– Мои ласки смутили тебя?
Внезапная интимность вопроса пробила брешь в ее решении всеми силами поддерживать улыбающийся фасад. Улыбка понемногу начала гаснуть.
– Я имею в виду, – продолжала она, не обращая внимания на его вопрос, – какую-нибудь работу. К примеру, отправить факс или еще что-нибудь…
– Нет ничего, что не могло бы подождать. – Он не сводил с нее глаз. Ты не ответила на мой вопрос.
– Нечего отвечать. – Сердце опять пустилось в бега с удвоенной скоростью.
– Что, если я скажу, что больше никогда не трону тебя пальцем?
– Не понимаю, о чем ты говоришь.
– Мы могли бы просто жить под одной крышей.
– Это довело бы меня до сумасшествия! – вырвалось у Джессики. Слезы брызнули из глаз. Разве она сумеет сохранять оборону, если он играет не по ее правилам?
– Я понял твое послание. – Он резко встал, глядя на нее. Руки в карманах.
– Ты не понимаешь! – Умоляющий взгляд встретился с голубыми льдинками.
– По-моему, понимаю. Забудь о моем вопросе. Ты права. У меня есть работа. Оставляю тебя, отдыхай. Вечером я позвоню матери, не сможет ли она приехать и помочь нам.
– Твоя мать?!
– Доброй ночи, Джессика. Позвони мне, если тебе что-нибудь понадобится. Я буду внизу в кабинете.
– Подожди, Бруно. Почему бы нам не поговорить? – Джессика почувствовала себя словно перед пропастью. Она уже была готова признаться ему во всем и ждать последствий.
– Говорить не о чем, – мягко возразил он. – Не стоит вступать на путь, где желаемое достигается силой. Мы два человека, которые случайно встретились на дороге. С тобой произошла беда. Значит, в этом пункте надо менять направление.
Он ушел. Джессика съежилась в постели. Все кончено. Из-за ребенка он сделал последнее усилие помириться с ней. А она не нашла правильных слов. Да и есть ли они?
Прошлое и настоящее переплелось в голове. Она выключила свет и с сухими глазами ждала, когда потемнеет небо. В доме ни единого звука. Джессика бы не удивилась, узнав, что он уехал. Уехал, чтобы найти настоящую женщину вместо нее, подавленной и заторможенной. Ведь она даже не смогла выразить того, что у нее на уме. А раньше не считала нужным говорить полную правду.
Джессика открыла глаза. Сквозь занавески лился свет. Раздался стук, но она так и не поняла, что ее разбудило, – звук или свет. Часы на руке, которые она не сняла, показывали чуть больше восьми.
Рубашка мятая. Волосы в беспорядке. На лицо даже ей страшно посмотреть. Если Бруно до сих пор не испытывал к ней отвращения, то сейчас ему грозило еще одно открытие.
Джессика смотрела, как поворачивается ручка двери. А сама отчаянно пыталась привести лицо в порядок. Пусть хоть немного походит на человеческое, а не на физиономию зомби, только что вылезшего из могилы. Наконец она состроила улыбку, которой и встретила высокую темноволосую женщину. Вошедшая дама была одета в кашемировый костюм. Ее шею в три ряда обвивали золотые нити.
Если это домоправительница, то я королева Англии, подумала Джессика и продолжала улыбаться. Дама подошла к кровати. Постоянная улыбка может показаться ей маниакальной, мелькнуло в голове у Джессики. Она позволила мышцам рта немного расслабиться.
– Вы, должно быть, догадываетесь, кто я. – Едва женщина заговорила, Джессика уже точно знала, кто эта дама. Возраст, внешность, манера говорить. Сердце у нее заныло.
– Видимо, вы мать Бруно. – Джессика почувствовала себя в невыгодном положении: в постели, в рубашке ее сына. И еще один огромный минус беременность. Но такие элегантные, хорошо воспитанные женщины умеют вести разговор на равных. У пришедшей было угловатое, с твердыми чертами лицо, как у сына, хотя время слегка замаскировало пугающую властность.
– Виктория. – Она сделала несколько шагов. Если ее и огорчали обстоятельства, заставившие покинуть спокойное загородное поместье и приехать в Лондон, то виду она не показала. – И вы, конечно, Джессика.
– Очень рада познакомиться с вами, – солгала Джессика.
– Рады? – Яркие проницательные глаза изучали ее. – Я бы хотела сказать то же самое, но боюсь, это прозвучало бы абсолютной не правдой.
Прекрасно, обойдемся без обиняков, подумала Джессика.
