Однако ни в науке, ни в промышленности прогресс не зашел в среднем дальше уровня, эквивалентного вашему восемнадцатому столетию. Нетина ехали верхом бок о бок. Копыта лошадей мягко стучали о землю, поскрипывала кожаная сбруя, сладкий запах конского пота мешался с едким ароматом трав. Свиристел дрозд.
— Нет, вряд ли Гея станет заново запускать остановленную программу, — говорила Лоринда. — Но это не хуже, чем смерть, а смерть редко бывает столь безболезненна.
— Но масштабы! — возразил Кристиан. Потом вздохнул: — Наверное, Странник скажет, что я сентиментальный слюнтяй. А я, воссоединившись с ним, соглашусь.
И верно. Ведь, возвратившись, ему предстояло снова влиться в гораздо больший разум, чем его собственный, а тому, в свою очередь, — в еще больший.
— Без Геи эти бессчетные поколения людей вовсе не существовали бы, — сказала Лоринда. — Все худшее, что с ними приключилось, они сами на себя навлекли. Будь хоть кто-нибудь из них способен отыскать дорогу к лучшему, она продолжила бы эксперимент.
— М-м. Я все вспоминаю утопистов, что массово убивали людей, пытали или бросали в концлагеря, если их поведение не соответствовало нужным установкам.
— Нет-нет, здесь все не так! Разве вы не видите? Она дает им свободу быть самими собой и развиваться.
— А на мой взгляд, просто меняет параметры и условия, пока результат ее не удовлетворит. — Кристиан нахмурился. — Но, согласен, трудно поверить, будто это происходит лишь потому, что ей… скучно и одиноко. С ней ведь готов общаться весь галактический мозг. Может, нам просто не хватает ума понять, в чем дело. А Страннику или даже напрямую Альфе Гея все объяснит.
Правда, на беседу со звездами уйдут по меньшей мере десятки лет.
— Но вы все равно желаете продолжать? — спросила Лоринда.
— Я же сказал — желаю. Я для этого предназначен. А ты?
— Я тоже. Не хочу ее… подводить, что ли.
— Не знаю, куда теперь отправиться. Наверное, неразумно будет, чтобы за нас решали амулеты.
— Но они могут нам помочь, дать совет. — Лоринда сделала глубокий вдох. — Только… Пожалуйста, можно, чтобы теперь мы побывали в каком-нибудь месте поспокойнее? Тот ужас…
Он потянулся к ней и взял за руку:
— Я в точности об этом и думал. У тебя есть предложения?
Она кивнула:
— Йоркский собор. Когда я… была жива, он пребывал в прискорбном состоянии. Но я видела картинки. Представьте — одна из самых милых церквей на свете, построенная в одном из самых милых старых городков.
— Замечательная идея. Только копаться в архиве я больше не хочу. Выберем полную эмуляцию. Сначала, конечно, надо будет навести справки, но в качестве экспромта я бы предложил времена короля Эдуарда. На континенте их называли belle epoque.
— Великолепно! — воскликнула Лоринда. Она уже воспряла духом.
Переход.
Они оказались близ западной стены собора, в южном нефе.
Верующих было немного, они теснились поближе к алтарю. В полумраке, царившем под сводами, в переплясе цветных витражей их прибытия никто не заметил. Стоял июнь, вторник, утро. Солнце заливало пресвитерий, и яркие пятна играли на ризе священника — розовое, золото, лазурь… Запах ладана сплетался со звонким хоралом.
— Латынь! — чуть не крикнул Кристиан. — В Англии, в тысяча девятисотом году?! — Он окинул себя и Лорин-ду взглядом: на нем был плащ (шляпа висела на спинке передней скамьи), на ней — кружевная блузка, юбка до щиколоток и капор с оборками. — И одежда не такая, как надо.
— Тс-с, — шепнула она. — Погодите. Нас же предупреждали, что это будет не такой тысяча девятисотый год, как у нас. Наверное, другой версии Йоркского собора у Геи не нашлось.
Кристиан кивнул. Ясно было, что узел никогда не пытался в точности воспроизвести какую-либо эпоху, не видя ни возможности, ни смысла. В качестве отправной точки нередко принималось что-либо, приближенно соответствующее реальной истории, но дальнейшие события всегда разворачивались как-то иначе. Куда уходил корнями этот день?
