И пошло-поехало: кому не повезло, тот попал под горячую руку, а многим, особенно молодым выдвиженцам, удалось увернуться от тяжелой отеческой ласки. Покаялись они во всех грехах, декларации о своих скудных доходах опубликовали в СМИ, и были прощены. Но со строгим предупреждением, чтобы народ впредь шибко не обижать. Задумалась молодежь над этой проблемой, как Христос, который таки накормил пятью хлебами своих соплеменников. И пришла в голову господина Любошица светлая и счастливая мысль: а не продавать ли государственную собственность на аукционах банковским консорциумам. Пусть у них голова болит за производство, товар, ремонт и проч. мелочную херню. Они заплатят и в казне появятся денежки, которые можно будет поделить между пенсионерами, армией и бюджетниками, убеждающих мировое сообщество, что уж совсем протягивают ноги. Идея понравилась Царю-батюшке своей простотой и он дал добро на дележ сладкого пирога, сочащего нефтью и обсыпанного алмазной крошкой и золотой пыльцой. И все было бы хорошо, да одного не учла сообразительная молодежь: богатеньких олигархов оказалось куда больше, чем пышного продукта. Естественно, началась малокультурная драчка за лучший кус. С мордобоем. Отрубанием голов. Обливанием оппонента ушатами грязи. И так далее.
Терпел-терпел Хозяин это банковское халдейство, да и вызови на ковер своих молодых любимцев, рыжих, плешивых да кудрявых, и говорит, мол, хватит позорить наши демократические, понимаешь, достижения перед лицом всего цивилизованного капитализма; думайте как повысить благосостояние народа, и думайте не тем, на чем сидите, а наоборот, брандахлысты, понимаешь!..
- И возникла идея программы "S", - сказал господин Степанов и подозрительно осмотрелся по сторонам.
- И в чем суть ее? - поспешил я.
- В чем-в чем? - сварливо передразнили меня. - Этого никто не знает...
- ?!
- ... кроме нескольких человек.
По утверждению моего собеседника, программу "S" разрабатывали господа Любошиц и Савелло. Они были друзьями и делились, что называется, последним. И надо ж такому случиться, когда программа "S" уже была практически готова к действию, Савелло и Александра Михайловна совершили прелюбодеяние. На берегу островов Полинезии. Под пальмой. Как черт попутал. Конечно же, нашлись доброхоты, сообщившие мужу об этом неутешительном факте в его биографии. И случилось непоправимое: господин Любошиц скис на голову, схоронив в последнюю здравую секунду компьютерную дискетку с выкладками по программе. И ушел в параллельный мир, где и пребывает счастливо до сих пор. Все попытки науки извлечь из безумного сейфа информацию о месте нахождения дискетки не приносят успеха.
- И мы присутствовали при попытке его взлома? - наконец догадался я о последних событиях. - С помощью кремлевской таблетки?
- Это третья попытка, - признался Павлов. - Боюсь, что и она будет безуспешна.
- То есть ещё были две? - уточнил, вспоминая лакированное авто в нашем утреннем дворике. - Мыльная опера, и только. Единственно, что не понимаю, так своего участия в ней?
- Все мы под Богом ходим, сами слышали, - объяснил секретарь. - Мне тоже иногда кажется, что там, - указал в небо, - все уже расписано, как движение электричек.
- Вот-вот, у меня такое впечатление, что попал под поезд, - признался я.
И наш разговор зашел о гримасах судьбы, вернее о моих похождениях, благодаря которым я оказался на этой пленительной, мать её так, аллеи. По признанию секретаря, в демократическом, блядь, Движении существует два течения: экстремистское, возглавляемое господином Лиськиным, и элитное во главе с господином Савелло. Первые действуют, как бандиты с большой дороги, нет никаких принципов и убеждений, "зачищают" всех, кто мешает их поступательному продвижению к власти. Вторые более умеренные, пытаются найти общий язык и интерес с противниками "реформ", убеждены, что деньгами можно купить весь мир.
