А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 


OCR MH
«Агата Кристи. Избранные произведения»: Гермес; Москва; 1991
Аннотация
До чего может додуматься благополучная во всех отношениях женщина, которой волею внешних обстоятельств совершенно нечем больше заняться, кроме как обдумывать свою жизнь.
Агата Кристи
Пропавшая весной
Цветущею весной я скрылась от тебя…
Глава 1
Джоанна Скудамор, прищурив глаза, окинула взглядом погруженную в полумрак просторную гостиничную столовую. Дама была немного близорука.
Конечно же, это… Нет, не может быть! И все-таки это она, Бланш Хаггард.
Невероятно! В такой глуши – и встретиться со своей подругой школьных времен, которую не видела вот уже… Да, почти пятнадцать лет!
Первым чувством Джоанны была радость узнавания. От природы она была общительным человеком и всегда радовалась, встречая друзей и знакомых.
«Боже мой, бедная, дорогая моя Бланш, как она ужасно переменилась! – подумала Джоанна. – Бланш выглядит намного старше своего возраста. В самом деле, намного. В конце концов, ей не должно быть больше… Да, сорока восьми».
Совершенно естественно, что после этой мысли Джоанна взглянула на свое собственное отражение в зеркале, висящем рядом с ближним столиком. То, что Джоанна увидела в зеркале, заставило ее улыбнуться.
«В самом деле, – подумала Джоанна, – я неплохо сохранилась».
В зеркале она увидела стройную женщину средних лет с не очень правильным, но зато почти без морщин, лицом, окаймленным каштановыми волосами, чуть тронутыми сединой, с ласковыми голубыми глазами и милым улыбающимся ротиком. Женщина была одета в прекрасно сшитое дорожное пальто и плотную юбку: рядом на полу стояла объемистая сумка, содержавшая все необходимое для путешествия.
Джоанна Скудамор возвращалась из Багдада в Лондон, избрав на этот раз сухопутный маршрут. Прошлой ночью она выехала из Багдада поездом. Этой ночью она отлично выспалась в привокзальной гостинице и на следующее утро намеревалась отправиться дальше.
Неожиданная болезнь младшей дочери заставила ее сорваться с места и в спешке покинуть Англию. Вспомнив об этом, Джоанна подумала, какой все-таки непрактичный человек Уильям, ее зять, и какой же хаос царил у них дома без хозяйского глаза и заботливых рук.
Но теперь все было в порядке. Уж она то позаботилась, она все устроила. Присмотрела за ребенком, пока выздоравливала Барбара, поучила жизни Уильяма, все расставила по местам, направила дела в нужное русло, все уладила, устроила и привела в порядок. Слава Богу, подумала Джоанна, у нее есть голова на плечах.
И Уильям, и Барбара просто не знали, как ее благодарить. Они просили ее остаться, не спешить сломя голову обратно, но она в ответ лишь улыбалась, сочувственно вздыхала и отказывалась. Потому что ей надо было подумать и о Родни, бедном старом Родни, который остался в Крайминстере, как обычно, с головой погруженный в работу, и во всем доме некому о нем позаботиться, если не считать прислугу.
– В конце концов, – сердито пробормотала Джоанна, – что такое прислуга?
– Твоя прислуга, мама, само совершенство, – сказала ей как-то Барбара. – Ты всегда умела выбирать слуг!
Джоанна саркастически усмехнулась, но все равно ей было приятно вспомнить похвалу дочери. Потому что всегда приятно услышать комплимент, когда сделано и сказано самое главное. Иногда Джоанна спрашивала себя, действительно ли ее домочадцы чувствуют благодарность к ней как к хозяйке дома за отлично налаженный быт, за ее труды и заботу?
Не то чтобы ее чрезвычайно заботил этот вопрос. Нет, и Тони, и Эверил, и Барбара – все они были послушными и благодарными детьми, так что они с Родни имели все основания гордиться своими детьми и их успехами в жизни.
Тони уехал в Родезию, где занялся выращиванием апельсинов, Эверил, заставив родителей немного поволноваться, в конце концов успокоилась и стала женой обаятельного процветающего биржевого брокера. Муж Барбары занимал хорошую должность в департаменте общественных работ в Ираке.
Все они росли милыми и здоровыми детьми с хорошими манерами. Джоанна подумала, что они с Родни должны быть счастливы. Особенно ее трогала мысль, что они с Родни как родители достойны похвалы. В самом деле, они с большим вниманием относились к своим малышам и с великим усердием занимались их воспитанием, всегда чувствуя неясную тревогу: и когда выбирали нянек и гувернеров, и позже, когда дети уже учились в школе; да и всегда они прежде всего заботились о детях, отдавая им самое лучшее.
