Кто-то решил, что иностранец ужасно спешил к выходу, значит, стеллаж с тарелками и блюдцами он опрокинул нарочно. Некоторые были склонны обвинять свидетелей, бросившихся кто куда от накалившихся европейцев. Столкновение в дверях с входящими покупателями тоже было молниеносным, о нём вряд ли можно верно судить. Дама средних лет и двое пожилых мужчин даже извинились перед убегающим силуэтом, хотя уже лежали на полу.
Одна деталь, правда, во всех показаниях оставалась неизменной - всем показалось, что продавец как-то уж очень долго, в силу сложившихся обстоятельств, конечно, держал в руках за верх и низ старинную китайскую вазу: высокий иностранец одним быстрым ударом сокрушил её.
ГЛАВА - 28
Ну почему все у меня спрашивают - как я? Уже в который раз за уикэнд Энджи задавалась этим вопросом. Какие могут быть ответы, когда от смерти мужа её отделяют два дня. Господи, как мне плохо, подумала она и, опустившись на стул в кухне, снова залилась слезами.
Всё воскресенье Энджи навещали сочувствующие члены клуба, главным образом жёны людей, работавших до последних дней с её мужем Питом. Миссис Калхэйн, жена президента, провела с Энджи более часа, всё объясняла, что в их обществе только об этом "несчастье" и говорят, и что её муж обещался "перевернуть всё вверх дном". Ещё была миссис Спаркс, она долго рассказывала, как расстроен всем этим её муж ("Он встал посреди ночи, вышел пройтись, и его вырвало прямо на одежду"). А эта приятная Такэсита-сан, что следит за чистотой в клубе, пришла в свой выходной день, спросила, может ли чем-нибудь помочь. Единственного человека, которого Энджи не хотела бы видеть - это жену Батча, она позвонила, и они долго плакали по телефону.
Приятной неожиданностью для Энджи, наконец покинувшей своё заточение на кухне и переместившейся в гостиную, стал визит полицейского детектива капитана Кавамуры. Он принёс японские рисовые печенья и липкие пончики с пастой из красной фасоли внутри - подарок от жены. Кавамура спокойно сидел, пока Энджи приготовила чай и съела два пончика. О Пите он мало говорил, но, казалось, искренне интересовался друзьями Энджи и её ближайшими планами. Может, оттого, что он умел хорошо слушать - или плохо понимал английский Энджи обнаружила, что рассказывает о своей жизни и чувстве безысходности, давно не отпускавшем жену генерального менеджера клуба. Капитан Кавамура, кстати, не пытался осудить её любовное увлечение, что непременно сделали бы другие. Он лишь заметил, что "по-человечески это очень понятно". Также он сообщил, хотя необходимости не было, что распорядился поставить у входа в её квартиру полицейского, на случай, если ей понадобится помощь. Хороший он человек.
Хуан Карлос, шеф-повар клуба, он её, конечно, не забыл. Отец Энджи родился в Испании, однако в двадцать лет эмигрировал в Соединённые Штаты. Она не была знакома с родственниками со стороны отца, пока однажды, накануне её замужества, в Пенсильвании не объявился Хуан Карлос. Оказалось, отец Энджи и отец Хуана Карлоса - братья. Хуан Карлос на три года моложе Энджи и, как это ни забавно, он её двоюродный брат. Когда он остановился в своей "американской семье", он планировал поступить учеником в какой-нибудь отель на Гавайях. Несмотря на его протесты и слёзы, Хуана Карлоса пригласили на свадьбу, и он публично унизил Энджи, поцеловав её мужа игрока в софтболл из Скрантона, штат Пенсильвания - прямо в губы. Хуже того, он вопил как ребёнок, когда Энджи оставила свою работу секретарши и уехала на медовый месяц в Атлантик-сити. С тех пор, пока Энджи оставалась с первым мужем, его друзья не упускали случая высказаться по поводу того поцелуя.
- Ну вот, Анхела, - произнёс Хуан Карлос, войдя к ней в дом, - похоже, ты вернёшься в свой банк в Филадельфии. - Хуан Карлос не очень-то одобрял её второе замужество - брак с Питом.
- Я не нуждаюсь сейчас в твоих советах, - ответила Энджи. - Мне нужно время, чтобы подумать о своём будущем, не спеша и серьёзно. - Отношения Энджи и Хуана Карлоса вполне допускали подобную прямоту в высказываниях.
