– Наверняка рядом с вами у прилавка бывают и другие мужчины! Вы могли бы вступить с ними в разговор, пока они выбирают фрукты, ощупывают, к примеру, дыни или арбузы, проверяя, насколько те созрели… – Он хмыкнул и пожевал губами.– Мне такие пока не попадались, – передернув плечами, сказала Калли. – Представляю, как я надоела вам со своим хныканьем. Но не думайте, что я только и делаю в свободное врем, что распускаю нюни. Ничего подобного! Честно говоря, недавно я пришла к заключению, что мужчина – это не главное, что нужно женщине для полного счастья.Доминик и сам считал примерно так же, только в обратном смысле, в последнее время, но сейчас начал в этом сомневаться, а потому предпочел промолчать.– Теперь на первом плане у меня карьера, – стараясь говорить как можно убедительнее, развивала свою мысль Калли. – И хотя моя теперешняя работа и не сахар, я довольна, что помогаю Стефании. Сегодня, прямо перед своим уходом из конторы, она сказала, что собирается сделать меня своей штатной личной помощницей. Поэтому в ближайшем будущем я тоже вряд ли сумею побаловать себя романтическими приключениями.Рискуя раскрыть опасную направленность хода своих рассуждений, Доминик тихо промолвил:– Еще совсем недавно я бы горячо поддержал вашу позицию, даже поаплодировал бы ей. Но теперь…– Вы изменили свою точку зрения? – чуть дыша, спросила Калли.– Да, пожалуй. Все очень сложно… – Он вздохнул и потер то место в середине груди, где, как ему казалось, затаилась старая боль. – Возможно, все дело в том, что люди склонны брать именно то, что само плывет им в руки, будь то в бизнесе, в сексе или в любви. Все мы страхуемся от возможных неудач и поражений – ведь никому не приятно оказаться проигравшим или отвергнутым, особенно людям, привыкшим всегда побеждать и добиваться поставленной цели. Рисковать же лишний раз нам не хочется, потому что, потерпев однажды фиаско, мы инстинктивно отгораживаемся от опасностей невидимой стеной.– Уж не пытаетесь ли вы меня убедить, что не уверены в своей способности обеспечить себе успех в любой из вышеупомянутых сфер?– А почему вас это удивляет?– Да потому, что вы не похожи на недотепу!– Внешность порой бывает обманчивой, – дипломатично заметил Доминик, умолчав о том, что он подразумевает внешность самой Калли Монтгомери. На первый взгляд она казалась исполнительной и скромной работницей, готовой работать сверхурочно и безропотно исполнять любые распоряжения своей начальницы ради карьерного роста. В душе же это была гедонистка, мечтающая реализовать свои необузданные устремления с безжалостностью роковой красавицы. То, что подтолкнуть ее на скользкий путь разврата выпало именно ему, невероятно льстило его мужскому самолюбию и вселяло крепость в его плоть. У него оставалось все меньше сомнений в том, что Калли Монтгомери, с ее цепким и проницательным умом, понимает, что она заслуживает большего, чем те жалкие крохи, которые получает от жизни. Особенно в плане удовлетворения потребностей своего молодого тела, которое, судя по всему, устало ждать достойной его награды.И будто бы в подтверждение справедливости такого умозаключения Калли пылко воскликнула:– Общеизвестно, что свой первый миллион вы сделали, когда ваши сверстники учились в колледже! Красавицы сами вешаются вам на шею, и, как подсказывает мне интуиция, те из них, которым посчастливилось задержаться в ваших объятиях, потом не жалели об этом.– Все сказанное вами справедливо лишь относительно бизнеса и секса, – заметил Доминик. – Но никак не…– Любви?Ответа не последовало, и Калли, не вынеся его многозначительного молчания, уточнила свой вопрос:– Так вы не верите в любовь? Или же настолько пресыщены развлечениями, что опасаетесь вместо любви получить изжогу?– Пожалуй, вы близки к истине, – уклончиво ответил Доминик, хотя и понимал, что после своего исповедного признания Калли заслужила право на более откровенный ответ. Еще ни разу ему не приходило в голову распахнуть свою душу перед женщиной, поэтому даже мысль об этом повергала его в смятение. С другой стороны, сейчас ему нечего было опасаться! Вряд ли он станет долго сокрушаться о единственном искреннем признании, вырвавшемся у него во мраке душной кабины лифта. И еще менее вероятно было то, что Калли Монтгомери вовсе не серая конторская мышка, а прожженная мошенница либо матерая охотница за богатенькими женихами, действующая по своей изощренной программе. У него имелись все основания предполагать, что оба они забудут об этом разговоре, как только утром выберутся из этой ловушки и вернутся к обычным делам. Нет, определенно он ничем не рисковал!