А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 

Я не сказала, что обогнала молодого оркнейца в скачке, потому что мне хотелось, чтобы у Мордреда была возможность гордиться своей семьей.– С тех пор мы с ним друзья, – закончила я, заметив, что мальчик намазал маслом кусок лепешки и с аппетитом съел его, пока я говорила.– А у меня будет время учиться ездить верхом, если я стану пажом? – спросил он.– Конечно. Года через два ты станешь оруженосцем, а потом и воином. Не сомневаюсь, что семья будет гордиться тобой. – Я смотрела, как он слизывает масло с пальцев, и, отряхнув крошки со своих рук, улыбнулась ему. – Хочешь, пойдем на конюшню и посмотрим на этого пони?Мальчик еще раз задумчиво взглянул на меня и кивнул. Мы встали из-за стола и пошли на конюшню. После того как я познакомила его с Белоносым и показала ему королевского жеребца и двух моих кобыл, он задавал множество вопросов и вел себя как любой другой мальчишка. Я с облегчением подумала, что мы с ним нашли общий язык.С Артуром, однако, это оказалось не так легко.В середине дня мы с Мордредом вошли в комнату, где стоял длинный стол, за которым Артур с Бедивером просматривали список постоялых дворов, где могли бы останавливаться королевские гонцы. Они подняли головы и посмотрели на нас.– Это Мордред, брат Гавейна с Оркнейских островов, – объявила я, когда мальчик вежливо поклонился.Моргауза, конечно, была мегерой, но, по крайней мере, она научила своего младшего сына хорошим манерам. Я подумала, что Игрейна была бы довольна.Артур коротко кивнул и тут же вернулся, к изучению списка. Мальчику улыбнулся Бедивер.– Добро пожаловать ко двору короля Артура, – сказал рыцарь. – Может быть, он окажется счастливым для тебя.Мальчик рассматривал обоих мужчин с молчаливой настороженностью.– Мы ходили смотреть лошадей, – объяснила я, – и Мордреду понравился Белоносый. Думаю, надо подарить ему эту лошадку, чтобы он поучился ездить верхом.Артур пробормотал что-то невнятное, а Бедивер встал и сказал:– Надо устроить Мордреда, подыскать место, где он, будет спать. Что, если мы дадим ему место Белоручки, поскольку кухонный мальчик сейчас на севере с Лансом?Мордред приблизился к Бедиверу, но не сводил глаз с Артура. Я благодарно улыбнулась рыцарю. Он положил руку на плечо мальчика, и они двинулись к двери.Когда упала кожаная занавеска, закрывавшая вход в комнату, я обошла стол и стала напротив мужа, сложив руки на груди, готовая полезть в драку.– Разве так встречают ребенка? – спросила я. – Бедный малыш пережил такую трагедию, а ты даже не улыбнулся ему.Артур устало оторвался от работы.– Я никогда не обещал, Гвен, что буду помогать тебе растить его. Ты знаешь, я не люблю детей. Я уже говорил тебе, что ты можешь приводить их сколько угодно, но в нашу личную жизнь ты их не впутывай. Это относится к Мордреду в той же степени, что и к любому уличному мальчишке.Мы молча смотрели друг на друга через стол, и, наконец, он устало улыбнулся мне кривой улыбкой.– Эй, девушка, не проси меня быть всем для каждого. – Он вздохнул. – И я не буду просить тебя об этом.– Ладно, – понимающе улыбнулась я и, обойдя стол; поцеловала его в макушку.– Неважно, мог ли Артур или нет стать хорошим отцом, он был моим мужем, которого я любила и которым восхищалась. ГЛАВА 36МАТЕРИНСТВО Принимая на себя так внезапно свалившуюся обязанность, дать Мордреду дом и семью, я сердцем и разумом понимала, чего лишаюсь. И все же я страшилась того, что мне придется сообщить Лансу о том, что с ним уехать я не смогу.Выбор сделан был мной не потому, что я мало любила его, просто я не представляла, как я объясню ему все, что случилось, и как он это воспримет. Как он мог понять меня, если его не было со мной у смертного ложа Игрейны? У меня снова в голове возникло множество вопросов, нахлынули воспоминания. Однако я приказала себе не думать об этом, решив, что найду нужные слова, когда приедет Ланс. А тем временем я обратила все внимание на своего пасынка.Я ежедневно учила Мордреда ездить верхом, и в суматохе празднования первого дня мая мы скромно отметили день его рождения. Бедивер согласился учить его латыни, продолжив обучение с того уровня, которого достиг тот со своим наставником на Оркнеях.