Катя прилегла рядом с Машей, а Таня, как обычно, присела у дерева, с карабином наготове, карауля тревожный сон своих сестер.
Кругом было тихо и сумрачно. На черном небе устало мерцали редкие, гаснущие в темноте звезды. И только испуганные крики ночных птиц иногда нарушали мрачную, настороженную тишину уснувшего леса.
Глава 17. Разгром.
Под вечер следующего дня конный отряд деникинцев в
полном вооружении, с двумя батареями полевых пушек вышел из города и быстрым маршем направился наперерез буденновской армии.
Маша и Катя с Таней давно уже поджидали их на месте предстоящего сражения.
Обычно сдержанная и спокойная, Маша на этот раз нервничала. Сегодня она надеялась встретиться с командармом Буденным лицом к лицу и наконец рассчитаться с ним за отца и брата, за сожженную деревню, за безжалостные грабежи и убийства. Она то и дело осматривала своего боевого коня, проверяла маузер и небольшую, но острую, как опасная бритва, стальную шашку. Рядом с Машей в полной боевой готовности крепко сидела в седле невозмутимая Таня. Она держала наготове свой карабин. Катю, которая еще не окрепла после полученных ран и перенесенных в плену пыток, Маша отослала в санитарный отряд полка.
И, вот, наконец долгожданный час настал.
В сумерки деникинцы прибыли на место и расположились вдоль опушки леса, укрываясь в тени раскидистых деревьев.
В эту ночь Буденный не ожидал нападения. Потрепанная в боях Первая Конная не была готова к сражению. Буденный сейчас надеялся, что Деникин, который не так давно разгромил Петлюру в нескольких отчаянных, кровавых схватках, уже истощил свои силы и теперь нуждается в серьезной и основательной передышке - а иначе тому не дойти его вожделенной и пока далекой цели - Москвы.
Он понятия не имел, что полк деникинцев, укрытый в ближайшем перелеске на пути следования Первой Конной, уже дожидается кровавого командарма и его армию, чтобы нанести последний, жестокий удар.
После полуночи взволнованная Маша донесла полковнику: банда Буденного наконец выступила из дубовой рощи.
Полковник задумался:
- У них больше людей, чем у нас, но на нашей стороне внезапность. Как думаешь, Григорьев, побьем врага?
- Побьем так, что и духу от него не останется! - отозвался могучий всадник, выдвигаясь вперед.
Маша обернулась на знакомый голос и обмерла на месте:
- Дядя Степан!
Она не видела дядю с того самого дня, когда покинула родное село. Она слышала, что дядя Степан, точно так же, как и его брат, прошедший всю германскую войну от и до, узнав о смерти брата Ивана, вскинул на плечо винтовку, нацепил боевую шашку и, уходя, сказал: "Пока не разыщу и не убью бандита Буденного, домой не вернусь".
Дядя Степан рванулся к Маше, едва не опрокинув полковника:
- Машка! Племянница моя родная!..
И не сходя с седла, он крепко обнял Машу за плечи, прижал к себе.
Но радоваться свиданию было некогда.
- По ко-ооня-аам! - разнеслась команда. Буденновцы приближались.
Через минуту весь отряд стоял в напряженном решительном ожидании, готовый по первому сигналу двинуться на врага.
Мимо опушки промчалась батарея, потом все стихло, словно вокруг было мертвое, пустое поле.
Дядя и племянница встали рядом.
- Ты, Машка, держись за мной с левой руки и не отставай,
предупредил дядя Степан, в глубине души боявшийся за жизнь Маши. Он понимал, что бой предстоит серьезный.
Маша задорно и беззаботно тряхнула головой:
- Не бойся, дядя Степан. Справимся!..
Тяжелый гул сотен лошадиных копыт нарушили тишину. Из леса появились буденовцы...
И тут послышался дружный залп из винтовок. Потом - треск пулеметов и беглый огонь орудий, бивших навстречу краснорамейцам прямой наводкой. Все потонуло в безумном грохоте.
Внезапный огневой удар оказался таким мощным и сокрушительным, что первые из показавшихся на поляне - и кони, и всадники - пали, будто сраженные жестокой молнией, загородив путь тем, кто двигался следом. Расстреливавшие врага в упор деникинцы слышали неистовые вопли, ужасные стоны и злобные проклятия.
Нетерпение Маши и притаившихся в засаде белогвардейцев, достигло высшего напряжения.
Вдруг над лесом с треском вспыхнула и разорвалась красная ракета. Канонада сразу замолкла, будто кто-то невидимый одним движением заткнул огненные глотки пушек, пулеметов и ружей.
- Карьером, марш, ма-а-арш! - скомандовал полковник, высоко взметнув шашку над своей головой...
