— Конечно.
— Как вы все это узнали?
— Порядок… Мы держимся в стороне от политики… официально… но у нас есть своя разведывательная служба, и мы умеем ею пользоваться. Ситуация в общих чертах была нам понятна. Конечно, мы не знали, что именно этот корабль во время именно этого полета они собираются захватить.
— Ясно. Вы узнали Андреева?
— Да. Бывший инженер под другим именем, изгнанный из-за… достаточно веских оснований. Ему сделали пластическую операцию, но что-то в нем меня беспокоило. Внезапно я решил, что знаю, кто он такой, и, как последний дурак, попытался с ним поговорить. Как он отреагировал, вы знаете — наставил на меня пистолет! Позже — и снова, как идиот, — я, не подумав, что Джентри может оказаться соучастником, рассказал Тьедженсу о случившемся в его присутствии, — Девон вздохнул. — Старые Ростомили отреклись бы от меня.
— Вас воспитывали не для секретной службы, — отозвался Баннинг. — Ладно, Люк. Еще один вопрос. Гомез хочет, чтобы мы ему сдались. Я полагаю, это означает, что он нас запрет, кроме одного-двух, которые должны будут помочь вести корабль под дулом его пистолета. После того как мы сбавим скорость и подойдем к тому месту, где нас может встретить соответствующая лодка с астероида реформистов, он передаст сообщение по радио и… Дьявол! Оставят ли нас в живых потом, вот к чему я клоню!
— Сомневаюсь, — ответил инженер.
— О, дорогой…
Он закрыл глаза, и Клеони быстро подошла к нему. Руки их сомкнулись.

Баннинг отвернулся.
— Спасибо, Люк, — сказал он. — Я не знал, имею ли право рисковать жизнями ради спасения корабля, но теперь понимаю, что никакого риска и не было. Нам просто нечего терять. Клеони, вы можете остаться здесь и позаботиться о нашем мальчике?
— Да, — прошептала она, глядя на него широко раскрытыми глазами. — Если нет никаких срочных дел.
— Не должно быть. Он сделан из тефлона и кожи гремучей змеи. О'кей, тогда, значит, будете няней. Можете также приготовить кофе и сэндвичи. Остальная часть команды встречается со мной в ремонтных мастерских. Кормовой отсек… Нет, вы остаетесь, Кастро. Попытаемся пробиться к нашему другу Гомезу.
— Но он… он сбросит реактивную массу! — выдохнул Вейн.
— Может быть, нам удастся накрыть его раньше, чем он доберется до резервуаров, — ответил Баннинг. — Человек должен пытаться.
— Но… послушайте, сэр. Я знаю, сколько времени нужно, чтобы справиться с главной зажигательной системой. Даже если сделать скидку на то, что Гомез действует один и не имеет специальной подготовки, он успеет сделать это раньше, чем мы пробьемся через внутреннюю переборку. Таким образом, у нас не остается никаких надежд.
— Что же вы предлагаете, мистер Вейн? — медленно спросил Баннинг.
— Сдаться.
— Чтобы нас застрелили его ребята, когда ворвутся на корабль?
— Нет, сэр. Нас будет семь против одного Гомеза до того, как это случится. У нас есть некоторая надежда на то, что мы сможем напасть на него…
— Очень, очень слабая надежда, — возразил Баннинг. — Он не любитель. И если у нас ничего не выйдет, это будет означать не только нашу гибель, но и то, что шайка головорезов получит нужный им корабль. Если же мы сгорим, но не дадим Гомезу захватить его, то, по крайней мере, умрем только мы. А не сотня миллионов людей лет через двадцать-тридцать.
«Правда ли это? Действительно ли ты веришь в то, что один человек может изменить судьбы миллионов? Каков твой выбор, капитан? По закону ты всеведущ и всемогущ, пока корабль находится в пути. Что же нам делать, о бог кораблей?» Баннинг застонал. «Клянусь Иовом, такой вопрос слишком сложен для одного человека».
Вдруг он напрягся.
— В чем дело, сэр? — У Нельсона был встревоженный вид.
— Клянусь Юпитером, — пробормотал Баннинг. — Клянусь Юпитером!
— Что?
— Неважно. Идемте. Будем выкуривать оттуда Гомеза!
Последний слой упрямого металла побелел, растаял и потек по уже образовавшимся выемкам. Бахадур выключил электрический факел, снял маску с темного лица и сказал:
— Все в порядке, сэр.
