- Этот олух потерял связь с ротами. Кок теперь прикажете руководить операцией?
- В чем дело, сержант? - спросил Волков у командира радиостанции.
- Господин майор, разрешите доложить, - бойко зарапортовал связист, противник применил мощные средства радиоподавления. Наладить связь не представляется возможным.
Начальник следственной комиссии обратился к командиру батальона:
- Что у вас взамен?
- Условные серии сигнальными ракетами.
Над островом одна за другой взлетели три красные ракеты. Это был сигнал к отходу на прежние позиции.
Волков и Лутченко вернулись в кабинет участкового шерифа. Настроение у них было подавленное. Командир гвардейцев тупо уставился на карту, расстеленную на рабочем столе, не двигаясь с места. Начальник следственной комиссии, засунув руки в карманы брюк, смотрел в окно и что-то тихо насвистывал. Он ждал. Должны же, в конце концов, быть и какие-нибудь обнадеживающие новости!
Внезапно стрельба стихла. В кабинет вбежал командир передвижной радиостанции и, позабыв на радостях субординацию, громко крикнул:
- Связь восстановлена!
Волков удовлетворенно кивнул и распорядился:
- Продолжайте поддерживать устойчивую связь. Головой отвечаете.
Потом он обратился к потерявшему первоначальный лоск офицеру президентской гвардии:
- Господин майор, я думаю, надо собрать остатки рот в один кулак и ждать подкреплений.
Лутченко молча кивнул и вместе со связистом вышел из помещения.
Начальник следственной комиссии снял трубку радиотелефона и сказал в нее:
- Три девятки, здесь три семерки. Дайте, пожалуйста, первого.
И после небольшой паузы.
- Здравствуйте, господин начальник управления.
На берегу лесного ручья с топкими берегами, на мшистом стволе поваленного дерева сидела ученая-этнограф и доедала сэндвич. Стрельба на острове затихла. Покончив с едой, она сняла с пояса фляжку с водой и попробовала отпить из нее, фляжка оказалась пустой.
Маша перевернула ее горлышком вниз. Ничего Томимая жаждой путешественница, держа в одной руне фляжку, а другой, поддерживая равновесие, попыталась наполнить ее из ручья, осторожно ступая по топкому берегу. И тут она провалилась по колени в хитро замаскированную трясину.
Женщина сделала попытку высвободить из жидкой грязи по очереди вначале одну ногу, а затем вторую, но в результате провалилась по пояс.
Она потянулась к вроде бы так близко растущим кустам, и очутилась в трясине по грудь. На лице неосторожной путешественницы появилась испуганная гримаса, и она громко закричала:
- На помощь!
В ответ лесное молчание, только какая-то птичка испуганно свистнула и вспорхнула с ветки куста, к которой тянулась несчастная женщина.
Маша была уже по горло в грязи. Она отчаянно кричала:
- Тим, на помощь! Спаси меня!
И вдруг. О, чудо!
Она увидела перед собой Тимофея, который протягивал ей руки и говорил ласково и ободряюще:
- Я здесь, маленький. Давай обе руки.
Погибающая путешественница не обратила внимания, что с лица ее спасителя почему-то сошли все следы побоев, и оно как бы светилось каким-то особенным внутренним светом.
Беглый подозреваемый ухватился за протянутые руки женщины и потащил их на себя. Трясина жирно чавкнула и нехотя отпустила свою жертву.
Перепачканная с ног до головы черной жижей ученая-этнограф стояла на четвереньках возле злополучного ручья и тихо плакала.
- Тим, миленький, Тим...
Она подняла голову и увидела, что рядом никого не было. Женщина неловко вскочила на ноги и вновь закричала:
- Тимофей, где ты?! Тим, отзовись!
Лес возвратил ей негромкое эхо - и-ись!
Маша опустилась на колени и жалобно протянула:
- Ти-им...
Волков разговаривал по радиотелефону в кабинете участкового шерифа. Он был там один.
В трубке гневно гремел голос начальника Районного управления.
- Да что у вас том происходит?!
- Вполне возможно, мы имеем дело с актом прямой агрессии, подчеркнуто рассудительно ответил начальник следственной комиссии.
- Что вы говорите! - возмущенно фыркнул его начальник.
- Может быть, это начало пограничного конфликта? - предположил майор.
- И в качестве объекта для первого удара противник выбрал остров Хмурый? - донеслось с другого конца линии. - Слово богу - нет!
