По уху! Но Бусыга на Лапу не кинулс
я. Он вмиг смекнул, кто тут главный виновник. И дал ему такого упругого пен
деля, что Стасик, не успевши разогнуться, пролетел сквозь толпу…
И головой врезался в бок Берты Львовны, грозной учительницы четвертого “
А”.
Берта была как башня с линкора, она даже не шелохнулась. Но из-под мышки у н
ее вылетели указка и классный журнал. Стасик ойкнул и хотел их поднять, но
Берта ухватила его за ворот.
Ч Это еще что? Ослеп?
Ч А чего! Если толкаются… Ч заныл Стасик.
Ч Кто толкается? Где?
Ч Врет он все! Он сам пистоном стреляется, маленьких пугает! Ч возгласи
ла Сонька. Она была такая бесстрашная, что не боялась оказаться ябедой.
Ч Кто стреляется? Ты стреляешься? Ч И повлекла Берта Львовна третьекла
ссника Скицына в учительскую. Ч Нина Григорьевна, получайте вашего пар
тизана! Пальбу в коридоре устроил и мне прямо в печенку… Ох, не могу…
Нина Григорьевна обычно была вовсе даже не строгая. А главное Ч своя, при
вычная. В другой раз она быстренько отругала бы Стасика и Ч “марш в класс
”. Но сейчас она то ли по правде вообразила, что Стасик Скицын из чего-то вы
палил Берте Львовне в печенку, а может, просто с утра поругалась с мужем ил
и узнала про всякие дела своего сына-семиклассника Вовки, который училс
я в соседней семилетке… В общем, взвилась она и запричитала:
Ч Да это что же такое! Второй день учатся, и уже проходу нет! Дальше-то что
будет?! Совсем из школы бежать?.. Нет уж, голубчик, убирайся из школы сам и бе
з мамы не появляйся! Ч И в открытую дверь: Ч Тетя Лиза, проводите этого ст
релка за порог, и чтобы его близко не было, пока мать не приведет!..
Техничка тетя Лиза, крепкая и решительная, перехватила Стаськин воротни
к и вмиг выставила несчастного Скицына за двери родной начальной школы н
омер три. И затрясла у него за спиной колокольчиком. Словно не просто созы
вала всех со двора и улицы в классы, а злорадствовала: “Люди-то учиться ид
ут, а ты, Скицын, хулиган и прогульщик!”

Стасик ошарашенно остановился на тротуаре. Просто непостижимо, как за дв
е минуты может столько всего свалиться на человека. Будто вихрь какой-то
или лавина! Нежданно-негаданно…
Всякое за два учебных года случалось со Стасиком Скицыным, но чтобы вот т
ак, с треском из школы и “без мамы не появляйся”… За что? Будто он противот
анковую мину взорвал! Все стреляют Ч и пистонами, и хлопушками, и пулькам
и из резинок, надетых на пальцы, и не только в коридоре, но даже на уроках. А
виноватым оказался бедный Скицын, который тише и примернее многих.
Стасик перешел булыжную мостовую и побрел вдоль деревянной решетки Анд
реевского сада. Прочь от своей школы Ч такой привычной, уютной, с красным
кирпичным низом и деревянным вторым этажом, где блестят большущие, чист
о промытые стекла, и со свежим ярким кумачом на воротах: “Добро пожаловат
ь!” Ага, “добро пожаловать… с мамой”…
Мама, конечно, все поняла бы. Ну, ругнула бы Стаську для порядка, вздохнула
и пошла бы в школу. Да только сейчас пойти она не может. И расстраивать в эт
и дни ее никак нельзя. Дней через десять, а то и через неделю предстоит мам
е отправляться на “Калужку” Ч в белый одноэтажный дом на Калужской ули
це, где с давних пор появляются на свет почти все дети города Турени… И Ста
сик появился там же Ч девять с половиной лет назад… Ох, лучше бы уж не поя
вляться…
Да, но что же в самом деле теперь предпринять? Безысходность какая-то. Зар
еветь бы, да все равно бесполезно.
Но, конечно, полной безысходности не было. Позади унылых и беспомощных мы
слей шевелилась уже спасительная догадка. Вечером надо все рассказать Ю
лию Генриховичу. Пусть он завтра в свой обеденный перерыв зайдет вместо
мамы в школу. Стасик чувствовал, что в этой беде отчим будет на его стороне
. В свои давние детские времена Юлий Генрихович тоже выкидывал в гимнази
и разные фокусы и до сих пор любил об этом рассказывать.
Лишь бы он пришел домой трезвый… Впрочем, до зарплаты далеко, и к тому же о
н, как и Стасик, старается теперь не расстраивать маму.
