— И без экспертизы скажу, Леша, что это вряд ли поваренная соль.
— Черт, героин! Граммов двести, а то и все триста. — Андреев присвистнул. — Тайник.
Второй точно такой же увесистый пакетик был извлечен и из левой кроссовки.
— Наркокурьер. Выходит, тот самый. И сумка с анашой, значит, его. — Андреев уже брезгливо смотрел на обезглавленный труп. — Саранча поганая. Потому-то он и рванул с автобуса во время той заварушки… Ему, такому упакованному, встреча с милицией ни к чему. Да против этого богатства в подметках сумки с анашой-то ему — тьфу, мелочевка… А может, было все по-другому: эти наши отморозки с «девятки» знали, что в автобусе упакованный под завязку курьер. Ну, и уволокли его с собой как трофей, а потом уж…
— Секир башка, а героин бросили? — Колосов снова хмыкнул. — Не мы одни с тобой, Леша, умные. Если бы специально встречали курьера, знали бы и где главный товар искать. Кроссовки.., да ты только посмотри на них. Тебе ничего не бросается в глаза? Это ж видно — нестандарт, платформа как у первокурсницы.
— Но у него могли быть пакеты и в куртке. Его же раздели до пояса… — Андреев не спорил — просто размышлял. — Они могли взять их и удовольствоваться….
— Но все ваши прежние не были наркокурьерами, — тихо сказал Колосов. — И тебе это отлично известно: из следственного управления тебе разве не звонили, не информировали еще?
— Но это может быть и простое совпадение.
— Это? — Колосов смотрел на кровавый обрубок шеи трупа. — Игра в гильотину? Это, Леша, только жаб в сказках в голове — бесценный брильянт, а наших безголовиков…
Андреев выпятил подбородок: жест одновременно означал у него и «да», и «нет», и «ну ты даешь», «сомневаюсь», однако дискутировать прекратил.
Из морга прямиком направились в Красноглинский отдел милиции, где в следственном изоляторе все еще ожидали первого допроса задержанные «девяточники». Перед его началом Колосов провел с начальником местного розыска Григорием Жаровым (его сотрудники с самого утра прощупывали задержанных в приватных беседах, именуемых «опросами подозреваемых») короткое, однако весьма полезное совещание, чтобы уяснить себе, кто есть кто в пойманной банде.
— Трое из них — наши местные. Уже проверили все из Железнодорожного поселка, что у аэропорта, — рассказывал Жаров. — Машина принадлежит Васильченко Геннадию. Судя по всему, именно он у них и за шофера. Остальные: Говоров Иван, Говоря Константин — братья-разбойники. Один охранник магазина «Автозапчасти» в Быкове, второй, младшим безработный уклонист.
— От армии бегает? Давно? — спросил Колосов.
— Третий год. С Чечни.
— А проживал все время по месту прописки? В Железнодорожном?
Начальник Красноглинского розыска хмуро кивнул.
— К нам военкомат по поводу него не обращался У меня, Никита Михалыч, и без этих бегунков забот выше…
Колосов махнул рукой — полная тишина, ша, как говаривал Шукшин. Не мне тебе, дорогой товарищ Жаров, читать моралитэ. Вышестоящие товарищи на это найдутся. Прочтут — будь спокоен.
— А четвертый кто?
— Четвертого ихнего ты, Никита Михалыч, должен знать и помнить. Это Круглый Павлик.
— Круглый? Свайкин? Да неужели? — Колосов подался вперед. — Точно?
— Его физиономию мы еще не позабыли. Надо же.., мало ему прошлого, подонку такому! Торжествовал тогда над нами, сукин кот.
Этого самого Круглого Павлика знали в Красноглинском отделе милиции: с ним было связано одно из самых больных поражений местных стражей порядка в борьбе с провинциальным криминалитетом. Круглый — трижды судимый за хулиганство и грабеж Павел Владиленович Свайкин одна тысяча девятьсот шестьдесят второго года рождения, два года назад таким же вот жарким июнем убил человека — Джафирова Вартана, державшего на привокзальном рынке Красноглинска палатку турецкой кожгалантереи.