Джоанна почувствовала легкое самодовольство и отвела взгляд от своего отражения в зеркале. «Ну что ж, это прекрасно, если кто-то добивается успеха в своем деле, – подумала Джоанна. – А что касается меня, то я никогда не стремилась сделать карьеру и добиваться служебного роста. Меня вполне устраивало положение жены и матери. Я вышла замуж за человека, которого любила, и он достиг успеха на своей службе, а в этом есть и моя заслуга. Человек достигает очень многого, если на него оказать соответствующее влияние. Милый мой Родни!»
Сердце ее наполнилось теплотой и нежностью при мысли, что она скоро, очень скоро снова увидит Родни. Прежде она никогда не оставляла его одного надолго. Все-таки какие счастливые, спокойные годы они прожили вместе! Впрочем, спокойной их жизнь, пожалуй, не назовешь. Семейная жизнь не бывает спокойной. Праздники, инфекционные болезни, лопнувшие трубы в морозную зиму… На самом деле жизнь – это последовательность маленьких драм. А Родни всегда упорно трудился, не жалея себя. Может быть, упорнее, чем позволяло его здоровье. Особенно тяжело ему пришлось в тот год – шесть лет назад. Джоанна с грустью подумала, что он за последнее время сильно сдал, гораздо больше, чем она сама. Он заметно ссутулился, в черных, как смоль, волосах появилось много седины, взгляд стал усталым и тусклым. В конце концов, такова жизнь. И вот теперь, когда их дети выросли, завели свои семьи, а дела фирмы пошли хорошо и новые партнеры внесли в дело свежие мысли и новые капиталы, бедняге Родни стало немножечко легче. Теперь они уже могли выделить время и для развлечений. Они стали больше путешествовать, то и дело проводили в Лондоне неделю, или даже две. Наверное, Родни следовало бы заняться гольфом. В самом деле, почему она раньше не подумала об этом и не убедила его заняться гольфом? Такое здоровое времяпрепровождение на свежем воздухе? Особенно если принять во внимание, что он все рабочее время сидит у себя в душном офисе.
Решив непременно по возвращении домой убедить мужа в полезности гольфа, миссис Скудамор еще раз посмотрела в противоположный угол обеденного зала, где сидела та самая женщина, которая когда-то была ее школьной подругой.
Бланш Хаггард. Как она обожала Бланш Хаггард, когда они вместе учились в школе Святой Анны! Не только она – все просто с ума сходили от Бланш. Она была такая смелая, такая удивительная и, что самое главное, очень красивая. Весьма забавно вспоминать об этом теперь, глядя на худую, суетливую, неопрятную, пожилую женщину. А что за платье на ней! И сама она выглядит по крайней мере лет на шестьдесят.
Да, подумала Джоанна, очевидно, Бланш не очень повезло в жизни.
Минутная жалость тронула ее сердце. Вот сидит Бланш, одетая в какие-то обноски. А тогда ей был двадцать один год и весь мир лежал у ее ног! Внешность, положение, доброе имя – все, что у нее было, она потеряла ради того типа! Ветеринар! Да, вот именно, он работал ветеринаром, у него уже была жена, что весьма осложняло их положение. Родители Бланш, не долго думая, забрали дочь из школы, и всей семьей отправились в длительное путешествие, в один из дорогих кругосветных круизов, рассчитывая, что время и новые впечатления успокоят любовный пыл девушки. Но Бланш сбежала от них, сойдя с парохода на берег где-то в Алжире или в Неаполе, и вернулась домой, чтобы соединиться со своим ветеринаром. Естественно, он, бедняжка, совершенно выбитый из колеи ее страстью, потерял голову, а потом лишился клиентуры и крепко запил. Его жена отказала ему в разводе, что весьма усугубило его положение. Тогда они бежали из Крайминстера, и долгие годы Джоанна ничего о них не слышала, пока однажды случайно не встретила Бланш в Лондоне, в универмаге, в отделе обуви. После недолгого осторожного разговора (осторожного со стороны Джоанны, Бланш и в голову никогда не приходило осторожничать в разговорах) выяснилось, что Бланш бросила своего вконец спившегося ветеринара и теперь была замужем за человеком по фамилии Холидей, который служил в страховом агентстве.