- Вы хотите сказать, что это сектанты, вооружившись палками, разбили батальон президентской гвардии?! - начал терять терпение Волков.
Начальник управления хихикнул.
- Я хочу сказать...
В этот момент в трубке разразилась дикая какофония шумов.
Майор инстинктивно убрал трубку от уха. Из глубины острова доносились звуки вновь возобновившейся перестрелки. Он вновь поднес трубку к уху. Какофония бушевало с прежней силой.
Волков оставил в покое радиотелефон и озадаченно пробормотал:
- Странно, очень странно...
Волков, Лутченко и Минкин вновь держали совет в кабинете незабвенного Долинина.
Командир батальона президентской гвардии докладывал:
- Роты понесли тяжелые потери, от сорока до семидесяти процентов личного состава по предварительным данным. Погибли двое из трех командиров рот.
- Капитан Галеев? - полуутвердительно спросил Волков.
- В том числе командир первой роты капитан Фархад Галеев.
- Хороший был офицер, - робко вставил Минкин.
Лутченко продолжил доклад.
- При попытке пробиться к месту сбора в районе жилого поселка, вторая и третья роты понесли новые потери. Фактически на данный момент у нас нет и трети первоначального состава батальона. Ротам отдан приказ окапываться на месте и держать круговую оборону.
- Что Районное управление господин майор? - с надеждой спросил у Волкова лейтенант. - Скоро придет помощь?
- Этот кабинетный умник сомневается в серьезности нашего положения, ответил тот со злой презрительностью и передразнил непосредственное начальство. - Лучше надо управлять наличными силами, майор Волков. Присланные вам в помощь гвардейцы, по-видимому, сражались друг с другом, Идиот!
- Если противник вздумает контратаковать, мы не продержимся и получаса, - прокомментировал оргвыводы начальника Районного управления командир гвардейцев с холодной обреченностью в голосе.
Наступило тягостное молчание.
Наконец, начальник следственной комиссии обратился к скисшим офицерам:
- Вы обратили внимание, что радиопомехи появляются только при непосредственном соприкосновении с противником?
- Как будто бы противник придерживается чисто оборонительной тактики? - уточнил Лутченко.
- Вот именно, - подтвердил Волков. - И у нас появляется шанс, который мы можем использовать.
Видно было, что он о чем-то напряженно раздумывал, затем решительно махнул рукой.
- Эх, да наплевать я хотел на эту свинью в апельсинах!
Начальник следственной комиссии решительно взялся за трубку радиотелефона.
- Три девятки, здесь три семерки. Дайте мне ноль-ноль-два. Да, Президентскую службу безопасности.
В лесу острова Хмурый лежали трупы погибших гвардейцев майора Лутченко. Мертвые молодые мужчины в пятнистой униформе пронзительно диссонировали с окружающей мирной картиной. Вместе с брошенным оружием и снаряжением, они походили на большую кучу мусора, оставленного после гигантской туристской вылазки в пригородный лес.
Немного ближе к морскому побережью, еще живые парни в униформе лихорадочно вкапывались саперными лопатками в мягкую лесную почву.
Рядом, прикрывая землекопов поневоле, другие молодые люди в защитном камуфляже судорожно сжимали свое оружие, пугливо вслушиваясь в обычные лесные звуки.
Маша, вся в корке засохшей грязи, бесцельно брела по лесной тропинке. Милое личико сковывала маска угрюмого безразличия.
Зацепившись за узловатый корень, коварно выползший из земли на тропинку, женщина упала. Она с трудом поднялась с земли, из ее глаз текли медленные крупные слезы.
- Тим, ну где же ты! - с отчаянием позвала ученая-этнограф.
И вдруг, совсем рядом в ответ послышалось.
- Ау, Маша! Я иду!
Слезы на глазах страдалицы мгновенно высохли.
- Тим, я здесь!
Из-за деревьев показался так неожиданно исчезнувший спаситель.
Мужчина и женщина порывисто бросились друг к другу навстречу с явным желанием обняться. Но в двух шагах от Маши Тимофей остановился, опустил руки и смущенно осведомился:
- Как вы сюда забрались?
Женщина в свою очередь опустила руки и растерянно понесла какую-то околесицу:
- Я вся в грязи... Все верно...
- Да, вид у вас на зависть всем поселковым свиньям, - сказал беглец от закона с натужной веселостью. Маша вспыхнула и сухо спросила:
- Почему вы бросили меня?