Мальчик оказался способным и учился охотно. Хотя ни чтение, ни письмо не принадлежали к моим любимым занятиям, он очень хорошо успевал в том и в другом. Ему очень нравилось демонстрировать свои знания, и он предложил мне почитать один из свитков, над которым работал.Оказалось, что свиток посвящен Троянской войне, и мы получили большое удовольствие, беседуя. Я рассказывала мальчику о богах и героях то, что узнала от Катбада много лет назад, а он поправлял мои латинские слова и грамматику. Я не была уверена, что кто-нибудь в Логрисе понял бы выражение «море, черное, как вино», точно так же, как никого не интересовало количество кораблей, которые греческий полководец послал на поиски жены своего брата, но Мордреда и меня интересовала история греков, и этого было вполне достаточно.Ланс вернулся ко двору, когда стоял дивный месяц май.– Добрый день, госпожа.Он вошел в кухню без доклада, я стремительно обернулась и увидела его улыбку. Это был момент, который мне хотелось бы оттянуть, и сейчас я оказалась совершенно не готовой к этой встрече.Я не отрываясь смотрела на него, не в силах вымолвить ни слова, и с ложки, которую я держала в руке, капала на пол смесь молока и яиц.Как пьяная, я положила ее обратно в миску и, сунув ее кухарке, сказала:– Это крем для чая Мордреда.Сняв передник, я знаками показала Лансу, чтобы он шел за мной к выходу. Я слышала громкий стук своего сердца и мечтала только об одном: найти укромное местечко, где мы могли бы спокойно поговорить.Но такое место выбрал именно Ланс.Огромный одинокий дуб стоит между двором и конюшнями, единственный, оставшийся от того, что когда-то было густой дубовой рощей. Ланс молча повел меня к нему, и это его нежелание искать уединения должно было подсказать мне, что ему уже все известно. Отпрыск Тигриных Зубок, огромная рыжая с белым кошка, грелась под деревом. Она с любопытством наблюдала за нашим приближением.– Я уже виделся с Артуром, – сказал бретонец любезно, но сдержанно. Мы остановились у какого-то пня, и он жестом пригласил меня сесть. – Он рассказал мне о Мордреде… все о Мордреде.Я внимательно смотрела на него. Значит ли, что это был эпилог книги, которую мы должны были бы писать вместе всю жизнь?– Нет нужды объяснять, Гвен, – продолжал он, уставившись на свои руки, как будто, не глядя друг на друга, мы могли сохранить внешнюю холодность этого момента, – что Артуру я не сказал ничего, о чем мы оба могли бы пожалеть.Я слышала его слова, но разум мой отказывался понимать их. Вместо этого, я пожирала его глазами.Его лицо загорело после нескольких месяцев работы на открытом воздухе, наверняка в Саду Радостей. Воспоминания о нашем лете живо пробудились во мне. Я представила, как он готовился к моему приезду. И вот тогда мое сердце взбунтовалось.Необузданная, сладкая магия нашей взаимной любви снова окутала нас, это было счастье, которое не знает, как оно хрупко.И понимание того, что это счастье могло бы продолжаться, могло бы расцвести еще ярче, но этому быть не суждено, сжало жестокой болью мое сердце, и глаза мои заволокло слезами.Я протянула к Лансу руку, пытаясь найти нужные слова, объяснить ему, как сильно я его люблю, как глубоко переживаю это и что я не в силах ничего изменить.У него на глазах тоже блестели слезы, он взял мою руку, и улыбка его была полна нежности.– Похоже, что ты, наконец, обрела семью.Эти простые слова, произнесенные так ласково, сказали больше, чем длинные объяснения. Я смотрела на него, полная благодарности, что он все сумел понять.Он глядел мне в глаза, а казалось, в самую душу, и сердце мое пронзила боль и счастье от понимания того, что на самом деле в наших отношениях ничего не изменилось.Наверху над нами запел соловей.Ланселот выпустил мою руку и выпрямился.– Я оставил Белоручку в Саду Радостей, – сказал он хрипло. – Поэтому мне, пожалуй, придется еще немного попутешествовать.– О!Но нужно было реально смотреть на вещи – в придворной жизни ничего не изменилось. Новым, было только то, что мы уже не имели возможности начать совместную жизнь, но наша любовь оставалась прежней.– Ты не собираешься побыть здесь? – прошептала я, понимая всю нелепость, вопроса.Он потряс головой.– Может быть, на следующий год я смогу вернуться в Камелот. Но этим летом…– Как долго ты останешься здесь?