– Я приехала вчера вечером по просьбе Бруно. Он собирается за границу на несколько дней и полагает, что в сложившейся ситуации мое присутствие может быть полезным.
Джессика не нашла слов и с несчастным видом кивнула.
– Мне нет нужды вам объяснять, как, с точки зрения матери, я огорчена нынешним положением.
– Ну, – Джессика чуть было не вспылила от неожиданного потрясения, но взяла себя в руки, – мне не хотелось бы показаться грубой, но, с точки зрения человека, который находится в центре «нынешнего положения», могу заверить вас, что это не ложе, усыпанное розами.
Первый раз искорки смеха сверкнули в глазах женщины, но она промолчала, очевидно занятая шторами. Раздвинув шторы, она села в эркере у окна, придвинув стул. Джессика исподтишка наблюдала за ней.
– Я всегда надеялась, дорогая, что Бруно порадует свою мать настоящей свадьбой со всеми атрибутами… – Она мечтательно улыбнулась. – Возможно, не совершенно полный брак, с обручением и так далее, но свадьба в любом случае.
– Понимаю. – Джессика испытывала жуткую неловкость. Говорил ли он матери, что планировалась свадьба? Планировалась – и в мгновение ока все расстроилось?
– Он говорит мне, что о свадьбе не может быть и речи. – Женщина помолчала и осторожно взглянула на Джессику. – Могу я спросить, почему?
– Потому что свадьба, брак… Я была глупой, миссис Карр. Ошибка и… – Голос прервался. Перехватило горло. Но она заставила себя продолжать:
– И вот я здесь. Беременная. Я знаю, что Бруно не планировал такой обескураживающий поворот в своей жизни. Да и я тоже не планировала.
– А что вы планировали, моя дорогая? – Голос мягкий, но настойчивый. Джессика вздохнула и легла, уставившись в потолок.
Что она планировала? Хороший вопрос.
– Я планировала независимую жизнь. Карьеру. Никаких эмоциональных увлечений. Я всегда думала, что так жить будет легче. И конечно, я не планировала иметь детей и не имела видов на вашего сына… Нет, обо всем этом я думала меньше всего…
– Обо всем этом?
Джессика повернула голову так, чтобы видеть мать Бруно. Она пожала плечами.
– Я говорю об увлечении. Я знаю, есть ребенок, но брак… и все, что с ним связано… по-моему, я оказалась по-дурацки более романтичной, чем думала. Я считала, что брак и любовь неразделимы. Мы не поженимся потому, что он меня не любит. Я не представляю ничего более несправедливого, чем привязывать его к себе из-за ошибки.
– Несправедливого для вас тоже, если вы его не любите.
Джессика встретилась с ней взглядом и открыла рот, чтобы согласиться. Но не смогла. Хватит лжи!
– Если бы все было так легко, – пробормотала она почти для себя. Если бы…
Глава 10
Было далеко за полночь, когда Джессику разбудил ужасный стук в дверь. Она вернулась домой два дня назад. И первый раз пожалела об этом. Почему она больше не живет под крышей Бруно Карра? Там бы она не услышала такого стука в дверь, даже если бы ее взломали.
Зевая, она накинула халат и направилась к парадному входу. Проверила, прочно ли держит цепочка, и открыла дверь на два пальца. Джессика жила в относительно безопасном районе города, но не стоит рисковать, особенно в такой поздний час. Вероятно, подвыпившие гуляки направлялись домой и по дороге случайно забрели к ее двери.
В ту минуту, когда она увидела, кто стоит за дверью, исчезли все признаки сна.
– Открой дверь, – скомандовал Бруно с таким видом, будто он сейчас выдавит ее плечом, несмотря на цепочку. Странно одетый для такого часа – в рабочий костюм с галстуком, съехавшим набок, словно он то и дело дергал его.
– Что ты здесь делаешь в такое время? Я думала, ты вернешься еще через три дня.
– Планы изменились.
– В таком случае ты мог бы пойти к себе домой. Ты знаешь, который час? Я уже спала. – Она не стала говорить, как долго пыталась заснуть. И что эта радующая ее малость сейчас нарушена.
– Джессика, даже если ты паришь над постелью в воздухе, меня это не волнует. Открой дверь, или я ее выломаю.
– У тебя не хватит силы, – вяло возразила она.
– Тогда я учиню такой шум, что прибегут все соседи в радиусе шестидесяти миль, чтобы посмотреть, что происходит.
Она не сомневалась, что он так и сделает. Нехотя Джессика сняла цепочку и посторонилась, давая ему войти. Его пятидневное отсутствие оказалось кстати.