Об этом убийстве, хоть и произошло оно средь бела дня на глазах всего рынка — Варган получил три удара ножом в живот, — никто из свидетелей-торговцев говорить не хотел. Однако, согласно обильной негласной информации, полученной Жаровым и его сотрудниками, Варган и Круглый поспорили из-за места под солнцем. Информация причисляла последнего к сборщикам дани для…
Увы, все негласные слухи так и остались слухами. Переложить их на протокол в качестве правдивых и четких свидетельских показаний тогда так и не удалось. Как Круглый Павлик резал Вартана, видел весь рынок, но, когда приехала милиция, все в один голос твердили: ничего не видели, ничего не знаем. В довершение всего, с места происшествия каким-то загадочным образом пропало и главное доказательство — нож. В результате кое-как слепленное на косвенных «доках» дело против Свайкина начало трещать по всем швам уже на стадии предварительного расследования. И в конце концов обескураженный суд присяжных (а в Красноглинске, как и в ряде районов области, проводился подобный эксперимент) оправдал Круглого Павлика за «недостаточностью доказательств его вины».
Прокуратура, красноглинские сыщики и сам Колосов остро переживали это постыдное фиаско, ибо на каждом оперативном совещании им припоминали этот злосчастный факт как вопиющий пример из рук вон плохой работы по раскрытию, расследованию, а главное, по сбору доказательств вины подозреваемого, взятого под стражу.
Из здания суда Круглый Павлик (кличку свою он получил за круглую, как бильярдный шар, обритую под ноль голову, увенчанную, словно локаторами, парой крупных, розовых, дурно мытых ушей) вышел с высоко поднятой головой и на какое-то время исчез из поля зрения милиции. Но вот, как оказалось, год свободы не был потрачен им впустую: Круглый успел : сколотить мобильную банду и как мог улучшал на подмосковных дорогах свое материальное положение.
— Мы их по всем аналогичным эпизодам в области начинаем проверять, — хмуро продолжал Жаров. — Не только у нас были такие факты нападений на водителей-транзитников, но и на Симферопольском, на Каширском шоссе. Будем их теперь по всем датам гонять. А ты с кем из них, Никита Михалыч, толковать будешь по своему профилю? — Он выделил последнее слово особо: Колосову известно, что нужно от этих отморозков. Круглый же, если учитывать его прошлое и новоприобретенную от безнаказанности наглость, вполне способен и на «профиль», интересующий сейчас начальника отдела убийств. — Учти: Васильченко — сопляк, с семьдесят седьмого года он, недоросток еще. А Ваня Говоров — на игле давно и крепко. Зрачки — с булавочную головку.
— С Ваней пусть Андреев потолкует, а я.., я бы с Павликом сейчас прокатился. — Колосов недобро прищурился. — Под Косовского он челку все еще носит, нет?
— Лысины стыдится. — Жаров потер начинающую редеть макушку. — Это я вот все хочу тоже, да… Будут в городе языками трепать, что начальник розыска под бандюгу стилизуется.
— Не будут трепать, — Никита усмехнулся. — Человека по делам ценят. Побольше добрых дел, Григорий Петрович, и никаких сплетен, все зачтется. Ладно, пусть Свайкина мне покажут во всей его красе, я вниз пошел, в изолятор.
Жаров неодобрительно смотрел вслед начальству из главка: легко ему, Никите, — приехал, уехал, орел ты наш управленческий. А тут сидишь, славно приклеенный к земле, и еще это чертово убийство в Кощеевке… Как говорится: Бог дал, Бог взял. Дал успешное раскрытие серии разбойных нападений на дорогах, дал поимку вооруженной банды, а взял…
Жаров подошел, к окну. Главное — не дергаться, не гнать сейчас волну. Даже если это маньяк — никто пока не должен о нем знать из посторонних. Только диких слухов в районе не хватало. Впрочем, подумал он тоскливо, соседи в Чудинове как ни скрывали тех вьетнамцев безголовых, а тухлый слушок там уже пополз об этом происшествии… Господи, что же это такое? Неужели это наш Круглый Павлик такое вытворяет? Нет, это было бы слишком уж просто. А в оперативной работе просто либо не бывает, либо…
Жаров снова потер макушку. Действительно, с поимкой Круглого и его компании ничего еще не кончилось. Все лишь только начинается…
5
«Я НЕ УБИВАЛ!»
Беседовать с гражданином Свайкиным по своему профилю Колосову не то чтобы не терпелось, а… Ему просто хотелось взглянуть на Круглого Павлика, снова увидеть эти наглые гляделки, которые год назад посла оглашения приговора в суде светились таким торжеством и злорадством. Не то чтобы начальником отдела убийств сейчас двигало низменное чувство мести и не меньшего злорадства, но,.. Лицезреть Круглого Павлика на тюремных нарах было чертовски приятно! Хоть одно положительное впечатление за эти сумасшедшие сутки.