– Ровно столько, чтобы сказать тебе, что ты всегда будешь хозяйкой моего сердца, и, если я когда-нибудь понадоблюсь тебе, я приеду. Где бы ты ни была и по какой причине ты бы меня ни позвала, я приеду, как только ты пришлешь мне весточку. – Он протянул руку и приподнял мой подбородок, чтобы я снова посмотрела на него. – Обещай, что ты будешь помнить об этом. – Я молча кивнула, страшась открыть рот, потому что тогда наше так тщательно оберегаемое внешнее спокойствие разбилось бы вдребезги. Достаточно было знать, что любовь еще жива, даже если будущего у нее уже не было.Подошла кошка и стала тереться о наши ноги. Ланс наклонился, взял кошку и посадил ее мне на колени. Она была спокойным и дружелюбным животным, совсем не похожим на свою мать, и устроилась на коленях, довольно мурлыкая.– Не вставай, – сказал он. – Мне хочется запомнить тебя такой, какая ты сейчас.И вот он ушел, а я гладила кошку и старалась удержать слезы.Отойдя по двору довольно далеко, он резко повернулся и исчез, а на меня волна за волной накатывалась боль.Я продолжала сидеть на пне, рассеянно поглаживая кошку, пока не услышала стук копыт по булыжникам дороги и голос Ланса, прощавшегося с часовым. Вскочив на ноги, я бросилась к лестнице, ведущей на крепостной вал, и склонилась над парапетом, заслоняя глаза от солнца.Равнина внизу была золотисто-зеленой, густо заросшей молодой травой, и сладко пахла весной. В лугах цвели лютики, в небе заливались жаворонки, а Ланселот уезжал.Он сидел на лошади с легкостью человека, проведшего в седле не один год, предоставив ей самой выбирать шаг, и ни разу не оглянулся назад, И только когда дорога скрылась в лесу, для меня окончательно потерянными оказались и он, и та жизнь, которую мы бы могли прожить вместе.Слезы потоком побежали по моему лицу, и я стояла, плача, на ветру, пока не выплакала все слезинки. После того как ветер обсушил мои щеки, я медленно вернулась в Камелот.Я стала постепенно воспринимать звуки жизни: стук в кузнице, разговоры девушек на кухне, окрики конюхов на конюшне. Дальше, на плацу, мужчины обучали оруженосцев, и я медленно пошла вдоль парапета, привлеченная их выкриками.Бедивер показывал какой-то особенный выпад. Будучи одноруким, он по-прежнему оставался одним из лучших воинов Британии. Мальчики снова и снова повторяли прием, пока не научились выполнять его в одном стремительном движении. Мое внимание привлекла темная головка мальчика, сидевшего у боковой линии. Мордред забыл про шлем, лежащий у него на коленях, и с вниманием слушал, что говорил своим ученикам Бедивер.Я улыбнулась сама себе: я так легко узнала Мордреда среди толпы, как будто была его настоящей матерью. Его страстное желание научиться обращаться с мечом было так же естественно для него, как и для его отца. Сердечная боль не отпускала, у меня стало медленно, но уверенно расти ощущение, что я поступила правильно.У Мордреда оказалась прирожденная способность к верховой езде. К тому времени, когда пчелы начали собирать нектар с цветов липы, он был уже достаточно опытен, чтобы выезжать на дальние прогулки. Мальчик был необыкновенно впечатлителен. Он любил наблюдать, как высоко и свободно парят над землей орлы, потому что они напоминали ему об Оркнеях, а когда я взяла его с собой в Стоунхендж на праздник друидов, отмечавших летнее солнцестояние, он вызвал у него такой же суеверный ужас, как тот, который испытал Гавейн много лет назад, когда увидел Стоячие Камни в Каслригге.Он радовался подъемам и спускам по холмам, особенно когда мы галопом мчались в высокой траве и нам в лицо свистел ветер, но темные, непролазные лесные чащи пробуждали в нем страх.– Дома у нас нет лесов, – сказал он однажды, хмуро глядя на деревья, окружавшие нас – Все Оркнеи открыты и свободно продуваются ветром.– Они совсем безлесые? – спросила я, пытаясь представить это место.– Не совсем, там много полей и несколько рощ, деревья в которых искривлены от морских ветров. Но нет ничего такого мрачного и страшного, как ваши леса. Иногда мне снится, что моя мать пропала в таком лесу, – прошептал он, тревожно оглядываясь по сторонам. Его плечи вздрогнули. Потом он с усилием поднял голову и сказал уже более спокойно: – Я не думаю, что верховный король любит меня. Наверное, мне лучше вернуться домой.