Оно помогло ей чуть отодвинуть Бруно Карра на задний план. Или ей так казалось. Теперь она наблюдала, как он снял куртку и направился в гостиную. Его словно не беспокоило, что уже далеко за полночь. Очевидно, его организм жил еще по американскому времени.
– Ну, – с вызовом бросила она и прошла следом в гостиную, – чего ты хочешь? – Она стояла в дверях, сложив на груди руки.
– Сегодня вечером, когда я вернулся из Америки, мы с матерью долго беседовали, – проговорил он и оперся поясницей на подоконник, глядя на нее. Глаза полуприкрыты, что в них, непонятно.
– И? Какое это имеет ко мне отношение? Я устала. Что бы ты ни хотел мне сказать, все может подождать до завтра. – Вялые мозги начали яростно работать, пытаясь вспомнить, что она говорила его матери. Как это могло быть связано с ним? Ведь Джессика была предельно осторожна и скрывала свои эмоции. Даже после того как его мать и она довольно хорошо поладили. Несмотря на частые упоминания о разочаровании, в словах и поведении Виктории чувствовалась какая-то первоначальная теплота. Она нашла отклик в Джессике. Так что же Виктория могла сказать сыну? Что заставило его в такой час пожаловать сюда?
– Мне понравилась твоя мать, – смущенно выпалила она. – И мне показалось, что я ей тоже понравилась!
– И теперь ты гадаешь, какие твои маленькие секреты она могла выдать? – насмешливо спросил он.
– Никаких секретов я ей не открывала! – побледнев, парировала Джессика. Или открывала? Виктория настойчиво расспрашивала ее, но она держалась.
Стиснула зубы и не признавалась, как на самом деле относится к ее сыну. Джессика теснее закуталась в халат, но все равно мерзла.
– Тогда почему ты так отчаянно пытаешься вспомнить, о чем с ней говорила? Не утруждай себя. Это бесполезно. Отрицание – твой инстинктивный ответ на любой вопрос, если ты находишь его хотя бы немного опасным. – Он подошел к стулу и сел, потирая глаза.
– Почему ты заявился среди ночи, уселся и ведешь себя как дома? холодно спросила Джессика.
– Я уже сказал. Нам надо поговорить.
– Мы уже говорили. Не помню, чтобы это к чему-нибудь привело.
– Ты понравилась моей матери. Я говорил тебе?
– Ты напился? – сощурившись, Джессика разглядывала его. Бруно не шатало и он не запинался, как обычный подвыпивший человек, но в его поведении было что-то агрессивное и непредсказуемое.
– Черт возьми, Джессика, не пытайся переменить тему! Меня тошнит от твоих уловок. Я до смерти устал от хождения вокруг да около твоих крошечных проблем.
– Вокруг да около? Ты? Не смеши меня. Сейчас я пойду и приготовлю тебе кофе. Ты выпьешь кофе и уйдешь. – Она не дала ему времени ответить и выскользнула из комнаты. Хорошо хоть, что он не последовал за ней в кухню. Прислонившись к дверце холодильника, она ждала, пока закипит вода.
Почему он пришел? Она никогда не видела, как на Бруно действует алкоголь. Но теперь, нет сомнений, он в состоянии опьянения, как пишут в протоколах. А пьяные не отвечают за свои слова. Они говорят все, что у них на уме. Но разве она выдержит, если Бруно Карр целый час будет выкладывать свое мнение о ней? Как же от него избавиться? Он больше и сильнее. И если он решил остаться, то, пока все не выскажет, не уйдет.
Вода закипела. Она положила две ложки кофе и, помешивая его в кружке, залила кипятком.
Оставалось надеяться, что в ее отсутствие он не переберется на софу. Но, вернувшись в гостиную, она нашла его на том же стуле. Если он и находился под влиянием винных паров, то сейчас никаких признаков опьянения не выказывал.
– Выпей. – Скрестив на груди руки, она стояла перед ним и наблюдала, как он сделал глоток кофе и тут же с отвращением сплюнул.
– Черт, что ты сюда положила?
– Ты слишком много выпил. От крепкого кофе тебе станет лучше, спокойно проговорила она. Он тихо пробормотал что-то нелестное в ее адрес. – Тебе надо вернуться домой, лечь в постель, принять пару таблеток парацетамола и уснуть. Утром в голове все прояснится. – И тебя здесь не будет, подумала она.
– Перестань давать указания. Меня тошнит от твоих приказов.
– Тебя от многого связанного со мной тошнит, правда? Тогда почему ты пришел? Для того чтобы сказать, как тебя тошнит от всего, что я говорю или делаю? Не думала, что тебе надо выпить, чтобы набраться храбрости. Ты всегда прекрасно умел точно высказать все, что у тебя на уме.