Я задумался: если это так, то регулярное появление трупов понятно, кровожадному Лиськину пламенный привет, одно смущает: почему? Почему идет такая кровавая "зачистка"? Депутат Жохов, выполняя чужую волю, подставил зад под банкира Берековского, или наоборот, что не имеет никакого принципиального значения, дело в другом: работа папарацци всеми заинтересованными сторонами была оценена настолько высоко, что только чудо уберегло его от самых печальных последствий. Неужели жопы на фото так у нас дорого оцениваются - в человеческие жизни? Нет, что-то здесь не складывается, и я это чувствую. На все мои сомнения господин Степанов пожимал плечами: он ничего не знает, кроме одного: Большой Лис беспредельщик, и от него можно ожидать все, что угодно.
- Чтобы так себя похабно вести, как он, - заметил я, - надо иметь крепкую "крышу". Так?
Мой собеседник опять пугливо огляделся по сторонам и признался, что формально тот подчиняется господину Савелло, однако на самом деле... Нет, он не может назвать фамилию человека, известного своими экономическими экспериментами и проклятым до седьмого колена заеб... ным им в конец народом.
- Ха, - сказал я. - Можете не продолжать. Эту особь я знаю: ему усики под сионистский шнобель и вылитый Adolf Hitler.
- Вы с ума сошли, - занервничал Павлов. - Что вы такое говорите? А если нас подслушивают?..
- Ну и что? - был спокоен я. - Если эта гнидная рыжь сумела поджаться под юбчонку имиджмекера.
- Нет, вы... вы на голову... ещё хуже, чем... - и мой собеседник кинулся прочь от меня, точно от прокаженного; халдей он так и не понял, что от судьбы, как и от себя...
Так-так, Ванечка, родной мой порнограф, сказал я себе, ситуация с одной стороны проясняется, а с другой завязывается в смертельный узелок. Если в подобных игрищах принимают участие самые высокопоставленные персоны, то дело для многих простых граждан закончится тихим погостом. Насколько мне известно, сейчас стоимость "заказа" на ликвидацию рядового болтливого свидетеля всего пять кусков "зеленых", то есть пять тысяч долларов. Копейки для тех, кто мечтает о чистоте экономического эксперимента. Надеюсь, жизнь папарацци оценена выше? Я всегда старался быть вне толпы и даже теперь предпочитаю стоять в стороне.
Между тем, надо было возвращаться к коллективу, который толкался у автомобилей для разъезда в мирскую и опасную жизнь. Оставаться в этом заповеднике у меня тоже не было никакого резона и я поспешил на асфальтированный пятачок. Дог Ванечка кружил у "нашего" лимузина, готовясь к десантированию. Специалисты говорили на своей научной тарабарщине. Господин Степанов с плохо скрываемым испугом косился в мою сторону, боясь, видимо, что я снова буду вслух откровенничать о своих метких физиогномических наблюдениях. Александра держала себя спокойно и даже подобие улыбки перекашивало её губы. Не знаю, как бы я себя вел на её месте после такого зрелища, где смешались все времена и народности. Мужественная девочка, но то, что преследует определенную цель, нет никаких сомнений. По отношению ко мне, Лопухину. В противном случае, я бы здесь не путался, как пес под ногами исследователей души человеческой.
И не ошибся: возвращались в город дружной компанией, сидящей на заднем сидении: Александра, я и Ванечка. Спецстекло отделяло нас от водителя, и была прекрасная возможность обсуждать все проблемы.
- Спасибо, милая моя, - сказал я. - Зрелище не для слабонервных. Самому можно того... - и покрутил пальцем у виска.
- Это тебе, Ванечка, не грозит, - усмехнулась. - Таким лбом гвозди нужно забивать.
- Это намек, что я тупой, - обиделся.
- Это намек, что ты ещё тупее, - рассмеялась и обрадовала меня дальновидной мыслей, что меня исправит только могила.
О могиле пришлось говорить подробнее. По мнению Александры, я её начал рыть сам себе, когда согласился выполнять работу папарацци. Ну и что, не понимал я, профессии всякие нужны и важны. Кстати, родная, ты не брала, прости, карточки; помнишь, мы их рассматривали и смеялись? Этот вопрос был задан, что называется, без задней, пардон, мысли. И ожидался естественный ответ: нет, милый, на хрена они мне? И что же услышал?
- Да, эти фото и негатив взяла я, - проговорила девушка с невозмутимым видом, будто всего-навсего забрала из-под кактуса чайник. Мой.
Я потерял дар речи. Всегда думал, что так говорят для красивого слова. Ничего подобного, господа. Язык у меня отнялся, точно его секвистировали. Ёхмочки мои, что же это делается, спросил я самого себя. И не получил ответа. Но мудацкое выражение лица моего уморило девушку, она засмеялась, и была тоже искренняя в своих чувствах:
- Ванечка, что с тобой?
