, и пр....Воистину, как сказал Сенека - Quae fuerant vitia, mores sunt. К слову сказать, я не согласен с термином половые извращения. Дело в том, что кому какое собачее дело до того, с кем и как я грешу? Единственное ограничение, которое можно наложить - это садизм, да и то, если он происходит вопреки желанию женщины. Тут я должен сделать некоторое уточнение - дело касается термина куинилинг, который, хотя и принятый в научной литературе, на мой взгляд, не соответствует содержанию - более правильным я считаю использование термина клитеринг, как более соответствующего описываемому процессу и, в дальнейшем, я буду прибегать к нему, да простит мне А. Форель эту вольность...
Во всяком случае, я был весьма благодарен А. Форелю за полученные мною сведения, избавившие меня от грубых ошибок и обеспечивших мне непререкаемый авторитет в вопросах секса не только среди моих сверстников, но и у более взрослых ребят, которых я удержал от совершения многих опрометчивых поступков... И главное, что я крепко усвоил, было то, что если я хотел долго и плодотворно трудиться на ниве секса, то я не должен был торопиться с потерей невинности - в полученных рекомендациях достаточно четко указывалось на то, что в европейских странах этот барьер составляет не менее16-18 лет.
Итак, мне предстояло воздержание до наступления, по крайней мере, 16 лет, что я, с похвальным терпением, и выдержал.
Были танцы-обжиманцы, поцелуи по всем темным углам, но свою невинность я тщательно берег от любых поползновений со стороны и, даже тогда, когда у меня начались поллюции, я стойко сопротивлялся любым искушениям...
ПОТЕРЯ ДЕВСТВЕННОСТИ
"Свершилось" .
Еванглие от Иоанна, 19, 30. (Consummatum est)
Теоретически я был готов к любым неожиданностям в своей судьбе. Время подошло, и я стал судорожно искать возможные варианты применения своих знаний.
Ан не тут-то было! Я как-то упустил из вида квартирный вопрос.
Дело заключалось в том, что, для того чтобы согрешить, была необходима хата, а вот ее то у меня и не было... Я с мамой жил в коммуналке в одной комнате, где жили еще пять семей. Ясно, что при таком раскладе шансов у меня на уединение с какой-нибудь красоткой в то время практически не было.
Это уже потом, когда я набрался опыта в лагерях и в общежитиях и получил возможность, после амнистии 1953 г., жить с мамой в своей старой занюханной квартире, я достаточно оборзел, чтобы на вопрос своих не в меру любопытных соседок о том, чем я занимаюсь в своей комнатушке с прошмыгнувшими ко мне девицами в свободное от занятий время, спокойно отвечать:
- Я их ебу.
После чего отправился мыть руки. Характерно, что после такого исчерпывающего ответа, вопросы со стороны моих не в меру любознательных кумушек совершенно прекратились. Что значит вовремя утолить любопытство...
Но я отвлекаюсь.
Благоприятный случай наступил не когда-нибудь, а 9 мая 1945 года.
В последнее время к моей двоюродной сестре зачастила в гости очаровательная девица старше меня на несколько лет. Моей сестре в то время было около19, они быстро нашли общий язык и подружились.
В связи с тем, что сестра жила в той же коммуналке, что и я, мы часто встречались, тем более, что я настырно искал этих встреч - уж очень мне нравилась эта озорница, в жилах которой текла смешанная кровь польки и цыганки... и которая, я ни минуты в этом не сомневался, уже вкусила от древа познания и могла бы, как я надеялся, поделиться его плодами со мной. Каждый раз, когда под предлогом того, что им хочется послушать патефон - а у меня был оставшийся от родителей великолепный "His master voice" - они заявлялись ко мне в комнату, где я достаточно нагло лез к моей милой целоваться и, одновременно, пытался забраться к ней под юбку...Она сопротивлялась в разумных пределах, но было достаточно очевидно, что ей эти игры, а с ними и я, доставляли - я к тому времени был уже достаточно созревшим юнцом - определенное удовольствие, скрывать которое она не могла.
