– Она не продается! - И тут же едва ли не ткнулся носом в землю.
– Я не спрашиваю, продается она, или нет, я спрашиваю, сколько ты за нее хочешь?
– Да зачем она тебе, она же… - Тут он вывернул шею, чтобы посмотреть на своего мучителя и увидел стоящего рядом Мерка. Этого оказалось достаточно.
– Тридцать, тридцать, твою мать! - Сдался Какон и тут же почувствовал, что свободен.
Отскочил от Таша подальше, нервно растирая саднящую руку.
– Ты совесть-то имей, Какон! - Недобро глядя на него заметил Мерк. - Ты что, еще не понял, на кого лапу поднял, щенок? Она стоит всего пару монет, да и то, неизвестно, что там под грязью! Может, прибить проще.
– Да ладно, Мерк! - Усмехнулся Таш, доставая кошель и высыпая деньги. - Она у него, похоже, любимая! Вон как он ее… ласкает! - Он протянул торговцу тридцать монет. - Держи, Какон. Когда-нибудь еще гордиться будешь, что у тебя сам Таш рабыню купил!
Какон, как видно, был в курсе, кто такой Таш, потому что немного спал с лица и послушно протянул руку за деньгами. Тот высыпал монеты в его ладонь, больше похожую на лопату, и спросил:
– Ну, что, в расчете?
Какон нехотя кивнул и зажал золото в кулаке
Таш, в глазах которого бесновались Свигрики, повернулся к Мерку.
– Мерк, друг мой, - от такого обращения упомянутый друг чуть не свалился в обморок, хотя никогда не отличался повышенной чувствительностью - не одолжишь мне какую-нибудь клячу?
Таш жил не очень далеко от рынка, в тихом районе с романтичным названием Закорючка. Это неказистое название вовсе не означало презрительного отношения к своему району живущих в нем горожан. Просто формой он, ограниченный с двух сторон обрывистыми берегами речки Быстринки, а с третьей - заливными лугами, чрезвычайно напоминал именно закорючку. Место же это в целом было хорошее, недалеко от рынка, и старый центр рядом, и храмовый комплекс неподалеку. Ну, положим, Таша при выборе места жительства меньше всего интересовала близость храмового комплекса, потому как изгоям боги ни к чему. Гораздо важнее для него было то, что поместье его старого друга и почти брата Самконга находилось всего в нескольких минутах ходьбы от купленного им дома.
Никто из "семьи", включая Самконга, с которым они дружили уже больше двадцати лет, не понимали странного желания Таша обзавестись собственным домом, да еще в таком добропорядочном районе, как Закорючка, но требовать у него объяснений желающих как-то не находилось. Да, честно сказать, он и сам не знал, зачем ему этот дом. Жить он мог бы и у Самконга, в крайнем случае, если бы потребовалось уединение, можно было бы занять квартиру в одном из принадлежащих им домов, да и дела в поместье требовали его постоянного присутствия. Все оставшееся от дел время забирали ученики, и он часто уходил домой поздно вечером, что давало Фране повод сострить, что, наверное, Ташу в его новом доме хорошо спится, раз он уходит туда только на ночь.
А Ташу действительно там хорошо спалось, и он был уже в том возрасте, когда мог себе позволить не обращать внимания на мнение окружающих. Ему нравилось там, в тихой уютной Закорючке, под крышей небольшого деревянного домика, окруженного запущенным садом. Это немного напоминало времена его детства, когда он еще жил с матерью, хотя между Ольрией и Грандаром было не слишком много общего.
Таш неторопливо шагал по улочкам Олгена, ведя в поводу лучшую лошадь Мерка, на которой ехала его новая рабыня. Из носа у нее постоянно капала кровь, пачкая дорогое седло, но она не вытирала ее, потому что обе руки у нее были заняты. Одной она держалась за луку седла, а другой - за левый бок. Таш иногда поглядывал на нее, опасаясь, как бы не упала, но она, сжав зубы, держалась, стараясь не слишком наклоняться вперед.
Они отъехали от рынка и свернули в старый центр. Когда-то давно, в незапамятные времена, этот район, вмещающий в себя сейчас только дворцовый комплекс, да несколько старых храмов, и был весь Олген. Народу тогда здесь проживало намного меньше, и все помещались за каменными городскими стенами, окруженными глубоким рвом. Тогда, в незапамятные времена, Ольрии еще случалось защищаться от врагов. Сейчас бревенчатая крепостная стена вокруг нового города давала возможность защититься только от тех, кто не желал платить пошлины, проезжая через городские ворота. Размышляя о том, как тяжело пришлось бы Олгену, окажись он вдруг в осаде, Таш вел свою нестерпимо воняющую рабыню по утопающей в зелени улочке, в которую с годами превратился ров, а справа от них возвышался небольшой холм, на котором еще валялись кое-где обломки кирпичей от старых крепостных стен.
