А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 

Я не смог забыть эту встречу, поэтому вернулся со своей визитной карточкой. Рамис заставил меня долго ждать тогда.
– Ты сказал, что хочешь меня. – Джоселин положила руку ему на грудь, туда, где билось сердце.
– Я по-прежнему хочу. – Он медленно наклонился к Джоселин и подарил обжигающий поцелуй, который грозил свести ее с ума. Губы приникли к ее губам, обследуя и пробуя их на вкус, полностью подчиняя ее себе.
Джоселин отвечала ему, откликнувшись на призыв всем своим существом. Ей вдруг все стало совершенно безразлично. От него исходили такое тепло и такая мужская сила, что она просто доверилась желаниям своего тела, своим ощущениям. Она обвила его ногами и следовала за ним во всем, лишь бы он продолжал обнимать, ласкать и целовать ее.
Ни один из изученных текстов об искусстве любви не шел ей на ум, и Джоселин призналась, что так и должно быть. В ней больше не было страха, все ее тело пело и радовалось неизбежности того, что должно произойти.
– Люби меня, Алекс.
Не сказав ни единого слова, он коснулся губами пульсирующей жилки у нее на шее, не спеша расстегнул пуговицы и крючки корсета, чтобы обнажить грудь. Он нагнулся, и его губы стали поочередно ласкать набухшие розовые бутоны груди. Его прикосновения вызывали в Джоселин ответный огонь, она изгибалась ему навстречу, откликаясь на его ласки.
Алекс творил с ней нечто невообразимое, о чем она никогда даже не мечтала. Он целовал ее ступни и заставлял извиваться от страсти, касаясь языком пальцев ног. Она чувствовала себя рабыней, возложенной на алтарь, чтобы утолить страсть своего хозяина. Она встретила пылающий взгляд его карамельно-карих глаз и убедилась, что он, как и она, захвачен этим жарким огненным потоком страсти.
– Алекс, я…
Он расстегнул пояс ее юбок, позволив им соскользнуть на пол. Она раздвинула ноги, торопясь принять его в свое лоно, но он снова удивил ее, отклонившись назад и потянув ее на себя.
Джоселин замерла на мгновение, смутившись, пока не поняла его намерения. Влажные лепестки плоти почувствовали его горячее дыхание, Джоселин тихо вскрикнула, все ее тело замерло в неподвижности, и волна наслаждения пронзила сладкой болью.
Джоселин прогнулась ему навстречу, бедра пришли в движение, стараясь найти свой собственный ритм. Его язык не знал усталости, с каждой его лаской Джоселин приближалась к вершине страсти. Волны чувственности накатывали одна за другой, и она дрожала всем телом, бесстыдно купаясь в его самых смелых ласках.
Ощущения невиданной остроты подняли ее на гребень мучительного предвкушения апогея любви, и Алекс, почувствовав это, поднял Джоселин на диван и, стоя на коленях, приподнял бедра и соединился с ней. Наконец-то острое до боли желание, ощущение пустоты было заполнено его теплой и твердой плотью. Она изумлялась работе скрытых в глубине ее тела мышц и плыла на волнах наслаждения. На какую-то долю секунды она забыла, почему нельзя любить его… почему невозможно быть вместе с ним…
– Я хочу, чтобы ты знала, – прошептал ей на ухо Алекс.
– Знала что?
– Каким оазисом все это является для меня, Джоселин. Я могу забыть весь мир. Когда я смотрю на тебя, ничего другого для меня не существует.
«О Боже, я тоже хочу обо всем забыть». Джоселин поцеловала его, и он не успел заметить, какой болью полон ее взгляд. Тот приют и покой, который им однажды дал «Колокольчик», теперь был потерян навсегда. Она знала, что он будет принадлежать другой женщине.
– Вокруг нет другого мира, Алекс. Просто люби меня, – тихо попросила она. И опять ее возлюбленный лорд Коулвик исполнил просьбу.
Глава 15
Бледный свет раннего утра, проникающий через небольшое окно мансарды, разбудил Алекса и вырвал его из череды смутных и расплывчатых снов. Прошедшей ночью они в конечном счете перебрались с ковра на кровать. Прежде чем снова заняться любовью, Алекс подпер дверь стулом в качестве дополнительной меры предосторожности, чтобы никто не смог войти в комнату.
Он потянулся и подумал, как было бы замечательно просыпаться каждое утро, держа Джоселин в своих объятиях, а не собирать вещи и не возвращаться тайком домой, стараясь не встретиться с прислугой и не получить неодобрительных взглядов сестры. Он представил ее в своей спальне, распростертую, обнаженную на кровати под семейным гербом, вырезанном в изголовье кровати.