Однако колебания вновь охватили Доминика, едва лишь он открыл рот, собираясь произнести свою следующую фразу. В голове у него ни с того ни с сего явственно прозвучал провокационный призыв Изабеллы допустить кого-то не только к своему телу и бумажнику, но и к мыслям. Он тяжело вздохнул, подумав, что доля риска в его поступке все-таки имеется. Как бы продолжая спор со своим внутренним голосом, он тихо промолвил:– Откровенно говоря, у меня нет сложившегося отношения к любви. Раньше я никогда о ней даже не задумывался. Что, вероятно, хуже, чем иметь определенное мнение об этом феномене.– Неужели вы никогда не влюблялись? Ни разу?– Разве что однажды, в ранней юности. Но этот порыв незрелой души не в счет, как и последовавшее за ним разочарование. Меня больше волновали тогда вопросы иного свойства, и с течением лет пренебрежение романтикой вошло у меня в привычку, стало нормой моего существования.– Это досадное недоразумение легко поправимо! – заверила его Калли. – Вам надо пересмотреть свой жизненный распорядок или познакомиться с женщиной, ради которой вам захочется сделать это. Послушайте, получается, что и вы нуждаетесь в советах! – Она беззлобно хихикнула.Доминик и сам уже задумывался над этим. Изабелла не случайно говорила, что она ему, очевидно, не пара, коль скоро у него не возникло желания изменить ради нее свой уклад. Он тогда не принял ее слова всерьез, но сейчас… Словно бы продолжая давний спор с самим собой, он произнес:– Я хотел бы в это поверить, но пока еще ни одна из очаровательных дам, которых я знал, а среди них было немало обладательниц уникальных достоинств, так и не убедила меня в том, что стоит терять голову из-за белиберды, называемой романтикой.– Похоже, что женщины вас действительно изнурили, – заметила Калли. – Но не надо отчаиваться! Во-первых, в своих рассуждениях вы исходите из ложной посылки. Уверяю вас, что красота женщины – вовсе не залог того, что она та единственная и неповторимая, с которой вы обретете счастье. Впрочем, всякой женщине нужно дать шанс доказать, что, кроме нее, вам никто не нужен. Скажите честно, вы хоть раз позволяли себе увлечься кем-то без оглядки? Поддавались ли вы когда-нибудь своему первому чувству? Помимо полового влечения, разумеется?– Откровенно говоря, вы обескуражили меня такой постановкой вопроса, – признался Доминик. – Я не уверен, что такое возможно. Нет, платонических чувств к женщинам я никогда не испытывал. Я способен совершить ради них широкий жест или сделать им скромный, но многозначительный подарок. Однако насколько мне известно, букетами цветов и поездками в Париж на выходные романтические отношения не ограничиваются.– Но именно в Париже их и легче всего завязать! – рассмеявшись, вставила Калли.Он тоже улыбнулся, но продолжил очень серьезно:– На мой взгляд, настоящий любовный роман – это нечто гораздо большее! Если только я вас правильно понял, вы подразумеваете весь спектр чувств двух людей, увлеченных друг другом, их желание постоянно дарить своему партнеру радость, потребность делать ему приятное, обоюдное стремление достичь взаимного понимания и удовлетворения, многократно превосходящего сексуальное.Калли вздохнула, помолчала и воскликнула:– Вы меня ошеломили! Пожалуй, лучшего объяснения сути романтических отношений мне слышать не доводилось. Вы ближе к пониманию этого феномена, чем думаете. Вполне возможно, что вы переутомились не столько физически, сколько психически. От обилия впечатлений у вас голова пошла кругом.– Беда в том, что я знаю эту тему теоретически и могу описать ее словами, – сказал Доминик, мысленно поблагодарив Изабеллу за то, что она его просветила в свое время. – Однако я понятия не имею, как воплотить свои познания в реальность.– Из чего следует, что мы с вами оба страдаем эмоциональной недоразвитостью, – пошутила Калли. – Или душевной черствостью.