— Расслабьтесь, — попросила Лоринда. — Здесь так красиво…
Он старался как мог. И в самом деле, звуки католической мессы влили в его сердце меру безмятежности.
Когда клир и миряне разошлись, Кристиан с Лорин-дой отправились смотреть собор и долго смаковали его красоту. Потом, выйдя наконец на паперть, они немало времени провели, разглядывая резной фронтон. То был не Парфенон — нет, то же самое чудо проявилось здесь по-новому. Но вокруг лежал целый мир, который им предстояло исследовать. Со вздохом и улыбкой они двинулись в путь.
Площадь окружали очаровательные дома — первый этаж каменный, второй сложен из бревен. Дальше тянулись улицы посовременнее. А сколько людей! Йорк был живым городом, торговым, сердцем округи, средоточием нации. Он кипел, он бурлил.
Улыбки растаяли. Даже совершенно незнакомый пейзаж не показался бы им столь чужим, как этот, наполовину напоминавший родную реальность.
Одевались здесь люди не то чтобы вовсе не так, как на картинках и в исторических фильмах, которые случалось видеть Кристиану и Лоринде, но и не совсем так же. Говорили по-английски, но на каких-то незнакомых им диалектах; нередко слышалась и немецкая речь. Небольшой, весь обвешанный какими-то трубами локомотив тянул за собой поезд. Здание вокзала почему-то напоминало тевтонский замок. По мостовой (автомобилей не было) двигалось множество повозок, запряженных лошадьми, но брусчатка оставалась чиста и навозом почти не пахло: заднюю часть тела каждого коня охватывал лоскут ткани. Над почтой (?) развевался на ветру флаг с шотландским крестом святого Андрея и золотым двуглавым орлом поверх него. Какой-то человек с рупором кричал, чтобы толпа расступилась и дала пройти военному отряду. Батальон солдат в голубых мундирах, с винтовками на плечах, двигался быстрым маршем; команды отдавались по-немецки. Повсюду мелькали отдельные солдаты в такой же форме, вероятно получившие увольнительную. Мимо промчался мальчишка с пачкой газет, и в заголовке Кристиан заметил слово «война».
— Эй, амулет, — пробормотал он, — где бы нам пива выпить?
— Вас обслужат в таверне, если вы войдете через вход для пар, — ответило устройство.
Значит, женщины без сопровождения туда не допускаются. Кажется, припомнил Кристиан, в эпоху короля Эдуарда так и было, по крайней мере в приличных заведениях. Неподалеку на фасаде в тюдоровском стиле виднелась вывеска «Георгий и дракон». Они зашли. Зал, обшитый деревом, выглядел вполне по-английски.
Посетителей было полно, они шумели и курили так, что все заволок густой дым. Но все же им с Лориндой удалось найти в углу столик, где они могли поговорить, не привлекая чужого внимания. Напиток, что притащила девушка-служанка, напоминал скорее что-то континентальное. Кристиану не понравилось.
— Не думаю, что мы нашли себе спокойный мир, — сказал он.
Лоринда смотрела мимо него куда-то вдаль.
— И найдем ли когда-нибудь? — проговорила она. — Может ли он существовать, если в нем живут люди?
— Ладно, — Кристиан поморщился, — давай-ка выясним, что тут происходит.
— Если хотите, я могу вам все подробно объяснить, — произнес амулет. — Но рекомендую ограничиться общим обзором, как в прошлый раз.
— И верно, зачем забивать себе голову историей мира, которого никогда не было, — пробормотал Кристиан.
— Который никогда не был нашим, — поправила его Лоринда.
— Продолжай.
— Данная последовательность была сгенерирована на стадии, соответствующей пятнадцатому столетию от Рождества Христова, — сказал амулет. — Были сделаны допущения, согласно которым в отличие от вашего мира соборное движение здесь увенчалось успехом.
— Соборное движение?..
нередко принималось что-либо, приближенно соответствующее реальной истории, но дальнейшие события всегда разворачивались как-то иначе. Куда уходил корнями этот день?
— Расслабьтесь, — попросила Лоринда. — Здесь так красиво…
Он старался как мог. И в самом деле, звуки католической мессы влили в его сердце меру безмятежности.