Алекс вздохнул, осознавая желание своей плоти, подогретое привидевшейся фантазией, и сладкая истома разлилась по всему телу. Закрыв глаза, он полностью подчинился течению мыслей, получая удовольствие от возникшего напряжения, которое вызывали эти мысли.
Джоселин медленно пробудилась, безошибочно почувствовав его напряженную плоть на своем бедре. Она улыбнулась, радуясь наступившему утру, лениво потянулась и прижалась к Алексу спиной.
– Джоселин…
– Да?
– Ты – прекрасное грешное создание, созданное мучить мужчин. – Рука Алекса нежно обняла ее талию, удерживая рядом с собой.
Джоселин рассмеялась, чувствуя, как от ощущения его напряженной плоти внутри зарождается желание.
– Грешное?
– Без сомнения. – Алекс начал целовать мягкую округлость ее плеч, а пальцы скользнули вниз, к влажным лепесткам плоти. – Мне кажется, ты должна оставаться в постели, пока не исправишь свое поведение.
Джоселин опять рассмеялась:
– Вряд ли это станет для меня наказанием, но тебе придется очень скоро отпустить меня, Алекс. Вчера я немного устала, а сегодня много дел…
– Пусть Рамис отрабатывает свои деньги. – Она не успела придумать остроумный ответ, как Алекс быстро подмял ее под себя и, удерживая за запястья, дьявольски ухмыльнулся. – «Колокольчик» сегодня утром может обойтись без своей хозяйки. А я… – Алекс опустился на нее, дав почувствовать Джоселин всю силу своего желания, – я не могу.
– Алекс! – Джоселин взвизгнула от удивления, и тут же волна чувственного наслаждения накрыла ее с головой. – Что ты делаешь?
– Я требую возмездия. – Он уткнулся ей в плечо, от теплого дыхания по позвоночнику Джоселин пробежала сладостная дрожь.
– Возмездия? – Она откинула голову на подушки, наслаждаясь его поцелуями и чувством легкости внутри себя.
– Ты пленила меня. Все мои мысли и поступки возвращают меня сюда, к тебе. Всякий раз, когда я пытаюсь не приходить, мне становится только хуже, моя дорогая. Поэтому теперь посмотрим, смогу ли я…
Он замолчал на полуслове, желание было настолько сильным, что прервало нить его рассуждений. Он отпустил ее руки только лишь для того, чтобы обхватить лицо любимой и запечатлеть на губах обжигающий поцелуй, вызвавший ее немедленную капитуляцию и покорность.
Джоселин раздвинула бедра и задохнулась от мощного проникновения его плоти. Ее тело выгнулось навстречу этому движению. Джоселин шевельнула бедрами, торопя Алекса, и была вознаграждена мощным ритмом. Она прижалась к Алексу, растворившись в потоке сладостных ощущений, которые пробуждало каждое проникновение. Она почувствовала, как он задрожал в ее руках, как взорвалась его плоть.
– Алекс, это было…
Он прикрыл пальцами ее рот и осторожно вышел из лона, пытаясь восстановить неровное дыхание.
– Подожди.
Он поцеловал Джоселин, руки скользнули вниз, к ее молившей об удовлетворении плоти.
– Алекс, ты не должен…
– Подожди, – прорычал он, игнорируя ее слабые попытки бегства.
Его пальцы начали медленно исследовать ее пылающую плоть, и каждое его движение вызывало в ней прилив сладостного желания и дрожь в теле. Она прогнулась навстречу ласкам, задыхаясь от наслаждения и безмолвно умоляя его помочь достичь пика страсти. Наконец медленный ритм ласк стал ускоряться, и когда наконец наступил долгожданный момент наслаждения и перед глазами Джоселин поплыли радужные круги, она судорожно обхватила руками Алекса, лишившись возможности контролировать ситуацию и разумно мыслить. Ей казалось, что она взлетела на крыльях в небо, настолько сильным было удовлетворение.
Несколько минут Джоселин лежала неподвижно, медленно возвращаясь к реальности. На нее снизошло состояние блаженного умиротворения, подобного которому она еще не испытывала.
– О Господи!
Алекс ухмыльнулся:
– Я просто хотел пожелать тебе доброго утра, и должен сказать, утро прошло хорошо.
Джоселин улыбнулась, поправляя ему волосы, упавшие на лицо.
– Очень хорошо. Удивляюсь, почему я не настаивала, чтобы ты будил меня так каждое утро.
– Послушай, я тут заглянул в список, который ты оставила на столе, и он оказался весьма познавательным. Я понял, что девицы этого заведения прилагают большие усилия, чтобы выполнить фантазии своих клиентов.