Наши игры с каждым разом становились все смелее, так что моя сестрица иногда была вынуждена просто удалиться, бросив нас на произвол судьбы... В эти прелестные мгновения я без удержу целовал мою чаровницу, иногда позволявшую мне, как бы невзначай, прижаться к ее груди и замереть в сладостном томлении... А дальше - дальше проникнуть я не смел... ее грудь, (хотя раньше, в Бачурино, я имел некоторый опыт в обращении с этими, всегда меня манящими округлостями, обладанием которых довольствуется основная масса мужчин, интересующихся только их оболочкой, но не содержанием) оставалась для меня под запретом. Как я впоследствии, выяснил, все дело был в том, что она имела очень чувствительные соски, прикосновение к которым сводило ее с ума и заставляло терять над собой контроль. Но вот 9 мая 1945 года, все мои домочадцы, включая всех соседей, унеслись праздновать Победу. Не помню по какой причине, но я задержался с выходом на улицу.
И надо же было такому случиться! В этот самый момент ко мне забежала моя "радость", у которой с собой оказалась недопитая бутылка портвейна как сейчас помню "777" - и ей захотелось меня поцеловать, ну а меня можно было и не спрашивать...
Нечего и говорить, что бутылка была мгновенно выпита, а праздник Победы забыт, что еще раз подтвердило господство материализма над идеализмом...
Ну, а мы - мы завались на кровать и позабыли все на свете. Я с наслаждением тискал ее грудь, к которой наконец то получил полный доступ и которую я, по-настоящему, только сейчас и ощутил... я ее ласкал, мял, сжимал в своих ладонях и, вдруг, я почувствовал, что дорога мне открыта... что ничего меня не сдерживает... что я могу с победным кличем ворваться в святая святых... Однако гладко было на бумаге, да позабыли про овраги... что же делать дальше, я не знал... И тут мне вспомнились бессмертные наставления Августа Фореля: "...после того, как женщина перестала сопротивляться, или сама склоняется к совокуплению...", которые и послужили мне руководством к дальнейшим стремительным действиям.
Действуя больше по наитию, чем сознательно, я начал срывать с нее оставшиеся не ней тряпки и, в процессе ее раздевания удосужился повернуть ее попкой кверху... Передо мной открылось восхитительное зрелище, ибо попка ее была выше всех похвал - тугая, розовая, нежная, так и зовущая покрыть всю ее поцелуями... но я преодолел возникшее искушение и перевернул ее на спину, где предо мной оказались раскинутые в обе стороны две стройные ножки и между ними та тайна, которая скрывалась в шелковистых зарослях, прикрывавших вход в так мною желанный путь в неизведанное.
Итак, путь был открыт, но что надо было делать дальше? Признаться же в том, что она у меня первая и получить инструктаж о дальнейших действиях? Этого мне не могла позволить моя гордость. С другой стороны, копаться в ее письке, не зная что, как и куда, было невыносимо. И тут мне на память опять пришло указание А. Фореля: "...а у мужчины произошло необходимое духовное и чувственное раздражение, - нечего и говорить о том, что у меня оно произошло уже давно - мужчина вводит свой возбужденный, т. е. расширенный и отвердевший член в женское влагалище.". Больше не раздумывая - aut Caesar, aut nihil - я бросился в неизведанное...
Увы, все было кончено буквально на лету... униженный и опозоренный, я, со страхом, ждал решения своей участи... Но моя "радость" не стала делать из этого трагедии, она быстро все поняла и, не мудрствуя лукаво, так же быстро все исправила, благо сперма у меня в то благословенное время сочилась прямо из ушей...
Последующие несколько часов пронеслись как в сказке - я оказался на высоте положения, а моя "радость", с не меньшим успехом, доказала мне, что смесь польской и цыганской крови просто так не дается...
Увы, продолжить наши игры, хотя моя "радость" и не была против, мне никак не удавалось все из-за того же проклятого квартирного вопроса.
С моей "радостью" я встретился уже после того, как посидел в лагерях и набрался необходимого опыта. Она за эти 5 лет только похорошела и стала то, что называют женщиной-вамп. В первый же день моего возвращения мы, естественно, занялись любовью, а потом - ностальгическими воспоминаниями о давно минувших днях и об истории утраты моей невинности...