- З-з-зачем? - клацал зубами.
- Что?
- З-з-зачем?
- Что?
- Дур-р-ра! - наконец прорвало меня, как коллектор под Тверской. Зачем ты это сделала?! Где фотки?! Немедленно верни. Что это за блядство, понимаешь?!.
На эти нечеловеческие вопли отреагировал лишь собака Ванечка, и то апатично, приподняв башку, мол, хозяин, яйца, что ли, прищемил, так с этим делом поаккуратнее. Александра же любовалась мелькающим за стеклом пейзажем, не обращая внимания на мои нервные переживания. Пришлось перевести дух и продолжить беседу в более сдержанных выражениях.
- Что все это значит, милая моя?
- Я хочу одного, чтобы ты, Лопухин, был жив, здоров и не кашлял.
- Как это? - дернулся я, пробиваемый электрическим разрядом возмущения от макушки до копчика. - Ты могла убедиться, что я могу защитить не только себя, но и других.
- Спасибо, Ванечка, - взяла меня за руку. - Ты - мне, я - тебе. И мы с тобой квиты.
Йехуа, сбежавшего с Гималаев за бутылкой клопиного коньяка, я в конце концов понял, и хорошо понял, а любимую, которую драл во всевозможных кама-сутровых позах, и хорошо драл, не понимал, словно мы воспитывались у разных гувернанток. Впрочем, так оно и было. Но это не повод, чтобы не находить общий язык.
Наконец я сконцентрировал всю свою волю и потребовал объяснений. И они последовали в хронологическом порядке. Меня попросили вспомнить, когда началась кровавая фиеста. Я ответил - на Садовом кольце, под мостом. Нет, Ванечка, куда раньше. Когда? Вспомни, ты передал фотоснимки этому Трахбергу, да?.. Передал, не возражал я, и что из этого?
- Ничего, - передернула плечами, - кроме одного. На этих снимках было запечатлено лицо...
- Яйцо, - находчиво буркнул я. - И больше ничего.
- Ошибаешься, Лопухин. Там, на втором плане... есть оно.
- Ф.И.О? - в сердцах вскричал я, рассмешив и себя, и девушку, и дога, хотя ничего смешного не предвиделось. В ближайшем будущем. - Кто это? На втором, блядь, плане?
- Знала бы, сказала - ответила Александра.
- Тогда откуда... про этот второй план? - нервничал я. - Вот теперь понимаю, почему твой муж объелся... кремлевских таблеток... С тобой, Сашенька, с ума сойти.
- А с тобой, Ёхан Палыч?
- Ближе к телу, моя хорошая, - требовал я. - Кто тебе... про второй план?..
- Савелло, - последовал спокойный ответ.
Я выматерился последними словами, но про себя. Конечно же, Савелло, мастер подковерной игры, больше некому. Вот это сюжет для небольшого романа, который я таки напишу, если вырвусь живым из пут нелепых обстоятельств.
- Ну да-ну да, твой любовничек, - выплюнул желчь ревности. - Хороши, гуси-лебеди.
- Любовнички? - удивленно вскинулась. - Что за вздор, Лопухин? Кто сказал?
- Не скажу.
- Ааа, Степанов, - была добродушна и отмахивала рукой. - Ну это... известный брехун-полоскун. Не говорил, что он начальник финансового управления ФСК, генерал-майор?
- Н-н-нет.
- Значит, чем-то ты его напугал, Ванечка, - усмехнулась. - Что ты такой доверчивый, Лопушкин?
- Я - Лопухин. И тебе об этом говорить, - злился я. - Сама меня держишь за лоха? Пожалуйста, давай свою версию событий?
Просьба висельника была исполнена: итак, когда события стали развиваться с калейдоскопической скоростью, а трупы - появляться, как грибы после дождика, Александра скорее случайно узнала от Степанова, что причина разборок в фото, которые наклепал злосчастный папарацци. Узнать-то узнала, да не успела попросить господина Савелло, чтобы лиськинские боевики прекратили резню. Только после счастливого освобождения нашла друга семьи, отдала ему фотоснимки, негатив и...