– И что? – Джоселин прикрыла глаза. «О Боже, если он спросит меня о гигиенической пудре, плетке и шелковых веревках, я не смогу сдержать смех».
– Мне просто интересно…
– Что же?
– Мне интересно, какие фантазии могут быть у тебя? – Он говорил и водил пальцами по ее плечам и рукам, вызывая в теле волны чувственности.
Этого вопроса она ожидала от него меньше всего.
– М-мои фантазии?
– Я так подозреваю, это нечто, выходящее за рамки твоей библиотеки, – мягко заметил Алекс. – Что бы ты мечтала сделать, Джоселин?
– Тебе может показаться это глупым, Алекс. – Искушение поделиться с ним было велико, но все ее фантазии не имели ничего общего ни с эротическими позами, ни с плотскими утехами. Ей не хотелось разочаровывать его, но в предрассветный час иллюзия их уединенности от внешнего мира подогрела в ней чувство доверия.
– Я не стану обвинять тебя в глупости. – Он продолжал пальцами прокладывать дорожки по телу Джоселин, и она вздыхала от смущения.
– Меня никогда… не приглашали танцевать.
– Правда?
Джоселин игриво прижалась к нему.
– Мне следовало солгать и рассказать что-нибудь о плавании в обнаженном виде на публике.
– Отличный способ уклониться от прямого ответа, но мне понравилась правда. – Алекс поцеловал ее в лоб и прижал к себе. – Но это очень легко поправить.
Джоселин рассмеялась, покачав головой.
– Вряд ли. Едва ли имя мадам Дебурсье появится в списках приглашенных на бал, да я и не хочу этого! – Джоселин подняла голову, посмотрев ему в глаза, и смело продолжила свое признание: – Я знаю, мужчины часто смеются над нервными молодыми девушками, которым предстоит первый бал. Но в самом ритуале заполнения танцевальных карточек и в игре оркестра всегда присутствует нечто неуловимое и магическое. Мне бы хотелось поехать на грандиозный бал и быть приглашенной на танец.
– У тебя бы была целая очередь из страждущих партнеров, Джоселин.
– Ты мне льстишь. – Она положила голову ему на плечо, довольная комплиментом.
Алекс накрутил на палец шелковистый медный локон, упавший ему на грудь.
– Когда-нибудь я приглашу тебя…
Джоселин прижала свои пальчики к его губам, не дав произнести обещание.
– На грандиозный бал? Чтобы все видели? Алекс… Мне кажется, свою танцевальную карточку я потеряла более девяти лет назад. Пожалуйста, не говори ничего. Это пустые фантазии.
– Ничего подобного.
Она медленно поцеловала его, и от этого поцелуя закружилась голова.
– Я бы предпочла, чтобы ты пообещал мне купание при луне, Алекс.
Пронзительный крик расколол мирную тишину утра. Откуда-то с нижнего этажа неслась поминальная песнь, от которой у Джоселин встали дыбом волосы на затылке. Алекс и Джоселин вскочили на ноги, кое-как оделись, и она рванула на шум по ступенькам вниз. Алекс не отставал.
– На кухню! – Джоселин влетела туда через широко раскрытые двери и обнаружила сидевшую за столом Сюзанну, которая тихо плакала и приговаривала:
– Это должно было случиться со мной! Это должно было случиться со мной!
Джоселин не успела ничего спросить у нее, поминальная песнь зазвучала снова и привела их из кухни к крыльцу.
Джоселин потребовалась доля секунды, чтобы понять, что произошло. Эдит в слезах прижалась к миссис Брукс, они стояли на коленях перед крыльцом. Чуть дальше Рамис прижимал к своей груди безжизненное тело Джиллиам. Он пел ужасную поминальную песнь, которую Джоселин не забудет до конца своих дней. Джилли, такая маленькая и неестественно тихая в его руках, бледная, но по-прежнему красивая, и только безжизненно висевшая голова указывала на то, что произошло непоправимое. Ее остекленевшие карие глаза смотрели в пустоту и небытие.
– Рамис… – Джоселин смогла произнести только это имя. В его глазах, когда он поднял голову, была такая же пустота.
Он стал баюкать Джилли как младенца, тихо жалуясь и плача на своем языке, которого Джилли никогда не слышала. Это могла быть только искренняя мольба к богам вернуть то, что утрачено навсегда. Джоселин с трудом узнавала Рамиса, его лицо было перекошено от боли. Он осторожно передвинул Джилли, рука мертвой девушки соскользнула с его груди, и из ладошки на кирпичную мостовую упала медная пуговица.