– Ох, ты мне льстишь. Тебе тоже робость едва ли мешала высказать все, что у тебя на уме.
– Правильно. Я хочу спать. – Она повернулась к двери, но он удержал ее, схватив за запястье.
– Нет, ничего не выйдет. Ты останешься здесь и выслушаешь меня. – Он нахмурился, словно вдруг забыл, что надо сказать. Джессика смотрела на него с выражением натерпевшейся страдалицы.
– Тогда поспеши. Я устала.
– Нет, ты не устала. Ты возбуждена, потому что я здесь. – Бруно стрельнул в нее взглядом из-под ресниц. Она постаралась не обращать на него внимания, но сердце вдруг гулко застучало в груди. – Я говорил тебе, что ты понравилась моей матери?
– Да, говорил.
– Она считает, что в тебе есть воинственный дух. – Он издал звук, похожий на фырканье. – Что мне остается, кроме как согласиться с ней?
Бруно все еще тянул ее за запястье, будто забыл, что держит ее за руку. Джессика попыталась вырвать руку, но он крепче схватил ее, задумчиво глядя вдаль.
– Ты не позволишь мне отойти?
– Только если пообещаешь не обращаться со мной как школьная учительница.
Джессика громко вздохнула и кивнула:
– Обещаю не обращаться с тобой как школьная учительница.
Он удовлетворенно посмотрел на нес и отпустил руку. Она подошла к софе и села, поджав под себя ноги.
– Моя мать никогда не принимала всерьез женщин, с которыми я встречался, – задумчиво проговорил он.
– Я знаю.
– Знаешь?
– Она говорила мне. – У Джессики тогда от ее слов голова пошла кругом.
– И что точно она тебе говорила?
– Она говорила мне буквально следующее: мол, тебя всегда интересует один тип женщин. Хорошенькие, пустоголовые, доступные.
– Это сказала тебе моя мать? – грозно прорычал он. Но Джессика видела, что он ошеломлен. – Значит, вы сидели вдвоем и за чашкой чая сплетничали на мой счет?..
– Да, то и дело звучало твое имя, – пожала плечами Джессика, по-моему, это объясняется обстоятельствами.
– И какие еще драгоценные тайны она открыла тебе?
– Она рассказала, что, когда тебе было три года, ты достал тюбик ее губной помады, раскрасил лицо и надел туфли на высоких каблуках, в которых и полетел с лестницы. – Джессика не удержалась от улыбки, представив себе Бруно в три года. Он хмуро смотрел на нее. – Кстати, мы отклонились от темы. Почему ты здесь? – Джессика попыталась вернуть его на боксерский ринг. И почти упустила тот факт, что Бруно Карра надо держать на приличной дистанции.
– Вернемся. – Он вытянул ноги, закинул руки за голову и погрузился в молчание.
– Итак? – напомнила о себе Джессика.
– Моя мать не ожидала, что ты ей понравишься. Когда я первый раз по телефону объяснил ей положение, она пришла в ужас. И конечно, проклинала тебя за происходившее.
– О, конечно, – саркастически согласилась Джессика. – Ведь ангел Бруно не мог быть замешанным в плохую историю!
– Увидев тебя, она, кажется, изменила свое мнение.
– Ты имеешь в виду, она думает, будто ты отчасти тоже ответствен за положение? Ты изумляешь меня!
– Я имею в виду, она ожидала, что ты похожа на моих обычных подружек.
– Ах! – Теперь Джессика не понимала, в каком направлении движется разговор. Но ясно, остановить его она не сможет, даже если захочет. А она захочет?
– Не перебивай! – приказал он. Джессика не стала напоминать, что она и не перебивала. – Я приехал сюда, набравшись духу, чтобы сказать речь. А ты должна сидеть и слушать. Моя мать, которую я люблю и мнение которой высоко ценю, кажется, думает… – Голос замер, он нахмурился и осуждающе посмотрел на Джессику, будто это она несет вину за его неспособность продолжать свою речь.
– Я не перебиваю, – напомнила Джессика. – Ты говорил?..
– Моя мать, кажется, думает, что ты мне подходишь.
От удивления Джессика открыла рот. Если бы его мать сказала, что Джессика – актриса, номинированная на «Оскара», она бы удивилась меньше. Ни о чем подобном они не говорили. Виктория откровенно демонстрировала, что отстраняется от любых намеков на сватовство.
– Она думает, что я стану лучше с женщиной вроде тебя.