Баннинг осторожно подошел к тяжелым проводам факела. Его люди атаковали переборку неподалеку от внешней оболочки корабля.
— Что там внутри? — спросил он в микрофон.
Интерком ответил с мостика, где Кастро дежурил возле телеэкрана, наблюдая за работой Гомеза.
— Накачка продолжается, сэр. Я думаю, он действительно собирается это сделать.
— Нам очень повезло, — сказал Баннинг, — что он не инженер. Вы бы подожгли эти резервуары еще полчаса назад.
Он подождал еще мгновение, собирая силы и волю. И снова взвесил все «за» и «против».
Внешние пластины корабля остановили бы метеор, даже при скорости, близкой к гиперболической: тот испарился бы, оставив после себя миниатюрное подобие лунного кратера. Все, что попыталось бы проникнуть сквозь эти пластины, должно было полностью потерять энергию между корпусами; даже если бы оно достигло внутреннего покрытия корабля, покрытие все равно устояло бы: оно могло выдерживать более ста атмосфер давления само по себе и было практически непробиваемым.
Но следующая переборка должна была выдержать случайную радиацию или даже небольшой взрыв, если атомная энергия, ведущая корабль, выбилась бы из-под контроля. Она была вряд ли слабее двойного корпуса. Чтобы проделать в ней дыру факелами, понадобились бы часы. Не намного больше времени — или вообще никакого — они выиграли бы, если б начали врезаться в огромные двойные двери на оси корабля, запертые Гомезом; да Баннинг и не хотел портить ценные машины. Сами переборки легче отремонтировать потом, если только оно будет — это «потом».
Перед ним сгустилась темнота. Он держал в руке пистолет.
— Ладно, Владимирович, пошли, — позвал он. — Если мы не вернемся через десять минут, пусть за нами следуют Вейн и Бахадур.
Он отклонил все яростные протесты Токугавы и приказал первому помощнику при любых обстоятельствах держаться до конца. Только лунянин владел искусством высшего пилотажа, что было их последней надеждой. Он и Нельсон притаились у другого конца переборки, готовые напасть на Гомеза.
Баннинг скользнул в дыру. За ней было так же темно, там находилась маленькая внутренняя комната, в которой никто не включил свет. Он подумал, не ждет ли Гомез за дверью, готовый выпустить пулю в живот первого же появившегося.
Очень скоро он об этом узнает.

Дверь, которая вела в главное контрольное помещение, была сделана из тонкой металлической пластины. Из-за вращения корабля она оказалась над головой Баннинга. Он взобрался по лесенке и, положив руку на замок, повернул его с огромной осторожностью, распахнул дверь и влетел в нее.
Флюоресцентные лампы лили безжалостно яркий свет. Примерно в середине стальной пещеры он увидел Гомеза, плавающего перед открытой панелью. Этот чертов круглоголовый не слышал, как они прорывались к нему!
Теперь он услышал. Неуклюже повернулся и потянулся к пистолету на поясе. Баннинг выстрелил. Пуля просвистела мимо цели и заметалась по большому помещению. Гомез выстрелил в ответ. Отдача оторвала его от подпорки, за которую он держался, и откинула к стене.
Баннинг устремился за ним через паутину проводов, лестниц и подпорок. Чем ближе он оказывался к оси, тем больше падал его вес; ему приходилось бороться с кориолисовым ускорением. Гомез ушел от него по спирали, ударился о контрольное кресло, вцепился в него, остановился и припал к нему.
Баннинг услышал, как работает аварийный насос. Тот дрожал и пел в окружавшем его металлическом покое, и каждое мгновение означало потерю массы… подобно тому, как уходит кровь из рассеченной артерии. Системой вспышек пользовались редко — только в тех случаях, если реактивная масса загрязнялась, или по подобной причине. Гомез нашел новую причину, мрачно подумал Баннинг, потерять корабль и убить команду.
— Выключи эту штуковину, Влад, — процедил он сквозь зубы.
— Оставайтесь на своих местах! — закричал Гомез. — Я буду стрелять!
— Иди! — прогремел капитан.
Владимирович начал пробираться к рубильнику. Гомез настроил револьвер на полную мощность и начал палить куда попало.