– Как тебя зовут? - Спросил Таш сидящую на лошади женщину. У нее был такой вид, как будто она сейчас с нее свалится.
Она подняла голову, и, оторвав руку от левого бока, попыталась вытереть текущую из носа кровь.
– У меня нет имени.
– Потеряла? - Хмыкнул Таш.
– Забыла.
– Вот как? - Он никогда не слышал о таком, но лезть в душу не собирался. Не хочет говорить, не надо. - А родня у тебя есть?
– Родню я тоже забыла. - Устало ответила она. - Я вообще ничего не помню.
Вот как?! Таш обернулся и еще раз внимательно посмотрел на свое приобретение. И что теперь прикажете с ней делать?
– А откуда ты родом, тоже не знаешь?
Она едва заметно качнула головой.
– Нет.
Таш отвернулся. Ладно, потом поговорим.
Когда они подошли к дому, солнце уже давно перевалило за полдень. Около самых ворот, когда Таш уже вошел во двор, рабыня побелела так, что даже сквозь грязь было заметно, и начала медленно сползать с лошади. Выругавшись сквозь зубы, Таш подхватил ее на руки и занес в дом. Дорминда, его пожилая служанка из местных, которая обычно приходила убираться по утрам, уже ушла домой, и Таш понял, что ему самому придется приводить рабыню в божеский вид. Он положил ее на лавку возле печки, а сам начал наливать воду из бочки, стоящей в углу, в чан для купания. Наверное, надо было дождаться, когда она придет в себя и вымоется сама или позвать Дорминду, но вонь от нее была такой невыносимой, что даже Таш, которого жизнь давно отучила от излишней брезгливости, недовольно морщил нос. Наскоро согрев воду, он принялся стаскивать лохмотья со своего неожиданного приобретения.
И сразу начал материться. Сначала про себя, а потом и во весь голос. Потому что вся спина у нее представляла собой одну большую рану. Над ней поработали кнутом, и Таш даже догадывался, кто именно. И это не считая сегодняшних хозяйских "ласк". Все еще матерясь, он поднял ее, положил в чан с водой и осторожно начал смывать с нее грязь, по мере смывания которой становилось ясно, что лет рабыне намного меньше, чем ему показалось вначале. Что-то между семнадцатью и двадцатью, не старше. Совсем еще ребенок. Таш удивился, никогда раньше он не ошибался настолько. Он почему-то был уверен, что она намного взрослее.
Ее неопрятные, висевшие космами, неопределенного цвета волосы после мытья оказались совсем светлыми, что было редкостью здесь, в Ольрии, населенной сплошь черноволосыми и смуглыми людьми. Кожа тоже была белой, но от болезненной худобы казалась почти прозрачной, и Ташу было видно, как бьется голубая жилка у нее на виске. Черты лица, не особенно красивого по местным меркам, были тонкими, руки - нежными, а, посмотрев на ее пятки, Таш мог бы поклясться в том, что она никогда в жизни не ходила босиком. Все ее тело, несмотря на раны и худобу, было прекрасным, как статуя. Таш, усмехнувшись, подумал, что никогда не держал в руках ничего подобного.
Пресветлые боги, кого вы привели в мой дом? - Сквозь зубы поинтересовался он, вытаскивая свою покупку из чана. - И как это чудо из хорошей семьи ухитрилось оказаться в таком положении? Боги, разумеется, промолчали, с какой стати им разговаривать с изгоем?
Таш отнес ее на кровать в одну из нежилых комнат, которую прежние хозяева использовали как спальню. Она не приходила в себя, и это начало его беспокоить. Надо было сходить за лекарем, но он не хотел оставлять ее одну. Мало ли что взбредет ей в голову с таким-то характером? Потом все-таки вышел на улицу и позвал соседского мальчишку. Приказным тоном, пока тот не сообразил, кто и куда его посылает, Таш отправил его к Загену, в утешение сунув пару медяков. Заген был лекарь, который приехал с ними из Вандеи. Он жил неподалеку и лечил их всех вот уже лет десять.
Тот, к счастью, оказался дома, и пришел к Ташу довольно быстро.
– Ну, что тут у тебя стряслось? - Спросил он Таша, пожимая ему руку. Тот молча провел его в комнату и показал на кровать. Лекарь несколько секунд удивленно смотрел на Таша, раньше он ничего подобного не выкидывал, а потом решительно выставил его за дверь.