ОТОРВЫ
"Быстро, без проволочек".
(Brevi manu)
Женщины этого типа достаточно распространены в природе, но тем не менее заслуживают отдельного упоминания в связи с их оригинальностью и определенной самобытностью поведения.
И я хотел бы, мой друг, чтобы ты не обольщался при встрече с ними кажущейся легкостью своей победы - помни, что это не ты их имеешь, а они тебя и так, как они этого хотят, а не так, как ты этого хочешь, при этом ты являешься для них лишь орудием для получения наслаждения, использовав которое они с легкостью отбрасывают его прочь... Винить их в том нельзя - в конце концов мы с ними в ряде случаев поступаем аналогично: берем как проституток, при случае насилуем или, как говорится, используем свое служебное положение.
Поэтому я и хотел бы привести несколько случаев из своей практики, наглядно иллюстрирующих поведение этих очаровательных "оторв". Как я уже говорил, моя первая встреча с моей "радостью" не имела продолжения - все тот же проклятый "квартирный вопрос", который не давал нам возможности остаться наедине.
К дальнейшему овладению "...Науки страсти нежной..." мне пришлось приступить только после того, как я выслушал свой приговор: "Пять лет лишения свободы по ст. 58-10 за антисоветскую агитацию" и оказался в ОЛП Отдельном лагерном пункте - как их тогда называли и номер которого - № 4 я до сих пор помню.
Мой первый опыт с этой категорией девиц оказался до изумления прост.
По какой-то неведомой мне причине, нас - человек 30-40 - запихали как сельдей в бочку и отправили в ОЛП № 4, расположенное, как я потом узнал, в Подлипках. Самое интересное было то, что этап - так назывался способ перемещения заключенных из одного лагеря в другой, был смешанный, т. е. составленный из мужчин и женщин. Привезя нас в Подлипки, вертухаи (так называли охранников, любимым словечком которых было "не вертухайся" - т.е. не вертись, стой смирно) аккуратно нас пересчитали по штукам и отвели в полутемный барак, где мы были представлены сами себе. Вот здесь и произошло повергшее меня в полное смятение действо...
Одна из заключенных, быстро освоившаяся на местности и, как я потом узнал, не в первый раз проделывавшая подобные шуточки, положила на меня глаз и, даже не спрашивая у меня согласия, поволокла меня без всяких околичностей в самый дальний угол барака. Я даже сперва не понял, что ей требовалось от меня... По своей наивности я решил, что она хочет через меня передать на волю записку - к тому времени я еще сохранял вполне цивильный вид.
Боже, как я ошибался!
- Быстрее! - было ее приказание, в то время как она проворным движением стащила с себя юбку и раскинула в обе стороны свои достаточно стройные ноги... Тут, кстати, я заметил, что несколько женщин быстренько пересели так, чтобы как меня, так и мою гражданку не было видно из-за спин других заключенных.
Мне все стало предельно ясно и, не дожидаясь понуканий, я стремительно бросился в бой... На этот раз я уже знал, что и куда... и, быстро закончив свое черное дело, кое-как успел натянуть штаны под лязг открываемых дверей и раздавшийся зычный традиционный окрик "На поверку! Становись!", после чего нас быстро рассортировали, отправив женщин в женскую, а мужчин в мужскую зоны. Сказать по правде, я так и не успел рассмотреть свою гражданку, да и она, наверняка, тоже...
В дальнейшем я узнал, что эта процедура не являлась исключением и достаточно часто практиковалась, особенно в среде так называемых приблатненных сучек, которые, зачастую, могли запросто изнасиловать любого здорового мужика, если он, по той или иной причине, попадал им в лапы. Лагерные предания повествуют о случаях, когда целые небольшие конвои охранников принуждены были ложиться и удовлетворять целые группы женщин, в противном случае вся колонна заключенных укладывалась на землю и не вставала, пока ее справедливые требования не бывали полностью удовлетворены... А вертухаям ничего не оставалось делать, как покориться в противном случае конвой мог задержаться, не выйти в обусловленное время на поверку и получить знатный нагоняй от начальства. А так приходилось выбирать - или неприятности от начальства, или запрещенное, но так легко выполнимое и к тому же приятное нарушение режима - то, естественно, выбиралось последнее...