– Вроде меня? Я не участвую в цирковом представлении!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15
Внезапная интимность вопроса пробила брешь в ее решении всеми силами поддерживать улыбающийся фасад. Улыбка понемногу начала гаснуть.
– Я имею в виду, – продолжала она, не обращая внимания на его вопрос, – какую-нибудь работу. К примеру, отправить факс или еще что-нибудь…
– Нет ничего, что не могло бы подождать. – Он не сводил с нее глаз. Ты не ответила на мой вопрос.
– Нечего отвечать. – Сердце опять пустилось в бега с удвоенной скоростью.
– Что, если я скажу, что больше никогда не трону тебя пальцем?
– Не понимаю, о чем ты говоришь.
– Мы могли бы просто жить под одной крышей.
– Это довело бы меня до сумасшествия! – вырвалось у Джессики. Слезы брызнули из глаз. Разве она сумеет сохранять оборону, если он играет не по ее правилам?
– Я понял твое послание. – Он резко встал, глядя на нее. Руки в карманах.
– Ты не понимаешь! – Умоляющий взгляд встретился с голубыми льдинками.
– По-моему, понимаю. Забудь о моем вопросе. Ты права. У меня есть работа. Оставляю тебя, отдыхай. Вечером я позвоню матери, не сможет ли она приехать и помочь нам.
– Твоя мать?!
– Доброй ночи, Джессика. Позвони мне, если тебе что-нибудь понадобится. Я буду внизу в кабинете.
– Подожди, Бруно. Почему бы нам не поговорить? – Джессика почувствовала себя словно перед пропастью. Она уже была готова признаться ему во всем и ждать последствий.
– Говорить не о чем, – мягко возразил он. – Не стоит вступать на путь, где желаемое достигается силой. Мы два человека, которые случайно встретились на дороге. С тобой произошла беда. Значит, в этом пункте надо менять направление.
Он ушел. Джессика съежилась в постели. Все кончено. Из-за ребенка он сделал последнее усилие помириться с ней. А она не нашла правильных слов. Да и есть ли они?
Прошлое и настоящее переплелось в голове. Она выключила свет и с сухими глазами ждала, когда потемнеет небо. В доме ни единого звука. Джессика бы не удивилась, узнав, что он уехал. Уехал, чтобы найти настоящую женщину вместо нее, подавленной и заторможенной. Ведь она даже не смогла выразить того, что у нее на уме. А раньше не считала нужным говорить полную правду.
Джессика открыла глаза. Сквозь занавески лился свет. Раздался стук, но она так и не поняла, что ее разбудило, – звук или свет. Часы на руке, которые она не сняла, показывали чуть больше восьми.
Рубашка мятая. Волосы в беспорядке. На лицо даже ей страшно посмотреть. Если Бруно до сих пор не испытывал к ней отвращения, то сейчас ему грозило еще одно открытие.
Джессика смотрела, как поворачивается ручка двери. А сама отчаянно пыталась привести лицо в порядок. Пусть хоть немного походит на человеческое, а не на физиономию зомби, только что вылезшего из могилы. Наконец она состроила улыбку, которой и встретила высокую темноволосую женщину. Вошедшая дама была одета в кашемировый костюм. Ее шею в три ряда обвивали золотые нити.
Если это домоправительница, то я королева Англии, подумала Джессика и продолжала улыбаться. Дама подошла к кровати. Постоянная улыбка может показаться ей маниакальной, мелькнуло в голове у Джессики. Она позволила мышцам рта немного расслабиться.
– Вы, должно быть, догадываетесь, кто я. – Едва женщина заговорила, Джессика уже точно знала, кто эта дама. Возраст, внешность, манера говорить. Сердце у нее заныло.
– Видимо, вы мать Бруно. – Джессика почувствовала себя в невыгодном положении: в постели, в рубашке ее сына. И еще один огромный минус беременность. Но такие элегантные, хорошо воспитанные женщины умеют вести разговор на равных. У пришедшей было угловатое, с твердыми чертами лицо, как у сына, хотя время слегка замаскировало пугающую властность.
– Виктория. – Она сделала несколько шагов. Если ее и огорчали обстоятельства, заставившие покинуть спокойное загородное поместье и приехать в Лондон, то виду она не показала. – И вы, конечно, Джессика.
– Очень рада познакомиться с вами, – солгала Джессика.
– Рады? – Яркие проницательные глаза изучали ее. – Я бы хотела сказать то же самое, но боюсь, это прозвучало бы абсолютной не правдой.
Прекрасно, обойдемся без обиняков, подумала Джессика.