Откуда капсюль, отчим даже и не спросит. Недавно Юлий Генрихович целую го
рсточку подарил Стасику за то, что он помогал развешивать дробь для охот
ничьих зарядов. Могло ведь случиться, что не все капсюли Стасик разгроха
л в тот же день и один из них затерялся в карманах.
В них, таких глубоких, что хочешь может затеряться!
И несмотря на все несчастья, Стасик опять ощутил удовольствие Ч оттого,
что на нем такой замечательный костюм…
Эти костюмы летом появились в магазинах в большущем количестве. Покупай
кто хочет! Страна заботилась о том, чтобы счастливые дети стали еще счаст
ливее. Костюмы были дешевые, из материи, похожей на серую рогожку, но очень
солидного, именно “костюмного” покроя: китель и брюки навыпуск. Мама куп
ила обновку для Стасика в середине августа.
Через много лет Станислав Скицын нашел в маминых бумагах старую фотокар
точку, где он в этом наряде. И поразился широченным штанам и балахонистом
у кителю, из которого торчала стриженная под коротенький “полубокс” гол
ова с ушами, похожими на приставленные к щекам ладошки… Но в те августовс
кие дни Стасик был счастлив. Правда, первого сентября он испытал некотор
ое разочарование, потому что половина мальчишек в третьем “А” и третьем
“Б” явилась в школу в таких же кителях и брюках. Зато другие, кто по-прежне
му ходил в коротких штанах или бесформенных полинялых шароварах, именуе
мых “шкерами”, глядели с завистью. Завидовать следовало хотя бы из-за кар
манов. Только на брюках Ч два боковых, один сзади и один у пояса: для часов
, если они вдруг когда-нибудь появятся.
Пока же в “часовом” кармане у Стасика был спрятан желтый бумажный рубль
с портретом шахтера-стахановца, а в боковых Ч всякое полезное имуществ
о: две стиральные резинки, увеличительное стекло, кусок мела (можно рисов
ать на заборах чертиков и скелетов), старинный пятак, щелкунчик из кинопл
енки, пятьдесят копеек мелочи… И только капсюль Ч по правде говоря! Ч т
ам никогда не лежал. И теперь мелькнула мысль: может, и беда у него, у Стаськ
и, Ч в наказанье за обман?
“А чего я такого сделал-то?! Ч мысленно завопил себе в ответ Стасик. Ч Ук
рал, что ли?”
“А что ли, нет?!”
“А что ли, да?!”

У отчима Юлия Генриховича была большая берестяная коробка Ч скрипучая
и затертая от старости. Называлась она “куженька”. В куженьке хранились
охотничьи припасы: патронташ со снаряженными патронами, две пачки порох
а Ч дымный и бездымный, тяжелый мешочек с дробью, круглая “секачка”, чтоб
ы вырубать из старых валенок пыжи (Стасик иногда вырубал), латунные и карт
онные гильзы и много других интересных вещей. В том числе и коробочки с ка
псюлями: похожими на патрончики “жевело” и простыми Ч это медные чашеч
ки с зеркальцами из фольги…
У куженьки была плотная крышка, но замка не было. Отчим знал, что Стасик ни
когда ничего не возьмет без спросу. И баловаться не будет. Правда, иногда,
оставшись один, Стасик выволакивал куженьку из-под кровати и рассматрив
ал все это грозное имущество, но очень осторожно. Про всякие несчастья от
небрежного обращения с боеприпасами он был наслышан от Юлия Генрихович
а и его приятелей. Стоит, например, поставить заряженный патрон на дробин
ку, которая нечаянно оказалась на столе, Ч и привет! “Разом нет полголовы
”, Ч говорил отчим, а мама охала. Короче говоря, требовались в этих делах о
сторожность и точность. Семь раз проверь и отмерь… Для точности, для отме
ривания зарядов служили аптечные весы с крошечными блестящими гирькам
и.
Из-за этих весов, можно сказать, все и случилось. А точнее Ч из-за бильярд
а.
Стасику нравились игры с шариками. Всякие. И он думал: вот бы устроить каку
ю-нибудь игру дома! Конечно, лучше всего пинг-понг Ч настольный теннис, к
ак в лагере. Но даже если сумеешь сколотить громадный стол, как его засуне
шь в комнату? Совсем не трудно соорудить кегли, но для игры нужен ровный дл
инный пол, а коридор в доме тесный, да и соседки заругаются… Оставался бил
ьярд. Маленький, как в больнице, куда летом судьба загнала Стасика…
Стасик попросил у соседского дяди Юры кусок ровной фанеры, поработал нож
овкой. Получился метровый прямоугольник. В сарае Стасик раздолбал пусто
й курятник и взял рейки для бортиков. Сукна, конечно, не нашлось, но мама от
дала бумазейную занавеску, которой раньше задергивали кухонную полку. С
тасик обтянул фанеру и бортики.