– Нечего тебе тут торчать, напугаешь еще.
Таш хотел возразить, но передумал и пошел на кухню. Ему захотелось выпить. Лекарь закончил довольно быстро и присоединился к хозяину.
– Ну что тебе сказать, друг мой Таш, - начал отчитываться Заген после того, как парой глотков осушил большой стакан вина, - в принципе, ничего страшного. Переломов нет, для спины я оставлю мазь, а синяки и ссадины не в счет. Опухоль на боку - тоже, вроде, ничего страшного, но точно пока не скажу. Может, ребро треснуло. Это ее ногами, что ли? - Таш кивнул. - Пусть полежит несколько дней. Конечно, надо понаблюдать за ней. Я буду приходить.
– А когда она придет в себя?
Заген только пожал плечами.
– Не знаю. Сегодня ночью, завтра, может, и завтра ночью. Трудно сказать. А кто ее так?
– Хозяин. Теперь уже бывший.
– Ясно. И за сколько ты ее купил, если не секрет?
Таш ухмыльнулся.
– Не секрет. За тридцать.
– Всего-то? - Удивился Заген. - Да она стоит минимум две тысячи! Как тебе это удалось?
– Да так, случайно.
– Ничего себе, случайно! - воскликнул Заген, но развивать эту тему не стал, по опыту зная, что, если Таш не хочет говорить, то расспрашивать его бесполезно, а иногда и небезопасно. Поэтому он заговорил о другом. - Слушай, Таш, я вот что хочу тебе сказать: непростая твоя девочка, очень непростая. Ты ее руки видел?
– Ну, видел. - Таш не очень понимал, к чему он клонит.
– Ну, видел! - Передразнил его Заген. - Видел, да не понял ни хрена! Конечно, хиромант из меня никудышный, но даже я вижу, что линии у нее очень странные. А родинку ты, надеюсь, заметил? - Таш покачал головой. - Нет? Я так и думал! Тоже странная. - Он немного помолчал, ожидая, что Таш как-то отреагирует на все это. Но Таш, не желая высказывать свое мнение на этот счет, промолчал. И Заген, не дождавшись от него ничего вразумительно, продолжил весьма, на взгляд Таша, нелогично: - Продал бы ты мне ее, а, Таш? Я хорошую цену дам.
– Она не продается. - Чуть усмехнувшись в усы сказал Таш. Он уже принял решение, и отступать от него не собирался.
– Ну, что ж, на нет и суда нет! - Сказал Заген, поднимаясь. - Я зайду завтра.
– Нет, погоди. - Остановил его Таш. - Мне надо уйти ненадолго, а оставлять ее одну я не хочу.
Заген пожал плечами.
– Ну, если ненадолго, то иди, я посижу с ней.
Таш, злясь на себя, на рабыню и на весь мир за потерянный день, пошел обратно на рынок. Проще всего было вернуть девчонку родителям. Вряд ли они сами продали ее в рабство, по ней незаметно, чтобы они были бедными.
Покупатели с базара давно уже разошлись, а некоторые торговцы, экономя выручку, поставили шатры прямо там, где утром продавали свой товар. Оно и верно. Цены на постоялых дворах Олгена здорово кусались, да и провести время весело там бы не дали. Пьяных и буйных постояльцев оттуда выбрасывали без зазрения совести, и деньги, уплаченные за постой не возвращали. Погулять, так чтобы мало не показалось, можно было лишь на окраинах, но это тоже могло влететь в копеечку. Там обычно отирались ребята Валдея и обирали таких вот разгулявшихся до нитки. Так что, торговцы правильно сделали, что не пошли туда, им и здесь удалось устроиться с комфортом.
Таш не знал наверняка, здесь Какон, или он все же рискнул отправиться на поиски приключений. В том, что ему непременно захочется сегодня напиться, Таш почему-то не сомневался. Или он совсем ничего не понимал в людях. Он и так сегодня один раз уже ошибся в человеческой природе, но второй ошибки за один день быть просто не могло.
И действительно, Какон обнаружился около одного из костров, уже сильно набравшийся и, судя по всему, собирающийся напиться, как минимум, до поросячьего визга. Таш не собирался этого дожидаться, и потому подошел к костру. Веселящийся народ, узнав того, кто почтил их своим присутствием, сразу перестал веселиться. Разговоры как-то сошли на нет, и воцарилась тишина. Таш похлопал Какона по плечу и кивнул в сторону, предлагая отойти. Тот, пошатываясь, встал, и на нетвердых ногах побрел подальше от костра. Когда счел, что отошел достаточно, обернулся и уставился на Таша все тем же ненавидящим взглядом.