И во фланг смятой и отступающей орде буденновцев, уже расстроенной метким огнем, ринулись деникинские бойцы. Их внезапный и резкий удар был до того страшен, что буденновцы с криками ужаса бросились врассыпную.
В предрассветном сумраке, словно зарницы, сверкали сотни кровавых сабель, сыпались безжалостные удары, падали сраженные насмерть люди, дико и безумно ржали, вздымаясь на дыбы, озверевшие кони, без продыху трещали выстрелы.
Впереди всех, рассыпая удары направо и налево, мчались двое - дядя Степан и Маша. Они искали Буденного.
Таня не видела их - она сражалась в стороне. Ее быстрые пальцы только и успевали перезаряжать раскалившийся карабин. Буденновцы один за другим падали на траву от ее метких, жестоких выстрелов.
- Вот он! - крикнул вдруг дядя Степан и, пришпорив своего коня, помчался наперерез большой группе красноармейцев, удиравшей к лесу.
Маша отчаянно взвизгнула и врезалась в самую гущу буденновцев, пронзая их шашкой - одного за другим, сшибая врагов грудью своего могучего скакуна. Кольцо буденновцев дрогнуло, на мгновение расступилось и пропустило дядю Степана с Машей.
- Вот ты где, собака красная! - крикнул дядя Степан, взмахнув сверкающей шашкой над головой командарма Буденного. Но в то же мгновение сбоку налетел всадник, и зарубленный насмерть дядя Степан повалился на землю. Буденный пригнулся и еще сильнее пришпорил своего коня.
Выстрелом Маша сбросила на траву красноармейца, зарубившего дядю, и пустилась в погоню за удирающим командармом, но подходящий момент был уже упущен: буденновцы окружили своего предводителя и плотной толпой неслись к лесу.
Увлеченная погоней, Маша не заметила, что она одна скачет за добрым десятком буденновцев, размахивая своей маленькой шашкой.
Вскоре это заметили и буденновцы. Внезапно повернув взмыленных, горячих коней, они окружили Машу, и прежде чем та успела сообразить, что же произошло, ее шашка со звоном отлетела прочь.
- Живьем взять! - раздался чей-то властный голос.
Стиснутая с обеих сторон вражескими конями и обезоруженная, Маша, помимо воли, мчалась вперед.
"Вот так штука! - думала она про себя. - Хотела поймать Буденного, и сама угодила ему в пасть".
Увлекая за собой пленную Машу, отряд скрылся в сгустившейся темноте леса.
Глава 18. В Когтях у Будённого.
В селе Яблонном сегодня было необычайно шумно. Десятки пьяных красноармейцев с бутылками самогона в руках шатались по улицам, горланя песни. В занятых буденновцами хатах шел пир, тут и там закипали ругань и драки. Что это? Никакого праздника, даже самого маленького, в этот день не было, а пьянствовали так, словно бы праздновали день первого мая или же день рождения Ленина. Ворота крестьянских хат были закрыты наглухо, а их хозяева старались не попадаться на глаза свирепым гулякам.
Но самый богатый пир был в небольшой и скромной крестьянской хате, где за столами, в ряд, сидели люди в островерхих монгольских шапках, а в центре стола - крупный мужик с пышными казачьими усами. Здесь стаканами, словно воду, пили мутный самогон. Лица у всех за столом были пьяные и угрюмые, никто не улыбался. Казалось, будто покойник лежал на столе. Хозяева, не принимавшие участия в пирушке, со страхом наблюдали за тем, что происходит у них в горнице.
Здоровенный мужик с казачьими усами, будто горькое и отвратительное лекарство, глотал самогон и мрачно оглядывал пространство вокруг себя. Хмель, явно, не брал его. Через головы собутыльников он смотрел в потолок и зло повторял:
- Будь я проклят, если когда-нибудь попадался так глупо!.. Если бы только эта подлая тварь Маша Григорьева попалась сейчас ко мне в руки!.. Клянусь, я бы ее на ремни порезал!..
Он, выхватив шашку, рубанул ею по столу, разрубив пополам жирную кулебяку и опрокинув графин с самогоном.
Сидящий рядом с грозным командармом адъютант Петренко утешал его пьяным голосом:
- Не сердитесь так, Семён Михайлович. И не только Машу Григорьеву - вы еще всех врагов своих на ремни пустите... Вы им такого дадите... У-у-у-у... - и он погрозил кому-то воображаемому кулаком.
Будённый, повернув голову, оглядел его мрачно, но ничего не ответил. Потом, вдруг, словно проснулся:
- Гей, Голопуз, где та сучка, что скакала за нами, будто безумная?