За данные ему несколько секунд он не успел повредить ничего ценного. При вращении корабля в состоянии невесомости отдельные силы, воздействующие на пулю, столь сложны, что практической баллистике нужно просто переучиваться. Но эти кусочки свинца могли убить кого-нибудь по нелепой случайности, рикошетом, если только…
Баннинг вцепился в револьвер, прицелился и выстрелил.
После второго выстрела Гомез дернулся, выронил пистолет, шлепнулся в кресло и застыл.
Капитан направился к нему. Хорошо было бы оставить его в живых, допросить и… Нет. Добравшись до Гомеза, он понял, что жизнь покидает того. Выстрел в сердце не всегда фатален, но на сей раз он оказался таковым.
Насос замолчал.
Баннинг обернулся.
— Ну? — в голосе его было огромное нетерпение. — Сколько мы потеряли?
— Да кое-что, сэр, — Владимирович прищурился, глядя на приборы. Голос его срывался. — Боюсь, слишком много.

Они встретились в обеденном салоне: семеро здоровых мужчин, один раненый и женщина. Некоторое время они могли только смотреть друг на друга и читать в глазах друг друга смерть.
— Принесите-ка скотч, Нельсон, — сказал наконец Баннинг. Легкая улыбка искривила его губы. — Если ваши лица по-прежнему будут продолжать вытягиваться, то вы начнете спотыкаться о собственные подбородки.
Клеони, сидевшая у изголовья кушетки, на которой лежал Девон, погладила инженера по волосам. Взгляд ее был затуманен печалью.
— Вы думаете, что мы будем ликовать после всех этих убийств? — спросила она.
— Нам повезло, — пожал плечами Баннинг. — Мы, правда, потеряли двоих хороших людей, это так. Но и все негодяи мертвы.
— Это не так уж хорошо, — отозвался Девон. — Я предпочел бы заполучить их в свои руки, узнать, где находится их астероид и… — он замолчал. — Подождите, Джентри все еще в морозилке, не так ли? Если его оживить на Ганимеде, то, может быть, его мозг не слишком деформировался, для взятия глубокой пробы по крайней мере.
— Ничего не выйдет, — возразил Баннинг. — Все, что можно, придется выбросить за борт. Нужно облегчить корабль. Если ваши люди из разведки Порядка — или Охраны ради такого случая — достаточно хороши, они смогут выследить таких людей, как эти игроки, и вырвать их семена.
Клеони вздрогнула:
— Прошу вас!
— Извините, — Баннинг раскурил трубку и глубоко затянулся. — Это запрещенная тема, не так ли? О'кей, давайте подумаем, как нам выжить, в первую очередь — как лучше использовать то незначительное количество реактивной массы, что осталось в резервуаре.
— Боюсь, я не вполне понимаю, — сказала девушка.
Вид у нее был скорее озадаченный, чем испуганный. Право, она все больше нравилась Баннингу. Девону можно позавидовать, если они не погибнут… Правда, она заслуживала лучшего чем инженер, вечно скитающийся по космосу и не имеющий права заключать официальный брак, пока не уйдет в отставку.
— Это достаточно просто, — пояснил он ей. — Мы на гиперболической орбите. Это означает, что мы движемся со скоростью, большей, чем та, которая нужна, чтобы находиться в Солнечной системе. Если мы не сбросим ее немного, то будем продолжать лететь. Как бы мы ни сократили наш рацион, нормальной еды на борту осталось лишь на несколько недель, а заменителей нет.
— Разве мы не можем радировать о помощи?
— Мы за пределами действия нашего радио в любом направлении.
— Но, потеряв нас, разве они не пошлют за нами высокоскоростные корабли? Орбиту ведь можно рассчитать, не так ли?
— Не настолько тщательно. Наш путь следования чудовищно длинен, и малейшая ошибка в расчетах сделает поиск невозможным. Было бы замечательно, если б корабль Охраны подошел к нам хотя бы на пять миллионов километров, хотя это, в общем-то, совершенно бесполезно, — Баннинг кивнул ей. — Мы можем спасти себя только сами. Нам нужно погасить скорость примерно на несколько сотен километров в секунду. И у нас нет достаточного количества реактивной массы, чтобы это сделать.