- И все прекратилось, - прервал её. - Это я почувствовал. Спасибо вам, мадам. Как замечательно и просто получается, мадам. А кто ответит за Костьку, за Софию?
- Прекрати истерику, - с напряжением проговорила. - Ты хочешь убивать, убивай, но тебя тоже будут убивать, порнограф.
- Это мои проблемы.
- Проблема одна - выжить.
- Зачем?
- Чтобы решать другие проблемы.
- Какие?
Моя беда в том, что я всегда недооцениваю женщину. Она мне кажется примитивной, как газовая плита на кухне. На мой взгляд, главное мужчине уметь приоткрыть винтиль комфортки и поднести горящий фитиль. Надеюсь, понятно, о какой комфортке и каком фитиле речь? И что же? Стервам подавай пламя души. Не отсюда ли проистекают все пакости нашего мироздания, когда надушенная лоханка пытается накрыть собой души прекрасные порывы?
Девочка Александра тоже оказалась не столь простой, как этого хотелось видеть мне. Она хотела получить экзотики, она её получила, а теперь пришло время возвращения в свой круг. Впрочем, пока мы продолжали свой бреющий полет над скоростным шоссе и конечная цель наша была - государственная дача № 2, где нас ждало приятное общество господина Савелло. Поворот событий для многих неожиданен, только не для меня. Коль уж я стал активным участником национальной потешки, то отыграть мне надо до конца. Победного?
А текущая проблема была сложна: найти запускающую дискетку для программы "S". Да, господин Любошиц разрабатывал эту программу, но, не выдержав титанических нагрузок, ушел в ирреальный мир. Психиатрическая медицина делала попытки вырвать зашифрованную информацию из заклинившего сейфа, и пока неудачно.
- Бедняга, - посочувствовал неудачнику. - Такое плести, простите-простите.
- Он этой чертовщиной раньше занимался, - объяснила Александра. Когда был младшим научным сотрудником.
- М.н.с. - страшная сила, - перевел дух. - Они не только страну развалили, но теперь и в потустороннее завернули. Верю: быть концу Света. И зверь 666 пожрет всех нас, ам-ам...
- Прекрати, Лопухин, - поморщилась спутница, - и так тошно, и ты тут еще...
Я прекратил фиглярство и принялся глазеть на сплошную полосу леса. "Домик среди миниатюрного леса. И всего-то событий, что крики далеких павлинов и лай псов совсем уж далеких. Да высоко-высоко лёт гомонящих ворон". Странно устроен человек, он до последнего вздоха верит, что с уходом его мир прекратит существовать. Что там говорить, все мы удивительные болваны. Изо дня в день рвем свои души и тела, чтобы доказывать другим, таким же болванам, свое право на жизнь. И доказываем его, оставляя в душах своих кровавые волдыри. А многие уничтожают свои воздушные нежные субстанции, и ничего - живут без них...
... В солнечных, праздничных лучах... как мираж... белокаменной дом, больше похожий на замок, огороженный чугунной изгородью. Ба! Мечта Ванька Лопухина воплощается в жизнь - ждет его обходительная встреча в барском особнячке, да сладкое чаепитие на эфирной веранде под крики павлинов. Нет, я не грезил: вокруг клумб ходили, пуша цветные хвосты, эти заморские птички. Я хотел выпустить из авто песика, да моя спутница дальновидно попросила этого не делать. Стоимость каждой курочки - сто тысяч долларов. У меня есть такие деньги? У меня нет таких денег, признался я; прости, Ванечка, и захлопнул дверцу машины. Одна маленькая проблема, связанная с защитой родной природы, была решена, нас ждали другие - покрупнее.
С парадного мраморного крыльца навстречу нам сбегал легким шажками герой не моего романа. С подвижным холеным лицом. В халате цвета топленого молока. Улыбался нам, как родным. Был галантен и куртуазен: чмокнул ручку даме, а со мной обменялся рукопожатием, точно с равным. Я же, деревня, ничего лучшего не придумал, как брякнуть:
- А пингвинов нетуть?
- Пингвинов? Ааа, - понял. - Пока нетуть, но скоро будут, Иван Павлович. Специально для вас.
Пингвин тебе в жопу, сказал я. Про себя, разумеется. Потому что хотел дожить до счастливой старости и дать дуба в окружении орущих правнуков. Это к тому, что телохранителей, видимых и невидимых, было куда больше, чем пингвинов на антарктических холодных льдинах. И каждый из них, бойцов, готов был растерзать любого, кто сделал бы намек к членовредительству хозяина.