- Но тебе лучше убраться отсюда поскорее, Анхела. У тебя ведь нет здесь настоящих друзей.
- Я знаю.
Хуан Карлос подошёл к стулу рядом с телескопом, сел и начал наводить фокус на "отель любви".
- Анхела, кто, по-твоему, убил Пита? - спросил шеф-повар, погрузив один глаз в телескоп. - Мне кажется, этого человека мы знаем оба.
- Возможно, - согласилась Энджи. - Но дела мне до этого нет никакого. Пита этим открытием не вернёшь.
- Кстати, полиция меня подозревала... - признался Хуан Карлос.
- Это ты?
- Нет, конечно. Анхела. Пит никогда не бывал на кухне. Он ко мне не лез.
Несколько минут они провели в молчании: Хуан Карлос смотрел в телескоп, а Энджи похрустывала рисовым печеньем.
- Этот телескоп, мне кажется, имеет отношение к смерти Пита, - сухо проговорила Энджи.
- Что? - переспросил Хуан Карлос, поворачиваясь к кузине лицом.
- С этим телескопом что-то связано...
- Я слышал, что ты сказала, но не возьму в толк, при чём тут телескоп?
- Питу показалось, что он увидел его с одной девкой из бухгалтерии. Подтяжки ему показались знакомыми.
- Да о чём ты говоришь. Анхела?
- Они разноцветные были, эти подтяжки. Он успел их рассмотреть, прежде чем там зашторили окна...
- Кто?
- И, я думаю. Пит пригрозил всем рассказать. Из-за конфликта с продлением контракта, разумеется.
- Кто, Анхела, кто? - потрясённый Хуан Карлос вскочил со стула и приблизился к кузине.
- Калхэйн.
- Бог ты мой! - Хуан Карлос от неожиданности рухнул рядом на диван. Бог ты мой!
- Впрочем, - Энджи поднялась и направилась в сторону кухни, - Пит сказал, что, возможно, он ошибся.
- Постой-ка, Анхела, для меня не надо ничего готовить.
- Может, чашечку кофе?
- Да нет же. Мне пора домой. Я только хотел отдать тебе вот это, Хуан Карлос последовал за Энджи на кухню, там он положил на стол пакет. - Я тут колбаски приготовил, так что подкрепись.
Энджи проводила Хуана Карлоса до дверей и, остановившись, смотрела, как её кузен надевает ботинок. По причинам, ясным лишь для Хуана Карлоса, он, когда входил, снял только один ботинок.
- Калхэйн? - переспросил Хуан Карлос, прежде чем уйти.
- Да, Калхэйн, - подтвердила Энджи и закрыла дверь.
ГЛАВА - 29
Примерно пятнадцать минут оставалось до встречи с Такэсита, и капитан Кавамура, пользуясь относительным затишьем, решил привести результаты своих расследований в надлежащий порядок. Устроившись за столом, который раньше занимал Пит Питерсон, Кавамура ощутил ауру тайны - так с ним часто бывало, когда он оставался наедине с вещами жертвы, которую постигла неожиданная смерть. Стол Пита был усеян всяческими деловыми бумагами с загадочными пометками, рядом стояла полная корзина для бумаг, особое место в середине стола занимала аккуратная стопка исходящих на подпись. Полуистлевшая сигара, которую дактилоскописты вернули в пепельницу, сняв отпечатки пальцев, как бы дожидалась хозяина...
Повсюду были фотографии: в рамках, просто прислонённые к стене, на стопках меню и прочих документах клуба или сложенные по нескольку штук вывод, что Пит был человеком общительным, напрашивался сам по себе. Ежели судить по фотографиям, Питу обычно было веселее всех. И возраст его не особенно портил. Вот раннее фото - он стройный, красивый, с шевелюрой тёмных волос. Возраст легко угадывался: ёжик - Пит молодой, со зрелостью пришла седина и волосы стали длиннее, затем появились бакенбарды, что, на взгляд Кавамуры, лицу Пита придавало несколько зловещий вид. На всех фотографиях в глазах читалось одно - твёрдость характера и решительность. Даже на последних, особенно где Пит с Дж.Б.Калхэйном на инаугурации в президенты клуба: он выглядит так, будто контролирует не только себя, но и окружающих. Волосы снежно-белые.
Тим Кавамура сделал себе мысленную пометку, не меньше чем в сотый раз за годы в полиции, привести свои дела в порядок - на всякий случай - и переключил внимание от окружающего к резюме, которое он составил по проведенному к настоящему времени расследованию убийства. Да, жуткая смерть...