Нельсон появился с бутылкой и стаканами. Пока он обходил всех присутствующих, Девон проговорил:
— Простите меня, капитан, мне кажется, вы и сами об этом подумали, но, в конце концов, сейчас не время соблюдать субординацию. Главное — результат. Нам надо избавиться ото всего не жизненно необходимого: груза, обстановки, даже внутренних стен и полов…
— Да, мы с Тетом об этом подумали, — ответил Баннинг. — Помните, я ведь уже сказал, что нужно облегчить корабль. Мы даже подумывали, хотя всегда остается возможность столкнуться с метеоритом, не снять ли внешний корпус. Это совсем не сложно, знаете ли. Космические корабли сконструированы так, чтобы их можно было при ремонтных работах достаточно легко разобрать на части с помощью нужных инструментов. Так что, если мы возьмемся за дело все сообща, то, я думаю, все закончим к тому времени, когда нужно будет сбрасывать скорость.

Вейн посмотрел на бутылку виски. Он не пил; на сегодняшнем Западе такое занятие не одобрялось. Лицо его становилось все более и более суровым, пока он внезапно не протянул руку, не схватил бутылку и не приложился к ее горлышку.
Откашлявшись, он хрипло произнес:
— Ладно, сэр. Почему вы не говорите им главного? Мы все равно не сможем в достаточной степени погасить скорость.
— Я как раз подходил к этому, — ответил Баннинг.
Девон крепко сжал в своей руке руку девушки.
— В чем дело? — спросил он, не повышая голоса.
— Что ж, — сказал Баннинг, — мы можем войти в Джовианскую систему, если захотим, но потом окажемся без горючего на скорости примерно пятьдесят километров в секунду по отношению к планете.
Инженер свистнул.
— А нужно ли это делать? — поинтересовался Бахадур. — Я имею в виду, сэр, что если мы можем достичь такого ускорения, то разве не можем встать на эллиптическую орбиту вокруг солнца?
— Боюсь, что нет. Пятьдесят километров в секунду — слишком большая скорость, и мы можем выйти из Солнечной системы в этом районе космоса.
— Но посмотрите, сэр. Если я правильно запомнил, собственная скорость ухода Юпитера намного выше пятидесяти километров в секунду. Значит, сама планета будет сообщать нам эту скорость. Если мы не подойдем к ней ближе, нам нужно иметь массу, достаточную для того, чтобы нас швырнуло к кометам…
— Ловкач, — сказал Баннинг, выпустил в воздух клуб дыма и поднял стакан. — Мы и это тоже рассчитали. Вы не далеки от истины — мы можем превратиться в комету. Самое лучшее, что нас в таком случае ожидает, это через несколько лет снова попасть в зону действия чьего-нибудь радиосигнала, и, конечно, космос так велик, что нас никогда не смогут найти на такой непредсказуемой орбите, если только мы не попросим помощи и не будем услышаны.
— Годы, — прошептала Клеони.
Ужас, нараставший в ней, не был просто ужасом смерти. Клеони внезапно поняла, как велика и стара эта Вселенная, в которой она так беззаботно жила. Баннингу было знакомо это состояние, и он сочувственно промолчал.
Через минуту она выпрямилась и спокойно встретила его взгляд.
— Все в порядке, капитан, — сказала она. — Продолжайте ваш урок арифметики. Почему мы не можем просто попросить джовиан подобрать нас, когда мы приблизимся к их системе?
— Вы знали, что какая-то лазейка есть, а? — пробормотал Баннинг. — Это элементарно. Республика бедна и находится на задворках. Ее космические корабли — устаревшие межзвездные челноки, и они не могут подойти к предмету, который движется со скоростью пятьдесят километров в секунду.
— И мы не можем сбавить скорость настолько, чтобы они смогли подойти, — Вейн спрятал лицо в ладонях.
— Я созвал вас сюда не для совместных рыданий, — отрезал Баннинг. — Одна возможность у нас все-таки есть. Сработает она или нет, неизвестно, такое раньше никто никогда не пробовал, но Тетсуо чертовски хороший пилот. Он ухитрялся выводить такие эллипсы, каких вам и видеть-то не приходилось.
Это слегка приободрило всех. Но Девон недоверчиво покачал головой:
— Не сработает. Даже после проведенных изменений на Ганимеде нет достаточного количества атмосферы, чтобы…
— Юпитер обладает достаточной атмосферой, — возразил Баннинг.
Воцарилось полнейшее молчание.
— Нет, — произнес наконец Вейн.
1 2 3 4 5