- Вона туточки, Семён Михайлыч! - живо отозвался Голопуз, с трудом поднимаясь из-за стола. - В чулане лежит, приказу твоего дожидается...
- Тащи ее сюда, живо!
- Слухаю, Семён Михайлыч!
В глазах у Будённого вспыхнули жестокие огоньки.
- Посмотрим, что она запоет тут...
Красноармейцы расступились. Связанную Машу вывели на середину хаты и поставили перед командармом.
Прекратив пирушку, все с интересом оглядывали девушку с головы до ног, словно невиданную заморскую диковинку. Маша была в потрепанном белогвардейском обмундировании.
- Эй ты, соплячка, - начал командарм, глядя на Машу в упор, - кой черт тебя гнал за нами? На тот свет захотела?..
- Если я соплячка, то ты свинья, плебей, который обокрал своего господина, и который возомнил о себе, что он сам теперь господин, - спокойно отрезала Маша, с любопытством оглядывая
бандитское сборище.
- Цыть, сучка! Я - Будённый! - гаркнул командарм, который от удивления аж привстал с места.
- Благодари Бога, собака красная, что мои руки связаны, а то бы я тебе показала!
В комнате стало так тихо, что слышно было, как мышь шкребется где-то в глубине, под полом. Каждый из сидевших за столом, испытывал сейчас только одно желание: встать и незаметно уйти.
Но Будённый неожиданно улыбнулся:
- Во дает! А?.. А ну-ка, развяжите ей руки...
Удивлённую Машу мигом освободили от веревок. Она не торопясь стала растирать затекшие руки.
- Ну, и чего же ты не казнишь Будённого? - усмехаясь, спросил командарм, вытягиваясь на стуле и кладя руку на эфес шашки. - Ну, что же тебе мешает?
Маша вспыхнула:
- Ты - трус и бандит, по которому давно веревка плачет!
Будённый выхватил пистолет из кобуры своего адъютанта и, выстрелив через голову Маши, зло усмехнулся:
- Вот это я понимаю: сама стоит под виселицей и кому-то еще угрожает. Что же с ней делать, хлопцы?..
- В расход пустить, - отозвался чей-то голос.
- А зачем в расход? - пожал плечами Будённый, - девка смелая, отчаянная. Пусть к нам переходит.
- Эй, девчонка, - крикнул один из будённовцев, - иди на службу к Семену Михайловичу! Смельчаки нам нужны.
Маша гордо выпрямилась:
- Я - казачка, дочь офицера, и служить коммунистам не стану. А с Будённого я при случае стащу штаны и выпорю как мальчишку...
Это было уже чересчур. Будённый на минуту опешил. Он молчал и обдумывал услышанное. Потом крикнул:
- А ну, Битюк, всыпь ей полсотни горячих и повесь за ногу на
ворота!.. Пусть знает, как разговаривать с командармом.
Маша побелела от ярости и очертя голову бросилась на Будённого, пытаясь схватить его за горло.
- А ну, стой! Куда!?.. - будённовец, названный Битюком, схватил Машу за ворот и потащил к порогу.
- Вот змеиное отродье, - даже не столько зло, сколько удивленно проговорил Будённый. - Увеличить ей порцию вдвое!
- Слухаю, Семён Михайлыч!
- Берегись, усатый выродок! - уже стоя на пороге, кричала Маша. - Мы еще с тобой встретимся!
Красноармеец Битюк толкнул её в спину:
- Давай, шевелись, сучка!
Но Маша, вдруг, развернувшись, так въехала ему кулаком в бок, что будённовец охнул, согнувшись пополам...
Будённый расхохотался:
- А лихо дерется девчонка! Она, пожалуй, побьет твоего дурня. А Битюк?..
- Ни, не побьет, - ответил красноармеец, с трудом разгибаясь и снова хватая Машу. - Я у нее сейчас кишки выдеру.
- Стой! Кишки потом, - приказал пьяный командарм, глотая очередной стакан самогона, - зови, давай, сюда свое отродье!..
Битюк со злостью толкнул Машу обратно к столу, а сам выскочил из хаты.
Предвкушая веселое и необычное развлечение, буденновцы освободили место посредине хаты и взяли Машу в кольцо.
- Кулаками любишь махать? Сейчас помашешь!..
Маша настороженно озиралась. У ближайшего будённовца в расстегнутой кобуре она заметила пистолет и решила при случае воспользоваться им. Нет, теперь уж она живой в руки не дастся!
- А ну, пройти дай! - раздался окрик с порога.
Будённовцы расступились, и перед Машей очутился здоровенный верзила-буденновец лет восемнадцати с копной растрёпанных рыжих волос и с мордой дебильного дегенерата. Он встал посредине хаты, неуклюже переминаясь с ноги на ногу и тиская будённовку в грязных пальцах.