Дж.Б.Калхэйн, похоже, к убийству Пита не причастен. Он весь вечер занимал внимание гостей, когда с Питом расправлялись внизу. И вообще, он как-то искренне несведущ в делах клуба, всего того, что происходило за пределами конторки администратора. Ну и наивность проявил, полагая, что любовную связь умеренной интенсивности можно утаить от служащих-японцев. А ведь двадцать семь штатных сотрудников сочли необходимым донести о флирте президента клуба с кем-то по имени Мидори из бухгалтерии. Однако эта ситуация, плюс неясности с деятельностью Пита не давали развиться сценарию по формуле "мотив-средство-возможность". Калхэйн, человек в своём роде совершенный и в то же время совершенно поверхностный, в подозреваемые совершенно не годился.
Кавамура взглянул на следующее имя в списке. Энджи Питерсон напомнила ему подружку одного из олимпийских копьеметателей, охранять которого ему поручили когда-то много лет назад. Мужчина, подумал Кавамура, может на многое пойти ради интимной связи с такой женщиной. Для иностранцев, возможно, золотистый цвет волос не столь привлекателен, как для него лично, однако красоту мисс Питерсон общий мужской консенсус наверняка поставил бы достаточно высоко. Конечно, она не убивала Пита, так как из танцевального зала тоже не выходила. Но вот создать мотив убийства - могла бы. От её имени Кавамура провёл карандашом стрелку к Батчу Перси.
Перси не очень-то поддавался на расспросы, и его нежелание раскрыть свои отношения с людьми в клубе, возможно, связано с миссис Питерсон. Она сказала Кавамуре, что этот человек безопасен - но тем не менее именно он получит выгоду, если выгонит свою жену, от смерти мужа своей любовницы. Он вполне годится в подозреваемые - и Кавамура рядом с его именем поставил вопрос. Связь с охранником тоже пока не ясна.
Шеф-повар Хуан Карлос, на первый взгляд, больше всех подходил на роль убийцы: неустойчивая психика, под рукой орудия убийства, очень натянутые отношения с Питом, хорошо ориентируется в помещениях нижнего уровня. И посты охранников он тоже, вероятно, знал.
Однако откровенность его поведения и отношения - он не раз грозился убить Пита, если тот переступит порог кухни - сводили мотив преступления на нет. Может - Кавамура, задумавшись, нарисовал ещё один знак вопроса - с этим шеф-поваром следует побеседовать иначе... ?
Горди Спаркс - сам сплошной вопрос, а не человек. Нервозен, неуравновешен - очевидные признаки вины. С другой стороны, он всегда такой. Разволновался, когда его расспрашивали о теле в бассейне, увиденном им из окна четвёртого этажа, точно так же отреагировал на вопросы о его работе. Все его заявления звучали очень искренне, говорил ли он о своём восхищении Питом или о том, что совсем не знал охранника, или просто называл своё имя. К Спарксу имело смысл присмотреться, но почему, Кавамура не мог бы сейчас сказать.
Были, конечно, и другие подозреваемые, считай хоть сотнями. Судя по их записанным показаниям, более пятидесяти человек успели побывать в туалетах в период убийства Пита, да и опоздавшие вполне могли с ним столкнуться на пути в клуб. Связь гостей с охранником сложно вообразить, как, впрочем, и работников тоже. В такой крупной организации наверняка кого-нибудь задел... охранник... и кто-то - член клуба, работник или посторонний, случайно оказавшийся на территории.
Капитан Кавамура отбросил карандаш на стол и, прикрыв глаза, откинулся в кресле Пита - оно было удобное, не сравнить с тем, что стояло в полицейском офисе. В минуты, когда появлялось ощущение, что нить расследования теряется, Кавамура вспоминал прохладные чистые озёра на родном юге Японии: прогулки вдоль извилистых берегов, а ещё лучше - он в гребной лодке с удочкой - какое сладкое ощущение покоя, когда просто смотришь на поплавок и ни о чём не думаешь.
Кавамура, погрузившись в грёзы, чуть не уснул - и не удивительно, ведь с момента вызова в ту пятницу в Американский клуб по сегодняшний воскресный вечер он едва ли отдохнул шесть часов - но в дверь постучали. Один из его сержантов доставил в клуб менеджера по закупкам, Такэситу, как и договаривались - в два часа. Кавамура, взглянув на вошедшего, понял, как повести беседу. А говорить на сложные темы легче, всё-таки, по-японски.
