– О! – Она замерла на месте.
– Мы расстались. Прекратили отношения… Нет нужды выражать сочувствие, – добавил Джозеф. – Виноват только я.
В кухне повисла наполненная ожиданием тишина. У Евы перехватило дыхание. Она опять поставила чайник на стол.
– Думаю, тебе хорошо известно, как остро ощущаешь любовь к человеку, когда отношения с ним заканчиваются, – сказал Джозеф, проявляя неожиданный интерес к пятну на скатерти, которое он старательно тер пальцем. – Я не любил Мишель достаточно, чтобы на ней жениться… А то, что случилось между нами, до сих пор мне кажется чрезвычайно важным. Иногда я думаю, смогу ли когда-нибудь справиться с этим… если мне этого захочется.
Ее взгляд переместился на пол и застыл на коричневых замшевых туфлях Джозефа. Он слегка выдвинул ногу вперед, и Ева увидела носок. Теперь она поняла, что имела в виду Джен. Носки, конечно, были очень дорогие – то ли от Пола Смита, то ли нет, но очень высокого качества, – однако они были полосатые, причем один в пурпурную, а другой в бирюзовую полоску.
Она подняла глаза, стараясь прочесть мысли Джозефа. Откуда ей было знать, что он собирает все свое мужество, чтобы задать вопрос.
– Ева. – Джозеф откашлялся. – Ты никогда не задумывалась, что, может быть… То есть ради детей… нам, возможно, следовало бы…
Он посмотрел ей в глаза и замолчал в нерешительности. О чем она думает? Не совершает ли он ужасную ошибку?
Джозеф оглядел кухню в поисках какого-нибудь знака.
Пока он молчал, Ева потянулась к кружке. Что-то звякнуло, и Джозеф заметил, что она все еще носит то кольцо, которое он ей когда-то подарил. Платиновый обруч с изумрудом. Наверное, это что-то значит. Так, глубокий вдох…
– Ева, я до сих пор очень тебя люблю, – чуть слышно произнес Джозеф.
Молчание.
– Ты сознаешь, что я уже бабушка? – спросила она.
– Какая разница? – Джозеф чуть не рассмеялся.
Ева долго на него смотрела. Он со страхом ждал, что она скажет.
– Ты на самом деле думаешь, что у нас получится? Вернуться в прошлое? – Если бы он мог знать, как она этого хочет!
– Нет. Мы не можем вернуться в прошлое. – Он взял Еву за руку. – Но мы можем пойти вперед.
– Не знаю, готова ли я поверить…
– А ты начни верить. Давай попробуем.
«Кто не рискует, мам…» – вспомнила она слова Тома.
Ева посмотрела на его руку.
– Что будет с детьми? – подумала она вслух. – Я просто не переживу, если им придется еще раз страдать.
– Я очень люблю детей, Ева, – ответил он. – Не надо ссылаться на них, если у тебя есть другие причины.
Ева любовалась его лицом – таким серьезным, искренним, открытым и очень привлекательным. Как не мечтать каждое утро просыпаться рядом с ним?
– Ты все неправильно делаешь.
– Почему? – обеспокоенно спросил он.
– Начать следовало с поцелуя. Сначала заставить меня потерять бдительность, а уж потом переходить к речам.
– Ты так считаешь? – Джозеф почувствовал огромное облегчение. – Хорошо… Я могу исправиться? Еще не поздно тебя поцеловать?
– Поцеловать сейчас? Самое время.
Джозеф наклонился и чмокнул ее в кончик носа.
– Я ужасно по тебе скучал, – сказал он. – Каждый день.
– И ночь, – добавила Ева, наклоняясь, чтобы поцеловать его в губы, обнять, позволить себе вернуться в прошлое и поспешить вперед к его любви.
Вкус поцелуя и ощущения были такими же, какими она их помнила, и соответствовали самым прекрасным мечтам.
– Выйди со мной, – попросила Ева и повела его за руку в сад.
И там, под высокими пальмами, прижавшись к решетке, по которой карабкался вверх душистый горошек, они опять начали целоваться. Опять… опять… Он был бесподобен. Ева ворошила пальцами волосы, прижималась к его телу так крепко, как только могла, горя нетерпением испытать каждый нюанс незабываемых ощущений. Как она могла жить без всего этого? Жить без него?
Халат упал к ее ногам. Ева лихорадочно пыталась расстегнуть пуговицы на рубашке, одновременно целуя Джозефа в мягкую кожу шеи, имеющую солоноватый привкус, потом дернула молнию и почувствовала, как он с силой прижимает ее к себе.
И наконец, когда их тела слились, Ева осмелилась открыть глаза.
– Все хорошо, – прошептала она ему в ухо. – Все хорошо.
Ева имела в виду предпринятые им меры безопасности – никаких сюрпризов на фронте деторождения! – но это «хорошо» относилось и ко всему остальному. Ощущения были новыми – и уже испытанными, странными – и привычными. Джозеф прижался лицом к шее Евы. Родной и единственный. Ей так знакомо это прерывистое дыхание! Любовь всей ее жизни. Его руки крепко держат бедра Евы и задают ритм движения, ведущего к моменту, когда она, как фейерверк, вспыхнет под его телом. Именно так все и должно быть.
Джозеф мог слышать только, как в висках стучит кровь, поскольку он тоже подлетал к вершине, с которой вот-вот сорвется в свободное падение.
– Сейчас… сейчас… Ева… – шептал он ей в ухо.
– Да… – выдохнула она.
– Ты не представляешь себе…
Нет сил объяснить, как прекрасно было испытать облегчение и физическое, и духовное. Земля снова вращалась, и ему не хотелось открывать глаза. Пусть возвращение к жизни происходит медленно.