Когда клир и миряне разошлись, Кристиан с Лорин-дой отправились смотреть собор и долго смаковали его красоту. Потом, выйдя наконец на паперть, они немало времени провели, разглядывая резной фронтон. То был не Парфенон — нет, то же самое чудо проявилось здесь по-новому. Но вокруг лежал целый мир, который им предстояло исследовать. Со вздохом и улыбкой они двинулись в путь.
Площадь окружали очаровательные дома — первый этаж каменный, второй сложен из бревен. Дальше тянулись улицы посовременнее. А сколько людей! Йорк был живым городом, торговым, сердцем округи, средоточием нации. Он кипел, он бурлил.
Улыбки растаяли. Даже совершенно незнакомый пейзаж не показался бы им столь чужим, как этот, наполовину напоминавший родную реальность.
Одевались здесь люди не то чтобы вовсе не так, как на картинках и в исторических фильмах, которые случалось видеть Кристиану и Лоринде, но и не совсем так же. Говорили по-английски, но на каких-то незнакомых им диалектах; нередко слышалась и немецкая речь. Небольшой, весь обвешанный какими-то трубами локомотив тянул за собой поезд. Здание вокзала почему-то напоминало тевтонский замок. По мостовой (автомобилей не было) двигалось множество повозок, запряженных лошадьми, но брусчатка оставалась чиста и навозом почти не пахло: заднюю часть тела каждого коня охватывал лоскут ткани. Над почтой (?) развевался на ветру флаг с шотландским крестом святого Андрея и золотым двуглавым орлом поверх него. Какой-то человек с рупором кричал, чтобы толпа расступилась и дала пройти военному отряду. Батальон солдат в голубых мундирах, с винтовками на плечах, двигался быстрым маршем; команды отдавались по-немецки. Повсюду мелькали отдельные солдаты в такой же форме, вероятно получившие увольнительную. Мимо промчался мальчишка с пачкой газет, и в заголовке Кристиан заметил слово «война».
— Эй, амулет, — пробормотал он, — где бы нам пива выпить?
— Вас обслужат в таверне, если вы войдете через вход для пар, — ответило устройство.
Значит, женщины без сопровождения туда не допускаются. Кажется, припомнил Кристиан, в эпоху короля Эдуарда так и было, по крайней мере в приличных заведениях. Неподалеку на фасаде в тюдоровском стиле виднелась вывеска «Георгий и дракон». Они зашли. Зал, обшитый деревом, выглядел вполне по-английски.
Посетителей было полно, они шумели и курили так, что все заволок густой дым. Но все же им с Лориндой удалось найти в углу столик, где они могли поговорить, не привлекая чужого внимания. Напиток, что притащила девушка-служанка, напоминал скорее что-то континентальное. Кристиану не понравилось.
— Не думаю, что мы нашли себе спокойный мир, — сказал он.
Лоринда смотрела мимо него куда-то вдаль.
— И найдем ли когда-нибудь? — проговорила она. — Может ли он существовать, если в нем живут люди?
— Ладно, — Кристиан поморщился, — давай-ка выясним, что тут происходит.
— Если хотите, я могу вам все подробно объяснить, — произнес амулет. — Но рекомендую ограничиться общим обзором, как в прошлый раз.
— И верно, зачем забивать себе голову историей мира, которого никогда не было, — пробормотал Кристиан.
— Который никогда не был нашим, — поправила его Лоринда.
— Продолжай.
— Данная последовательность была сгенерирована на стадии, соответствующей пятнадцатому столетию от Рождества Христова, — сказал амулет. — Были сделаны допущения, согласно которым в отличие от вашего мира соборное движение здесь увенчалось успехом.
— Соборное движение?..
— Церковные соборы в Константинополе, а позднее в Базеле пытались уврачевать Великую схизму и реформировать управление Церковью. Здесь им удалось достичь этого, вернув епископам часть полномочий, принадлежавших в течение веков Папе, а также добиться примирения с гуситами и внести ряд других важных изменений. В результате не произошло ни Реформации, ни религиозных войн, и Церковь осталась противовесом государству, предотвращая появление абсолютных монархий.
— Как замечательно, — шепнула Лоринда.
— Не больно-то, — угрюмо заметил Кристиан. — Что случилось дальше?