Но Доминику явно было не до шуток, он возразил ей вполне серьезно:– Нет, я имел в виду совершенно другое! Я хотел сказать, что вам не хватает духу реализовать свою природную привлекательность.– В таком случае вы тоже никогда так и не осознаете, что наделены способностью испытывать самые нежные и романтические чувства к женщине, потому что не хотите хотя бы попытаться проверить это на деле. Значит, я была права, утверждая, что мы с вами духовные калеки. – Калли хихикнула.В кабине лифта снова стало тихо.Доминик обнаружил, что он жутко потеет. И какой бес в него вдруг вселился? Неужели разрыв с Изабеллой лишил его рассудка? Или на него так скверно воздействует вынужденное заточение в темном и душном крохотном помещении? С какой стати ему взбрело в голову городить чушь о своих мнимых недостатках, уже подробно перечисленных и детально разобранных Изабеллой во время их последнего телефонного разговора?Ведь в его намерения входило нечто совершенно иное – соблазнить эту смазливую машинистку Калли, вполне созревшую для грехопадения. Как же его угораздило самому стать главным предметом их бессмысленного диалога? Самое печальное заключалось в том, что щекотливую тему затронул он, не она. Значит, ему пора закрыть рот и прекратить пудрить себе мозги накануне принятия чрезвычайно ответственного решения. Иначе он рискует совершить непоправимую ошибку при заключении крупного договора, о чем будет сожалеть до конца своих дней…– Получается забавная картина, – тихо промолвила Калли, и вся его логическая цепочка моментально рассыпалась. – И без риска тут не обойтись! Если, конечно, мы хотим изменить эту нелепую ситуацию… Следовательно, волей-неволей мне придется собраться с духом и… – Она осеклась, да так надолго, что Доминик отчаялся услышать завершение фразы.Но ни ее безмолвие, вселявшее в него робкую надежду, что скользкая тема отпадет сама собой, так и не получив своего логического развития, ни потенциальная возможность углубиться в раздумья о высоких материях, лишивших его сна в последние недели, ни отчетливое понимание того, что некоторые насущные вопросы ему следует решить уже к утру, как это ни удивительно, не могли отвлечь его внимание от притягательной молодой брюнетки, растворившейся во мраке. Затаив дыхание, Доминик ждал ее рокового вывода.И вот она наконец промолвила, словно бы споря с самой собой:– Ума не приложу, как мне лучше разбередить свои задатки соблазнительницы? С чего начать?Плоть Доминика напряглась до крайности, он даже чуточку испугался такой бурной реакции своего тела на ее слова.– То есть я ведь уже была когда-то влюблена и вкусила запретного плода, поэтому любовь для меня не является тайной за семью печатями. Сейчас, на данном этапе моей жизни, она мне все равно не нужна, поскольку у меня просто нет на нее времени. И тем не менее я не прочь снова ощутить трепет от предчувствия романтических чувств, ту сладкую дрожь, которая тебя охватывает, когда ты смотришь на кого-то с вожделением, с порочным желанием ему немедленно отдаться, причем с нечеловеческой страстью. Следовательно, настало время понять, как осуществить хотя бы эти составляющие любви. Интуиция подсказывает мне, что сделать это не так уж и сложно, надо лишь решиться взять от жизни то, чего тебе недостает. Вся премудрость заключается в том, что нужно уверовать в свой успех. Если же начнешь колебаться, то наверняка проиграешь.Доминик вполне мог бы сказать ей, что пробовать свои возможности ей вовсе не требуется, поскольку у нее все и так отлично получается. Он с трудом удерживался от желания протянуть к ней руки и пощупать ее потайные местечки, а еще лучше, без лишних слов заключить ее в объятия и доказать ей на практике, насколько она близка к достижению своей заветной цели.Калли рассмеялась, на сей раз, однако, с толикой сожаления.– Жаль, что нам не удастся обменяться своими впечатлениями от этих опытов! Я бы могла дать вам несколько полезных рекомендаций о том, чего делать не надо, а вы – наставить меня в практической части этой проблемы… Любовь – дело очень тонкое!