Здорово получилось! Особенно если не обращать внимания, что материя Ч п
ыльно-розовая с серыми цветочками и в одном углу прожженная.
Кий помог вытесать из рейки дядя Юра. Своим рубанком обстрогал и шкуркой
зачистил. И Стасик не раз примеривался, как будет гонять шары… Только где
их взять?
Больше всего годились бы, конечно, стальные шары от больших кольцевых по
дшипников Ч как в настоящем настольном бильярде. Да разве их раздобуде
шь? Один-два еще туда-сюда, а надо-то шестнадцать! И тогда Стасик решил Ч г
лина!
Юлий Генрихович, правда, говорил, что глиняные шары будут неровные, непро
чные, быстро рассыплются. Но тут отчим был явно не прав. Неровные? Ха-ха! Он
не знал, какие аккуратные шарики умеет Стасик скатывать из глины! Непроч
ные? Можно обжечь для крепкости. Труднее всего другое: как их сделать сове
ршенно одинаковыми по весу и размеру?
Стасик решил и эту задачу. Надо скатать сперва один шарик для образца. А по
том его, как гирьку, Ч на чашу весов, а на другую Ч порции глины. И шарики и
з этих порций получатся один к одному, до миллиграмма. Ведь весы-то аптечн
ые.
Эта идея пришла сегодня утром. А когда мама с подругой тетей Женей ушли в б
ольницу, которая называется “консультация”, Стасик выволок на свет куже
ньку. Надо было посмотреть: поместится ли шарик размером с грецкий орех в
чашечке весов. “Поместится”, Ч решил Стасик. Довольный, спрятал весы, ста
л двигать куженьку под кровать и там в полумраке заметил крошечное, туск
ло засветившееся зеркальце. Ого!.. Он выколупал находку из щели между поло
вицами. И сразу же замазал капсюль мякишем, надел на перо, сунул ручку в пе
нал…
Если бы Стасик увидел капсюль внутри куженьки, ему бы и в голову не пришло
присвоить его. Но сейчас-то капсюль был явно потерянный. Значит, ничей… И
к тому же такой пустяк!
Ох, кабы знать тогда, чем все это кончится… В бильярде можно рассчитать за
ранее, в какой угол шарик покатится. А в жизни поди угадай, куда пихнет теб
я случай…
Теперь надежда только на отчима. Но он придет с работы не раньше семи. И Ст
асику до этого срока появляться дома не резон. Мама должна думать, что он о
тсидел, как полагается, все уроки. А пока придется гулять. И лучше подальше
от школы и знакомых улиц. А то ведь, по закону невезения, обязательно напо
решься на кого-нибудь, кто тебя знает.
Он вздохнул глубоко и горько. Свернул за угол и зашагал по улице Семашко, в
конце которой синела заречная даль.



2


Август чуть ли не весь был серый и слякотный, но в последние дни его опять
появилось солнце. И сентябрь тысяча девятьсот сорок седьмого года начал
ся в городе Турени безоблачно, безветренно, с каким-то особенным, пушисты
м теплом. Листья не шевелились, почти неподвижно висели в воздухе летучи
е, с растопыренными волосками семена. Искрились чуть заметные паутинки.
На улице Семашко совсем не встречались прохожие. И тихо было, только шарк
али по доскам Стаськины подметки да где-то на дворах заорал петух, но заст
еснялся и не кончил крик.
Это солнечное умиротворение постепенно успокоило Стасика, обволокло е
го. Где-то в глубине еще скреблись беспокойство и обида, но сильнее их был
а уже уверенность, что все кончится благополучно. Впрочем, и уверенность
эта была не главной. Она тоже растворялась в ленивой Стаськиной беззабот
ности.
Так и брел он квартал за кварталом к высокому берегу.