— Говоря кратко, Германия была избавлена от опустошительной Тридцатилетней войны и долговременного распада на враждебные друг другу удельные княжества, В семнадцатом веке она объединилась и вскоре, став в Европе доминирующей державой, повела на Востоке политику завоеваний и колонизации. Религиозные и культурные различия со славянами оказались неустранимы. Жестокость империи порождала противостояние, для подавления которого принимались еще более суровые меры, в результате чего мятежные настроения ширились. Тем временем в ней шли внутренние процессы загнивания. Наконец Германия рухнула, и в настоящий момент русские наступают на Берлин.
— Ясно. А что с наукой и техникой?
— Их развитие шло медленнее, нежели в вашей истории, хотя, как вы могли заметить, здесь промышленно используется ископаемое топливо, а теория достигла приблизительно лагранжевского уровня.
— Вот ведь получается, что самые яркие эпохи были тогда, когда люди только и делали, что гробили друг друга, — задумчиво произнес Кристиан. — Тут Европа не разваливалась на куски, а открытий было сделано куда меньше. Совпадение?
— Чем здесь жили государства? — спросила Лоринда.
— В течение определенного периода процветали парламенты, превзошедшие могуществом королей, императоров и Пап, — ответил амулет. — В большинстве стран Запада они сохраняют значительное влияние.
— Держу пари, за ними просто интереснее наблюдать, — хмыкнул Кристиан. — Ладно, а что будет дальше?
Гея его знает, что там будет. Да, Гея знала: она ведь скорее всего заново включила программу, доигравшую до конца тысячи лет назад.
— Научно-технический прогресс будет продолжаться, причем в течение длительного периода общественного хаоса — со все нарастающей быстротой. К моменту прекращения…
— Не важно!
Лучше исчезнуть, чем сгореть в пламени ядерной войны. За столом стало тихо. Жизнь, плескавшаяся в шумном кабаке, казалась далекой, нереальной.
— Мы не смеем плакать, — сказала наконец Лоринда. — Пока — не смеем.
Кристиан передернул плечами.
— Европа — это еще не вся Земля, — проворчал он. — Сколько всего миров создала Гея?
— Много, — произнес амулет.
— Покажи нам какой-нибудь совершенно не похожий на наш. Если ты не против, Лоринда.
— Не против. Только не прямо сейчас. Если мы исчезнем, люди будут шокированы. Все их будущее может измениться.
— Да никто и не заметит, — сказал Кристиан. — Да и какое это имеет значение? Впрочем, ладно, давай выйдем на улицу.
…Они шли среди чудес, потерявших смысл, пока не наткнулись на лестницу, что вела на средневековую стену. Оттуда окинули взглядом крыши домов, и реку, и йоркширский край. Никого рядом не было.
— Теперь забери нас отсюда, — велел Кристиан.
— Вы не выбрали тип места назначения, — произнес амулет.
— Удиви нас.
Переход.
Небо было огромное, почти белое. Дул теплый ветерок. Над широкой бурой рекой стояла стена обрыва. У самого ее края росли деревья — высокие, с бледной корой и дрожащими серебристыми листьями. Кристиан узнал их: то были трехгранные тополя. Значит, он где-то на западе Северной Америки. Если не двигаться, по телу ползли пятна теней. За рекой было раздолье: крохотные фермы (дом, амбар, конюшня да мастерская), а меж ними вились сквозь посевы пшеницы и кукурузы проселочные дороги. Черепичные крыши построек по-азиатски выгибались кверху. Кристиан заметил несколько телег, запряженных волами, и всадников. В полях трудились люди, но разглядеть, какой они расы и во что одеты, он издалека не смог. У горизонта виднелись сгрудившиеся башни, тоже восточного вида. Если это был город, то небольшой, теснящийся к чему-то.
Вдоль того берега шла процессия: впереди слон в изукрашенной попоне, на нем под шелковым балдахином — разодетый мужчина. Следом шагали люди с обритыми головами, в желтых рясах, а по бокам ехали всадники, и каждый нес в руке длинный шест с золотым или алым вымпелом на конце. Ветер донес глухой напев и монотонные удары гонгов.
— Вот я дурак-то! — воскликнул Кристиан и щелкнул пальцами. — Дай-ка нам по паре биноклей.