– Так отчего бы нам и не приступить к занятиям прямо сейчас? – потеряв терпение, воскликнул Доминик. – Вот что бы вы, например, сделали в первую очередь, окажись вы, как теперь, ночью в лифте наедине с желанным мужчиной? Хорошо, облегчу вам задачу. Допустим, вы уверены, что он отнесется благосклонно к любому вашему предложению. О чем бы тогда вы его попросили прежде всего?Сердце застучало в груди Доминика так громко, что мешало ему улавливать звуки дыхания Калли. Никогда и никому еще не удавалось завести его так, как удалось это сделать ей. Отчасти тому способствовали и неординарные обстоятельства, в которых они оказались. Но практически это ничего не меняло. Главное, что в данный момент они были одни в темном лифте, застрявшем между этажами опустевшего до утра здания. И он был готов бескорыстно преподать ей хороший урок…И пусть он и не ощущал в течение некоторого времени тех утонченных мук, которые дарит мужчине затянувшееся вожделение, он еще не забыл, что это такое. Напряжение в кабине достигло такой интенсивности, что ему даже казалось странным, что окружающая атмосфера еще не заполнилась дымом и серой.– Я жду ответа. Будем считать, что это наш первый урок.– Чего? – выдохнула Калли, с такой чувственной хрипотцой, что у него мурашки побежали по телу.Доминик подался вперед, стянул с ее ноги туфельку и провел указательным пальцем по середине ступни. Калли содрогнулась, охнула и, стиснув пальцами его запястье, шумно и часто задышала.– Того, как внушить мужчине желание исполнять все ваши прихоти, – севшим голосом ответил наконец он. Глава 4 После таких его слов у Калли перехватило горло. То ли там прочно застрял язык, который она проглотила, как только Доминик до нее дотронулся, то ли в глотке располагалась наиболее чувствительная эрогенная зона, которая моментально возбудилась и перекрыла ей кислород, так что нельзя было ни вдохнуть, ни выдохнуть от распиравшей ее похоти. Так или иначе, но ответить ему у нее не было никакой возможности.Боже, подумалось ей, неужели это не глюки? Неужели он и в самом деле готов стать подопытным мужчиной? Его рука все еще лежала на ее лодыжке. Она потерла ладонями свои плечи и сжала бедра, отказываясь этому поверить…– Ответь же мне наконец-то, Калли, – сурово и требовательно произнес Доминик из темноты, – чего тебе хочется больше всего на свете!Она непроизвольно шире раскрыла рот, но слова упорно не выходили наружу, потому что никак не рождались у нее в голове. Внутренний голос ехидно обозвал ее жалкой трусихой, рассудок резонно возразил ему, что признавать необходимость риска совсем то же самое, что прыгнуть головой вперед в геенну огненную.– Что тебя смущает? – спросил Доминик, поглаживая кончиками пальцев внутреннюю сторону ее лодыжки. – Сама идея заняться сексом в лифте или же страх оказаться в неловкой ситуации?Калли дважды прочистила горло и наконец ответила:– Вообще-то я не любительница эксгибиционизма, от этого я не возбуждаюсь.– Потому что им увлекался твой бывший муженек, – уверенно добавил он.Калли подумала, что не помешает получше объяснить ему свою неприязнь к раздеванию на публике, и сказала:– Вряд ли бы я решилась на такую авантюру. Ведь опасение, что тебя застигнут врасплох, когда у тебя спущены трусы, вселяет панику, а не вожделение.– Следовательно, отдаться мужчине на заднем сиденье такси ты бы тоже не решилась?– Да, такое тоже вряд ли пришло бы мне в голову.– Тогда какие же фантазии там рождаются?У Калли снова перехватило дух. Она остро ощутила всю нелепость происходящего. И как ее угораздило влипнуть в такую фантасмагорическую историю – очутиться в темноте наедине с Домиником Колберном и делиться с ним своими тайными желаниями!– Ну же, смелее, Калли! Назови мне хотя бы одну из своих фантазий! – настаивал он, перейдя на вкрадчивый тон.– Признаться, они не отличаются особой оригинальностью, – сдавленно пролепетала она, цепенея.Рука Доминика сдавила ее щиколотку чуточку сильнее.– Означает ли это, что, входя в кабину лифта, ты даже не помышляла о том, что я замечу заинтересованность в твоем украдкой брошенном взгляде и попытаюсь ею воспользоваться?Калли закусила губу, боясь выдать себя вздохом или резким телодвижением, и постаралась внушить себе, что они обсуждают гипотетическую, а не реальную ситуацию, поэтому не надо волноваться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11