Но Бланш сказала, что он решил оставить службу, потому что собирался написать книгу об Уоррене Гастингсе и хотел посвятить работе над нею все свое время, а не писать урывками по выходным или по вечерам, с отупевшей за день сидения в конторе головой. Джоанна поинтересовалась, на какие средства он собирается содержать семью. Наверное, спросила она, у него есть капитал в банке, и они смогут прожить, хотя и скромно, на проценты? В ответ на это Бланш, лучась благодушной улыбкой, ответила, что у него нет ни цента за душой! Джоанна заметила, что в его положении было бы неразумно оставлять работу, если он не знает наверняка, будет ли его книга иметь успех. Может быть, эту книгу ему заказали?
– Ох, дорогая моя! – беззаботно засмеялась Бланш. – Вряд ли книга будет иметь успех, потому что, хотя Том и очень увлечен работой, все-таки пишет он из рук вон плохо!
Тогда Джоанна посоветовала подруге занять твердую позицию и настоять на том, чтобы он не бросал работу, на что Бланш с удивлением возразила:
– Но ведь ему хочется писать! Бедняжка Том, он так уверен в своем таланте! Больше всего на свете ему хочется написать книгу.
– Иногда кому-то одному не вредно подумать и за двоих! – проворчала Джоанна, от души пожалевшая подругу.
Бланш засмеялась и ответила, что у нее не хватает ума подумать даже о себе самой!
Вспоминая давнишние слова своей бывшей школьной подруги, Джоанна подумала, что они, как видно, оказались печальной истиной. Год спустя она видела Бланш в ресторане с эксцентричной, яркой, нещадно жеманничающей женщиной и двумя толстыми, артистического вида, крикливо одетыми мужчинами. С той поры лишь воспоминания говорили ей о существовании Бланш. Но через пять лет Джоанна вдруг получила от нее письмо, в котором подруга просила у нее взаймы пятьдесят фунтов. Ее муж, ее бедненький Том, писала она, нуждается в срочной операции. Джоанна отправила ей двадцать пять фунтов и письмо с утешениями и просьбой написать подробнее, что произошло с ее Томом. В ответ пришла почтовая открытка с краткими каракулями: «Спасибо, Джоанна. Я знала, что ты не дашь мне пропасть». Джоанна поняла, что открытка означает скорее благодарность, нежели удовлетворение. После этого наступило молчание. И вот теперь, здесь, на Ближнем Востоке, в привокзальной гостинице, воняющей гарью, протухшим бараньим жиром и парафином, среди ужасных керосиновых ламп, на этом азиатском перепутье, – она увидела свою бывшую школьную подругу, невероятно постаревшую, одетую хуже некуда, огрубевшую и потасканную Бланш.
Бланш кончила обедать первая. Встав из-за стола, она уже было направилась к выходу, но вдруг поймала взгляд Джоанны. Она остановилась как вкопанная.
– Святый Боже! – охнула она. – Да это же Джоанна!
Справившись с волнением, она подвинула стул к столику Джоанны к села напротив. Завязался разговор.
– А ты неплохо сохранилась, моя дорогая. На вид тебе не дать и тридцати. Где ты пропадала все эти годы? Уж не в холодильнике ли?
– Конечно нет, – с улыбкой ответила Джоанна. – Все эти годы я прожила в Крайминстере.
– Родилась, училась, вышла замуж и погребена в Крайминстере! – усмехнулась Бланш.
– А что? Разве моя судьба так уж плоха? – улыбнулась Джоанна.
Бланш покачала головой.
– Нет, что ты! Я просто хотела сказать, что это очень хорошая судьба, – согнав усмешку, серьезно произнесла она. – Как поживают твои чада? У тебя ведь есть дети, не правда ли?
– Да, трое. Сын и две дочери. Сын живет в Родезии. Дочери вышли замуж. Одна живет в Лондоне, другая – в Багдаде. Я как раз возвращаюсь от нее. Теперь ее фамилия Врэй, Барбара Врэй.
Бланш кивнула.
– Я видела ее. Прелестная девушка. Вот только замуж вышла рановато, не правда ли?
– Я так не думаю, – сухо ответила Джоанна. – Мы все очень любим Уильяма, они счастливы.
– Да, теперь, я уверена, с нею все будет в порядке. У девочки, наверное, инстинкт к семейной жизни. Да и ребенок помогает остепениться. Да-а, – задумчиво протянула Бланш. – Дети даже мне помогли остепениться. Я так любила своих крошек – Лена и Мэри. Но когда Джонни Пелхам позвал меня с собой, я уехала и оставила детей, не раздумывая.
Джоанна с осуждением посмотрела на собеседницу.