Тимофей с изумлением взглянул на покрасневшую обозленную женщину:
- Я же провел вас к поселку...
Но та продолжало язвительно выговаривать, совершенно не слушая оправданий своего собеседника.
- Благородный герой спасает легкомысленную путешественницу и стремительно исчезает в безбрежной прерии на горячем мустанге?
- Это был не я, Маша, - тихо сказал помрачневший спаситель, рассмотревший, наконец, более внимательно свою бывшую однокашницу по университету.
Чудом спасшаяся жертва трясины, в свою очередь, обратила внимание на следы побоев на лице Тимофея, которых не было у ее настоящего спасителя.
Она подошла к нему и осторожно дотронулась до обезображенного лица,
- Да, это был не ты.
Глава шестая
В пещере, служившей убежищем для беглого подозреваемого, горел костер. Под сводами пещеры, над костром, на свежесрубленных жердях сушилась выстиранная одежда ученой-этнографа.
Огонь костра красными колеблющимися бликами освещал внутренности пещеры. В углу, на травяной подстилке, покрытой одеялом, полулежал, опершись на руку, Тимофей. Он смотрел на костер и печально о чем-то размышлял.
Снаружи доносился плеск воды и жизнерадостный смех Маши.
- Боже, как хорошо! Тим, иди купаться!
Опечаленный мужчина поднялся со своего места и выглянул из пещеры. В вечерних сумерках серебристая фигурка купальщицы, плескавшейся в речке, напоминала сказочную русалку.
- Извините, но у меня нет плавок, - смущенно сказал Тимофей.
- Разве вы ничего не слышали о нудизме?
Беглец от пристрастных служителей закона сдержанно улыбнулся.
- Боюсь, я еще недостаточно цивилизован для совместного купания нагишом.
В ответ цивилизованная особа заразительно засмеялось, а смущенный зритель спрятался назад в пещеру.
Спустя еще две минуты, в пещеру вбежала Маша, завернутая в большое полотенце. Она подсела к костру и принялась сушить свои мокрые волосы. Полотенце так и норовило соскользнуть с обнаженной купальщицы, но в последний момент она возвращала его на место.
Закомплексованный хозяин пещеры нервно ерзал на травяной подстилке, не зная, куда девать глаза.
Ученая-этнограф весело приговаривала:
- Господи, как много мы теряем, живя с своих комфортабельных и скучных городах!
- Маша, вы помните, как мы с вами познакомились? - внезапно спросил нетвердым голосом бывший однокашник.
- О, да. На вечеринке у моего однокурсника, Миндадзе. Студенческое общежитие, свобода, молодость. Золотое было время!
- Вы помните, о чем мы тогда говорили?
- Я никогда этого не забуду, - перестала улыбаться женщина. - Ты рассказал мне об Иту-Шаа.
Тимофей с усилием выдавил из себя.
- Я не должен был этого делать.
- Почему? - удивилась Маша.
- Вы видите, к чему это все привело.
- Но Тим, это чуть ли не единственный в мировой практике случай, когда сообщество людей, пусть даже небольшое, по своей воле отказалось от войн и оружия. Религия твоих соплеменников должна стать религией всего человечества.
Ученая-этнограф вспомнила свою последнюю беседу с Тони-сану и добавила:
- Твое племя жило в безопасности, но этом острове долгое время, пока его не переселили отсюда... Я должна рассказать об Иту-Шаа всему миру!
Несостоявшийся островитянин опустил глаза и напряженно думал о чем-то своем, не слушая свою собеседницу. Наконец, он ее перебил.
- Почему вы тогда ушли с вечеринки, пообещав мне обязательно вернуться, но так и не придя назад?
Она смущенно улыбнулась.
- Потому, что была тогда еще просто сопливой девчонкой. Вы тогда мне очень понравились, Тим. Фу, вот я тоже перешла на твое "вы".
Маша смело взглянула в глаза собеседника.
- Не смей мне больше говорить - "вы". Хорошо?
Мужчина молча кивнул, не смея по-прежнему поднять глаз.
- Твой рассказ об Иту-Шаа навсегда изменил мою жизнь, и я очень тебе за это благодарна.
- Почему вы... ты тогда не вернулась? - гнул свое недоучившийся студент.
- Застряла в своей комнате, - махнула рукой женщина, - Выбирала платье получше, потом мне почему-то перестал нравиться мой макияж. В общем, бабские глупости.