Надо сказать, что не только в лагерях, но и в миру мне приходилось встречаться с оторвами...
Первое из таких происшествий произошло у меня в турпоходе на озере Селигер. Наша флотилия состояла из инструктора, нескольких фофанов (так назывались четырехместные шлюпки на озере) и соответствующего снаряжения, включавшего, помимо необходимого инвентаря, по две двухместные палатки, предназначавшиеся одна для мужчин, другая для женщин. В те благословенные времена предполагалось, что женщины и мужчины покорно разойдутся по предназначенным для них стойлам и, следуя указаниям инструктора, спокойно прейдут в царство Морфея. На практике, естественно, все было иначе инструктор не вмешивался в сексуальную жизнь нашего бивуака, все разбредались по палаткам и начинали заниматься живым делом. Я довольно часто ходил в турпоходы и не был новичком в этих мероприятиях, так что сценарий мне был достаточно ясен - в мою задачу входил только, по возможности, быстрый выбор цели, дальше - дальше вопрос техники, которая к тому времени у меня была уже достаточно отработана. Так вот, когда наша флотилия должна была сняться с якоря, выяснилось, что экипаж моего фофана оказался укомплектован одними женщинами и состоял из трех прелестниц. Меня, как вы понимаете, это несколько смутило, так как - не подумайте, ради бога, что я убоялся численного перевеса! - в этом случае на мою долю выпадала основная нагрузка по гребле, а в мои планы интенсивная физическая работа не входила. Вообще-то, я не люблю физическую работу, справедливо считая, что каждый должен делать то, к чему он предназначен. Однако прогулка по озеру не могла относиться к особо тяжелым испытаниям и, если при этом на мою долю выпала необходимость немного потрудиться, то так тому и было быть. И вообще, назвался груздем - полезай в кузов ... и мне пришлось, сделав хорошую мину при плохой игре, бодро взяться весла. В процессе нашего путешествия я имел прекрасную возможность более подробно рассмотреть своих визави - на первый взгляд это были вполне приемлемые телки, с хорошими спортивными фигурками, симпатичными мордашками в возрасте порядка 20-25 лет. Кого из них взять к себе в напарницы я сразу не решил, благоразумно отложив это дело на потом. В конце концов, все они будут моими, куда они денутся?
Отмахав так неожиданно выпавшие на мою долю версты, мы причалили к стоянке, где мне пришлось к тому же помогать в разбивке лагеря. Намаявшись за день, я быстро поужинал и забрался в спальный мешок, предоставив девицам-красавицам самостоятельно решать квартирмейстерские вопросы.
Сквозь сон я слышал традиционные туристические песни, затухающее шебуршание вокруг костра, различные смешки и звуки поцелуев, приглушенную воркотню, сопровождающую уговоры неуступчивых девиц к обмене палатками. Сквозь дрему я услышал шум отстегиваемой полы, шуршание разворачиваемого спальника, а потом - потом, не спрашивая у меня разрешения, на меня буквально накинулась, впрочем, достаточно ласковая и умелая тигрица. Раздевшись, как я понял, заранее, она, не давая мне опомниться, сорвала с меня спальник и, урча от наслаждения, начала меня всего облизывать и обсасывать, то залезая мне в подмышки, то играя моими яичками, то, буквально, втираясь в меня своими грудями, которые, кстати, были весьма упруги и хороши. Дождавшись, наконец, когда мой боец пришел в себя и занял боевую стойку, она не стала торопиться, а принялась за систематическое изучение подвернувшегося ей под руку объекта...Сев на меня верхом и утвердившись в седле, она, встретив с моей стороны полное понимание ситуации, занялась смакованием любимого блюда. Не давая мне возможности приподняться и сурово пресекая все мои поползновения на предмет занятия более удобного для меня положения - Меа сиlpa! (Грешен... люблю рабоче-крестьянский способ...) - она, прежде всего умелыми и неторопливыми движениями, кстати, должен вам заметить, что все происходило в полной темноте при нашем обоюдном молчании, начала умело мастурбировать. Я покорился своей печальной участи и стал ждать продолжения процесса, полностью отдавшись на волю провидения.