– Бланш, как ты могла? – тихо произнесла она, – В самом деле, разве так можно?
– Я – гадкая женщина, да? – вздохнула Бланш, – Но я знала, что с Томом им будет хорошо. Он их просто обожал. Потом он женился на славной хозяйственной девушке. Она больше подходила ему, нежели я. Она хорошо готовит, тщательно следит за его бельем и все прочее. Бедняжка Том, он всегда был таким избалованным, – грустно улыбнулась Бланш. – Он каждый год посылает мне поздравительные открытки к Рождеству и Пасхе. Это очень любезно с его стороны, правда?
Джоанна не отвечала. Ее обуревали противоречивые чувства. Неужели, спрашивала она себя, – это и есть Бланш Хаггард? Вот во что превратилась та юная девушка из далекой молодости, хорошо воспитанная, с духовными интересами, одна из лучших учениц школы Святой Анны. Теперь это неряшливая женщина, которая явно не стыдится выкладывать о себе самые грязные и низменные жизненные подробности, да еще такими ужасными словами! А ведь когда-то Бланш Хаггард получила приз за чистоту языка на олимпиаде в «Святой Анне».
Тем временем Бланш вернулась к прежней теме разговора.
– Подумать только, Джоанна: Барбара Врэй – твоя дочь! Боже мой, чего не навыдумывают люди! Все почему-то вбили себе в голову, что она была так несчастна в родительском доме и выскочила замуж за первого встречного, лишь для того, чтобы уйти от вас!
– Забавно, – нахмурилась Джоанна, – откуда ты понабралась этих глупостей?
– Представить невозможно. Я всегда считала тебя превосходной матерью. Я даже вообразить не могу себе, чтобы ты была когда-нибудь злой и бессердечной.
– Очень любезно с твоей стороны, Бланш, – натянуто улыбнулась Джоанна. – Я думаю, что с чистой совестью имею право сказать, что мы с мужем отдавали детям все самое лучшее и старались, чтобы они были счастливы в нашем доме. Мы делали для их благополучия все, что могли. Мы старались быть друзьями нашим детям. Я, знаешь ли, считаю, что это самое главное в семье.
– Кто спорит, это прекрасно, – вздохнула Бланш, – если такое возможно.
– Я уверена, так должно быть и так и есть во многих семьях. Надо лишь вспомнить собственную юность и поставить себя на место ребенка. – Джоанна подалась вперед, воодушевленная, с серьезным лицом, пристально вглядываясь в свою старую подругу. – По крайней мере мы с Родни всегда старались так поступать.
– Родни? Позволь, позволь, дай-ка вспомнить… Ты ведь вышла замуж за адвоката, не так ли? Да, теперь вспомнила, это он, конечно же! Я обращалась в их фирму, когда Гарри пытался получить развод со своей женой, с этим чудовищем. Так это был твой муж! Родни Скудамор… Он был такой приветливый, такой вежливый, но, к сожалению, ничегошеньки не понимал в своей профессии. Так, значит, ты прожила с ним все эти годы – и никаких интрижек, никаких романов на стороне?
Джоанна поджала губы.
– Ни один из нас не нуждается в этих, как ты говоришь, «романах на стороне». И Родни, и я– мы оба совершенно довольны друг другом.
– Конечно, конечно, Джоанна. Ты всегда была такой сдержанной и холодной, как рыба. Но должна тебе заметить, что у твоего мужа довольно-таки блудливые глаза!
– Перестань, пожалуйста, Бланш!
Джоанну охватило негодование. «Блудливые глаза»… Это надо же! Так сказать про ее Родни!
Но вдруг, вопреки ее воле, по краю сознания мелькнула короткая мысль, юркая и пестрая, как та маленькая ящерица, которую она видела вчера, и которая успела пробежать по пыльной дороге и скрыться в траве перед самыми колесами наезжающего автомобиля. Эта короткая мысль возникла ниоткуда, мелькнула и канула в никуда, не дав Джоанне как следует вдуматься в себя, лишь оставив, словно едва заметный след на пыльной дороге, два слова: «Девица Рэндольф».
– Прости, Джоанна, – с искренним раскаянием тихо произнесла Бланш. – Ты знаешь, у меня всегда был вульгарный склад ума. Не обращай на меня внимания. Давай лучше зайдем в бар и выпьем по чашке кофе.
– Ох, нет, – быстро проговорила Джоанна, едва приходя в себя от мгновенного потрясения.
Бланш с удивлением посмотрела на нее.
– А ты помнишь, как я бегала на свидание с сыном булочника?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23