Тимофей, бесцельно потирая ладонями свои колени, заговорил колеблющимся голосом:
- Маша, я тоже запомнил тебя на всю жизнь. Красивая, умная, добрая. Я думал о тебе каждую ночь в тюрьме, я орал от радости, когда после отсидки ты отыскала меня на стройке и предложила поехать на Хмурый, я...
Он задохнулся от волнения и поднял на нее глаза.
- Я люблю тебя, Маша.
Она смотрела в его глаза, В них стояли слезы,
Маша легко поднялась на ноги, полотенце соскользнуло с ее плеч. Она подошла к нему, обняла за шею и тихонько поцеловала в губы.
Тимофей страстно обнял женщину.
Их поцелуй длился, как им казалось, вечность. Сладкую вечность, когда их души слились в одно целое, а тела жадно наслаждались друг другом. Страсть их разгоралась с каждым прошедшим мгновением кажущейся вечности, беря реванш за годы так долго сдерживаемых любви и ласки.
Майор Волков шел по пустырю между домиком участкового шерифа и медицинским пунктом. По периметру пустыря кипели земляные работы. Гвардейцы и спецназовцы Минкина спешно возводили вторую линию обороны в дополнение к уже имевшейся.
Прожектора, установленные на джипах гвардейцев, обшаривали длинными лучами окрестности возле пустого поселка.
В воздухе висела ругань сержантов и тяжелое чувство неопределенности и страха.
Волков постучал в двери домика участкового врача. Из-за них донесся голос местного эскулапа.
- Входи, если не страшно!
Майор толкнул дверь, она была не заперта, и вошел в здание медицинского пункта. Кабинет участкового врача помещался, как раз напротив и его дверь была распахнута настежь.
Чивилидис располагался за своим рабочим столом. Перед ним стояли: наполовину пустая бутылка водки, захватанный стакан и надкушенное яблочко. Он был пьян.
Начальник следственной комиссии вступил в святилище местной медицины и спросил, настороженно осматривая его интерьер:
- А почему, собственно, должно быть страшно?
Врач-пропойца при виде милиционера шумно обрадовался.
- Майор Волков! Очень рад, проходите, чувствуйте себя как дома.
Он пьяно икнул.
- Прошу извинения. Насчет страшно - шутка, медицинская шутка, Есть милицейские шутки, а это медицинская.
Майор брезгливо поморщился, но все-таки решил продолжить разговор.
- Послушайте, господин участковый врач. Вы знаете, что сейчас происходит на острове. Я хочу вас спросить - неужели никто из местных жителей не замечал ничего подозрительного до начала последних событий?
Чивилидис посмотрел на незваного визитера с тяжелой пьяной ухмылкой.
- Хотите, я вам расскажу легенду о Заколдованном Круге?
- В этом нет необходимости, - надменно ответил Волков. После этого он круто развернулся и проследовал к выходу из здания медпункта. А на прощание громко хлопнул дверью.
Маша и Тимофей лежали в лесной пещере на травяной подстилке, покрытой одеялом. Еще одно одеяло было на любовниках. Они тихо разговаривали.
Догорающий костер бросал на пещерные своды слабые отблески.
- Я все-таки вернулось обратно тем вечером в комнату Миндадзе, сказала женщин. - Но тебя...
Она замолчала и осторожно посмотрела на своего любовника. На его лице лежала тяжелая тень. Он начал тихо рассказывать:
- Случилась драка. Два молодых петуха стали выяснять отношения. Они вышли из комнаты и пошли драться в сушилке. Меня попросили их разнять.
Недоучившийся студент смолк на время и через силу продолжил рассказ.
- Когда я вошел в сушилку, один из них бил своего лежащего на полу соперника ногами по голове. Я оттолкнул садиста и склонился над лежавшим. Озверевший юнец ударил меня в этот момент сзади по голове чем-то тяжелым.
Последовала продолжительная пауза, прежде чем Тимофей продолжил нелегкие для него воспоминания.
- В больнице мы оказались на пару с драчуном-неудачником. Этой же ночью он умер, не приходя в сознание. Коварный ублюдок на первом же допросе в прокуратуре обвинил меня в смерти моего товарища по несчастью. Его родители дали следователю большую взятку. И...
Рассказчик судорожно вздохнул.
- ...придурковатый "чукча" обрел свое законное место. Десять лет колонии строгого режима.
- Бедненький, - потерлась носом о плечо Тимофея Маша. Снаружи в пещеру донесся ноющий звук. Он нарастал, и вскоре стало ясно - над островом пролетал самолет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9