Мне было весьма интересно, что за всем этим последует. Проехавшись по всему моему члену и дождавшись, когда он будет готов выплеснуть на нее всю скопившуюся к тому времени сперму, она резко отстранилась, полностью легла на меня и начала, дрожа от возбуждения, всего меня ласкать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23
Во всяком случае, я был весьма благодарен А. Форелю за полученные мною сведения, избавившие меня от грубых ошибок и обеспечивших мне непререкаемый авторитет в вопросах секса не только среди моих сверстников, но и у более взрослых ребят, которых я удержал от совершения многих опрометчивых поступков... И главное, что я крепко усвоил, было то, что если я хотел долго и плодотворно трудиться на ниве секса, то я не должен был торопиться с потерей невинности - в полученных рекомендациях достаточно четко указывалось на то, что в европейских странах этот барьер составляет не менее16-18 лет.
Итак, мне предстояло воздержание до наступления, по крайней мере, 16 лет, что я, с похвальным терпением, и выдержал.
Были танцы-обжиманцы, поцелуи по всем темным углам, но свою невинность я тщательно берег от любых поползновений со стороны и, даже тогда, когда у меня начались поллюции, я стойко сопротивлялся любым искушениям...
ПОТЕРЯ ДЕВСТВЕННОСТИ
"Свершилось" .
Еванглие от Иоанна, 19, 30. (Consummatum est)
Теоретически я был готов к любым неожиданностям в своей судьбе. Время подошло, и я стал судорожно искать возможные варианты применения своих знаний.
Ан не тут-то было! Я как-то упустил из вида квартирный вопрос.
Дело заключалось в том, что, для того чтобы согрешить, была необходима хата, а вот ее то у меня и не было... Я с мамой жил в коммуналке в одной комнате, где жили еще пять семей. Ясно, что при таком раскладе шансов у меня на уединение с какой-нибудь красоткой в то время практически не было.
Это уже потом, когда я набрался опыта в лагерях и в общежитиях и получил возможность, после амнистии 1953 г., жить с мамой в своей старой занюханной квартире, я достаточно оборзел, чтобы на вопрос своих не в меру любопытных соседок о том, чем я занимаюсь в своей комнатушке с прошмыгнувшими ко мне девицами в свободное от занятий время, спокойно отвечать:
- Я их ебу.
После чего отправился мыть руки. Характерно, что после такого исчерпывающего ответа, вопросы со стороны моих не в меру любознательных кумушек совершенно прекратились. Что значит вовремя утолить любопытство...
Но я отвлекаюсь.
Благоприятный случай наступил не когда-нибудь, а 9 мая 1945 года.
В последнее время к моей двоюродной сестре зачастила в гости очаровательная девица старше меня на несколько лет. Моей сестре в то время было около19, они быстро нашли общий язык и подружились.
В связи с тем, что сестра жила в той же коммуналке, что и я, мы часто встречались, тем более, что я настырно искал этих встреч - уж очень мне нравилась эта озорница, в жилах которой текла смешанная кровь польки и цыганки... и которая, я ни минуты в этом не сомневался, уже вкусила от древа познания и могла бы, как я надеялся, поделиться его плодами со мной. Каждый раз, когда под предлогом того, что им хочется послушать патефон - а у меня был оставшийся от родителей великолепный "His master voice" - они заявлялись ко мне в комнату, где я достаточно нагло лез к моей милой целоваться и, одновременно, пытался забраться к ней под юбку...Она сопротивлялась в разумных пределах, но было достаточно очевидно, что ей эти игры, а с ними и я, доставляли - я к тому времени был уже достаточно созревшим юнцом - определенное удовольствие, скрывать которое она не могла.