– Именно сейчас король очень занят, – запротестовала я. – Может быть, осенью мы уговорим его побольше бывать с нами. – Ой, гляди… – Я указала в небо, поблагодарив провидение за своевременное появление орла. – Давай посмотрим, сумеем ли мы определить, где его гнездо. – Мордред повеселел, и к моменту возвращения в Камелот его страхи исчезли.Я, конечно, не могла воскресить его мать, но страх перед верховным королем должен исчезнуть. Вечером я заговорила об этом с Артуром.– Я знаю, тебе не хочется иметь с ним ничего общего, но если бы ты только дал ему возможность поближе познакомиться с тобой, ты бы понял, что он очень милый мальчик. И главное, очень хочет быть полезным, – закончила я.Мы находились в том спокойном состоянии, которое наступает после занятий любовью. Я гладила волосы на груди мужа, отмечая отдельные седые волоски, уже появившиеся то тут, то там.Артур вздохнул и, опершись на один локоть, смотрел на меня сверху вниз.– Значит, ты и в самом деле собираешься впустить его в нашу жизнь? – спросил он.– Но ведь это ты дал ему жизнь, разве это можно забывать? – ласково ответила я. – Кроме того, в нем так много твоего. Я не предлагаю, чтобы ты признал его перед всем миром, просто предоставь ему возможность, которую ты дал бы любому мальчишке, приехавшему служить тебе.– Он знает?.. – Артур и не пытался закончить фразу.– Не уверена. Думаю, твоя холодность огорчает его. – Я приложила руку к щеке Артура. – Он всю вторую половину дня проводит на плацу, привыкает обращаться с мечом, изучает движения воинов и бегает за Бедивером в надежде, что сможет чем-то помочь. Но, если ты поощришь его хоть немного, это будет совсем другое дело.Муж отвел взгляд от моего лица и смотрел в какую-то далекую, невидимую для меня точку, потом медленно кивнул.– Я слышу, Гвен… и попытаюсь, – обещал он.Я не ожидала, что это произойдет так быстро, и тихо улыбнулась, довольная тем, что он понял, как в нем нуждается ребенок.С этого дня у нас установился негласный распорядок дня.С утра с Мордредом была я – учила его обращаться с лошадьми, занималась с ним историей, рассказывала об искусстве дипломатии, а с полудня он присоединялся к мальчикам, занимающимся на плацу, куда иногда заходил верховный король посмотреть, как проходят уроки. Артур не говорил и не делал чего-то особенного, но он больше не избегал мальчика, и это было уже начало.Девушка из Карбонека, узнав, что Ланс в этом году не вернется ко двору, собрала свои вещи и выехала домой, по-прежнему лепеча, что в один прекрасный день он поймет, что именно она предназначена ему судьбой. К тому времени я была более чем счастлива избавиться от нее и от ее пронырливой служанки.В середине лета Фрида родила близнецов, здоровых и крепких, как и их мать. Мы дразнили главного псаря, что теперь у него есть свой собственный выводок, а он был так взволнован, что на секунду я подумала, что он собирается назвать младенцев Цезарь и Кабаль.Частенько приезжал погостить Гвин из Нида и привозил с собой своего брата Идера. Вместе с Артуром они изучали родословные лошадей, отмечая появление новых жеребят и посылая годовалых лошадей в Ллэнтвит, где Иллтуд приучал их к поводьям и тренировал.За стенами нашей крепости поселение Южный Кадбери продолжало расширяться, и бродячие торговцы и купцы постоянно останавливались там. Я старалась не только не спрашивать о Лансе, но и не думать о нем, но каждый гость приносил новые известия о его приключениях. Его благородство и храбрость сделали его имя известным всюду, где он бывал, и скоро люди стали почитать его как своего любимого героя.– Сэр Ланселот победил разбойника, захватившего купеческий обоз и требовавшего выкуп, – рассказывал один.– Спас девушку, чей дядя пытался отнять ее земли после смерти ее отца, – говорил другой.Жил некоторое время отшельником в Бретонских горах, – объявил какой-то монах. – Очень набожный человек, этот бретонец.Я молча кивала, вспоминая нашу поездку в пещеру к отшельнику, когда Элейна упрекала его в излишней набожности.К осени, когда кончили убирать хлеб и дни стали прохладными, вернулся с севера Гавейн.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47