У реки Стасик бывал очень редко. Гулять в одиночку так далеко от дома он ещ
е не решался. А если с кем-то в компании, случай выпадал не чаще раза в год. К
ак-то давно ходил с мамой и соседками полоскать половики с лодочных мост
ков. А еще раньше, позапрошлым летом, он и мама на пристани встречали парох
од, на котором вернулся из командировки Юлий Генрихович. Было очень инте
ресно, только стояли сумерки, а в них не разглядеть все как следует. Стасик
запомнил огни на пароходе и фонари на берегу, шум паровой машины, гудки, з
апах соленой рыбы, которым несло от сложенных в пирамиды бочек. И худую се
рую кошку: она сидела на ящике под желтой лампочкой и равнодушно умывала
сь. И мигали на решетчатых столбах и вышках колючие красные сигналы… От э
того вечера у Стасика осталось ощущение, что он побывал где-то в далеком п
риморском городе, откуда начинаются кругосветные плавания.
А прошлой весной устроили для второклассников прогулку на берег и назва
ли ее “экскурсия”. Все стояли над рекой и смотрели с высоты на залитые пол
оводьем заречные улицы, на татарскую деревню Нижние Юрты с церковью под
названием мечеть, на рощицы и синий лес на краю земли. И практикантка из пе
динститута громко рассказывала, что такое горизонт. Но все, кроме бестол
кового Мишки Семипалова, и так знали о горизонте, поэтому не слушали, отбе
гали, и Нина Григорьевна очень боялась, что кто-нибудь свалится вниз. Обры
вищи-то о-го-го какие!

Сейчас обрывы показались еще выше. Может быть, потому, что река в конце лет
а обмелела и выглядела совсем не широкой, маленькой по сравнению с навис
шими над ней громадами земли. Река отступила от крутизны, вдоль воды тяну
лась широкая песчаная полоса. На ней валялись оторванные от плотов бревн
а, какие-то ящики, автомобильные шины и всякий мусор. У другого, низкого бе
рега сплошь стояли плоты, к ним прижимались разноцветные катера. На крае
шках плотов сидели мальчишки с удочками. А дальше был простор, простор по
д бледно-синим небом Ч до того самого далекого горизонта, о котором расс
казывала студентка… Солнце светило в спину и не мешало смотреть. И Стаси
к все больше отдавался власти громадного, но ласкового пространства. И т
акими пустяками были теперь его недавние неприятности по сравнению с эт
ой бесконечной землей и чистым небосводом Ч тоже бесконечным и спокойн
ым. Стасик даже снисходительно пожалел одноклассников, которые сидят в д
ушном от свежей масляной краски классе…
Потом он стал думать, куда пойти, и решил, что направо. Двинулся по краю бер
ега.
Тропинка привела к серому забору. За ним стоял покосившийся, но красивый
деревянный дом с круглой башней под куполом из чешуйчатого железа. Навер
но, до революции построили его для какого-нибудь богача. На башне торчал ш
тырь с железным флажком. Во флажке светились пробитые насквозь цифры: 1892. С
тасик сообразил, что это год постройки.
…А еще это был год рождения Юлия Генриховича.
Соседки говорили маме: “С ума сошла, он же тебя на пятнадцать лет старше! А
выглядит вообще будто кощей!” Но мама не послушалась. И наверно, хорошо. Ин
аче кто бы завтра заступился за Стасика?.. Хотя мама тогда и сама могла бы. В
едь если бы ей не встретился Юлий Генрихович, не пришлось бы теперь собир
аться на “Калужку”… Соседки и про это вздыхали: “Ох и глупая ты, Галина, ох
и отчаянная! Зачем тебе это на старости лет?” Дуры, честное слово! Разве ма
ма старая? И она отвечала: “Катеньку хочу…” Потому что была у нее раньше до
чка, а у Стасика сестра Катя. В сорок втором ушла на курсы сандружинниц, а о
ттуда на фронт. И через три месяца Ч похоронка. Стасик тогда как раз дизе
нтерией болел, думали, что кончится. Мама потом говорила: “Из-за него и выж
ила, надо было спасать, на ноги ставить. А то бы, наверно, не перенесла…”
Катю Стасик хорошо помнит. А отца не помнит. Совсем еще крошечный был Стас
ька, когда отца призвали на финскую войну. Там и убили, даже с немцами не ус
пел повоевать. Вот такая она, жизнь: то на одной войне гибнут люди, то на дру
гой. То совсем без войны, отчим рассказывал…
Стасик мотнул головой. Грустные мысли годятся для пасмурных дней, а сейч
ас надо радоваться воле вольной…
Забор подходил к самому обрыву. Но все же между ним и кромкой берега остав
алась травяная полоса Ч шириной в один шаг. А на ней ниточка-тропинка. И С
тасик пошел, чиркая правым плечом по доскам, а левым ощущая жутковатую пу
стоту. Но глинистый обрыв сменился зеленым откосом, тропинка вильнула по
нему вниз и запрыгала по всяким буграм, выступам, склонам и промоинам.
1 2 3 4