– Я приехала вчера вечером по просьбе Бруно. Он собирается за границу на несколько дней и полагает, что в сложившейся ситуации мое присутствие может быть полезным.
Джессика не нашла слов и с несчастным видом кивнула.
– Мне нет нужды вам объяснять, как, с точки зрения матери, я огорчена нынешним положением.
– Ну, – Джессика чуть было не вспылила от неожиданного потрясения, но взяла себя в руки, – мне не хотелось бы показаться грубой, но, с точки зрения человека, который находится в центре «нынешнего положения», могу заверить вас, что это не ложе, усыпанное розами.
Первый раз искорки смеха сверкнули в глазах женщины, но она промолчала, очевидно занятая шторами. Раздвинув шторы, она села в эркере у окна, придвинув стул. Джессика исподтишка наблюдала за ней.
– Я всегда надеялась, дорогая, что Бруно порадует свою мать настоящей свадьбой со всеми атрибутами… – Она мечтательно улыбнулась. – Возможно, не совершенно полный брак, с обручением и так далее, но свадьба в любом случае.
– Понимаю. – Джессика испытывала жуткую неловкость. Говорил ли он матери, что планировалась свадьба? Планировалась – и в мгновение ока все расстроилось?
– Он говорит мне, что о свадьбе не может быть и речи. – Женщина помолчала и осторожно взглянула на Джессику. – Могу я спросить, почему?
– Потому что свадьба, брак… Я была глупой, миссис Карр. Ошибка и… – Голос прервался. Перехватило горло. Но она заставила себя продолжать:
– И вот я здесь. Беременная. Я знаю, что Бруно не планировал такой обескураживающий поворот в своей жизни. Да и я тоже не планировала.
– А что вы планировали, моя дорогая? – Голос мягкий, но настойчивый. Джессика вздохнула и легла, уставившись в потолок.
Что она планировала? Хороший вопрос.
– Я планировала независимую жизнь. Карьеру. Никаких эмоциональных увлечений. Я всегда думала, что так жить будет легче. И конечно, я не планировала иметь детей и не имела видов на вашего сына… Нет, обо всем этом я думала меньше всего…
– Обо всем этом?
Джессика повернула голову так, чтобы видеть мать Бруно. Она пожала плечами.
– Я говорю об увлечении. Я знаю, есть ребенок, но брак… и все, что с ним связано… по-моему, я оказалась по-дурацки более романтичной, чем думала. Я считала, что брак и любовь неразделимы. Мы не поженимся потому, что он меня не любит. Я не представляю ничего более несправедливого, чем привязывать его к себе из-за ошибки.
– Несправедливого для вас тоже, если вы его не любите.
Джессика встретилась с ней взглядом и открыла рот, чтобы согласиться. Но не смогла. Хватит лжи!
– Если бы все было так легко, – пробормотала она почти для себя. Если бы…
Глава 10
Было далеко за полночь, когда Джессику разбудил ужасный стук в дверь. Она вернулась домой два дня назад. И первый раз пожалела об этом. Почему она больше не живет под крышей Бруно Карра? Там бы она не услышала такого стука в дверь, даже если бы ее взломали.
Зевая, она накинула халат и направилась к парадному входу. Проверила, прочно ли держит цепочка, и открыла дверь на два пальца. Джессика жила в относительно безопасном районе города, но не стоит рисковать, особенно в такой поздний час. Вероятно, подвыпившие гуляки направлялись домой и по дороге случайно забрели к ее двери.
В ту минуту, когда она увидела, кто стоит за дверью, исчезли все признаки сна.
– Открой дверь, – скомандовал Бруно с таким видом, будто он сейчас выдавит ее плечом, несмотря на цепочку. Странно одетый для такого часа – в рабочий костюм с галстуком, съехавшим набок, словно он то и дело дергал его.
– Что ты здесь делаешь в такое время? Я думала, ты вернешься еще через три дня.
– Планы изменились.
– В таком случае ты мог бы пойти к себе домой. Ты знаешь, который час? Я уже спала. – Она не стала говорить, как долго пыталась заснуть. И что эта радующая ее малость сейчас нарушена.
– Джессика, даже если ты паришь над постелью в воздухе, меня это не волнует. Открой дверь, или я ее выломаю.
– У тебя не хватит силы, – вяло возразила она.
– Тогда я учиню такой шум, что прибегут все соседи в радиусе шестидесяти миль, чтобы посмотреть, что происходит.
Она не сомневалась, что он так и сделает. Нехотя Джессика сняла цепочку и посторонилась, давая ему войти. Его пятидневное отсутствие оказалось кстати.