Наши игры с каждым разом становились все смелее, так что моя сестрица иногда была вынуждена просто удалиться, бросив нас на произвол судьбы... В эти прелестные мгновения я без удержу целовал мою чаровницу, иногда позволявшую мне, как бы невзначай, прижаться к ее груди и замереть в сладостном томлении... А дальше - дальше проникнуть я не смел... ее грудь, (хотя раньше, в Бачурино, я имел некоторый опыт в обращении с этими, всегда меня манящими округлостями, обладанием которых довольствуется основная масса мужчин, интересующихся только их оболочкой, но не содержанием) оставалась для меня под запретом. Как я впоследствии, выяснил, все дело был в том, что она имела очень чувствительные соски, прикосновение к которым сводило ее с ума и заставляло терять над собой контроль. Но вот 9 мая 1945 года, все мои домочадцы, включая всех соседей, унеслись праздновать Победу. Не помню по какой причине, но я задержался с выходом на улицу.
И надо же было такому случиться! В этот самый момент ко мне забежала моя "радость", у которой с собой оказалась недопитая бутылка портвейна как сейчас помню "777" - и ей захотелось меня поцеловать, ну а меня можно было и не спрашивать...
Нечего и говорить, что бутылка была мгновенно выпита, а праздник Победы забыт, что еще раз подтвердило господство материализма над идеализмом...
Ну, а мы - мы завались на кровать и позабыли все на свете. Я с наслаждением тискал ее грудь, к которой наконец то получил полный доступ и которую я, по-настоящему, только сейчас и ощутил... я ее ласкал, мял, сжимал в своих ладонях и, вдруг, я почувствовал, что дорога мне открыта... что ничего меня не сдерживает... что я могу с победным кличем ворваться в святая святых... Однако гладко было на бумаге, да позабыли про овраги... что же делать дальше, я не знал... И тут мне вспомнились бессмертные наставления Августа Фореля: "...после того, как женщина перестала сопротивляться, или сама склоняется к совокуплению...", которые и послужили мне руководством к дальнейшим стремительным действиям.
Действуя больше по наитию, чем сознательно, я начал срывать с нее оставшиеся не ней тряпки и, в процессе ее раздевания удосужился повернуть ее попкой кверху... Передо мной открылось восхитительное зрелище, ибо попка ее была выше всех похвал - тугая, розовая, нежная, так и зовущая покрыть всю ее поцелуями... но я преодолел возникшее искушение и перевернул ее на спину, где предо мной оказались раскинутые в обе стороны две стройные ножки и между ними та тайна, которая скрывалась в шелковистых зарослях, прикрывавших вход в так мною желанный путь в неизведанное.
Итак, путь был открыт, но что надо было делать дальше? Признаться же в том, что она у меня первая и получить инструктаж о дальнейших действиях? Этого мне не могла позволить моя гордость. С другой стороны, копаться в ее письке, не зная что, как и куда, было невыносимо. И тут мне на память опять пришло указание А. Фореля: "...а у мужчины произошло необходимое духовное и чувственное раздражение, - нечего и говорить о том, что у меня оно произошло уже давно - мужчина вводит свой возбужденный, т. е. расширенный и отвердевший член в женское влагалище.". Больше не раздумывая - aut Caesar, aut nihil - я бросился в неизведанное...
Увы, все было кончено буквально на лету... униженный и опозоренный, я, со страхом, ждал решения своей участи... Но моя "радость" не стала делать из этого трагедии, она быстро все поняла и, не мудрствуя лукаво, так же быстро все исправила, благо сперма у меня в то благословенное время сочилась прямо из ушей...
Последующие несколько часов пронеслись как в сказке - я оказался на высоте положения, а моя "радость", с не меньшим успехом, доказала мне, что смесь польской и цыганской крови просто так не дается...
Увы, продолжить наши игры, хотя моя "радость" и не была против, мне никак не удавалось все из-за того же проклятого квартирного вопроса.
С моей "радостью" я встретился уже после того, как посидел в лагерях и набрался необходимого опыта. Она за эти 5 лет только похорошела и стала то, что называют женщиной-вамп. В первый же день моего возвращения мы, естественно, занялись любовью, а потом - ностальгическими воспоминаниями о давно минувших днях и об истории утраты моей невинности...
ОТОРВЫ
"Быстро, без проволочек".
(Brevi manu)
Женщины этого типа достаточно распространены в природе, но тем не менее заслуживают отдельного упоминания в связи с их оригинальностью и определенной самобытностью поведения.