Тут же в руках у них с Лориндой оказались оптические устройства из его эпохи: небольшие, но способные проецировать картинку с любым увеличением и без всяких линз, по блеску которых их могли бы заметить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15
— Нет, вряд ли Гея станет заново запускать остановленную программу, — говорила Лоринда. — Но это не хуже, чем смерть, а смерть редко бывает столь безболезненна.
— Но масштабы! — возразил Кристиан. Потом вздохнул: — Наверное, Странник скажет, что я сентиментальный слюнтяй. А я, воссоединившись с ним, соглашусь.
И верно. Ведь, возвратившись, ему предстояло снова влиться в гораздо больший разум, чем его собственный, а тому, в свою очередь, — в еще больший.
— Без Геи эти бессчетные поколения людей вовсе не существовали бы, — сказала Лоринда. — Все худшее, что с ними приключилось, они сами на себя навлекли. Будь хоть кто-нибудь из них способен отыскать дорогу к лучшему, она продолжила бы эксперимент.
— М-м. Я все вспоминаю утопистов, что массово убивали людей, пытали или бросали в концлагеря, если их поведение не соответствовало нужным установкам.
— Нет-нет, здесь все не так! Разве вы не видите? Она дает им свободу быть самими собой и развиваться.
— А на мой взгляд, просто меняет параметры и условия, пока результат ее не удовлетворит. — Кристиан нахмурился. — Но, согласен, трудно поверить, будто это происходит лишь потому, что ей… скучно и одиноко. С ней ведь готов общаться весь галактический мозг. Может, нам просто не хватает ума понять, в чем дело. А Страннику или даже напрямую Альфе Гея все объяснит.
Правда, на беседу со звездами уйдут по меньшей мере десятки лет.
— Но вы все равно желаете продолжать? — спросила Лоринда.
— Я же сказал — желаю. Я для этого предназначен. А ты?
— Я тоже. Не хочу ее… подводить, что ли.
— Не знаю, куда теперь отправиться. Наверное, неразумно будет, чтобы за нас решали амулеты.
— Но они могут нам помочь, дать совет. — Лоринда сделала глубокий вдох. — Только… Пожалуйста, можно, чтобы теперь мы побывали в каком-нибудь месте поспокойнее? Тот ужас…
Он потянулся к ней и взял за руку:
— Я в точности об этом и думал. У тебя есть предложения?
Она кивнула:
— Йоркский собор. Когда я… была жива, он пребывал в прискорбном состоянии. Но я видела картинки. Представьте — одна из самых милых церквей на свете, построенная в одном из самых милых старых городков.
— Замечательная идея. Только копаться в архиве я больше не хочу. Выберем полную эмуляцию. Сначала, конечно, надо будет навести справки, но в качестве экспромта я бы предложил времена короля Эдуарда. На континенте их называли belle epoque.
— Великолепно! — воскликнула Лоринда. Она уже воспряла духом.
Переход.
Они оказались близ западной стены собора, в южном нефе.
Верующих было немного, они теснились поближе к алтарю. В полумраке, царившем под сводами, в переплясе цветных витражей их прибытия никто не заметил. Стоял июнь, вторник, утро. Солнце заливало пресвитерий, и яркие пятна играли на ризе священника — розовое, золото, лазурь… Запах ладана сплетался со звонким хоралом.
— Латынь! — чуть не крикнул Кристиан. — В Англии, в тысяча девятисотом году?! — Он окинул себя и Лорин-ду взглядом: на нем был плащ (шляпа висела на спинке передней скамьи), на ней — кружевная блузка, юбка до щиколоток и капор с оборками. — И одежда не такая, как надо.
— Тс-с, — шепнула она. — Погодите. Нас же предупреждали, что это будет не такой тысяча девятисотый год, как у нас. Наверное, другой версии Йоркского собора у Геи не нашлось.
Кристиан кивнул. Ясно было, что узел никогда не пытался в точности воспроизвести какую-либо эпоху, не видя ни возможности, ни смысла. В качестве отправной точки нередко принималось что-либо, приближенно соответствующее реальной истории, но дальнейшие события всегда разворачивались как-то иначе. Куда уходил корнями этот день?
— Расслабьтесь, — попросила Лоринда. — Здесь так красиво…
Он старался как мог. И в самом деле, звуки католической мессы влили в его сердце меру безмятежности.