ГЛАВА - 30
Горди Спаркс всё видел. Он из окна своей комнаты в Адзабу Тауэрс глазел на площадку Американского клуба, как вдруг заметил капитана Кавамуру и Такэситу, прогуливавшихся в районе бассейна в сопровождении крепко сложенного полицейского в серой форме, такую обычно носят спецотряды полиции.
Капитан Кавамура и Такэсита что-то увлечённо обсуждали, хотя говорил в основном менеджер по закупкам. Судя по их поведению и жестам, беседа была не из простых. Полицейский в серой форме не отставал от Такэситы, всё время держался сзади.
Горди осознал, что игра закончена, когда увидел их всех входящими в заднюю дверь главного здания клуба - рядом с баром-закусочной на площадке бассейна. Такэсита после некоторого раздумья указал в сторону квартиры Горди, прежде чем его втащили внутрь и он скрылся из виду. Горди инстинктивно отшатнулся от окна в тот момент, когда на него указали, но тут же понял, что это уже не имеет значения.
Скользящая дверь в гостиной квартиры Спаркса открывалась на выступ, обегавший снаружи, всю квартиру по периметру. Фактически выступ этот был крышей самого здания - пентхаус Горди представлял собой отдельное сооружение наверху - и служил более опорой для растений и деревьев в кадках под открытым небом, нежели как обычный балкон. Горди выходил на этот выступ только один раз прежде, в тот день, когда они с женой сняли эту квартиру.
Горди прикрыл дверь и осторожно шагнул к ограждению. Он всегда боялся высоты. Вообще-то самым высоким для него зданием до окончания колледжа в Бостоне был трёхэтажный универмаг, куда он время от времени приходил со своей бабушкой в юные годы. На просторах Монтаны не было нужды строить высотные здания.
Сколько себя Горди помнит" ему постоянно приходилось преодолевать свои страхи, самые разные. Он единственный знает, каких усилий ему стоили публичные выступления в колледже, страх же высоты он сполна ощутил на своей первой работе в центре "Манхэттэн Тауэр", а узы вдруг замаячившей семейной жизни тоже его не обрадовали. Настойчивая решимость, а вовсе не психологическая установка, помогла Горди справиться со всеми трудностями. Даже нынешняя работа представителя Западной ассоциации производителей мяса в Японии стала возможной в результате развившихся у него силы воли и упорства в борьбе за достижение цели.
Когда его повели осматривать бойню вблизи его родного города в Монтане, владелец престижных дипломов по маркетингу и экономике упал в обморок на посыпанную опилками землю, подпортив свой модный дорогой костюм. Горди, однако же, улыбнулся, вспоминая добродушные насмешки своих новых работодателей.
Тени от здания центра отдыха сейчас, при заходящем солнце, протянулись почти по всей площадке бассейна. Зимой в Японии темнеет рано, часам к пяти. Вдруг Горди заметил, что с особым вниманием рассматривает тень, пролегшую по зыбкой поверхности воды.
Самой колоссальной ошибкой в его жизни было объединиться с Такэсита, хуже того, эта связь была порождена слабостью - его слабостью.
Ассоциация, конечно, по окончании контракта рассталась бы с ним, если бы не неожиданные и большие успехи в "японском секторе". Горди вменили в обязанность расчистить, насколько возможно, каналы поставки мяса в Японию и найти новые, более эффективные пути. Главным было повести дело так, чтобы ограничения на импорт американской говядины постепенно уменьшались. И второе - в период расчистки и определения новых путей торговля должна расти. Ведь бизнесмены, а не государственные деятели, платили ему заработную плату.
Откровенно говоря, со стороны американских экспортёров не обошлось без наложения интересов. Зернопроизводители США, к примеру, получали куда больший доход от своих поставок в Японию, нежели производители мяса. Японский скот, из которого в дальнейшем получалась японская говядина, не только пожирал американское зерно, но также и обеспечивал выгодную субиндустрию, а именно: экспорт американской люцерны для грубых комбикормов. Стебли сухого риса для этого не годились.
В ходе войн из-за торговых интересов конфликтующие стороны в США так или иначе стремились оказать давление на японское правительство. А поскольку японцы считали это признаком слабости, барьеры должны были продержаться до разгромного конца. Работа Горди была не из лёгких, что бы о ней ни думали другие.