Он прислонился спиной к решетке, увитой душистыми цветами, понимая, что безнадежно испортит новый костюм, но какое это сейчас имело значение?
– Эй, очнись! – воскликнула Ева, и Джозеф открыл глаза, чтобы увидеть улыбающееся лицо любимой.
– Тебе было хорошо, правда? – задал он дурацкий вопрос.
– Конечно, – серьезно ответила Ева. – Но секс, как ты знаешь, это не все.
– Безусловно. Хотя начало очень недурное.
– Как у нас сложится жизнь, ты думал? – спросила Ева.
– Я съезжу на день в Манчестер, а потом перееду к вам.
Ева покачала головой.
– Нет?
– Мы ведь собираемся идти вперед, а не возвращаться в прошлое, – напомнила она.
– Правильно. Я изменился и собираюсь ездить на велосипеде, работать, копить деньги…
– Подожди, – усмехнулась она. – Конечно, ты будешь все это делать. Но мы не можем здесь жить. Квартира слишком маленькая.
И все моментально стало легко и просто. Ева перестала с собой бороться и позволила событиям развиваться своим чередом. Пусть жизнь меняется. Два дня назад ей предложили повышение по работе, она продаст квартиру, и, возможно, они вчетвером переедут в большой дом на углу, мимо которого она каждый день проходила. Просторное, но заброшенное здание с разбитыми окнами и огромным запущенным садом. Они приведут его в порядок и сделают своим домом.
– Давай купим дом, – предложила Ева.
– Дом?
– Да. На углу, через три улицы. Он, конечно, в ужасном состоянии, но там большой сад…
Джозеф увидел, как загорелись ее глаза.
– Дом дорогой? Большая ссуда? Придется лезть из кожи вон, чтобы заработать побольше денег.
Она кивнула.
– Тебя это не пугает?
Ева помотала головой.
– Нет… разве что самую малость. Но у меня есть ты. Нам обоим надо менять жизнь… хотя бы немного.
– Накинь халат, а то замерзнешь, – сказал он и поцеловал ее в губы.
Ева оделась, потом повернулась к нему и обхватила его лицо ладонями.
– Неужели у нас все получится?
– Я люблю тебя. В этот раз все будет по-другому, гораздо лучше, обещаю. Я этого очень, очень, очень хочу. И не только я.
И он был прав. Такие перемены понравятся Анне и, возможно, Робби.
– Не отвечай пока, Джо, не говори ни слова. – Она приложила к его губам палец, набрала побольше воздуха и выпалила: – Ты думал о том, чтобы на мне жениться?
Он отнял ее руку от лица и улыбнулся:
– Да, да, да.
– Не отвечай пока.
– Почему? Ты чего-то боишься?
– Да.
– Плохо. В чем же дело?
– Ты только что расторг помолвку.
– И теперь я, как свободная кабинка в туалете… займите меня, пожалуйста.
Ева рассмеялась, чувствуя, как ее заливает волна счастья.
– Так ты выйдешь за меня замуж?
– Посмотрим. – Она, конечно, была согласна, но никак не могла выговорить слово «да»… пока.
– Это слишком сдержанный ответ.
– Сдержанный? Я уже бабушка. Представляешь, какой ужас?
– Меня не испугать… – Он обнял ее и прошептал на ухо: – Меньше юности – больше опыта.
Они опять целовались, шептались, смеялись друг над другом. У них заканчивался период ожидания счастья и начинался период счастья как такового.
– Неужели мы действительно снова вместе?.. Или ты сомневаешься?! – воскликнул он.
– Дорогой, я давно ни с кем не сплю, – заметила Ева. – Ты напрасно ревнуешь меня к ветеринару.
– Я ревную? Да он бросил на меня только один взгляд и поднял лапки кверху, – гордо произнес Джозеф.
Ева засмеялась и опять его поцеловала.
– Ты уверен, что затеял все это не из-за ревности к Нильсу? – с подозрением спросила она.
– Совершенно уверен. Я делаю то, что хочет моя дочь.
– Знаю. Мы просто пешки в ее игре. – Ева вдруг отодвинула Джозефа от решетки. – Бедный душистый горошек… мы его совсем смяли.
– Мне, конечно, очень его жаль, но становится холодно. Давай пойдем в дом, – предложил Джозеф. – Там я собираюсь опять улечься на диван.
– Почему?
– Потому что ты выбросила нашу кровать, а та, в которой ты спишь, слишком мала для двоих.
– Чтобы спать – возможно. Но ведь мы пока не собираемся спать, правда?
– Ты права. Хотя нам всем иногда надо спать. Даже тебе.
– Если я сегодня все-таки усну, то буду так крепко спать, что завтрак детям придется готовить тебе.
– Идет. Хотя сначала я потребую некоторое вознаграждение.
– Если ты приготовишь завтрак, то получишь любое вознаграждение, какое только захочешь, дорогой.
Они опять обнялись и пошли к двери, слишком занятые собой, чтобы заметить в окне личико ребенка, наблюдавшего за ними.
Анна, разбуженная тихими голосами и смехом, отодвинула штору, чтобы посмотреть, что происходит в саду. Ее очень удивило, что родители вместе, да еще и целуются.
Сначала ей пришло в голову, что это не больше чем случайность… своего рода воспоминание о прошлом. Но потом она увидела, что они, обнявшись, идут к дому, и ее губы тронула улыбка.
Ей достаточно было одного взгляда, чтобы все понять, хотя она видела подобную сцену только раз в жизни, да и то на видеопленке, когда папа дарил маме маленькое колечко.
– Ура! – прошептала она сама себе.
Счастливый конец возможен, да и счастливое новое начало тоже – надо только иметь немного веры и, может быть, запись «Бамбукового дома».
– Ду-ду-ди-ду.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28