И я хотел бы, мой друг, чтобы ты не обольщался при встрече с ними кажущейся легкостью своей победы - помни, что это не ты их имеешь, а они тебя и так, как они этого хотят, а не так, как ты этого хочешь, при этом ты являешься для них лишь орудием для получения наслаждения, использовав которое они с легкостью отбрасывают его прочь... Винить их в том нельзя - в конце концов мы с ними в ряде случаев поступаем аналогично: берем как проституток, при случае насилуем или, как говорится, используем свое служебное положение.
Поэтому я и хотел бы привести несколько случаев из своей практики, наглядно иллюстрирующих поведение этих очаровательных "оторв". Как я уже говорил, моя первая встреча с моей "радостью" не имела продолжения - все тот же проклятый "квартирный вопрос", который не давал нам возможности остаться наедине.
К дальнейшему овладению "...Науки страсти нежной..." мне пришлось приступить только после того, как я выслушал свой приговор: "Пять лет лишения свободы по ст. 58-10 за антисоветскую агитацию" и оказался в ОЛП Отдельном лагерном пункте - как их тогда называли и номер которого - № 4 я до сих пор помню.
Мой первый опыт с этой категорией девиц оказался до изумления прост.
По какой-то неведомой мне причине, нас - человек 30-40 - запихали как сельдей в бочку и отправили в ОЛП № 4, расположенное, как я потом узнал, в Подлипках. Самое интересное было то, что этап - так назывался способ перемещения заключенных из одного лагеря в другой, был смешанный, т. е. составленный из мужчин и женщин. Привезя нас в Подлипки, вертухаи (так называли охранников, любимым словечком которых было "не вертухайся" - т.е. не вертись, стой смирно) аккуратно нас пересчитали по штукам и отвели в полутемный барак, где мы были представлены сами себе. Вот здесь и произошло повергшее меня в полное смятение действо...
Одна из заключенных, быстро освоившаяся на местности и, как я потом узнал, не в первый раз проделывавшая подобные шуточки, положила на меня глаз и, даже не спрашивая у меня согласия, поволокла меня без всяких околичностей в самый дальний угол барака. Я даже сперва не понял, что ей требовалось от меня... По своей наивности я решил, что она хочет через меня передать на волю записку - к тому времени я еще сохранял вполне цивильный вид.
Боже, как я ошибался!
- Быстрее! - было ее приказание, в то время как она проворным движением стащила с себя юбку и раскинула в обе стороны свои достаточно стройные ноги... Тут, кстати, я заметил, что несколько женщин быстренько пересели так, чтобы как меня, так и мою гражданку не было видно из-за спин других заключенных.
Мне все стало предельно ясно и, не дожидаясь понуканий, я стремительно бросился в бой... На этот раз я уже знал, что и куда... и, быстро закончив свое черное дело, кое-как успел натянуть штаны под лязг открываемых дверей и раздавшийся зычный традиционный окрик "На поверку! Становись!", после чего нас быстро рассортировали, отправив женщин в женскую, а мужчин в мужскую зоны. Сказать по правде, я так и не успел рассмотреть свою гражданку, да и она, наверняка, тоже...
В дальнейшем я узнал, что эта процедура не являлась исключением и достаточно часто практиковалась, особенно в среде так называемых приблатненных сучек, которые, зачастую, могли запросто изнасиловать любого здорового мужика, если он, по той или иной причине, попадал им в лапы. Лагерные предания повествуют о случаях, когда целые небольшие конвои охранников принуждены были ложиться и удовлетворять целые группы женщин, в противном случае вся колонна заключенных укладывалась на землю и не вставала, пока ее справедливые требования не бывали полностью удовлетворены... А вертухаям ничего не оставалось делать, как покориться в противном случае конвой мог задержаться, не выйти в обусловленное время на поверку и получить знатный нагоняй от начальства. А так приходилось выбирать - или неприятности от начальства, или запрещенное, но так легко выполнимое и к тому же приятное нарушение режима - то, естественно, выбиралось последнее...
Надо сказать, что не только в лагерях, но и в миру мне приходилось встречаться с оторвами...