Сделка, согласно которой Такэсита производил закуп огромного количества американской говядины для клуба и затем перепродавал её через задние ворота, была лишь кратковременным решением проблем Горди, однако она позволяла поднять планку плановой кривой на три-четыре процента.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12
Одна деталь, правда, во всех показаниях оставалась неизменной - всем показалось, что продавец как-то уж очень долго, в силу сложившихся обстоятельств, конечно, держал в руках за верх и низ старинную китайскую вазу: высокий иностранец одним быстрым ударом сокрушил её.
ГЛАВА - 28
Ну почему все у меня спрашивают - как я? Уже в который раз за уикэнд Энджи задавалась этим вопросом. Какие могут быть ответы, когда от смерти мужа её отделяют два дня. Господи, как мне плохо, подумала она и, опустившись на стул в кухне, снова залилась слезами.
Всё воскресенье Энджи навещали сочувствующие члены клуба, главным образом жёны людей, работавших до последних дней с её мужем Питом. Миссис Калхэйн, жена президента, провела с Энджи более часа, всё объясняла, что в их обществе только об этом "несчастье" и говорят, и что её муж обещался "перевернуть всё вверх дном". Ещё была миссис Спаркс, она долго рассказывала, как расстроен всем этим её муж ("Он встал посреди ночи, вышел пройтись, и его вырвало прямо на одежду"). А эта приятная Такэсита-сан, что следит за чистотой в клубе, пришла в свой выходной день, спросила, может ли чем-нибудь помочь. Единственного человека, которого Энджи не хотела бы видеть - это жену Батча, она позвонила, и они долго плакали по телефону.
Приятной неожиданностью для Энджи, наконец покинувшей своё заточение на кухне и переместившейся в гостиную, стал визит полицейского детектива капитана Кавамуры. Он принёс японские рисовые печенья и липкие пончики с пастой из красной фасоли внутри - подарок от жены. Кавамура спокойно сидел, пока Энджи приготовила чай и съела два пончика. О Пите он мало говорил, но, казалось, искренне интересовался друзьями Энджи и её ближайшими планами. Может, оттого, что он умел хорошо слушать - или плохо понимал английский Энджи обнаружила, что рассказывает о своей жизни и чувстве безысходности, давно не отпускавшем жену генерального менеджера клуба. Капитан Кавамура, кстати, не пытался осудить её любовное увлечение, что непременно сделали бы другие. Он лишь заметил, что "по-человечески это очень понятно". Также он сообщил, хотя необходимости не было, что распорядился поставить у входа в её квартиру полицейского, на случай, если ей понадобится помощь. Хороший он человек.
Хуан Карлос, шеф-повар клуба, он её, конечно, не забыл. Отец Энджи родился в Испании, однако в двадцать лет эмигрировал в Соединённые Штаты. Она не была знакома с родственниками со стороны отца, пока однажды, накануне её замужества, в Пенсильвании не объявился Хуан Карлос. Оказалось, отец Энджи и отец Хуана Карлоса - братья. Хуан Карлос на три года моложе Энджи и, как это ни забавно, он её двоюродный брат. Когда он остановился в своей "американской семье", он планировал поступить учеником в какой-нибудь отель на Гавайях. Несмотря на его протесты и слёзы, Хуана Карлоса пригласили на свадьбу, и он публично унизил Энджи, поцеловав её мужа игрока в софтболл из Скрантона, штат Пенсильвания - прямо в губы. Хуже того, он вопил как ребёнок, когда Энджи оставила свою работу секретарши и уехала на медовый месяц в Атлантик-сити. С тех пор, пока Энджи оставалась с первым мужем, его друзья не упускали случая высказаться по поводу того поцелуя.
- Ну вот, Анхела, - произнёс Хуан Карлос, войдя к ней в дом, - похоже, ты вернёшься в свой банк в Филадельфии. - Хуан Карлос не очень-то одобрял её второе замужество - брак с Питом.
- Я не нуждаюсь сейчас в твоих советах, - ответила Энджи. - Мне нужно время, чтобы подумать о своём будущем, не спеша и серьёзно. - Отношения Энджи и Хуана Карлоса вполне допускали подобную прямоту в высказываниях.
- Но тебе лучше убраться отсюда поскорее, Анхела. У тебя ведь нет здесь настоящих друзей.
- Я знаю.
Хуан Карлос подошёл к стулу рядом с телескопом, сел и начал наводить фокус на "отель любви".