Когда клир и миряне разошлись, Кристиан с Лорин-дой отправились смотреть собор и долго смаковали его красоту. Потом, выйдя наконец на паперть, они немало времени провели, разглядывая резной фронтон. То был не Парфенон — нет, то же самое чудо проявилось здесь по-новому. Но вокруг лежал целый мир, который им предстояло исследовать. Со вздохом и улыбкой они двинулись в путь.
Площадь окружали очаровательные дома — первый этаж каменный, второй сложен из бревен. Дальше тянулись улицы посовременнее. А сколько людей! Йорк был живым городом, торговым, сердцем округи, средоточием нации. Он кипел, он бурлил.
Улыбки растаяли. Даже совершенно незнакомый пейзаж не показался бы им столь чужим, как этот, наполовину напоминавший родную реальность.
Одевались здесь люди не то чтобы вовсе не так, как на картинках и в исторических фильмах, которые случалось видеть Кристиану и Лоринде, но и не совсем так же. Говорили по-английски, но на каких-то незнакомых им диалектах; нередко слышалась и немецкая речь. Небольшой, весь обвешанный какими-то трубами локомотив тянул за собой поезд. Здание вокзала почему-то напоминало тевтонский замок. По мостовой (автомобилей не было) двигалось множество повозок, запряженных лошадьми, но брусчатка оставалась чиста и навозом почти не пахло: заднюю часть тела каждого коня охватывал лоскут ткани. Над почтой (?) развевался на ветру флаг с шотландским крестом святого Андрея и золотым двуглавым орлом поверх него. Какой-то человек с рупором кричал, чтобы толпа расступилась и дала пройти военному отряду. Батальон солдат в голубых мундирах, с винтовками на плечах, двигался быстрым маршем; команды отдавались по-немецки. Повсюду мелькали отдельные солдаты в такой же форме, вероятно получившие увольнительную. Мимо промчался мальчишка с пачкой газет, и в заголовке Кристиан заметил слово «война».
— Эй, амулет, — пробормотал он, — где бы нам пива выпить?
— Вас обслужат в таверне, если вы войдете через вход для пар, — ответило устройство.
Значит, женщины без сопровождения туда не допускаются. Кажется, припомнил Кристиан, в эпоху короля Эдуарда так и было, по крайней мере в приличных заведениях. Неподалеку на фасаде в тюдоровском стиле виднелась вывеска «Георгий и дракон». Они зашли. Зал, обшитый деревом, выглядел вполне по-английски.
Посетителей было полно, они шумели и курили так, что все заволок густой дым. Но все же им с Лориндой удалось найти в углу столик, где они могли поговорить, не привлекая чужого внимания. Напиток, что притащила девушка-служанка, напоминал скорее что-то континентальное. Кристиану не понравилось.
— Не думаю, что мы нашли себе спокойный мир, — сказал он.
Лоринда смотрела мимо него куда-то вдаль.
— И найдем ли когда-нибудь? — проговорила она. — Может ли он существовать, если в нем живут люди?
— Ладно, — Кристиан поморщился, — давай-ка выясним, что тут происходит.
— Если хотите, я могу вам все подробно объяснить, — произнес амулет. — Но рекомендую ограничиться общим обзором, как в прошлый раз.
— И верно, зачем забивать себе голову историей мира, которого никогда не было, — пробормотал Кристиан.
— Который никогда не был нашим, — поправила его Лоринда.
— Продолжай.
— Данная последовательность была сгенерирована на стадии, соответствующей пятнадцатому столетию от Рождества Христова, — сказал амулет. — Были сделаны допущения, согласно которым в отличие от вашего мира соборное движение здесь увенчалось успехом.
— Соборное движение?..
нередко принималось что-либо, приближенно соответствующее реальной истории, но дальнейшие события всегда разворачивались как-то иначе. Куда уходил корнями этот день?
— Расслабьтесь, — попросила Лоринда. — Здесь так красиво…
Он старался как мог. И в самом деле, звуки католической мессы влили в его сердце меру безмятежности.