– Ну, что, пришел просить, чтобы я забрал ее обратно? - Похоже, выпивка сделала его безразличным к своей дальнейшей судьбе.
– Нет. - Очень спокойно ответил Таш. - Я пришел узнать, как она к тебе попала?
– Да на хрена тебе это? - Пьяно удивился Какон.
Таш коротко двинул ему в ухо. Не сильно, а так. Чтобы выбить хмель.
Какона от удара развернуло и бросило на землю. Он поднялся на четвереньки, мотая головой и отплевываясь.
– Надо, раз спрашиваю.
– Твою мать! - Какон кое-как встал на ноги.
– Сам расскажешь, или мне выбить из тебя все, что знаешь? - Ташу уже надоело ждать, когда он сообразит, что с ним не шутят.
Это Какон все-таки сообразил.
– Да не знаю я, откуда она! - Зло пробурчал он. - Мне ее какой-то старик по дороге сюда продал.
– Что за старик?
– Да не знаю я! По виду нездешний. Одет хорошо. Сказал, что внучка.
– Внучка? А чего ж продал?
– А я почем знаю? И вообще, оно мне надо? Меньше знаешь, лучше спишь.
– Ну, это когда как. А она что говорила?
– Да ничего! - Рявкнул Какон, уже выходя из себя. - Можно подумать, я ее спрашивал!
– Да, конечно, ты ее сразу кнутом! - Таш много кого ненавидел в этой жизни. Но тех, кто вот так вот… Он ненавидел особенно.
– Не сразу! - Воспылал Какон праведным гневом. - Я хотел по-хорошему! А она…
– И что она? Съездила тебе по роже? Надеюсь, хоть ногой?
Тот ощетинился, как пес.
– По роже? Да я на тебя посмотрел бы, если бы тебе баба три раза подряд по яйцам коленкой проехалась! Ну, ничего, она тебе еще покажет! Ты думаешь, невинную овечку купил? Ага, щас! Да я такой суки в жизни не встречал! Да она же полная… в…! Да я бы ее…на……! Ее надо на цепи держать, чтобы… потом…!
Таш, по лицу которого всегда сложно было понять, о чем он думает, неожиданно сделал шаг скользящий вперед и вбок, потом всего одно движение руками. Раздался хруст, и Какон тяжело рухнул на землю, так и не успев закрыть рот.
Таш брезгливо отряхнул руки и вернулся к костру.
– Родственники или другие желающие отомстить есть?
Таких не нашлось, и Таш, не торопясь и не оглядываясь, пошел с базара, провожаемый испуганными и ненавидящими взглядами.
К сожалению, далеко не все взгляды, провожавшие Таша, были такими безобидными. Уже уходя с рынка, он краем глаза заметил две закутанные в плащи мужские фигуры, стоящие у одного из шатров, и его чутье сразу ощетинилось недобрыми предчувствиями. Хотя бы потому, что смотрели они на него спокойно и явно оценивающе. А еще, один из них, хотя и был одет, как грандарец, к самим грандарцам имел такое же отношение, как Таш к местной княжеской семье. Таш сам был родом из Грандара, и соотечественников своих был способен узнать когда и где угодно. Национальную же принадлежность второго определить вообще не представлялось возможным, хотя его бритая голова заставляла предположить, что он долгое время жил в Вандее, а это знающего человека могло только насторожить, потому что Вандея - это вам не Ольрия.
Таш развернулся и направился к незнакомцам, чтобы пообщаться на предмет того, что эти ребята ищут в законно принадлежащей ему и его братьям Ольрии, но они говорить с ним не пожелали, быстро и профессионально растворившись между шатрами. Таш не стал их догонять, хотя и мог бы. Но… В общем, не царское это дело. Просто взял на заметку и решил послать своих, чтобы выяснили, что за чужие шляются у них под носом.
– Нет, ну надо же было такому случиться! - Нервно повторял совсем молодой еще человек, один из тех, кто так не понравился Ташу своими неуклюжими попытками изобразить из себя грандарца. Он сидел за грязным столом в дешевом кабаке, расположенном неподалеку от рынка, и находился в самом неуравновешенном состоянии духа.
Второй, по виду постарше и поопытней, философски заметил, медленно потягивая пиво из глиняной кружки:
– Это должно было случиться.
– Да почему обязательно должно? - Возмутился первый. - Все так хорошо шло! Она была почти уже на том свете! И тут такой облом!
– Да, облом знатный! - Согласился второй. - Но только неужели ты, правда, думал, что у нас все пройдет, как маслу?
– А чего? - Ощетинился первый. - Конечно, думал. Хозяин же сказал!
– А ты их побольше слушай, жрецов этих!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49