Оно помогло ей чуть отодвинуть Бруно Карра на задний план. Или ей так казалось. Теперь она наблюдала, как он снял куртку и направился в гостиную. Его словно не беспокоило, что уже далеко за полночь. Очевидно, его организм жил еще по американскому времени.
– Ну, – с вызовом бросила она и прошла следом в гостиную, – чего ты хочешь? – Она стояла в дверях, сложив на груди руки.
– Сегодня вечером, когда я вернулся из Америки, мы с матерью долго беседовали, – проговорил он и оперся поясницей на подоконник, глядя на нее. Глаза полуприкрыты, что в них, непонятно.
– И? Какое это имеет ко мне отношение? Я устала. Что бы ты ни хотел мне сказать, все может подождать до завтра. – Вялые мозги начали яростно работать, пытаясь вспомнить, что она говорила его матери. Как это могло быть связано с ним? Ведь Джессика была предельно осторожна и скрывала свои эмоции. Даже после того как его мать и она довольно хорошо поладили. Несмотря на частые упоминания о разочаровании, в словах и поведении Виктории чувствовалась какая-то первоначальная теплота. Она нашла отклик в Джессике. Так что же Виктория могла сказать сыну? Что заставило его в такой час пожаловать сюда?
– Мне понравилась твоя мать, – смущенно выпалила она. – И мне показалось, что я ей тоже понравилась!
– И теперь ты гадаешь, какие твои маленькие секреты она могла выдать? – насмешливо спросил он.
– Никаких секретов я ей не открывала! – побледнев, парировала Джессика. Или открывала? Виктория настойчиво расспрашивала ее, но она держалась.
Стиснула зубы и не признавалась, как на самом деле относится к ее сыну. Джессика теснее закуталась в халат, но все равно мерзла.
– Тогда почему ты так отчаянно пытаешься вспомнить, о чем с ней говорила? Не утруждай себя. Это бесполезно. Отрицание – твой инстинктивный ответ на любой вопрос, если ты находишь его хотя бы немного опасным. – Он подошел к стулу и сел, потирая глаза.
– Почему ты заявился среди ночи, уселся и ведешь себя как дома? холодно спросила Джессика.
– Я уже сказал. Нам надо поговорить.
– Мы уже говорили. Не помню, чтобы это к чему-нибудь привело.
– Ты понравилась моей матери. Я говорил тебе?
– Ты напился? – сощурившись, Джессика разглядывала его. Бруно не шатало и он не запинался, как обычный подвыпивший человек, но в его поведении было что-то агрессивное и непредсказуемое.
– Черт возьми, Джессика, не пытайся переменить тему! Меня тошнит от твоих уловок. Я до смерти устал от хождения вокруг да около твоих крошечных проблем.
– Вокруг да около? Ты? Не смеши меня. Сейчас я пойду и приготовлю тебе кофе. Ты выпьешь кофе и уйдешь. – Она не дала ему времени ответить и выскользнула из комнаты. Хорошо хоть, что он не последовал за ней в кухню. Прислонившись к дверце холодильника, она ждала, пока закипит вода.
Почему он пришел? Она никогда не видела, как на Бруно действует алкоголь. Но теперь, нет сомнений, он в состоянии опьянения, как пишут в протоколах. А пьяные не отвечают за свои слова. Они говорят все, что у них на уме. Но разве она выдержит, если Бруно Карр целый час будет выкладывать свое мнение о ней? Как же от него избавиться? Он больше и сильнее. И если он решил остаться, то, пока все не выскажет, не уйдет.
Вода закипела. Она положила две ложки кофе и, помешивая его в кружке, залила кипятком.
Оставалось надеяться, что в ее отсутствие он не переберется на софу. Но, вернувшись в гостиную, она нашла его на том же стуле. Если он и находился под влиянием винных паров, то сейчас никаких признаков опьянения не выказывал.
– Выпей. – Скрестив на груди руки, она стояла перед ним и наблюдала, как он сделал глоток кофе и тут же с отвращением сплюнул.
– Черт, что ты сюда положила?
– Ты слишком много выпил. От крепкого кофе тебе станет лучше, спокойно проговорила она. Он тихо пробормотал что-то нелестное в ее адрес. – Тебе надо вернуться домой, лечь в постель, принять пару таблеток парацетамола и уснуть. Утром в голове все прояснится. – И тебя здесь не будет, подумала она.
– Перестань давать указания. Меня тошнит от твоих приказов.
– Тебя от многого связанного со мной тошнит, правда? Тогда почему ты пришел? Для того чтобы сказать, как тебя тошнит от всего, что я говорю или делаю? Не думала, что тебе надо выпить, чтобы набраться храбрости. Ты всегда прекрасно умел точно высказать все, что у тебя на уме.
