг тебя лишь песок да солнце…»
Стальное перо быстро бежало по гладкой бумаге, оставляя красивые ровные строчки.
Глава 3
Джоанна перестала писать и посмотрела на часы.
Четверть первого.
Она написала три письма и уже хотела начать четвертое, но в авторучке кончились чернила. Кроме того, она заметила, что в ее блокноте осталось всего несколько листков. Какая досада! Она собиралась написать еще несколько писем.
Хотя, рассуждала она, в этом писании есть определенное однообразие… Вокруг одни лишь песок да солнце, и как прекрасно просто сидеть, ничего не делать, только думать! Все это так, но все-таки как трудно излагать фразами одно и то же событие каждый раз по-новому.
Она зевнула. Солнце даже через шляпу слегка напекло ей голову, и ей захотелось спать. Наверное, после завтрака лучше было бы лечь в постель и поспать еще немного.
Она поднялась на ноги и неторопливо зашагала в сторону гостиницы.
Чем, интересно, сейчас занимается Бланш? Вероятно, она уже добралась до Багдада и встретилась со своим мужем. Судя по ее словам, ее муж должен производить кошмарное впечатление. Бедняжка Бланш! Как все-таки ужасно: вот так упасть на самое дно жизни! Если бы не этот смазливый ветеринар Гарри Марстон, который сломал ей жизнь, Бланш наверняка вышла бы замуж за какого-нибудь приличного человека, вроде Родни. Она ведь призналась, что ей нравятся мужчины типа Родни.
Да, но Бланш сказала что-то еще. Что она сказала? Что-то о Родни, о том, что у него блудливые глаза. Какое гадкое выражение! И совершенно несправедливое. Совершенно несправедливое! Родни никогда не позволял себе…
И вдруг, как и тогда, в первый раз, на поверхности ее сознания мелькнула мысль, тень мысли, но уже не так быстро, как ящерица, и Джоанна успела ее осознать.
Эта девчонка Рэндольф…
В самом деле, с негодованием подумала Джоанна, подсознательно ускоряя шаг, словно стараясь убежать от непрошенной мысли. «Представить себе не могу, почему в голове у меня засела эта девчонка Рандольф? – подумала она. – Не то, чтобы Родни…»
«Я уверена, что между ними ничего не было!» – подумала она.
«Совсем ничегошеньки!»
Все дело в том, что такой была сама Мирна Рэндольф. Пышнотелая, смуглая, чрезвычайно сексапильная! И уж если она увлекалась каким-нибудь мужчиной, то вовсе не стремилась делать из этого глубокую тайну. Скорее даже наоборот.
Мягко говоря, она сама чуть ли не вешалась на шею Родни. Она постоянно твердила направо и налево о том, что за великолепный человек Родни Скудамор! Она всегда старалась попасть с ним в пару, когда играли в теннис! И на вечеринках взяла себе за правило сидеть с ними за столом и молча пожирать его глазами!
Конечно же, Родни отчасти льстило такое внимание. Да и любому мужчине польстило бы. Даже было бы весьма странно, если бы Родни остался абсолютно равнодушным к столь откровенным знакам внимания, которые ему оказывала девушка, намного моложе его самого, да еще одна из первых красавиц городка!
«Каких глупостей я все-таки умудрилась избежать! – с самодовольством подумала Джоанна, – Будь я обычной женщиной, не столь проницательной и тактичной, я бы закатывала такие скандалы, о которых сама жалела бы потом до скончания своих дней!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23