Любезный до тошноты владелец ведомственной усадьбы пригласил нас на веранду, где и вправду на столе пузатился самовар, горящий золотом, на блюде горбились баранки, в вазочках кислилось ежевичное варенье. Как говорится, приятного аппетита, чтобы вы подавились. Спасибо, кивнул на приглашение, плюхаясь на стул. Кажется, беседа будет проходить в самых изысканных тонах.
- Угощайтесь-угощайтесь, гости дорогие, - господин Савелло был прекрасен в роли хозяина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51
Терпел-терпел Хозяин это банковское халдейство, да и вызови на ковер своих молодых любимцев, рыжих, плешивых да кудрявых, и говорит, мол, хватит позорить наши демократические, понимаешь, достижения перед лицом всего цивилизованного капитализма; думайте как повысить благосостояние народа, и думайте не тем, на чем сидите, а наоборот, брандахлысты, понимаешь!..
- И возникла идея программы "S", - сказал господин Степанов и подозрительно осмотрелся по сторонам.
- И в чем суть ее? - поспешил я.
- В чем-в чем? - сварливо передразнили меня. - Этого никто не знает...
- ?!
- ... кроме нескольких человек.
По утверждению моего собеседника, программу "S" разрабатывали господа Любошиц и Савелло. Они были друзьями и делились, что называется, последним. И надо ж такому случиться, когда программа "S" уже была практически готова к действию, Савелло и Александра Михайловна совершили прелюбодеяние. На берегу островов Полинезии. Под пальмой. Как черт попутал. Конечно же, нашлись доброхоты, сообщившие мужу об этом неутешительном факте в его биографии. И случилось непоправимое: господин Любошиц скис на голову, схоронив в последнюю здравую секунду компьютерную дискетку с выкладками по программе. И ушел в параллельный мир, где и пребывает счастливо до сих пор. Все попытки науки извлечь из безумного сейфа информацию о месте нахождения дискетки не приносят успеха.
- И мы присутствовали при попытке его взлома? - наконец догадался я о последних событиях. - С помощью кремлевской таблетки?
- Это третья попытка, - признался Павлов. - Боюсь, что и она будет безуспешна.
- То есть ещё были две? - уточнил, вспоминая лакированное авто в нашем утреннем дворике. - Мыльная опера, и только. Единственно, что не понимаю, так своего участия в ней?
- Все мы под Богом ходим, сами слышали, - объяснил секретарь. - Мне тоже иногда кажется, что там, - указал в небо, - все уже расписано, как движение электричек.
- Вот-вот, у меня такое впечатление, что попал под поезд, - признался я.
И наш разговор зашел о гримасах судьбы, вернее о моих похождениях, благодаря которым я оказался на этой пленительной, мать её так, аллеи. По признанию секретаря, в демократическом, блядь, Движении существует два течения: экстремистское, возглавляемое господином Лиськиным, и элитное во главе с господином Савелло. Первые действуют, как бандиты с большой дороги, нет никаких принципов и убеждений, "зачищают" всех, кто мешает их поступательному продвижению к власти. Вторые более умеренные, пытаются найти общий язык и интерес с противниками "реформ", убеждены, что деньгами можно купить весь мир.
Я задумался: если это так, то регулярное появление трупов понятно, кровожадному Лиськину пламенный привет, одно смущает: почему? Почему идет такая кровавая "зачистка"? Депутат Жохов, выполняя чужую волю, подставил зад под банкира Берековского, или наоборот, что не имеет никакого принципиального значения, дело в другом: работа папарацци всеми заинтересованными сторонами была оценена настолько высоко, что только чудо уберегло его от самых печальных последствий. Неужели жопы на фото так у нас дорого оцениваются - в человеческие жизни? Нет, что-то здесь не складывается, и я это чувствую. На все мои сомнения господин Степанов пожимал плечами: он ничего не знает, кроме одного: Большой Лис беспредельщик, и от него можно ожидать все, что угодно.
- Чтобы так себя похабно вести, как он, - заметил я, - надо иметь крепкую "крышу". Так?
Мой собеседник опять пугливо огляделся по сторонам и признался, что формально тот подчиняется господину Савелло, однако на самом деле... Нет, он не может назвать фамилию человека, известного своими экономическими экспериментами и проклятым до седьмого колена заеб... ным им в конец народом.