Когда клир и миряне разошлись, Кристиан с Лорин-дой отправились смотреть собор и долго смаковали его красоту. Потом, выйдя наконец на паперть, они немало времени провели, разглядывая резной фронтон. То был не Парфенон — нет, то же самое чудо проявилось здесь по-новому. Но вокруг лежал целый мир, который им предстояло исследовать. Со вздохом и улыбкой они двинулись в путь.
Площадь окружали очаровательные дома — первый этаж каменный, второй сложен из бревен. Дальше тянулись улицы посовременнее. А сколько людей! Йорк был живым городом, торговым, сердцем округи, средоточием нации. Он кипел, он бурлил.
Улыбки растаяли. Даже совершенно незнакомый пейзаж не показался бы им столь чужим, как этот, наполовину напоминавший родную реальность.
Одевались здесь люди не то чтобы вовсе не так, как на картинках и в исторических фильмах, которые случалось видеть Кристиану и Лоринде, но и не совсем так же. Говорили по-английски, но на каких-то незнакомых им диалектах; нередко слышалась и немецкая речь. Небольшой, весь обвешанный какими-то трубами локомотив тянул за собой поезд. Здание вокзала почему-то напоминало тевтонский замок. По мостовой (автомобилей не было) двигалось множество повозок, запряженных лошадьми, но брусчатка оставалась чиста и навозом почти не пахло: заднюю часть тела каждого коня охватывал лоскут ткани. Над почтой (?) развевался на ветру флаг с шотландским крестом святого Андрея и золотым двуглавым орлом поверх него. Какой-то человек с рупором кричал, чтобы толпа расступилась и дала пройти военному отряду. Батальон солдат в голубых мундирах, с винтовками на плечах, двигался быстрым маршем; команды отдавались по-немецки. Повсюду мелькали отдельные солдаты в такой же форме, вероятно получившие увольнительную. Мимо промчался мальчишка с пачкой газет, и в заголовке Кристиан заметил слово «война».
— Эй, амулет, — пробормотал он, — где бы нам пива выпить?
— Вас обслужат в таверне, если вы войдете через вход для пар, — ответило устройство.
Значит, женщины без сопровождения туда не допускаются. Кажется, припомнил Кристиан, в эпоху короля Эдуарда так и было, по крайней мере в приличных заведениях. Неподалеку на фасаде в тюдоровском стиле виднелась вывеска «Георгий и дракон». Они зашли. Зал, обшитый деревом, выглядел вполне по-английски.
Посетителей было полно, они шумели и курили так, что все заволок густой дым. Но все же им с Лориндой удалось найти в углу столик, где они могли поговорить, не привлекая чужого внимания. Напиток, что притащила девушка-служанка, напоминал скорее что-то континентальное. Кристиану не понравилось.
— Не думаю, что мы нашли себе спокойный мир, — сказал он.
Лоринда смотрела мимо него куда-то вдаль.
— И найдем ли когда-нибудь? — проговорила она. — Может ли он существовать, если в нем живут люди?
— Ладно, — Кристиан поморщился, — давай-ка выясним, что тут происходит.
— Если хотите, я могу вам все подробно объяснить, — произнес амулет. — Но рекомендую ограничиться общим обзором, как в прошлый раз.
— И верно, зачем забивать себе голову историей мира, которого никогда не было, — пробормотал Кристиан.
— Который никогда не был нашим, — поправила его Лоринда.
— Продолжай.
— Данная последовательность была сгенерирована на стадии, соответствующей пятнадцатому столетию от Рождества Христова, — сказал амулет. — Были сделаны допущения, согласно которым в отличие от вашего мира соборное движение здесь увенчалось успехом.
— Соборное движение?..
— Церковные соборы в Константинополе, а позднее в Базеле пытались уврачевать Великую схизму и реформировать управление Церковью. Здесь им удалось достичь этого, вернув епископам часть полномочий, принадлежавших в течение веков Папе, а также добиться примирения с гуситами и внести ряд других важных изменений. В результате не произошло ни Реформации, ни религиозных войн, и Церковь осталась противовесом государству, предотвращая появление абсолютных монархий.
— Как замечательно, — шепнула Лоринда.
— Не больно-то, — угрюмо заметил Кристиан. — Что случилось дальше?