- Анхела, кто, по-твоему, убил Пита? - спросил шеф-повар, погрузив один глаз в телескоп. - Мне кажется, этого человека мы знаем оба.
- Возможно, - согласилась Энджи. - Но дела мне до этого нет никакого. Пита этим открытием не вернёшь.
- Кстати, полиция меня подозревала... - признался Хуан Карлос.
- Это ты?
- Нет, конечно. Анхела. Пит никогда не бывал на кухне. Он ко мне не лез.
Несколько минут они провели в молчании: Хуан Карлос смотрел в телескоп, а Энджи похрустывала рисовым печеньем.
- Этот телескоп, мне кажется, имеет отношение к смерти Пита, - сухо проговорила Энджи.
- Что? - переспросил Хуан Карлос, поворачиваясь к кузине лицом.
- С этим телескопом что-то связано...
- Я слышал, что ты сказала, но не возьму в толк, при чём тут телескоп?
- Питу показалось, что он увидел его с одной девкой из бухгалтерии. Подтяжки ему показались знакомыми.
- Да о чём ты говоришь. Анхела?
- Они разноцветные были, эти подтяжки. Он успел их рассмотреть, прежде чем там зашторили окна...
- Кто?
- И, я думаю. Пит пригрозил всем рассказать. Из-за конфликта с продлением контракта, разумеется.
- Кто, Анхела, кто? - потрясённый Хуан Карлос вскочил со стула и приблизился к кузине.
- Калхэйн.
- Бог ты мой! - Хуан Карлос от неожиданности рухнул рядом на диван. Бог ты мой!
- Впрочем, - Энджи поднялась и направилась в сторону кухни, - Пит сказал, что, возможно, он ошибся.
- Постой-ка, Анхела, для меня не надо ничего готовить.
- Может, чашечку кофе?
- Да нет же. Мне пора домой. Я только хотел отдать тебе вот это, Хуан Карлос последовал за Энджи на кухню, там он положил на стол пакет. - Я тут колбаски приготовил, так что подкрепись.
Энджи проводила Хуана Карлоса до дверей и, остановившись, смотрела, как её кузен надевает ботинок. По причинам, ясным лишь для Хуана Карлоса, он, когда входил, снял только один ботинок.
- Калхэйн? - переспросил Хуан Карлос, прежде чем уйти.
- Да, Калхэйн, - подтвердила Энджи и закрыла дверь.
ГЛАВА - 29
Примерно пятнадцать минут оставалось до встречи с Такэсита, и капитан Кавамура, пользуясь относительным затишьем, решил привести результаты своих расследований в надлежащий порядок. Устроившись за столом, который раньше занимал Пит Питерсон, Кавамура ощутил ауру тайны - так с ним часто бывало, когда он оставался наедине с вещами жертвы, которую постигла неожиданная смерть. Стол Пита был усеян всяческими деловыми бумагами с загадочными пометками, рядом стояла полная корзина для бумаг, особое место в середине стола занимала аккуратная стопка исходящих на подпись. Полуистлевшая сигара, которую дактилоскописты вернули в пепельницу, сняв отпечатки пальцев, как бы дожидалась хозяина...
Повсюду были фотографии: в рамках, просто прислонённые к стене, на стопках меню и прочих документах клуба или сложенные по нескольку штук вывод, что Пит был человеком общительным, напрашивался сам по себе. Ежели судить по фотографиям, Питу обычно было веселее всех. И возраст его не особенно портил. Вот раннее фото - он стройный, красивый, с шевелюрой тёмных волос. Возраст легко угадывался: ёжик - Пит молодой, со зрелостью пришла седина и волосы стали длиннее, затем появились бакенбарды, что, на взгляд Кавамуры, лицу Пита придавало несколько зловещий вид. На всех фотографиях в глазах читалось одно - твёрдость характера и решительность. Даже на последних, особенно где Пит с Дж.Б.Калхэйном на инаугурации в президенты клуба: он выглядит так, будто контролирует не только себя, но и окружающих. Волосы снежно-белые.
Тим Кавамура сделал себе мысленную пометку, не меньше чем в сотый раз за годы в полиции, привести свои дела в порядок - на всякий случай - и переключил внимание от окружающего к резюме, которое он составил по проведенному к настоящему времени расследованию убийства. Да, жуткая смерть...