- Ха, - сказал я. - Можете не продолжать. Эту особь я знаю: ему усики под сионистский шнобель и вылитый Adolf Hitler.
- Вы с ума сошли, - занервничал Павлов. - Что вы такое говорите? А если нас подслушивают?..
- Ну и что? - был спокоен я. - Если эта гнидная рыжь сумела поджаться под юбчонку имиджмекера.
- Нет, вы... вы на голову... ещё хуже, чем... - и мой собеседник кинулся прочь от меня, точно от прокаженного; халдей он так и не понял, что от судьбы, как и от себя...
Так-так, Ванечка, родной мой порнограф, сказал я себе, ситуация с одной стороны проясняется, а с другой завязывается в смертельный узелок. Если в подобных игрищах принимают участие самые высокопоставленные персоны, то дело для многих простых граждан закончится тихим погостом. Насколько мне известно, сейчас стоимость "заказа" на ликвидацию рядового болтливого свидетеля всего пять кусков "зеленых", то есть пять тысяч долларов. Копейки для тех, кто мечтает о чистоте экономического эксперимента. Надеюсь, жизнь папарацци оценена выше? Я всегда старался быть вне толпы и даже теперь предпочитаю стоять в стороне.
Между тем, надо было возвращаться к коллективу, который толкался у автомобилей для разъезда в мирскую и опасную жизнь. Оставаться в этом заповеднике у меня тоже не было никакого резона и я поспешил на асфальтированный пятачок. Дог Ванечка кружил у "нашего" лимузина, готовясь к десантированию. Специалисты говорили на своей научной тарабарщине. Господин Степанов с плохо скрываемым испугом косился в мою сторону, боясь, видимо, что я снова буду вслух откровенничать о своих метких физиогномических наблюдениях. Александра держала себя спокойно и даже подобие улыбки перекашивало её губы. Не знаю, как бы я себя вел на её месте после такого зрелища, где смешались все времена и народности. Мужественная девочка, но то, что преследует определенную цель, нет никаких сомнений. По отношению ко мне, Лопухину. В противном случае, я бы здесь не путался, как пес под ногами исследователей души человеческой.
И не ошибся: возвращались в город дружной компанией, сидящей на заднем сидении: Александра, я и Ванечка. Спецстекло отделяло нас от водителя, и была прекрасная возможность обсуждать все проблемы.
- Спасибо, милая моя, - сказал я. - Зрелище не для слабонервных. Самому можно того... - и покрутил пальцем у виска.
- Это тебе, Ванечка, не грозит, - усмехнулась. - Таким лбом гвозди нужно забивать.
- Это намек, что я тупой, - обиделся.
- Это намек, что ты ещё тупее, - рассмеялась и обрадовала меня дальновидной мыслей, что меня исправит только могила.
О могиле пришлось говорить подробнее. По мнению Александры, я её начал рыть сам себе, когда согласился выполнять работу папарацци. Ну и что, не понимал я, профессии всякие нужны и важны. Кстати, родная, ты не брала, прости, карточки; помнишь, мы их рассматривали и смеялись? Этот вопрос был задан, что называется, без задней, пардон, мысли. И ожидался естественный ответ: нет, милый, на хрена они мне? И что же услышал?
- Да, эти фото и негатив взяла я, - проговорила девушка с невозмутимым видом, будто всего-навсего забрала из-под кактуса чайник. Мой.
Я потерял дар речи. Всегда думал, что так говорят для красивого слова. Ничего подобного, господа. Язык у меня отнялся, точно его секвистировали. Ёхмочки мои, что же это делается, спросил я самого себя. И не получил ответа. Но мудацкое выражение лица моего уморило девушку, она засмеялась, и была тоже искренняя в своих чувствах:
- Ванечка, что с тобой?
- З-з-зачем? - клацал зубами.
- Что?
- З-з-зачем?
- Что?
- Дур-р-ра! - наконец прорвало меня, как коллектор под Тверской. Зачем ты это сделала?! Где фотки?! Немедленно верни. Что это за блядство, понимаешь?!.