А насчет трупа в кощеевском овраге… В глубине души Колосов сильно сомневался в том, что обезглавливание — новое хобби гражданина Свайкина со товарищи. И для таких сомнений имелись весьма веские основания. Однако кой-какие важные подробности происшедшего в «Икарусе» Свайкин и его подельники все же могли сообщить. Если бы, конечно, захотели. Но Колосов был готов спорить на что угодно, чтя Круглый Павлик, снова угнездившийся на параше, ни видеться, ни тем более откровенничать со своими взявшими наконец верх недоброжелателями в форме категорически не желает.
И все-таки…
В ИВС (изоляторе временного содержания) Красноглинского ОВД, если можно так выразиться, царило торжественно-приподнятое настроение. Колосов отметил, что лица дежурных охранников были исполнены важности. Поимка вооруженной банды вызвала нешуточный ажиотаж даже за этими толстыми бетонными стенами. Все суетились: по коридору то и дело конвой проводил аборигенов — задержанных ранее нарушителей правопорядка, перемещая их в другие камеры, уплотняя. Для Круглого и его свиты освобождались места. Всю четверку надо было рассредоточить по отдельным камерам, дабы они ни под каким видом не могли общаться друг с другом.
Мимо Колосова провели дремучую личность, более похожую на отпрыска снежного человека, чем на подследственного или подозреваемого. Существо несло под мышкой скатанный матрац весь в желтых пятнах с подозрительным запахом. Как пояснил Колосову начальник дежурной смены, это была главная достопримечательность изолятора — Юра Юродивый. Бомж, самолично избравший себе тюрьму в качестве жилища. Его постоянно задерживали за хулиганские действия, грубо нарушающие общественный порядок и отличающиеся особым цинизмом, как-то: отправление естественных надобностей в публичных местах — на площади перед зданием городской администрации, у подъезда местной прокуратуры и «в знак сидячего протеста» у дверей городского суда и управления жилищно-коммунального хозяйства. По его собственным признаниям, Юра совершал все эти циничные поступки «западло», дабы его снова и снова забирали в милицию, предоставляя «на халяву», кров и стол. Однако, уже будучи «на тюрьме», Юра Юродивый наотрез отказывался мыться, стричься и в результате благоухал так, что рядом с ним в камере редко кто выдерживал больше суток.
— Круглого, голубя, сейчас с этим и поместим, — плотоядно усмехнулся начальник дежурной смены. — Пусть они, сизокрылые, друг на дружку любуются.
Этот мелкий садизм был, видимо, лишь началом тех неудобств житейского плана, кои ожидали Круглого Павлика в стане его заклятых врагов. И Колосов решил поспешать с беседой, пока Круглый, узрев своего вонючего сокамерника, не озлобился и не замкнулся.
Когда конвой ввел Свайкина в следственный кабинет изолятора, Павлик с тоской оглядел выкрашенные серой масляной краской стены и крохотное зарешеченное оконце, а потом сел на привинченный табурет и обхватил бритую голову руками, Колосов минуты две молча созерцал его розовую макушку, а потом заметил как бы между делом:
— Ну, это еще не самое плохое место, Паша. Отнюдь. Будут у тебя места и похуже. Как пить дать.
Свайкин не шевелился, напрочь игнорируя собеседника, которого, кстати, распрекрасно узнал. Как же, тот самый мент, который тогда, два года назад, когда все так плохо начиналось и так благополучно кончилось в суде, на нескольких вот таких же беседах ядовито отравлял ему, Свайкину, уже начинавшую помаленьку налаживаться жизнь.
И тогда, и это Круглый Павлик тоже распрекрасно помнил, мент своего добился… Словом, с глазу на глаз с ним в кабинете Свайкин сознался в убийстве палаточника. Его тогда, правда, несколько успокаивала мысль, что постыдная уступка этому легавому — всего лишь слова, слова, слова. Как говорят бывалые люди — пустая мурзилка.