Командарм, видимо, решил развлечь и потешить немного свою побитую банду.
- Тихо, хлопцы! - он стукнул по столу кулаком.
Все притихли.
Будённый обратился к рыжему верзиле-дегенерату:
- Видишь эту курочку, Битюк?
- Бачу, - ответил парень, поворачиваясь лицом к Маше.
- Разорви ее на куски. Я разрешаю.
- Кого?.. Ее?.. То можно...
И Маша увидела, как дегенерат улыбнулся, с огромных, обезьяних губ у него потекла слюна, и он подтер ее грязными пальцами. Все буденновцы, кто был в хате, захохотали. Громче всех хохотал сам командарм.
Будённовцы дружно заулюлюкали:
- Давай, давай, Битюк! Порви ее!
- Ату ее! Давай!
- Если ты побьешь Битюка, - смеясь говорил Буденный, обращаясь к Маше, - катись отсюда на все четыре стороны!..
- А ты не брешешь? - усомнилась Маша.
- Чего?.. - Будённый, смеясь, покачал головой. - Слово коммуниста. Если побьёшь, можешь идти домой. Начинай, Битюк!..
- Ладно, пусть будет так, - отозвалась Маша, внимательно разглядывая своего противника.
Тот сделал шаг вперед.
- А ну, давай, краснодранец! - проговарила Маша, спокойно стоя на месте. - Покажи, на что ты способен.
- Ноги ей оторви, Битюк! - завыли буденовцы, плотной стеной окружая противников.
Битюк улыбнулся во весь свой широкий, обезьяний рот, сжал огромный кулачище, поросший густым, рыжим мхом и размахнулся изо всей силы... Маша мгновенно пригнулась, кулак просвистел в воздухе, верзила пошатнулся и, получив неожиданно крепкий удар в челюсть, отлетел в сторону.
- Получил?!.. - весело крикнула ему Маша.
Буденновцы ахнули. Они не ожидали такого:
- Ну и ну! Вот так девчонка!
- Давай, давай, Битюк! Рви ее!
- Сверни ей шею!
Разъяренный Битюк в безумном бешенстве бросился на Машу, нанося беспорядочные удары куда попало. Ловко отражая его удары, Маша с поразительной быстротой била противника по рукам, заставляя его плясать вокруг себя, будто медведя на цепочке.
Будённый и его бойцы хохотали от удовольствия, свистом и криками подбадривая звереющего Битюка.
Но тот, уже избитый в кровь, вторично отскочил от Маши, задыхаясь от лютой, бессильной ярости.
Он вдруг заревел - так дико и страшно, как ревет раненный ножом бык. И, не понимая уже толком, что же он делает, наклонив вперед рыжую, мохнатую голову, комсомолец устремился на Машу, направляя удар в живот.
Но Маша, будто проворная кошка, отпрыгнула в сторону и с такой силой звезданула Битюка кулаком по затылку, что тот всей своей огромной, бессмысленной тушей грохнулся на пол и забороздил по нему окровавленным, вдребезги разделанным носом.
Буденновцы взвыли.
Битюк лежал без движения. Буденный перестал смеяться. Толкнув аморфную тушу красноармейца ногой в зад, Маша направилась к выходу:
- До скорого свидания, товарищи большевики!
Но Битюк-отец загородил ей дорогу:
- Куда прешь?..
- Как, куда? Ваш командарм обещал мне свободу, если я побью твоего идиота.
Буденный зло усмехнулся:
- Верно, Битюк, отведи ее в лес и всади пулю в затылок. А потом пусть идет себе. Если захочет.
Побледнев, Маша бросилась на красноармейца с пистолетом и
попыталась выхватить у него оружие. Но Битюк-отец успел перехватить девушку и поволок ее во двор. В другой руке он держал наган.
Здесь Маша увидела картину, словно бы позаимствованную из старой сказки про страшных лесных разбойников.
Посредине двора красовалась поставленная вертикально бочка с выбитым дном. Вдрызг пьяные красноармейцы, кто чем мог, черпали из нее самогон и, запрокинув головы, пили, пока не валились с ног здесь же. Трое уже спали, развалившись посредине двора. Один боец отчаянно отплясывал гопака под губную гармошку. Другие во всю силу легких горланили песни.
В конце двора стоял большой сарай, около которого весело фыркали две верховые лошади гнедой масти и одна черная - как вороново крыло. Прислонившись спиной к запертой двери сарая, тяжело дремал красноармеец, вероятно, тоже пьяный.
Кто-то окликнул Битюка. Тот обернулся, и тут Маша ловким движением перехватила наган у не совсем трезвого Битюка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9