Дж.Б.Калхэйн, похоже, к убийству Пита не причастен. Он весь вечер занимал внимание гостей, когда с Питом расправлялись внизу. И вообще, он как-то искренне несведущ в делах клуба, всего того, что происходило за пределами конторки администратора. Ну и наивность проявил, полагая, что любовную связь умеренной интенсивности можно утаить от служащих-японцев. А ведь двадцать семь штатных сотрудников сочли необходимым донести о флирте президента клуба с кем-то по имени Мидори из бухгалтерии. Однако эта ситуация, плюс неясности с деятельностью Пита не давали развиться сценарию по формуле "мотив-средство-возможность". Калхэйн, человек в своём роде совершенный и в то же время совершенно поверхностный, в подозреваемые совершенно не годился.
Кавамура взглянул на следующее имя в списке. Энджи Питерсон напомнила ему подружку одного из олимпийских копьеметателей, охранять которого ему поручили когда-то много лет назад. Мужчина, подумал Кавамура, может на многое пойти ради интимной связи с такой женщиной. Для иностранцев, возможно, золотистый цвет волос не столь привлекателен, как для него лично, однако красоту мисс Питерсон общий мужской консенсус наверняка поставил бы достаточно высоко. Конечно, она не убивала Пита, так как из танцевального зала тоже не выходила. Но вот создать мотив убийства - могла бы. От её имени Кавамура провёл карандашом стрелку к Батчу Перси.
Перси не очень-то поддавался на расспросы, и его нежелание раскрыть свои отношения с людьми в клубе, возможно, связано с миссис Питерсон. Она сказала Кавамуре, что этот человек безопасен - но тем не менее именно он получит выгоду, если выгонит свою жену, от смерти мужа своей любовницы. Он вполне годится в подозреваемые - и Кавамура рядом с его именем поставил вопрос. Связь с охранником тоже пока не ясна.
Шеф-повар Хуан Карлос, на первый взгляд, больше всех подходил на роль убийцы: неустойчивая психика, под рукой орудия убийства, очень натянутые отношения с Питом, хорошо ориентируется в помещениях нижнего уровня. И посты охранников он тоже, вероятно, знал.
Однако откровенность его поведения и отношения - он не раз грозился убить Пита, если тот переступит порог кухни - сводили мотив преступления на нет. Может - Кавамура, задумавшись, нарисовал ещё один знак вопроса - с этим шеф-поваром следует побеседовать иначе... ?
Горди Спаркс - сам сплошной вопрос, а не человек. Нервозен, неуравновешен - очевидные признаки вины. С другой стороны, он всегда такой. Разволновался, когда его расспрашивали о теле в бассейне, увиденном им из окна четвёртого этажа, точно так же отреагировал на вопросы о его работе. Все его заявления звучали очень искренне, говорил ли он о своём восхищении Питом или о том, что совсем не знал охранника, или просто называл своё имя. К Спарксу имело смысл присмотреться, но почему, Кавамура не мог бы сейчас сказать.
Были, конечно, и другие подозреваемые, считай хоть сотнями. Судя по их записанным показаниям, более пятидесяти человек успели побывать в туалетах в период убийства Пита, да и опоздавшие вполне могли с ним столкнуться на пути в клуб. Связь гостей с охранником сложно вообразить, как, впрочем, и работников тоже. В такой крупной организации наверняка кого-нибудь задел... охранник... и кто-то - член клуба, работник или посторонний, случайно оказавшийся на территории.
Капитан Кавамура отбросил карандаш на стол и, прикрыв глаза, откинулся в кресле Пита - оно было удобное, не сравнить с тем, что стояло в полицейском офисе. В минуты, когда появлялось ощущение, что нить расследования теряется, Кавамура вспоминал прохладные чистые озёра на родном юге Японии: прогулки вдоль извилистых берегов, а ещё лучше - он в гребной лодке с удочкой - какое сладкое ощущение покоя, когда просто смотришь на поплавок и ни о чём не думаешь.
Кавамура, погрузившись в грёзы, чуть не уснул - и не удивительно, ведь с момента вызова в ту пятницу в Американский клуб по сегодняшний воскресный вечер он едва ли отдохнул шесть часов - но в дверь постучали. Один из его сержантов доставил в клуб менеджера по закупкам, Такэситу, как и договаривались - в два часа. Кавамура, взглянув на вошедшего, понял, как повести беседу. А говорить на сложные темы легче, всё-таки, по-японски.