— «Вышку» и на этот раз по нашей гуманности ты, конечно, навряд ли получишь, Паша, врать и пугать тебя не стану, но… — продолжил Колосов задушевным тоном. — Но насчет пожизненного… Или, на худой конец, четвертачок…
Свайкин дернулся, словно его ужалили, и впился в мента яростным взглядом: Колосов грустно усмехался, словно жалея его, пропащего, а сам думал — вот сейчас Павлик лихорадочно кумекает, о каких же еще налетах (помимо красноглинского разбоя) может быть известно оперативникам. За ними много, много всего — по гляделкам его бегающим это ясно, но вот насчет убийств…
— Прошлый раз все тебе гладко сошло с рук, Па ша. Легким испугом отделался. И обнаглел. Ой как обнаглел, парень — Колосов скорбно пригорюнился. — Но ты думаешь, то твое прежнее забылось? Пусть не доказали тебе, но разве такое мы забываем, Паша? И теперь вот, ежели приплюсовать в совокупности — ну понимаешь, не маленький: один пишем, три в уме — все это твое прошлое и нынешнее, то получается… «Вышка» бы получилась, дорогуша. Но так как сейчас у нас на дворе гуманность, то…
— Ты што от меня хочешь? — хрипло спросил Свайкин. — Ты.., ты зачем меня вызвал, а? Чего тебе опять от меня надо?!
— Чего тебе надобно, золотая рыбка… А ты догадайся. Видишь, мы и беседу-то с тобой начали, как добрые старые корешки, словно и расстались-то всего полчаса назад… Ты догадайся, Паша, зачем я тебя вызвал. Должность мою ты, наверное, не забыл?
— Помню я вас.., и должность вашу.., твою помню. — Круглый Павлик скорчил презрительную, недоуменную гримасу. — Клевету поносную на меня возводили, дело фабриковали.
— Правду тебе говорил. А ты, помнится, после легких капризов тоже правду мне начал говорить, в отличие от того, что на суде потом лепетал. Но это дело прошлое. Не Вартан, царствие ему небесное, меня сейчас интересует, не пальба ваша в «Икарусе» и все прочие ваши похождения на Каширском и Симферопольском шоссе… — По тому, как дрогнули веки Свайкина, Колосов смекнул, что уж хоть с одним-то разбойным эпизодом он сейчас явно попал в яблочко: и правда, гонять надо транспортникам этих ханыг по всем фактам нераскрытых грабежей на подмосковных дорогах. — Про дорожные ваши безобразия, Паша, с тобой другие толковать будут и не раз. А со мной ты сейчас потолкуешь о том, за что тебе и твоим дружкам, к моему великому сожалению, «вышку» не дадут, заменив ее пожизненным…
— Да я никого не убивал, матерью клянусь! — Это было выпалено без запятых и пауз на одном дыхании. — Что я, слепой, куда бью, не вижу, что ли? Водила за руку схватился, я ж видел, визжал только, как заяц перепуганный. Я что, не знал, что ли, куда стрельнул? Да я и не хотел, они сами начали… — Круглый осекся, поздно осознав, что с головой полез в ловушку. Черт, ведь он был там в автобусе в маске, ни одна собака б его не узнала среди подельников! Никто б не доказал, что именно в его руке и был пистолет «ТТ» — единственная настоящая пушка, из которой и ранили навылет водителя автобуса. А сейчас он сам по своей же глупости признался, что…
— Шофера ты только ранил, Паша, — перебил его Колосов. — А вот пассажира вы убили. Зверски.
Круглый вытаращился. Однако усилием волк подавил душившие его гнев, досаду и страх и прошипел:
— Какого это еще пассажира, начальник?
— А корейца-то. — Колосов печально наклонил голову, словно это уже было доказанным фактом и никакие возражения Свайкина помочь делу уже не могли.
— Какого корейца? Какого еще корейца?! — взорвался Круглый Павлик. — Прошлый раз айзергуда мне шили.., вашу мать.., и сейчас…
— Заглохни, — жестко оборвал его Колосов. —Недалеко от того места, где вы остановили и ограбили автобус, найден труп пассажира. Зверски изуродованный, раздетый, обобранный (Колосов, вспомнив главном капитале наркокурьера, произнес последнее прилагательное с особым ударением). И улик мы там изъяли достаточно, чтобы тебе и твоим недоноскам предъявить обвинение в убийстве. — Какие улики? Какое обвинение? Какой еще кореец?! — Свайкин затравленно оглянулся на дверь. — Что ты мне снова лепишь? Ты.., да я с тобой… Прокурора давай сюда мне, следователя! А с тобой… Да не буду я с тобой говорить, понял — нет?!
— Не ори, Паша. Прокурор с тобой будет разговаривать, но только после того, как ему на стол ляжет твое чистосердечное признание.
— Что ты надо мной издеваешься? — Свайкин понял, что ором и истерикой с этим «убойщиком» не возьмешь, и решил применить иную тактику:
1 2 3 4 5 6 7