Увидев это, Рамис запрокинул голову и издал такой силы горловой звук, что вены набухли на его шее от напряжения, но с его плотно сжатых губ не сорвалось ни звука. Он осторожно положил Джилли на землю и склонился над ее маленькой фигуркой. Джоселин оторвалась от Алекса, чтобы подойти к Рамису, отчаянно пытаясь утешить его, но его страдания были безутешны.
– Нет! – Он встал на ноги, чтобы посмотреть в лицо каждому. Вид его был угрожающим, они его просто не узнавали. Перед ними стоял свирепый воин с диким взглядом, в котором колыхалась боль. Тело Джилли лежало на земле позади него, и на мгновение Джоселин показалось, что он убьет любого, кто попытается прикоснуться к убитой.
– Рамис, – прошептала Джоселин. – Рамис, мой дорогой друг. Пожалуйста…
– Это Марш! – Глаза Рамиса горели ненавистью, Алекс шагнул вперед, чтобы попытаться отвести Джоселин в сторону, но она отказалась поверить, что Рамис может причинить ей боль. Даже сейчас.
– Рамис, мы должны вызвать полицию.
– Я слышал его слова! Он пообещал кровь на нашем крыльце! Он сказал вам, что сделает это, и вот… это сделано. – Голос сорвался, но приступ ярости не отпускал Рамиса. – Я прослежу за ним! Я прослежу за ним и убью!
– Нет, Рамис! – Джоселин пыталась вырваться из рук Алекса. Но прежде чем ей удалось освободиться, Рамис повернулся и помчался по аллее, быстро исчезнув из виду. – Алекс, отпусти меня!
– Он может причинить тебе боль, даже не осознавая этого. А что, если… это он сделал?
– Нет, Алекс!
– Это не Рамис, сэр! – подала голос миссис Брукс. – Эдит, бедняжка, нашла тело, а Рамис прибежал, когда услышал пронзительные крики.
– Это не Рамис, и теперь он отправился за Маршем! – Джоселин наконец освободилась от руки Алекса. – Но это не может быть Фергус, Алекс! Рамис, ослепленный местью, совершит убийство, и я потеряю его навсегда! Ты должен остановить его, Алекс. Пожалуйста!
– Но если Фергус угрожал…
– Нет! Он не имел в виду «Колокольчик»! Нет… Фергус – хвастун и невежа, Алекс. Рамис ошибается, если он причинит вред Маршу, пути назад не будет! Пожалуйста, Алекс. Рамис для меня значит больше, чем семья! Я не могу потерять его сейчас.
– Нет, конечно, я все сделаю. – Алекс быстро поцеловал ее и оставил на ступеньках с миссис Брукс.
* * *
Алекс украл из прачечной одежду другого человека, прежде чем отправиться на конюшню, чтобы выкрасть лошадь. Рамис пошел пешком, но Алекс решил не рисковать. Просьба Джоселин спасти темнокожего слугу звенела в его ушах, но он не обращал на это внимания. Что бы там ни было, он должен остановить волну кровопролития и спасти человека.
Он ехал верхом, не думая об осторожности, и едва избежал столкновения со встречными экипажами. Наконец Алекс добрался до борделя «Полумесяц», хозяином которого являлся Марш. Здесь царила такая тишина, что Алекс невольно остановился.
Интересно, где лакеи? Даже в такой ранний час гости еще могут покидать заведение.
Это был плохой знак. Алекс поднялся по центральной лестнице, перешагивая через две ступеньки, и вошел в здание как раз вовремя. Фергус стоял на коленях в ночной рубашке, моля о пощаде, а Рамис держал у его горла нож. На лестнице слева выстроились девицы, одетые кто во что, и молча широко раскрытыми глазами наблюдали за драмой, разворачивающейся перед ними.
– Я… я не понимаю, о чем ты говоришь… Р-рамис… Я никогда… – Заклинания Марша не имели никакого смысла, у Рамиса напряглись мускулы, он был готов перерезать Фергусу горло.
– Рамис, не надо. Он не стоит твоей жизни. – Алекс стоял, не двигаясь, и почти не дышал.
– Он не стоит ее жизни! – Рамис еще крепче вцепился в волосы Марша. – А моя жизнь… Свою я с радостью отдам за то, чтобы увидеть, как он покидает этот мир. Я отправлюсь в ад вместе с ним и буду радоваться возможности наблюдать его вечные страдания. Демоны заплачут от моего бурного ликования по этому поводу.
– Он сумасшедший! – Фергус взглянул на Алекса, отчаянно пытаясь найти в нем союзника. – Я никого не убивал! П-почему я должен был убивать одну из ваших пташек?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22