— Говоря кратко, Германия была избавлена от опустошительной Тридцатилетней войны и долговременного распада на враждебные друг другу удельные княжества, В семнадцатом веке она объединилась и вскоре, став в Европе доминирующей державой, повела на Востоке политику завоеваний и колонизации. Религиозные и культурные различия со славянами оказались неустранимы. Жестокость империи порождала противостояние, для подавления которого принимались еще более суровые меры, в результате чего мятежные настроения ширились. Тем временем в ней шли внутренние процессы загнивания. Наконец Германия рухнула, и в настоящий момент русские наступают на Берлин.
— Ясно. А что с наукой и техникой?
— Их развитие шло медленнее, нежели в вашей истории, хотя, как вы могли заметить, здесь промышленно используется ископаемое топливо, а теория достигла приблизительно лагранжевского уровня.
— Вот ведь получается, что самые яркие эпохи были тогда, когда люди только и делали, что гробили друг друга, — задумчиво произнес Кристиан. — Тут Европа не разваливалась на куски, а открытий было сделано куда меньше. Совпадение?
— Чем здесь жили государства? — спросила Лоринда.
— В течение определенного периода процветали парламенты, превзошедшие могуществом королей, императоров и Пап, — ответил амулет. — В большинстве стран Запада они сохраняют значительное влияние.
— Держу пари, за ними просто интереснее наблюдать, — хмыкнул Кристиан. — Ладно, а что будет дальше?
Гея его знает, что там будет. Да, Гея знала: она ведь скорее всего заново включила программу, доигравшую до конца тысячи лет назад.
— Научно-технический прогресс будет продолжаться, причем в течение длительного периода общественного хаоса — со все нарастающей быстротой. К моменту прекращения…
— Не важно!
Лучше исчезнуть, чем сгореть в пламени ядерной войны. За столом стало тихо. Жизнь, плескавшаяся в шумном кабаке, казалась далекой, нереальной.
— Мы не смеем плакать, — сказала наконец Лоринда. — Пока — не смеем.
Кристиан передернул плечами.
— Европа — это еще не вся Земля, — проворчал он. — Сколько всего миров создала Гея?
— Много, — произнес амулет.
— Покажи нам какой-нибудь совершенно не похожий на наш. Если ты не против, Лоринда.
— Не против. Только не прямо сейчас. Если мы исчезнем, люди будут шокированы. Все их будущее может измениться.
— Да никто и не заметит, — сказал Кристиан. — Да и какое это имеет значение? Впрочем, ладно, давай выйдем на улицу.
…Они шли среди чудес, потерявших смысл, пока не наткнулись на лестницу, что вела на средневековую стену. Оттуда окинули взглядом крыши домов, и реку, и йоркширский край. Никого рядом не было.
— Теперь забери нас отсюда, — велел Кристиан.
— Вы не выбрали тип места назначения, — произнес амулет.
— Удиви нас.
Переход.
Небо было огромное, почти белое. Дул теплый ветерок. Над широкой бурой рекой стояла стена обрыва. У самого ее края росли деревья — высокие, с бледной корой и дрожащими серебристыми листьями. Кристиан узнал их: то были трехгранные тополя. Значит, он где-то на западе Северной Америки. Если не двигаться, по телу ползли пятна теней. За рекой было раздолье: крохотные фермы (дом, амбар, конюшня да мастерская), а меж ними вились сквозь посевы пшеницы и кукурузы проселочные дороги. Черепичные крыши построек по-азиатски выгибались кверху. Кристиан заметил несколько телег, запряженных волами, и всадников. В полях трудились люди, но разглядеть, какой они расы и во что одеты, он издалека не смог. У горизонта виднелись сгрудившиеся башни, тоже восточного вида. Если это был город, то небольшой, теснящийся к чему-то.
Вдоль того берега шла процессия: впереди слон в изукрашенной попоне, на нем под шелковым балдахином — разодетый мужчина. Следом шагали люди с обритыми головами, в желтых рясах, а по бокам ехали всадники, и каждый нес в руке длинный шест с золотым или алым вымпелом на конце. Ветер донес глухой напев и монотонные удары гонгов.
— Вот я дурак-то! — воскликнул Кристиан и щелкнул пальцами. — Дай-ка нам по паре биноклей.
Тут же в руках у них с Лориндой оказались оптические устройства из его эпохи: небольшие, но способные проецировать картинку с любым увеличением и без всяких линз, по блеску которых их могли бы заметить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15