ГЛАВА - 30
Горди Спаркс всё видел. Он из окна своей комнаты в Адзабу Тауэрс глазел на площадку Американского клуба, как вдруг заметил капитана Кавамуру и Такэситу, прогуливавшихся в районе бассейна в сопровождении крепко сложенного полицейского в серой форме, такую обычно носят спецотряды полиции.
Капитан Кавамура и Такэсита что-то увлечённо обсуждали, хотя говорил в основном менеджер по закупкам. Судя по их поведению и жестам, беседа была не из простых. Полицейский в серой форме не отставал от Такэситы, всё время держался сзади.
Горди осознал, что игра закончена, когда увидел их всех входящими в заднюю дверь главного здания клуба - рядом с баром-закусочной на площадке бассейна. Такэсита после некоторого раздумья указал в сторону квартиры Горди, прежде чем его втащили внутрь и он скрылся из виду. Горди инстинктивно отшатнулся от окна в тот момент, когда на него указали, но тут же понял, что это уже не имеет значения.
Скользящая дверь в гостиной квартиры Спаркса открывалась на выступ, обегавший снаружи, всю квартиру по периметру. Фактически выступ этот был крышей самого здания - пентхаус Горди представлял собой отдельное сооружение наверху - и служил более опорой для растений и деревьев в кадках под открытым небом, нежели как обычный балкон. Горди выходил на этот выступ только один раз прежде, в тот день, когда они с женой сняли эту квартиру.
Горди прикрыл дверь и осторожно шагнул к ограждению. Он всегда боялся высоты. Вообще-то самым высоким для него зданием до окончания колледжа в Бостоне был трёхэтажный универмаг, куда он время от времени приходил со своей бабушкой в юные годы. На просторах Монтаны не было нужды строить высотные здания.
Сколько себя Горди помнит" ему постоянно приходилось преодолевать свои страхи, самые разные. Он единственный знает, каких усилий ему стоили публичные выступления в колледже, страх же высоты он сполна ощутил на своей первой работе в центре "Манхэттэн Тауэр", а узы вдруг замаячившей семейной жизни тоже его не обрадовали. Настойчивая решимость, а вовсе не психологическая установка, помогла Горди справиться со всеми трудностями. Даже нынешняя работа представителя Западной ассоциации производителей мяса в Японии стала возможной в результате развившихся у него силы воли и упорства в борьбе за достижение цели.
Когда его повели осматривать бойню вблизи его родного города в Монтане, владелец престижных дипломов по маркетингу и экономике упал в обморок на посыпанную опилками землю, подпортив свой модный дорогой костюм. Горди, однако же, улыбнулся, вспоминая добродушные насмешки своих новых работодателей.
Тени от здания центра отдыха сейчас, при заходящем солнце, протянулись почти по всей площадке бассейна. Зимой в Японии темнеет рано, часам к пяти. Вдруг Горди заметил, что с особым вниманием рассматривает тень, пролегшую по зыбкой поверхности воды.
Самой колоссальной ошибкой в его жизни было объединиться с Такэсита, хуже того, эта связь была порождена слабостью - его слабостью.
Ассоциация, конечно, по окончании контракта рассталась бы с ним, если бы не неожиданные и большие успехи в "японском секторе". Горди вменили в обязанность расчистить, насколько возможно, каналы поставки мяса в Японию и найти новые, более эффективные пути. Главным было повести дело так, чтобы ограничения на импорт американской говядины постепенно уменьшались. И второе - в период расчистки и определения новых путей торговля должна расти. Ведь бизнесмены, а не государственные деятели, платили ему заработную плату.
Откровенно говоря, со стороны американских экспортёров не обошлось без наложения интересов. Зернопроизводители США, к примеру, получали куда больший доход от своих поставок в Японию, нежели производители мяса. Японский скот, из которого в дальнейшем получалась японская говядина, не только пожирал американское зерно, но также и обеспечивал выгодную субиндустрию, а именно: экспорт американской люцерны для грубых комбикормов. Стебли сухого риса для этого не годились.
В ходе войн из-за торговых интересов конфликтующие стороны в США так или иначе стремились оказать давление на японское правительство. А поскольку японцы считали это признаком слабости, барьеры должны были продержаться до разгромного конца. Работа Горди была не из лёгких, что бы о ней ни думали другие.
Сделка, согласно которой Такэсита производил закуп огромного количества американской говядины для клуба и затем перепродавал её через задние ворота, была лишь кратковременным решением проблем Горди, однако она позволяла поднять планку плановой кривой на три-четыре процента.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12