На эти нечеловеческие вопли отреагировал лишь собака Ванечка, и то апатично, приподняв башку, мол, хозяин, яйца, что ли, прищемил, так с этим делом поаккуратнее. Александра же любовалась мелькающим за стеклом пейзажем, не обращая внимания на мои нервные переживания. Пришлось перевести дух и продолжить беседу в более сдержанных выражениях.
- Что все это значит, милая моя?
- Я хочу одного, чтобы ты, Лопухин, был жив, здоров и не кашлял.
- Как это? - дернулся я, пробиваемый электрическим разрядом возмущения от макушки до копчика. - Ты могла убедиться, что я могу защитить не только себя, но и других.
- Спасибо, Ванечка, - взяла меня за руку. - Ты - мне, я - тебе. И мы с тобой квиты.
Йехуа, сбежавшего с Гималаев за бутылкой клопиного коньяка, я в конце концов понял, и хорошо понял, а любимую, которую драл во всевозможных кама-сутровых позах, и хорошо драл, не понимал, словно мы воспитывались у разных гувернанток. Впрочем, так оно и было. Но это не повод, чтобы не находить общий язык.
Наконец я сконцентрировал всю свою волю и потребовал объяснений. И они последовали в хронологическом порядке. Меня попросили вспомнить, когда началась кровавая фиеста. Я ответил - на Садовом кольце, под мостом. Нет, Ванечка, куда раньше. Когда? Вспомни, ты передал фотоснимки этому Трахбергу, да?.. Передал, не возражал я, и что из этого?
- Ничего, - передернула плечами, - кроме одного. На этих снимках было запечатлено лицо...
- Яйцо, - находчиво буркнул я. - И больше ничего.
- Ошибаешься, Лопухин. Там, на втором плане... есть оно.
- Ф.И.О? - в сердцах вскричал я, рассмешив и себя, и девушку, и дога, хотя ничего смешного не предвиделось. В ближайшем будущем. - Кто это? На втором, блядь, плане?
- Знала бы, сказала - ответила Александра.
- Тогда откуда... про этот второй план? - нервничал я. - Вот теперь понимаю, почему твой муж объелся... кремлевских таблеток... С тобой, Сашенька, с ума сойти.
- А с тобой, Ёхан Палыч?
- Ближе к телу, моя хорошая, - требовал я. - Кто тебе... про второй план?..
- Савелло, - последовал спокойный ответ.
Я выматерился последними словами, но про себя. Конечно же, Савелло, мастер подковерной игры, больше некому. Вот это сюжет для небольшого романа, который я таки напишу, если вырвусь живым из пут нелепых обстоятельств.
- Ну да-ну да, твой любовничек, - выплюнул желчь ревности. - Хороши, гуси-лебеди.
- Любовнички? - удивленно вскинулась. - Что за вздор, Лопухин? Кто сказал?
- Не скажу.
- Ааа, Степанов, - была добродушна и отмахивала рукой. - Ну это... известный брехун-полоскун. Не говорил, что он начальник финансового управления ФСК, генерал-майор?
- Н-н-нет.
- Значит, чем-то ты его напугал, Ванечка, - усмехнулась. - Что ты такой доверчивый, Лопушкин?
- Я - Лопухин. И тебе об этом говорить, - злился я. - Сама меня держишь за лоха? Пожалуйста, давай свою версию событий?
Просьба висельника была исполнена: итак, когда события стали развиваться с калейдоскопической скоростью, а трупы - появляться, как грибы после дождика, Александра скорее случайно узнала от Степанова, что причина разборок в фото, которые наклепал злосчастный папарацци. Узнать-то узнала, да не успела попросить господина Савелло, чтобы лиськинские боевики прекратили резню. Только после счастливого освобождения нашла друга семьи, отдала ему фотоснимки, негатив и...
- И все прекратилось, - прервал её. - Это я почувствовал. Спасибо вам, мадам. Как замечательно и просто получается, мадам. А кто ответит за Костьку, за Софию?
- Прекрати истерику, - с напряжением проговорила. - Ты хочешь убивать, убивай, но тебя тоже будут убивать, порнограф.
- Это мои проблемы.
- Проблема одна - выжить.
- Зачем?
- Чтобы решать другие проблемы.
- Какие?
Моя беда в том, что я всегда недооцениваю женщину. Она мне кажется примитивной, как газовая плита на кухне. На мой взгляд, главное мужчине уметь приоткрыть винтиль комфортки и поднести горящий фитиль. Надеюсь, понятно, о какой комфортке и каком фитиле речь? И что же? Стервам подавай пламя души. Не отсюда ли проистекают все пакости нашего мироздания, когда надушенная лоханка пытается накрыть собой души прекрасные порывы?