– Ох, ты мне льстишь. Тебе тоже робость едва ли мешала высказать все, что у тебя на уме.
– Правильно. Я хочу спать. – Она повернулась к двери, но он удержал ее, схватив за запястье.
– Нет, ничего не выйдет. Ты останешься здесь и выслушаешь меня. – Он нахмурился, словно вдруг забыл, что надо сказать. Джессика смотрела на него с выражением натерпевшейся страдалицы.
– Тогда поспеши. Я устала.
– Нет, ты не устала. Ты возбуждена, потому что я здесь. – Бруно стрельнул в нее взглядом из-под ресниц. Она постаралась не обращать на него внимания, но сердце вдруг гулко застучало в груди. – Я говорил тебе, что ты понравилась моей матери?
– Да, говорил.
– Она считает, что в тебе есть воинственный дух. – Он издал звук, похожий на фырканье. – Что мне остается, кроме как согласиться с ней?
Бруно все еще тянул ее за запястье, будто забыл, что держит ее за руку. Джессика попыталась вырвать руку, но он крепче схватил ее, задумчиво глядя вдаль.
– Ты не позволишь мне отойти?
– Только если пообещаешь не обращаться со мной как школьная учительница.
Джессика громко вздохнула и кивнула:
– Обещаю не обращаться с тобой как школьная учительница.
Он удовлетворенно посмотрел на нес и отпустил руку. Она подошла к софе и села, поджав под себя ноги.
– Моя мать никогда не принимала всерьез женщин, с которыми я встречался, – задумчиво проговорил он.
– Я знаю.
– Знаешь?
– Она говорила мне. – У Джессики тогда от ее слов голова пошла кругом.
– И что точно она тебе говорила?
– Она говорила мне буквально следующее: мол, тебя всегда интересует один тип женщин. Хорошенькие, пустоголовые, доступные.
– Это сказала тебе моя мать? – грозно прорычал он. Но Джессика видела, что он ошеломлен. – Значит, вы сидели вдвоем и за чашкой чая сплетничали на мой счет?..
– Да, то и дело звучало твое имя, – пожала плечами Джессика, по-моему, это объясняется обстоятельствами.
– И какие еще драгоценные тайны она открыла тебе?
– Она рассказала, что, когда тебе было три года, ты достал тюбик ее губной помады, раскрасил лицо и надел туфли на высоких каблуках, в которых и полетел с лестницы. – Джессика не удержалась от улыбки, представив себе Бруно в три года. Он хмуро смотрел на нее. – Кстати, мы отклонились от темы. Почему ты здесь? – Джессика попыталась вернуть его на боксерский ринг. И почти упустила тот факт, что Бруно Карра надо держать на приличной дистанции.
– Вернемся. – Он вытянул ноги, закинул руки за голову и погрузился в молчание.
– Итак? – напомнила о себе Джессика.
– Моя мать не ожидала, что ты ей понравишься. Когда я первый раз по телефону объяснил ей положение, она пришла в ужас. И конечно, проклинала тебя за происходившее.
– О, конечно, – саркастически согласилась Джессика. – Ведь ангел Бруно не мог быть замешанным в плохую историю!
– Увидев тебя, она, кажется, изменила свое мнение.
– Ты имеешь в виду, она думает, будто ты отчасти тоже ответствен за положение? Ты изумляешь меня!
– Я имею в виду, она ожидала, что ты похожа на моих обычных подружек.
– Ах! – Теперь Джессика не понимала, в каком направлении движется разговор. Но ясно, остановить его она не сможет, даже если захочет. А она захочет?
– Не перебивай! – приказал он. Джессика не стала напоминать, что она и не перебивала. – Я приехал сюда, набравшись духу, чтобы сказать речь. А ты должна сидеть и слушать. Моя мать, которую я люблю и мнение которой высоко ценю, кажется, думает… – Голос замер, он нахмурился и осуждающе посмотрел на Джессику, будто это она несет вину за его неспособность продолжать свою речь.
– Я не перебиваю, – напомнила Джессика. – Ты говорил?..
– Моя мать, кажется, думает, что ты мне подходишь.
От удивления Джессика открыла рот. Если бы его мать сказала, что Джессика – актриса, номинированная на «Оскара», она бы удивилась меньше. Ни о чем подобном они не говорили. Виктория откровенно демонстрировала, что отстраняется от любых намеков на сватовство.
– Она думает, что я стану лучше с женщиной вроде тебя.
– Вроде меня? Я не участвую в цирковом представлении!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15