Первое из таких происшествий произошло у меня в турпоходе на озере Селигер. Наша флотилия состояла из инструктора, нескольких фофанов (так назывались четырехместные шлюпки на озере) и соответствующего снаряжения, включавшего, помимо необходимого инвентаря, по две двухместные палатки, предназначавшиеся одна для мужчин, другая для женщин. В те благословенные времена предполагалось, что женщины и мужчины покорно разойдутся по предназначенным для них стойлам и, следуя указаниям инструктора, спокойно прейдут в царство Морфея. На практике, естественно, все было иначе инструктор не вмешивался в сексуальную жизнь нашего бивуака, все разбредались по палаткам и начинали заниматься живым делом. Я довольно часто ходил в турпоходы и не был новичком в этих мероприятиях, так что сценарий мне был достаточно ясен - в мою задачу входил только, по возможности, быстрый выбор цели, дальше - дальше вопрос техники, которая к тому времени у меня была уже достаточно отработана. Так вот, когда наша флотилия должна была сняться с якоря, выяснилось, что экипаж моего фофана оказался укомплектован одними женщинами и состоял из трех прелестниц. Меня, как вы понимаете, это несколько смутило, так как - не подумайте, ради бога, что я убоялся численного перевеса! - в этом случае на мою долю выпадала основная нагрузка по гребле, а в мои планы интенсивная физическая работа не входила. Вообще-то, я не люблю физическую работу, справедливо считая, что каждый должен делать то, к чему он предназначен. Однако прогулка по озеру не могла относиться к особо тяжелым испытаниям и, если при этом на мою долю выпала необходимость немного потрудиться, то так тому и было быть. И вообще, назвался груздем - полезай в кузов ... и мне пришлось, сделав хорошую мину при плохой игре, бодро взяться весла. В процессе нашего путешествия я имел прекрасную возможность более подробно рассмотреть своих визави - на первый взгляд это были вполне приемлемые телки, с хорошими спортивными фигурками, симпатичными мордашками в возрасте порядка 20-25 лет. Кого из них взять к себе в напарницы я сразу не решил, благоразумно отложив это дело на потом. В конце концов, все они будут моими, куда они денутся?
Отмахав так неожиданно выпавшие на мою долю версты, мы причалили к стоянке, где мне пришлось к тому же помогать в разбивке лагеря. Намаявшись за день, я быстро поужинал и забрался в спальный мешок, предоставив девицам-красавицам самостоятельно решать квартирмейстерские вопросы.
Сквозь сон я слышал традиционные туристические песни, затухающее шебуршание вокруг костра, различные смешки и звуки поцелуев, приглушенную воркотню, сопровождающую уговоры неуступчивых девиц к обмене палатками. Сквозь дрему я услышал шум отстегиваемой полы, шуршание разворачиваемого спальника, а потом - потом, не спрашивая у меня разрешения, на меня буквально накинулась, впрочем, достаточно ласковая и умелая тигрица. Раздевшись, как я понял, заранее, она, не давая мне опомниться, сорвала с меня спальник и, урча от наслаждения, начала меня всего облизывать и обсасывать, то залезая мне в подмышки, то играя моими яичками, то, буквально, втираясь в меня своими грудями, которые, кстати, были весьма упруги и хороши. Дождавшись, наконец, когда мой боец пришел в себя и занял боевую стойку, она не стала торопиться, а принялась за систематическое изучение подвернувшегося ей под руку объекта...Сев на меня верхом и утвердившись в седле, она, встретив с моей стороны полное понимание ситуации, занялась смакованием любимого блюда. Не давая мне возможности приподняться и сурово пресекая все мои поползновения на предмет занятия более удобного для меня положения - Меа сиlpa! (Грешен... люблю рабоче-крестьянский способ...) - она, прежде всего умелыми и неторопливыми движениями, кстати, должен вам заметить, что все происходило в полной темноте при нашем обоюдном молчании, начала умело мастурбировать. Я покорился своей печальной участи и стал ждать продолжения процесса, полностью отдавшись на волю провидения.
Мне было весьма интересно, что за всем этим последует. Проехавшись по всему моему члену и дождавшись, когда он будет готов выплеснуть на нее всю скопившуюся к тому времени сперму, она резко отстранилась, полностью легла на меня и начала, дрожа от возбуждения, всего меня ласкать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23