Девочка Александра тоже оказалась не столь простой, как этого хотелось видеть мне. Она хотела получить экзотики, она её получила, а теперь пришло время возвращения в свой круг. Впрочем, пока мы продолжали свой бреющий полет над скоростным шоссе и конечная цель наша была - государственная дача № 2, где нас ждало приятное общество господина Савелло. Поворот событий для многих неожиданен, только не для меня. Коль уж я стал активным участником национальной потешки, то отыграть мне надо до конца. Победного?
А текущая проблема была сложна: найти запускающую дискетку для программы "S". Да, господин Любошиц разрабатывал эту программу, но, не выдержав титанических нагрузок, ушел в ирреальный мир. Психиатрическая медицина делала попытки вырвать зашифрованную информацию из заклинившего сейфа, и пока неудачно.
- Бедняга, - посочувствовал неудачнику. - Такое плести, простите-простите.
- Он этой чертовщиной раньше занимался, - объяснила Александра. Когда был младшим научным сотрудником.
- М.н.с. - страшная сила, - перевел дух. - Они не только страну развалили, но теперь и в потустороннее завернули. Верю: быть концу Света. И зверь 666 пожрет всех нас, ам-ам...
- Прекрати, Лопухин, - поморщилась спутница, - и так тошно, и ты тут еще...
Я прекратил фиглярство и принялся глазеть на сплошную полосу леса. "Домик среди миниатюрного леса. И всего-то событий, что крики далеких павлинов и лай псов совсем уж далеких. Да высоко-высоко лёт гомонящих ворон". Странно устроен человек, он до последнего вздоха верит, что с уходом его мир прекратит существовать. Что там говорить, все мы удивительные болваны. Изо дня в день рвем свои души и тела, чтобы доказывать другим, таким же болванам, свое право на жизнь. И доказываем его, оставляя в душах своих кровавые волдыри. А многие уничтожают свои воздушные нежные субстанции, и ничего - живут без них...
... В солнечных, праздничных лучах... как мираж... белокаменной дом, больше похожий на замок, огороженный чугунной изгородью. Ба! Мечта Ванька Лопухина воплощается в жизнь - ждет его обходительная встреча в барском особнячке, да сладкое чаепитие на эфирной веранде под крики павлинов. Нет, я не грезил: вокруг клумб ходили, пуша цветные хвосты, эти заморские птички. Я хотел выпустить из авто песика, да моя спутница дальновидно попросила этого не делать. Стоимость каждой курочки - сто тысяч долларов. У меня есть такие деньги? У меня нет таких денег, признался я; прости, Ванечка, и захлопнул дверцу машины. Одна маленькая проблема, связанная с защитой родной природы, была решена, нас ждали другие - покрупнее.
С парадного мраморного крыльца навстречу нам сбегал легким шажками герой не моего романа. С подвижным холеным лицом. В халате цвета топленого молока. Улыбался нам, как родным. Был галантен и куртуазен: чмокнул ручку даме, а со мной обменялся рукопожатием, точно с равным. Я же, деревня, ничего лучшего не придумал, как брякнуть:
- А пингвинов нетуть?
- Пингвинов? Ааа, - понял. - Пока нетуть, но скоро будут, Иван Павлович. Специально для вас.
Пингвин тебе в жопу, сказал я. Про себя, разумеется. Потому что хотел дожить до счастливой старости и дать дуба в окружении орущих правнуков. Это к тому, что телохранителей, видимых и невидимых, было куда больше, чем пингвинов на антарктических холодных льдинах. И каждый из них, бойцов, готов был растерзать любого, кто сделал бы намек к членовредительству хозяина.
Любезный до тошноты владелец ведомственной усадьбы пригласил нас на веранду, где и вправду на столе пузатился самовар, горящий золотом, на блюде горбились баранки, в вазочках кислилось ежевичное варенье. Как говорится, приятного аппетита, чтобы вы подавились. Спасибо, кивнул на приглашение, плюхаясь на стул. Кажется, беседа будет проходить в самых изысканных тонах.
- Угощайтесь-угощайтесь, гости дорогие, - господин Савелло был прекрасен в роли хозяина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51